***
— Алек? Алек! Настырный голос. Кто-то упорно пытается докричаться до него. Но Алеку не хочется выныривать из той темноты, в которой он находится. По ту сторону век впервые так хорошо и приятно, впервые нет огня и нет кошмаров. Просто темнота. — Во имя Ангела, Алек, очнись! — отчаянный крик. Он нехотя открыл глаза. Сначала ничего не было видно, всё расплывалось разноцветными пятнами и играющими бликами. Но потом Алек увидел над собой обеспокоенную сестру. — Что случилось? — спросил он чуть осипшим голосом. Голова болела так, будто его хорошенько ударили по ней раз десять. Он не мог ничего понять, сознание медленно возвращалось к нему, но события и воспоминания путались, превращаясь во что-то неопределённое и ясное, — Ай, больно! Изабель убрала руку от его плеча. Алек аккуратно сел на каменном полу. Всю руку прострелила невероятная боль, так что перед глазами появились яркие вспышки, которые ещё какое-то время виделись, медленно угасая. Он поморщился и перевёл взгляд на плечо. Лучше бы он этого не видел. Кость явно была не на своём месте. Девушка обернулась к стоящему позади неё парню, которого Алек не заметил сразу, взяла из его рук стило и быстрым движением руки начертила иратце на плече брата, после чего вернула одолженный предмет его владельцу. Изабель аккуратно сжала плечо Алека, другой рукой касаясь его спины. — Готов? Алек неуверенно кивнул. Затем раздался хруст, и всё тело прострелила новая волна боли. Он чуть слышно вскрикнул, а затем зашипел, сжимая зубы. Но под действием руны все болезненные ощущения быстро стали сходить на нет. Всё же быть сумеречным охотником — большое преимущество. — Алек, ты в порядке? Что случилось? — начала задавать вопросы Изабель. Алек медленно повернул голову, чтобы осмотреться, и тут же замер, краем глаза увидев тело. Тело его отца. Кровь алой лужицей растекалась под ним. В раскрытых глазах застыли удивление и ужас. У Алека всё внутри сжалось в тугой комок. — О нет, — прошептал он, вновь поворачиваясь к сестре, — что случилось? — Ты ничего не помнишь? — удивлённо спросила она. — Я… Я пришёл сюда, потому что Макс сказал, что отец зовёт меня. — Макс?! — воскликнула Изабель. В глазах читался испуг. — У нас с тобой есть младший брат, — выдавил Алек, — Я узнал о нём уже после того, как он пришёл ко мне в комнату… — в голове быстро пронеслись события тех минут. Джейс, — Чёрт возьми! Джейс… — Всё ещё дышит, — успокоила его сестра, аккуратно касаясь уже не болящего плеча. Уже лучше. Алек зажмурился, пытаясь успокоиться и взять себя наконец в руки. Последний два дня были для него самым адом. Сначала Джейс, потом Магнус, а теперь ещё и Роберт. Слишком много потерь за столь короткое время. Слишком много. — Кто сделал это? — тихо спросил Алек, борясь с желанием броситься отсюда со всех ног и просто умереть вместо отца. Пускай мир катиться к войне. Ему теперь всё равно больше нечего здесь делать. — Я не знаю, — прошептала Изабель, переводя взгляд на тело отца, — Но мы должны его найти. Если кто-то поднял руку на него, если кто-то… — она осеклась взглянув на бледнеющего брата, и по её глазам было видно, что девушка поняла что-то, — Он мёртв, — эти слова прозвучали натянуто и теперь возымели смысл, медленно доходя до них обоих. Они слишком много думали об ином, чтобы понять одну простую истину, — Ты теперь по праву занимаешь его место. — О вас знают все, — заметил парень позади Изабель, — Будет странно, что сразу после объявления о возвращении блудных детей короля, он внезапно погибает. Алек наконец поднял глаза и посмотрел на него, к своему великому удивлению, узнавая. — Джонатан? — Не ожидал меня здесь увидеть? Странно, ведь это было бы вполне предсказуемо, учитывая, кто я такой, — пожал плечами парень, усмехаясь, — Сочувствую по поводу отца. Алек моргнул, как бы принимая его слова, а затем начал вставать на ноги, немного пошатываясь. Голова всё ещё болела, но уже не так сильно, как раньше. Изабель поддержала его, когда он чуть не упал, но Алек всё же смог встать и сделать несколько шагов в сторону Роберта. Алая лужа крови растеклась по полу. Рана на животе явно была нанесена ножом, но вот кем? Алек не мог оторвать взгляда от тела, от глаз, испуга в них. Какая-то частичка парня прониклась сочувствием и болью от этой потери. Он ведь совершенно не знал этого человека. Его отец. Король. Тиран Нижнего мира. Но всё равно член его семьи. Но другая часть всё же радовалась, что всё закончилось так быстро. — Скоро весть о смерти короля разнесётся по всему миру, — сказал Джонатан за его спиной, всё ещё стоя у двери в покои теперь уже неживого Роберта, — Вам опасно здесь оставаться после всего этого. Люди подумают о вас. Я серьёзно. — А ты так печёшься обо мне? — спросил Алек. Резко и неожиданно даже для себя. Слишком грубо. Этот паренёк ничего такого не сделал, кроме как помог ему тогда в лесу, да пытался сделать тоже самое сейчас, — Прости, — уже мягче сказал Алек, прикрывая глаза, — Прости, пожалуйста. — Всё в порядке. Не надо извиняться. Я понимаю твои эмоции и чувства сейчас, — отмахнулся Джонатан, а затем посмотрел на Изабель, — Как вы предпочтёте поступить? — Почему ты помогаешь? — прищурилась девушка. Она ему не доверяла, но Алек верил, — Мы тебе никто. Мы тебя даже не знаем. — Действительно ли ты не знаешь меня? — ухмыльнулся блондин. Алек сначала не понял ничего, а затем резко развернулся на месте, смотря на этих двоих. Вот сейчас он совсем запутался. В воздухе повисло напряжённое молчание, которое он прервал. — Мы останемся здесь. Убежим — и тогда точно станем мишенью, — бросил Алек, — Позови стражу, и начинайте подготовку к похоронам моего отца. «Отец»? Он его даже не знал. Блудный сын вернулся перед самой смертью, чтобы занять его место. Было бы действительно удобно так думать, и Алек был уверен, что все так и подумают. Он не метил на место Роберта. Он наоборот хотел избежать этого. Но по праву сын занимает трон после своего отца. Если уж это случилось, Алек сделает всё, чтобы вернуть в этот мир красоту и равновесие. Никаких ущемлённых прав и войн. Никаких охотников, убивающих нежить. Никакого Круга и тайных охот. Магнус бы хотел этого. Алек хотел этого. Но не таким образом. — Ты говоришь как король, — чуть ухмыльнулся Джонатан. — Скоро мне придётся им стать, — ответил Алек и вновь посмотрел на лужу крови.***
Макс вылез из-под кровати как только закрылась дверь и все звуки за ней стихли. От обилия пыли под ней он несколько раз чихнул, морща нос и отряхивая и без того грязную одежду. Роберт мёртв. Через пару часов об этом будет знать весь мир. Равновесие рухнет. И Нижний мир попытается восстановить свои права, попытается захватить власть. В Идрис им хода нет, но охотники живут всюду. И если здесь останутся считанные единицы, род нефилимов вымрет также быстро, как и провозгласил себя главным. Этого нельзя было допустить. Войну нужно было остановить любой ценой, чего бы то ни стоило. Отец понял, кто затеял её. Но его уже не спросить. Если только… Не найти Малькольма. — О какой ловушке ты сказал? — тихо задал вопрос Макс, пытаясь разобраться в том огромном количестве мыслей в своей голове, — Какую роль Малькольм играет во всём этом? Стены комнаты окружали его, словно неприступная крепость, тишина давила, сбивала мысли. Нужно было говорить кому-то, искать по фрагменту этой головоломки, чтобы решить её. Надежда на то, что отец жив придавала ему сил, но также ослепляла его. Хотелось в это верить, и Макс верил, но если все эти мечты маленького мальчика окажутся пустыми, нереальными, какими они кажутся всем, кроме него, то он сломается, разобьётся на миллионы кусочков, и тогда уже ничего не собрать заново. Ему никто не заменит отца. Ему нужен Магнус. И Макс найдёт его любой ценной, потому что только так можно решить эту загадку, только так можно разобраться во всём том, что происходит сейчас. И только так Макс снова будет счастлив. Внутри ощущалось неприятное раздражение, покалывание. Он уже ощущал это раньше. Магия нитями тянулась внутри него, но сейчас эти самые нити вибрировали, натягивались сильнее. Макс опустил взгляд на руки, по которым струились голубые ручейки чистой полупрозрачной магии. Его синяя кожа приобрела немного другой оттенок, становясь светлее. — О нет, — прошептал Макс, пытаясь унять дрожь во всём теле, — Нет-нет-нет. Магию невозможно было контролировать. Она рвалась наружу мощным потоком. Паника накрыла его с головой, и стало ещё хуже. — Нет! Макс прикрыл глаза и сжал кулаки. Он попытался переправить все потоки магии к своим пальцам, на что ушло огромное количество сил, но у него всё же получилось сделать это. Теперь руки невероятно сильно жгло. Макс сдержал крик, а на глазах выступили слёзы. Магнус учил его, что магию можно контролировать только если избавиться от того, что спровоцировало её всплеск. Избавиться от эмоций. Кожу опалило. Сила вырвалась наружу. Макс чувствовал эту боль и внутри, и снаружи, физически и душевно. Его магии не хватало Магнуса, ему самому не хватало его. Слёзы побежали по щекам. Мальчик зажмурился, готовясь к неизбежному. На той стороне он снова увидел отца. В тот миг, когда Магнус, стоящий где-то вдали от него, впервые за долгое время двигался, весь мир перестал существовать. Макс уже не чувствовал ни боли, ни магии. В пустоте они стояли друг напротив друга, но отец не видел его, стоя к нему спиной. — Папа!!! — закричал Макс во всё горло. По пустоте разнеслось эхо. Секунда. Две. Три. Магнус замер, переставая делать что-то, чего мальчик не видел, и медленно повернулся к нему. — Черничка? — отчётливый голос. Макс бросился к нему со всех ног. Он боялся, знал, что этого всего нет, но он хотел ещё хоть раз побыть с отцом. Он бежал со всех ног, но чем ближе он подбегал, тем дальше от него находился Магнус. Отчаяние захлестнуло с головой. — Пап! — снова крикнул мальчик, останавливаясь, — Пап! Не уходи! Пожалуйста! Магнус смотрел на него со слезами на глазах, но улыбаясь. Макс чувствовал, что магия начинает проникать и сюда, что она съедает его в реальном мире и уже подбирается к сознанию. — Вернись! — Я не могу. Прости, но тебе пора отпустить меня. — Мне страшно! — крикнул Макс, голос его дрожал. — Я рядом, я всё ещё здесь, — тихо сказал Магнус, — Просто найди меня. И отпусти, если это того стоит. В пустоте раздался рёв и гул. Макс обернулся, видя синее пламя, которое стремительно поглощало всё вокруг. — Контролируй свои эмоции! — крикнул Магнус, — Контролируй свою магию! — Я не могу! — в отчаянии воскликнул Макс. Слёзы стекали с его щёк, попадая в рот. Солёные. Теперь уже привычные. — Отпусти меня, Макс! Просто отпусти меня! — Нет! Я найду тебя! — закричал мальчик. Пламя коснулось его, больно обжигая. — Я рядом… — прошептал Магнус. Пламя охватило всё тело. Макс закричал от боли и отчаяния. Отпустить. Контролировать. Найти. Отпустить. Забыть. Искать. Контролировать. Просто отпустить. — Прости меня. В одно мгновение всё прекратилось. Магия спокойно заструилась по венам, обыденно, привычно. Он отпустил его. Макс вытер слёзы и огляделся: ничего не пострадало. Его магия пожирала только его самого. — Я найду тебя, — прошептал мальчик и выскочил из комнатки Изабель, не заботясь о том, что может случиться дальше. Роберт мёртв, теперь Алек должен занять его место, а значит ничего не грозит его жизни. Разве что какой-нибудь Джонатан или демон. Или та боль в груди, если она поглотит собой всё. Макс бежал и бежал, пока дыхание не сбилось, а в боку не закололо. Он остановился, пытаясь отдышаться, а в полнейшей мёртвой тишине вокруг него раздался звон. Сначала тихий, похожий на звук битого стекла, но постепенно он становился отчётливей и ярче. Удар, второй, звон. Макс знал, что это значит. Любой знал. Это не звон колокола, кои почти не используются, это не звук королевского рога. Это звон хрустальных рун, несущих скорбь потери. Это прощание. — Ave atque vale, Роберт Лайтвуд, — прошептал Макс. Так прощались сумеречные охотники, говоря это погибшим собратьям. Он не сумеречный охотник, но всё же знает силу этих слов. Кто-то промолчит, кто-то скажет, а кто-то будет радоваться. В любом случае в голове сейчас было слишком много противоречивых эмоций, чтобы понять, как он относится к смерти того, кого не видел, того, кто презирает подобных магам, вампирам, фейри… Но Макс сказал это, потому что не мог промолчать, потому что знал: Алек сказал то же самое. Этот окутанный печалью и болью звон снова разрезал тишину. Безмолвные Братья вновь и вновь извещали мир о смерти короля. Казалось, что прямо сейчас всё должно ожить и наполниться звуками, ведь этот звон слышало каждое живое существо, от маленького жучка до магов: руны имели немалую силу, данную самим ангелом, но кроме этого звука ничего не было. Мир скорбел. И готовился к войне.***
Магнус не понимал, спал ли он или всё же бодрствовал, или оба варианта сразу и понемногу, но счёт времени потерялся в этой темноте, как и, казалось, здравый рассудок и сознание. Магия пыталась пробиться наружу, но эти железные кандалы не давали ей свободы, удерживали внутри. Руны начинали вызывать неприятное раздражение в тех местах, где были прорезаны в металле слишком глубоко. Это было невыносимо. В мыслях сейчас были только те, кого он любит, те, кем он дорожит. Даже те, кого он уже отпустил. Находясь в таком месте думать о чём-то ином не получалось. Просто не хотелось. В одиночестве, темноте, сырости, преданный и беспомощный. Хорош Верховный маг! И вспоминать приятные моменты куда лучше, чем осознавать своё положение. Лучше было бы умереть от собственных ран около дома, лишь бы не находиться здесь, понимая, что не знаешь судьбу своего сына и любящего тебя и любимого тобой человека. Мерзко. Больно. Противно. Магнус снова подёргал руками и попытался снять с запястий оковы, до крови обжигая пальцы о руны, но тщётно: он беспомощен без магии. Послышался лязг, и тут же в глаза ударил свет. Магнус зажмурился, но спустя пару секунд разомкнул веки и уставился на Малькольма, во взгляде которого было лишь отвращение. — Что тебе нужно? — прохрипел Магнус, всё ещё надеющийся на хоть капельку воды перед смертью. — Не хочу, чтобы ты умер раньше положенного, — ответил Малькольм и присел так, что их глаза оказались на одном уровне, — держи. Только сейчас Магнус увидел у него в руке флягу и пару кусков хлеба. Во рту появились слюнки: он ещё был и голоден. Малькольм отдал ему флягу, и Магнус тут же жадно впился в неё губами, осушая, пока вода там не закончилась. — Зря ты так, у меня больше ничего нет. — А тебе только в радость, — горько усмехнулся Магнус, чувствуя, как жидкость растекается по телу, — Ты будешь рад, когда я умру. Тогда ты сможешь претендовать на моё место. Это так для тебя выгодно. — Не теперь. Магнус помнил, что сквозь сон слышал неясные звуки, похожие на звон колокольчиков. «Не теперь» значило многое. Смерть Роберта была чем-то выгодна Мальколму. — Чего ты добиваешься? — спросил Магнус, как будто Малькольм тут же бы выложил ему всё на блюдечке. Хотя, вероятно, шанс на это был, — Войны? — Убийства тех, кто убивал нам подобных, Магнус. Теперь, когда твой дорогой нефилим займёт место отца, убить его не будет стоить ничего. А его сестру и подавно. Так что трон будет свободен, дорогой, — улыбаясь прошептал Малькольм. И шёпот этот был наполнен безумием. Внутри у Магнуса всё замерло. Алек жив и в порядке. Он новый король после Роберта. Убийство. Но его ли рук это дело? Желание. Время истекло, если бы он не исполнил его ни Изабель, ни дорогих ему людей не было бы и в помине. Значит он в порядке, если только заклятие, наложенное на него, всё ещё действует, если только Алек не снял кулон со своей шеи. — Ты не посмеешь его тронуть, — тихо и сдержанно сказал Магнус, когда внутри у него противоречивые чувства боролись друг с другом, — не смей. — Как будто ты можешь остановить меня! — засмеялся Малькольм, вставая во весь рост, — Ты только посмотри на себя! Ты жалок! Даже Люцифер не был настолько жалок и беспомощен, когда его изгнали из рая! — громко, чётко, безумно, — ты не сможешь сделать ничего, Магнус! Ничего! Потому что даже твой отец не может помочь тебе. Его сын скоро умрёт, и никто не узнает, что ты вообще был жив все эти дни. — Больно осознавать, что раньше я считал тебя другом, — выплюнул Магнус то, что хотел сказать давно, — ты трус и предатель, Малькольм. И никакие твои планы на меня, трон и войну этого не изменят. Внутри что-то кольнуло. Знакомое чувство по всему телу. Магия, пускай и была заперта, всё же давала опознавательные знаки. — Ты так уверен в этом, Магнус? — Я это знаю. Горечь. Боль. Ощущение преданности и одиночества. Но он был слишком долго слеп, чересчур долго. Жаль, что глаза увидели правду именно сейчас, когда уже слишком поздно. Маг перед ним уже не тот, кем был раньше. Это не тот, кто помогал, поддерживал, кого Магнус учил справляться с чувством потери, помог принять свою сущность и буквально выучил всему, дав нормальную жизнь. Нет. Это безумец, одержимый идеей власти, ослеплённый своей алчностью и желанием быть на высоте. — Тебе не тошно от себя? От своей сущности? — спросил Магнус, — Что же с тобой стало? Высоты так манят тебя? Ты стал жестоким, ты стал алчным и завистливым. И я не понимаю, как я смог не заметить этого. — Ох, Магнус, — сладко протянул Малькольм, — Ты разве ещё не понял? Это ты сделал меня таким. Это твоя вина, дорогой. Самолюбивый, вечно яркий и довольный собой, своим превосходством и, вскоре, положением. Ты даже не замечал меня. — Я дал тебе всё! — не выдержав, сорвался Магнус. И этот крик был полон отчаяния. — Ты дал мне то, чем я являюсь сейчас. Ты изменился, но я нет. — Я привязался к тебе тогда, как и Катарина, как и Рагнор. Мы все желали тебе лучшего, мы всегда помогали тебе. — Видимо, вашей помощи было недостаточно. Эти слова словно нож: ранят, причиняют боль, режут и убивают частичку внутри, если суметь распорядиться ими как надо. — Пора признать, Магнус, я — это ты когда-то. Только я более расчётлив и умён. Да и цели мои куда выше твоих, — бросил Малькольм. — Твои цели пусты. Оба замерли. Магнус чувствовал, как быстро бьётся его сердце, а внутри всё застыло, словно никогда не было живым. Малькольм обернулся первым, но Магнус уже знал, кого увидит. — Мой принц? — наигранно учтиво спросил маг. — Отойди от него, иначе эта стрела окажется у тебя между глаз. Магнус медленно повернул голову. Высокий, с луком наизготове и серьёзным лицом, не терпящим возражений. Непривычно чистая и тёмная одежда сидела на нём так, словно аккурат была сшита точно на это невероятное тело. Увидеть его сейчас было не то, что неожиданно, но убийственно невероятно. Как? Каким образом? — Ты не убьёшь меня, мальчик. Потому что я знаю всё о планах Валентина, знаю, как вылечить твоего брата. Я всё это знаю. И я нужен тебе. Потому ты не убьёшь меня, — развёл руки в стороны Малькольм. — Тем не менее стрела может оказаться у тебя в других частях тела, которые не помешают тебе говорить, — заметил Алек. Только Магнус видел, как чуть заметно дрогнула его рука, только он увидел, как в глазах его Александра мелькнула тень. И не смотря на это серьёзное, полное решительности лицо, Магнус знал: он не сможет. — Твоя взяла, — пожал плечами маг и отошёл на несколько шагов в сторону. Алек тут же медленно повернулся к нему, не опуская лука. Магнус знал, что Малькольм не может вот так просто сдаться. Не так быстро. И он был прав. За долю секунды маг отскочил чуть в сторону и метнул огромный шар фиолетовой магии в Алека. Магнус не помнил, выкрикнул ли он его имя, он даже не успел ничего понять. У него словно сердце в горле стояло, а в голове всё спуталось. Страх за Алека, его Алека, поглотил с головой. Внезапно, буквально в одно мгновение, между шаром и парнем оказался силуэт, маленькая фигурка ребёнка. Грохот заполнил камеру. На мгновение яркая вспышка озарила всё вокруг, а затем наступила темнота и полная тишина… Магнус кое-как разлепил веки, щурясь от солнечного света. Чувство свободы и наполненности разливались мощными потоками по всему телу, наполняя силами и жизнью. Потом всё снова погрузилось во тьму. В следующий раз, когда Магнус открыл глаза, было довольно темно. Только пламя парочки свечей озаряло комнату. Маг сел в кровати, осматриваясь. Голова на удивление не болела вовсе. Царила полная тишина. Магнус повернул голову к свечке на прикроватном столике и увидел мирно сопящего Алека, на коленях которого, удобно пристроившись, мирно дремал Макс. Маг улыбнулся, как никогда не улыбался. Внутри разлилось тепло, а в уголке глаза появилась слеза. Они в порядке. Они живы. Они вместе. И он всё ещё вместе с ними тоже…