***
В Отделе международного магического сотрудничества, обыкновенно пустующего и немноголюдного, сегодня тесновато: веретенница*, и та не проскочит. В узких коридорах, сплошь усеянных разноцветными флагами и колдографиями* выдающихся членов Международной конфедерации магов, Валери чувствует себя не слишком комфортно. Ей больше по душе простор и прохладно-белые стены родной Мальтийской капеллы*. Здесь же её толкают и пихают, будто она случайно трансфигурировалась в квоффл. Стрелка на маленьких серебристых часиках — подарок Инны Павловны на совершеннолетие — показывает, что до заседания ещё двадцать семь минут. Вечность, когда ты не спишь уже третьи сутки, а последнее, что побывало в твоём желудке — горсть орехов и чай без сахара. Девушка в который раз ощупывает карманы своего любимого пальто, но вновь терпит неудачу. Клятвенно обещая себе наесться до отвала, как только выберется из этого жуткого места, больше напоминающего парижские катакомбы, Валери шагает к стойке с прессой. Ей необходимо занять свой мозг чем-то далёким от еды. — Свежий выпуск "Ежедневного пророка", — выкрикивает со своего насеста старый эльф, — всего пять сиклей*. Около него уже образовалась небольшая толпа из иностранных волшебников, очевидно, из-за путаницы с валютой. У неё и самой не было британских круглых монеток — вместо них во внутреннем кармане жилетки лежат длинные бледно-лиловые купюры. Пепельно-голубые, изумрудные и алые мантии смешиваются в нестройный шуршащий хор, окружая её со всех сторон. С трудом проложив себе дорогу к стойке, Волкова впечатывается в чью-то широкую спину. Отличное начало дня. — Простите, — начинает было девушка, надевая свою самую яркую извинительную улыбку, но осекается под взглядом внимательных тёмно-синих глаз. Она узнала бы их из тысячи, ведь именно они преследовали её на протяжении последних семи недель. Валери впервые увидела их при свете дня: тогда они напомнили ей парочку старинных сапфиров. Следующим вечером было туманно, и оказалось, что глаза мракоборца имели таинственный зеленоватый отлив. — Мисс Волкова, — приветствует её Скамандер в свойственной ему суховато-ироничной манере. Талант, что тут скажешь. Ей пока плохо удавалось маскировать язвительные нотки в голосе. — Мистер Саламандер, — подчёркнуто вежливо отзывается Валери, намеренно коверкая фамилию коллеги. — Брать будете? — обращается к ней недовольный эльф, протягивая свёрнутую пополам газету. — Только если Вы принимаете дуплоны*. Рядом едва различимо вдыхает Скамандер, вытаскивает блестящую серебристую монетку и, практически не глядя, бросает её продавцу. "Пророк" мгновенно перемещается в руки аврора, который спешит скрыться в противоположном направлении. Удобно, наверное, быть таким высоким, с досадой думает Валери, пробираясь по своеобразному живому коридору, оставленному старшим Скамандером. Тот уже успел занять добрую половину скамейки, стоявшей неподалёку. Поднявшись на цыпочки, брюнетка принимается выискивать свободное место. Она бы охотнее подсела к какому-нибудь великану или к парочке инферналов, однако судьба распоряжается иначе. Если Тесей и замечает девушку, то явно не торопится завязать светскую беседу. Они ему не слишком-то хорошо давались, впрочем, как и ей. От скуки Валери принимается изучать обстановку вокруг, но мельтешащие туда-сюда фигуры мешают сосредоточиться. На непроницаемом лице Скамандера мелькает изумление, быстро сменяющееся яростью. — Что такое, Саламандер, снова подняли цены на гель для волос? — не удержалась колдунья, надеясь скоротать оставшееся время за пикировкой. — Я хотя бы знаю, как им пользоваться, — холодно отвечает аврор, окидывая её неряшливую причёску скучающим взглядом, — и изредка беру в руки расчёску. — Изредка? Я думала она у тебя вместо палочки. Англичанин плотно сжимает губы и не спеша возвращается к чёрно-белому развороту. На всех заголовках пестрит имя небезызвестного беглеца, изводящего авроров от Токио до Нью-Йорка. Хищный оскал Грин-де-Вальда отпечатывается в сознании, чтобы позже присоединиться к её многочисленной армии ночных кошмаров. — Вы собираетесь прислать мне отчёт по миссии в Румынии или мне стоит обратиться напрямую в М.А.Р.И.*? — и снова этот менторский тон. Девушка по привычке тянется к сигаретам, единственному изобретению маглов, заслуживающему внимания. Приятная тяжесть пачки придаёт уверенности и напоминает, что в её хаотичном мире ещё осталось место для чего-то неизменного. Горьковатый дым бодрит и притупляет голод. — В здании запрещено курить! — Или что: сразу в Азкабан? — Валери от души наслаждается тем, как легко ей удаётся сбить с него маску чопорной британской вежливости. — Мерлин и Моргана, ты хоть когда-нибудь бываешь серьёзной? — зло шипит мужчина, выхватив папиросу. При этом он умудряется задеть большим пальцем её губы, отчего тело покрывается мурашками. Омерзения, не иначе. — Бываю, — в тон ему отвечает Волкова, вскакивая на ноги, чтобы убраться подальше от зарвавшегося мракоборца, — после дождичка в четверг. — Валери, — уверенный голос наставницы не даёт сопернику парировать удар, — вот ты где, дорогая. Надеюсь, добралась без происшествий? Высокая и грациозная женщина, одетая в элегантное платье глубокого винного цвета, без труда прорезает себе путь, на ходу обмениваясь кивками с другими аврорами. Мягкость во взгляде серо-голубых глаз прекрасно гармонирует с отточенной походкой. Бывшая манекенщица, а ныне руководитель Отдела международного сотрудничества М.А.Р.И. — Ну, на сей раз обошлось без горящих зданий, Инна Павловна, — задорно отвечает Валери, чувствуя усиливающуюся слабость в конечностях. Не хватало только упасть в голодный обморок посреди Конгресса. Вот это будет номер. Женщина укоризненно качает головой, но от Валери не укрывается улыбка, наспех запрятанная в складках алых губ. — Доброе утро, мистер Скамандер, — заслуженный мракоборец дипломатично подает руку Тесею. Недавно назначенный глава аврората Британии сияет отрепетированной улыбкой. Интересно, как долго он шлифовал её перед зеркалом? Час утром и час перед сном, а после — отбой. Ровно в десять, и ни минутой позже. Может у него и система штрафов имеется? Отжимания там или полировка семейного сервиза. — Мэм, — почтительный кивок, и вот она снова вынуждена лицезреть спину Скамандера. — Что я говорила по поводу манер? — Что они являются пустой тратой моего времени, — нараспев произносит Валери, рискуя навлечь на себя гнев начальства. — Нет, Лера, это твои слова, — по-доброму усмехается женщина с глазами цвета летней грозы, — манеры — второй язык дипломатии. Ты не можешь побеждать всех монстров в одиночку. Иногда мы нуждаемся в том, чтобы кто-то прикрыл спину. И ты тоже. Девушка вспоминает родителей: те тоже были мракоборцами, они сражались вместе, побеждали вместе, прикрывали друг друга, но что от них осталось теперь? Пепел да выцветшая фотография, успевшая потрепаться по краям. Воспоминания же покрылись черно-белым налётом горечи, от которой свербит в горле. Сосредоточиться на настоящем — единственный способ похоронить прошлое. Никто не защитит её лучше, чем она сама, ведь на поле боя каждый мечтает лишь об одном — выжить. А это самое одинокое дело на свете.***
Тесей Скамандер старается незаметно размять похрустывающую шею. Вчерашние отчёты измотали его сильнее, чем стайка бешеных докси*, сбежавших однажды из чемодана Ньюта. Долго же они с братом отлавливали этих маленьких засранцев. Как это часто бывало в последнее время, при мысли о Ньюте внутренности обдаёт холодом, а сердце противно ворочается в груди. После новости об их с Литой помолвке он ходил сам не свой, а потом вдруг неожиданно уволился и укатил путешествовать по свету. Лита. От одного только имени по его лицу расползалась улыбка. Глупая, по-мальчишечьи застенчивая и до краёв набитая нежностью. Он презирал эту странную, совершенно несвойственную ему гримасу, но ничего не мог с собой поделать. Эта женщина делала его счастливым. Взгляд Скамандера медленно скользит по собравшимся: высокие воины африканской делегации стоят неподвижно, словно статуи, высеченные из тёмного мрамора; напротив них о чём-то перешёптываются напуганные японки, облачённые в ярко-жёлтые кимоно; в рядах М.А.К.У.С.А. он замечает невзрачную молодую женщину лет двадцати пяти, которая не прекращая теребит жемчужное ожерелье и нетерпеливо перекатывается с пятки на носок; на последних ступеньках вальяжно привалилась к стене совсем ещё юная девушка. Валерия Волкова — самый молодой член аврората М.А.Р.И. и настоящий гвоздь в заднице. Инфантильная, неуправляемая дикарка. Растрепанные тёпло-каштановые волосы сегодня уложены в замысловатую косичку, которая только подчёркивает острые скулы и тонкую шею. На дне светло-зелёных глаз таится насмешка, а во вздёрнутом подбородке читается вызов каждому, кто готов его принять. — И что Вы предлагаете, министр? — вкрадчивым тоном интересуется госпожа президент, поворачиваясь к Гектору Фоули. — Думаю, мы все понимаем, как важно не нарушать Закон о секретности в это неспокойное время, — издалека начинает его непосредственный начальник. Стройный, даже худощавый Фоули делает шаг вперёд, незаметно оттесняя Серафину Пиквери с трибуны. Он никогда не упускает случая оказаться в центре внимания. — Маглы взбудоражены чудовищными нападениями, которые им всё сложнее объяснить. А как Вы правильно заметили, госпожа президент, "Когда не-маги напуганы, они атакуют". По нашему мнению, толпа вооруженных волшебников только усилит их подозрения, что, в конечном счёте, может привести к открытому противостоянию. — А именно этого и добивается мистер Грин-де-Вальд, — согласно кивает граф Астафьев, задумчиво поглаживая густую бородку. Гул в зале нарастает, эхом отскакивая от багряно-золотых стен. Из всех помещений Министерства лишь этот он ненавидит всем своим существом. Именно здесь ему вручили Орден Мерлина после того, как война была закончена. Тесей до сих пор помнит вездесущий запах пороха и металлический привкус крови во рту, нечеловеческие крики раненных и обезображенных товарищей. И холод, обжигающий сердце. Иногда ему кажется, что всё происходящее не более, чем сон, который он видит, прикованный к больничной койке госпиталя. Если это так, то лучше бы ему не просыпаться. — Так что же нам делать? — растерянно гнусавит Жан-Поль Ротье, эмоционально заламывая руки, которые едва прослеживаются под длинной серебристо-лазурной мантией. — Действовать с точностью до наоборот. — Что Вы хотите этим сказать, Инна Павловна? — озвучивает резонный вопрос Фоули, и взгляд его несколько теплеет. Тесей замечает перемену даже стоя в десяти шагах от министра. Не к добру это, мрачно заключает главный аврор Британии, когда женщина едва заметно улыбается Гектору. — Грин-де-Вальд жаждет внимания: ему нужно посеять панику, нужны флаги и знамена, монумент до небес, но, самое главное, ему нужна армия. Наша армия, — в обманчиво-безмятежном голосе теперь отчётливо слышатся властные нотки, — общий враг сплотит его сторонников надежнее, чем тысячи непреложных обетов. Гораздо разумнее отправить за ним небольшой отряд. — Отправить куда? — В Париж, разумеется, — нетерпеливо поясняет Пиквери, награждая представителя итальянской делегации снисходительным взглядом. Настоящая кобра, — Тесей рисует себе мысленную пометку в изумрудно-чёрных тонах Слизерена. Ухмылка прорезает обыкновенно бесстрастное лицо мракоборца, и когда он натыкается на удивлённый взгляд Волковой, то она почему-то становится ещё заметнее. Шок на бледном лице быстро сменяется улыбкой. Резковатой, будто инородной, слишком заметной, так что девушка спешит спрятать её в воротнике пальто. Мужчина невольно вспоминает улыбку брата: всегда немного застенчивую, робкую, как пробивающийся сквозь талый лёд подснежник, умиротворяющую и наполненную искренним счастьем. Как бы ему хотелось, чтобы Ньют был здесь. Теперь он даже не может отслеживать его бесконечные экспедиции за новыми тварями, не сможет прийти на помощь, если братишка снова вляпается в какую-нибудь передрягу. А ведь он вляпается, тут и к прорицателю не ходи. Возмущение в зале нарастает до ощутимых вибраций, которые отзываются мощным покалыванием на кончиках пальцев. Тесей и сам не прочь схватиться за палочку и заткнуть пару брызжущих слюной коллег, вот только её предусмотрительно изъяли при входе. — Господа, — призывает к порядку Тафари Яр-Адуа, вскидывая вверх широкие ладони, — не пора ли объявить перерыв? Очевидно, что мнения по данному вопросу разделились, и по сему, не лучше ли будет перейти к открытому голосованию? Одобрительные выкрики, произнесённые на разных языках и наречиях, посыпались со всех сторон. Правое ухо, частично утратившее слух во время войны, жгло и саднило. Сейчас Тесей мог лишь мечтать о своём уютном кабинете, заваленном наполовину готовыми отчётами, с недопитыми чашками кофе, разбросанными тут и там, с большим кожаном креслом посередине. Он почти слышал его довольное поскрипывание. Мало-помалу делегации удаляются в специально отведённые для них совещательные комнаты. Минуту назад заполненное до предела помещение теперь выглядит заброшенным. Кто-то неловко откашливается у него за спиной. Повернувшись, Скамандер первым делом натыкается на черную шляпку клош. Молодая женщина под ней глядит на него застенчиво и одновременно сердито, будто он нерадивый ухажёр, забывший перезвонить ей после ночного рандеву. — Я могу Вам чем-нибудь помочь, мисс...? — Голдштейн, — торопливо представляется она, неловко пожимая его руку. — Порпентина Голдштейн, сэр. — Та самая Голдштейн, что помогла моему брату схватить Грин-де-Вальда? В молочно-карих глазах девушки загораются искорки счастья. — Так он...Ньют...мистер Скамандер говорил обо мне? — с надеждой спрашивает Тина, напрасно силясь спрятать широкую улыбку. — Не совсем, мисс Голдштейн, — сухо отвечает главный аврор Министерства, — я узнал об этом из газет. Ему было жаль разрушать воздушные замки девушки, но чем скорее она поймёт, что его брат совершенно не пригоден для серьёзных и стабильных отношений, тем быстрее Тина Голдштейн найдёт себе другой предмет для воздыханий. Не могла же она, в самом деле, влюбиться в Ньюта за те пару дней, пока они были знакомы? — О, — только и смогла вымолвить потрясённая американка, кое-как натягивая на лицо слабое подобие улыбки, — понятно. Я просто хотела узнать, как у него дела. То есть, как дела у его книги. Учебника. Он ведь магозоолог. Просто Ньют, вернее мистер Скамандер, — поправилась Порпентина, принимаясь вертеть дешёвое кольцо на указательном пальце, — обещал прислать мне его, как закончит, вот я и подумала, что раз Вы его брат...ну, знаете, когда он прибудет ко мне. Учебник, разумеется! Щёки Тины пылают, и Тесей начинает сомневаться в своей первоначальной теории. Выходит, что его братишка — тот ещё Ромео, Мерлин его побери. Как же быстро он повзрослел, а Тесей и не заметил. Или отказывался замечать, предпочитая не выпускать из рук образ худощавого первокурсника. С вечно сползающими носками, горчичного цвета шарфом и очередной зверушкой под мышкой. — Простите, но, по правде сказать, я не имею ни малейшего понятия, где сейчас Ньют. Я уже давно не получал от него вестей. — Наверное, он ещё не забыл её, — грустно шепчет девушка, и искры во взгляде гаснут, будто их сдул злой ветер. — Кого? — осторожно спрашивает Скамандер, краем глаза замечая, что люди потихоньку возвращаются на места. — Девушку на фотографии, — Голдштейн окликает эфемерная блондинка, и та, порывшись в складках пиджака, что-то торопливо вкладывает ему в ладонь. — Простите, что отняла у Вас время, сэр, но передайте это Ньюту при встрече. Вдруг он захочет снова посетить Нью-Йорк когда-нибудь. Тесей не успевает расспросить Тину про загадочную фотографию, и вопрос застывает на кончике языка. Ему совсем не по душе тот факт, что у Ньюта теперь больше секретов, чем в Отделе Тайн. Однако теперь он собирается раскрыть их. Все до единого.***
Силуэты вокруг смешались в одну некрасивую кривую линию. Тина как-то уж совсем по-детски хлюпает носом, злится на свою наивность, на чопорного брата Ньюта и на весь мир в придачу. Рациональная часть подсказывает, что винить надо только себя, но расшалившиеся эмоции накрывают её с головой. Последние четыре месяца прошли в сплошных сопливых синусоидах. Вверх-вниз, вверх-вниз, — и так по кругу. Ожидание, сперва приносившее приятно-порхающее ощущение где-то под рёбрами, постепенно сменилось томительными часами самоистязания и поиска причин, по которым Ньют мог забыть о ней. Это было просто. Тина никогда не принадлежала к числу женщин, из-за которых мужчины теряли голову. По крайней мере, не буквально. А теперь, когда она преодолела целый океан, ей кажется, что Ньют каким-то непостижимым образом отдалился ещё больше. Как сияющий мираж в пустыне. — Тинни, — ласковый голос сестры заставляет девушку ненадолго вынырнуть в реальность, — Фонтейн просил передать, что ждёт тебя у восточной лестницы. Что она опять сделала не так? — А он не уточнил причину? Идеально розовые губки Куинни подрагивают в предвкушении улыбки. — Прости, Тин, но ты сама запретила мне читать мысли начальства, — лукаво произносит младшая Голдштейн, попутно подталкивая её в нужном направлении. — Удачи, конфетка! Она легко вливается в бушующий поток разноцветных мантий, позволяя себе лениво плыть по течению. Голова гудит от запутанного клубка мыслей: поиски Грин-де-Вальда, стремительно развивающиеся отношения Якоба и Куинни, тихие, но от того ещё более болезненные смешки коллег за спиной, неопределённость, иррациональный страх одиночества. Всё это тяготило и выматывало. Необходимо было остановиться. Отдышаться. Распробовать, наконец, жизнь на вкус, а не наблюдать, как она проходит мимо из-за страха перед неизвестным. Болезненное столкновение с чужим плечом, и вот она уже разглядывает своё отражение на идеально отполированном полу. — Осторожнее, цветочек, — незнакомая девушка, которой Тина дала бы не больше семнадцати, ловко приводит её в вертикальное положение. — Спасибо, мисс. На мисс её спасительница похожа в последнюю очередь, скорее на мальчишку, что по утрам продаёт газеты за доллар тридцать семь: не по моде зауженные брюки в мелкую полоску никак не сочетаются с аметистовой жилеткой, изношенные ботинки без намека на каблук, грязно-серые чулки ей велики, а потому складываются гармошкой на голени, на бледном лице ни грамма косметики, только на губах сияет малиновая помада. — Валерия Волкова, — Тина поражается силе, которая заключена в этой маленькой ладошке, — рада наконец познакомиться с Вами, аврор Голдштейн. — О, так Вы... — Да, временами всё же читаю прессу. Порпентина не могла не улыбнуться, глядя на забавную гримасу девушки. Валерия обладала каким-то мрачноватым обаянием. Оно похоже на густую лесную чащу, которую видишь с безопасной тропинки. Ты обещаешь себе, что не будешь далеко заходить, но в итоге неизбежно теряешься. — Чтож, мне пора бежать, — вдруг спохватывается русская волшебница, разворачиваясь в противоположную сторону, — может ещё увидимся, аврор Голдштейн. Тина не успевает ответить, поэтому неуклюже машет на прощание. Аврор Голдштейн — вот, кем она является на самом деле. Её отобрали из сотни других, не менее талантливых претендентов, доверили сложную и ответственную работу, в конце концов, именно она помогла обезвредить самого опасного преступника столетия. Тина буквально кожей ощущает прилив гордости, расправляет плечи и храбро смотрит вперёд. Она больше ни секунды не будет думать о Ньюте и его отношении к ней, торжественно клянется американка. И даже ненароком прикладывает правую руку к сердцу, как это делают не-маги. — Голдштейн, где Вас носит? — кажется, Фонтейн снова бросает пить: в серых глазах набухают красные капилляры, длинные ноги выстукивают бешеные ритмы чарльстона, а спина угрожающе прямая. — Впрочем, не трудитесь отвечать мне, приберегите свою увлекательную историю для Госпожи президента. Незримая аура уверенности, коей она себя окружила, начинает трещать по швам. — Госпожа президент хочется меня видеть? На обвисшем, как у бульдога лице её начальника появляется усмешка. — Всё верно, Голдштейн, — говорит Арчибальд, лихо сворачивая к аккуратным рядам каминов, — и прежде, чем ты попытаешься выведать у меня причину, отвечаю сразу на все вопросы: нет! — Нет, Вы не знаете или нет, Вы знаете, но не скажете, сэр? — поддевает его Тина, пока они стоят в очереди. Фонтейн брехается, совсем как пёс, разве что не капает слюной. Порпентина же старательно гасит в себе приступы смеха. Он три раза повторяет "Кафе-мороженное Фортескью", прежде чем сгореть в зелёном пламени. Тина кривится при одной мысли о летучем порохе. Почему нельзя просто трансгрессировать, как все нормальные люди? Или установить портал? Эти англичане, похоже, любят всё усложнять. Повторив процедуру самосожжения, Тина обнаруживает себя возле разноцветной витрины, внутри которой уже собралась целая толпа возбужденных детишек. — Идём, Голдштейн, — недовольно бурчит Арчи, жадно обшаривая местность на предмет вожделенной бутылки, — они ждут. Кто эти загадочные "они" старший аврор, разумеется, не уточняет. Старинная винтовая лестница, по которой их ведёт домовой эльф, отзывается протяжным скрипом на каждый шаг, хоть она и старается ступать аккуратнее. Вскоре девушка бросает это бесполезное занятие. Стены украшены всевозможными зачарованными плакатами с мороженным всех сортов: малиновый сорбет, ванильный рожок, розовый кокосовый лёд, шоколадно-фисташковые котелки. Когда они достигают тяжелой дубовой двери, Голдштейн уже не в состоянии думать ни о чём, кроме лакомств, ожидающих её внизу. Чтобы там ни было, она устроит себе небольшой праздник. В полумраке комнаты все глаза обращены к ней. — Голдштейн, — мягко произносит Серафина Пиквери, жестом приглашая её сесть в кресло рядом с собой. — Вы хотели меня видеть, госпожа президент? — И не только я, — всё тем же медовым голосом продолжает Пиквери, взмахом палочки захлопывая дверь. Приглядевшись, Тина замечает Гектора Фоули и стоящего позади него Тесея Скамандера, хмуро взирающего на неё с высоты своего роста, напротив них миловидная женщина, выступавшая сегодня, дарит ей мимолётную улыбку, а по правую руку от неё восседает недавняя знакомая Порпентины. В дальнем углу обнаруживаются ещё две фигуры: министр магии Африканского содружества и ещё один джентльмен, имени которого она не знает. — Итак, — продолжает мистер Фоули, очевидно, прерванный её визитом, — полагаю, Вы не станете отрицать достоинства наших планов? — Секретность — важное преимущество, — согласно кивает президент, но Тина знает, что за этим последует ответный ход, — но также и большой риск для наших агентов. Кто защитит их в случае непредвиденных обстоятельств? — При всём уважении, мэм, — вставляет мракоборец в углу, — но в таких делах невозможно гарантировать безопасность. Жертвы будут в любом случае. На последних словах в затылок Голдштейн словно втыкают ледяной иглы. Она пытается подавить предательскую дрожь, но плечи некрасиво дергаются, выдавая её страх. — По крайней мере, часть из них будут фанатиками Грин-де-Вальда, — с усмешкой вторит коллеге Волкова. — Тебе лишь бы кого-нибудь прикончить, — старший Скамандер осуждающе качает головой. — Сказал один из самых результативных авроров Первой мировой, — парирует брюнетка, с вызовом глядя ему в глаза. Начальники обоих мракоборцев тяжело вздыхают и обмениваются выразительными взглядами, значение которых ускользает от Тины. Это комната просто кишит секретами, и она жалеет, что сестры нет рядом. — Вам придётся научиться работать вместе, нравится вам это или нет. Интересно, над чем конкретно им придётся работать, размышляет Тина. И, самое главное, как это связано с ней? — Мисс Голдштейн, — обращается к ней Тафари Яр-Адуа, подходя ближе. Для человека его комплекции он двигается чересчур бесшумно, — как долго Вы занимаетесь делом Грин-де-Вальда? — Почти четыре месяца, сэр. Мужчина хмурится, между широких бровей залегает глубокая морщинка, разрезающая лоб надвое. — Вы когда-нибудь участвовали в шпионаже против него либо вербовке его агентов? — Нет, сэр, — спокойно отвечает Тина, сложив руки на коленях. Её раздражает, что беседа постепенно перерастает в допрос. Министр ненавязчиво вторгается в её личное пространство, задерживается на каждом, даже незначительном факте биографии, выискивает уязвимости и давит на них без сожалений. Неужели она ведёт себя также? Играет с подозреваемыми в учтивость, льстит свидетелям, скармливает им ложь, которую они хотят услышать? — Вы уверены в своём агенте, мадам? — Тафари, наконец, озвучивает то, ради чего всё и затевалось. Пиквери долго молчит, словно вопрос поставил её в тупик. — Более чем, министр. — Ну вот и отлично, — с явным облегчением произносит Фоули, аккуратно пристраивая узкую ладонь на плече Яр-Адуа. — Значит, все согласны? Собравшиеся атланты мира магии пожимают друг другу руки, подписывают пару пергаментов, всё это время паривших над столом, и проходят к импровизированому бару с напитками. Порпентина молча наблюдает, как они обмениваются фальшивыми улыбками, но у любого терпения есть конец. Мерлин, как же она устала быть невидимкой. Кажется, все в курсе того, что здесь происходит. Кроме неё. — Прошу прощения, сэр... — Тина больше не пытается замаскировать раздражение маской наивной простушки. — Не волнуйтесь, Голдштейн, — лениво перебивает её Серафина Пиквери, однако в чёрных глазах проскакивают молнии, — я лично подготовлю Вас к миссии. — Какой миссии? — Самой важной в Вашей карьере, — по слогам выговаривает президент М.А.К.У.С.А., протягивает ей стакан огневиски и заправляет упавшую на лицо прядь за ухо. Ласковый жест никак не вяжется с суровым характером начальницы. — Собирайте вещи, Тина, завтра Вы отправляетесь в Париж. _________________________________________________________________________ Веретенница — насекомое, которое водится в Австралии. Длиной в полдюйма, яркого сапфирово-синего цвета. Летает веретенница так быстро, что ее почти не видят маглы, да и волшебники замечают только тогда, когда она их ужалит. Колдография — то же, что и волшебная фотография в мире Гарри Поттера. Мальтийская капелла — историческое здание в самом сердце Санкт-Петербурга, кафедральный храм святого Иоанна Иерусалимского. Пристроена в 1799 г. к главному корпусу со стороны сада. Фасад решен в виде четырехколонного портала. Зал окаймлен с двух сторон коринфской колоннадой, на которую упираются своды потолка. Был выбран автором в качестве Министерства Магии Российской Империи. Сикль — британская магическая денежная единица, равная примерно 14 рублям. Дуплоны (автор.) — российская магическая валюта. М.А.Р.И. (автор.) — Магическая ассоциация Российской Империи.