***
Еще один удар. Еще один порез. Еще одно унизительное оскорбление. Больше боли, больше страданий. Хотя, Алек теперь с трудом мог чувствовать ее. Он с трудом мог ощущать что-либо вообще. И так же как передышка была словно островком безопасности посреди жестокого, буйного океана, его волновала неспособность чувствовать. Какой урон был нанесен руками его мучителя, что его нервы больше не функционировали так, как должны? Какой урон был нанесен, если он едва ли ощущал удар от руки Себастьяна или узор от ножа, который прорезал его тело? Он интересовался: может просто боль стала слишком сильной, слишком невыносимой, что его разум просто онемел, отключил его от этого. Может его разум отключил рецепторы, которые позволяли ему чувствовать степень пытки. Или возможно его тело работало на столь малом количестве энергии, что вся она была направлена на то, чтобы поддерживать в нем жизнь, а не на то, чтобы чувствовать боль. Какой бы ни была причина, Алек был благодарен. Он перешел черту, чтобы заботиться о непрекращающихся повреждениях, потому что надежда выйти из, казалось бы, вечной темницы, становилась все тоньше и тоньше с каждым днем. Конечно он хотел выбраться, отправиться домой, — он не хотел ничего больше. Он провел часы за часами, мечтая о сценарии, в котором он выбрался и покинул эту чертову дыру, в которой был заточен. Он мечтал победить Себастьяна и воссоединиться с теми, кого он любит больше всего. Он создал полный, продуманный план побега, вплоть до самых мелких деталей. Но глубоко внутри он знал, что в этом не было смысла. Любая активность была бессмысленной, кроме того, чтобы заставлять работать свой мозг. Окно его возможностей для побега закрывалось, и он начинал принимать свою судьбу. Было больно признавать себя побежденным. Алек вырос в окружении, в котором слова «побежденный» не существовало в словаре, и признание этого требовало наказания куда хуже смерти. Его мать и отец вбили в него, что он всегда выйдет победителем, что он всегда будет ведущим. Занять любое место кроме первого — не было вариантом, а проиграть драку было неслыханно. Но привязанный к потолку, покрытый в сплошную вязь рваных ран и синяков, Алек никогда еще настолько не ощущал, что он проиграл. Что он провалился. Он задавался вопросом, что бы подумали его родители, если бы когда-нибудь увидели его таким, как сейчас. Были бы они благодарны найти его живым? Или они будут горько разочарованы и оставят его жестоким рукам Себастьяна, чтобы он закончил дело? Алеку нравилось верить, что первое, но он знал своих родителей и то, как они разбираются с проблемами. Себастьян ушел из камеры какое-то время назад, хотя Алек не был уверен, когда именно. Казалось, время идет по-другому, когда ты заперт в маленькой темной комнате, и он не мог доверять своим внутренним часам, чтобы точно сказать, сколько прошло времени. Его похититель ушел с обещанием вскоре вернуться с сюрпризом для Алека, который ему точно понравится. Но издевательская ухмылка, появившаяся на его мерзком лице, когда он давал это обещание, заставила Алека поверить, что этот сюрприз — это не то, что он бы ждал с нетерпением. Он ответил ублюдку разнообразием слов, которые Себастьяну не понравились, заставив его нанести быстрый тяжелый удар ему по груди. К счастью он вскоре потерял сознание, что спасло его от любых последующих взаимодействий с этим придурком. Алек открыл глаза, ужасаясь того, что он обнаружит, если посмотрит вниз на свое тело. Большую часть пыток Алек изо всех сил старался держать глаза закрытыми или смотреть куда угодно, кроме того места, куда Себастьян наносил повреждения. Не из-за страха или отвращения ран, но он беспокоился, что, если столкнется с физическим видом того, что с ним сделали, это ослабит и наконец разрушит его итак разваливающуюся решимость. Набравшись храбрости, Алек взглянул на свою грудь, издав всхлип. Себастьян развлекался несколько дней, используя Алека как личную грушу для битья. Он оскорблял его до тех пор, пока не был уверен, что тот больше не вынесет, а после бил его снова. И снова. И снова. все сильнее с каждым разом, выбивая из него воздух, и затем нанося удары, пока он не мог сделать вдох. Хотя, казалось, ему наскучило избивать Алека спустя какое-то время. И пока Алек с благодарностью думал, что у него будет перерыв, что может Себастьяну тоже это нужно, оказалось, что монстр только начал свою страшную пытку. Он ушел и вернулся с набором ножей, идеально выложенным в своем ящике, остром и мерцающем в тусклом свете. Алек тоскливо вернулся к воспоминаниям, которые теперь, казалось, произошли сотни лет назад, когда он наблюдал за Магнусом, любующемся клинками будто драгоценностями на оружейном складе в их убежище. Он вспомнил, как наблюдал за ним какое-то время, прежде чем оповестить о своем присутствии, наслаждаясь видом такого прекрасного мужчины, обращающегося с таким смертельно опасным оружием так, словно они были не больше, чем безобидные перышки. Но Себастьян выглядел совсем не как Магнус, когда схватил клинок. Он был свирепым и неустойчивым, и уж точно не грациозным. Еще кое-чем о Себастьяне, что Алек быстро выучил, было то, что он атаковал и пытал с незначительным вниманием к тому, что он делает. Когда Магнус был спокоен, сосредоточен и смертельно опасен, всегда с мотивом и планом за каждым своим действием, Себастьян был разрозненный и беспорядочный. Это делало его опасным, возможно даже больше, чем Магнус был, потому что его следующий ход невозможно было предсказать, так же как и метод или свирепость пытки. Он посмотрел вниз на свое тело и издал задыхающийся всхлип, но заставил себя держать глаза открытыми и изучить повреждения. Ножи были хуже всего. Наряду с картой глубоких неровных ран и синяков, Себастьян получил потрясающее наслаждение, срезая руны Алека. Комок рос в его горле при виде ран перед глазами. Срез ножа был зверским, так как плоть была срезана, и то, что когда-то было гордым обозначением организации Алека, превратилось в зияющую и болезненную рану. Его тело выглядело как дорожная карта, каждый порез глубокий и красный, нанесенный на темные синяки, которые делали каждый вздох болезненным. Каждый удар опрокидывал Алека все ниже и ниже, ослабляя его внутреннюю хватку за вменяемость и оставляя его держаться лишь кончиками пальцев, пытающегося продолжать держаться. Он глубоко втянул воздух, содрогаясь от пронизывающей тело от этого действия боли. Было невозможно оценить степень повреждений, которые уже были нанесены, но он сделал все возможное. Алек был уверен, что где-то было внутреннее кровотечение, что безостановочные удары Себастьяна принесли урон куда глубже, чем видимый на поверхности. У него был сломан нос и без вопросов было сотрясение, судя по тому, как он боролся за то, чтобы оставаться в сознании. Но как бы жестоки ни были его раны, больше всего он боялся психического истощения. Раз за разом Алек выучил, что разум — то, что держит тебя сильным. Он держит тебя живым. Боль была плоха настолько, насколько воспринималась в голове, а страх только ухудшался, когда ты позволял ему. Но Алек проваливался как ментально, так и физически, и он волновался, какой урон нанесет Себастьян, когда до него дойдет это. Видеть себя таким, избитым и искалеченным, было мучительно и больнее, чем он мог себе представить. Алек был во многих ситуациях, когда он был ранен, вплоть до госпитализации, но не было ничего даже близкого к той степени, в какой он был сейчас. Это ужаснуло его так, как никогда раньше, потому что впервые Алек задумался о том, сможет ли он выжить. Будучи телохранителем, долг Алека был в том, чтобы ставить свою жизнь перед тем, кого он защищал. Это было требование, которому он всегда следовал, в которое верил всем сердцем. Он всегда знал, что однажды настанет вероятность, что он отдаст свою жизнь на миссии, он был готов к этому на самом деле. Но сейчас, когда этот момент настал, буквально глядя ему в лицо, он принес такой мучительный страх, который был сильнее всего, что он знал. Но через все это Алек вновь подумал о долге. Защищать тех, кто не может защитить себя сам. И как бы уныла не была ситуация, Алек выполнял свою работу. Он подводил Магнуса снова и снова, но в конце концов это он был тут, а не Магнус. Алек защищал его, это то, в чем он был успешен, и он продолжит делать это, пока не сделает последний вдох. ощущение было такое, словно он провел тут недели, когда его внутренние часы говорили ему, что это не могло быть больше пары дней. Или может это были недели. Алек уже не был уверен. Его прошила боль, не связанная с ранами. Что если они, Магнус и его семья, решили, что он не достоин спасения? Может быть они решили, что риск слишком велик, что рисковать многими жизнями ради него одного не стоило такой жертвы? Его разум питался его же беззащитностью, и он боролся с этими мыслями. Он надеялся, что Магнус тоже будет бороться за него, но после их спора, Алек не был так уж уверен. Захочет ли Магнус рисковать своей жизнью, чтобы спасти его, после всего сказанного? Но потом Алек подумал о Себастьяне и о его жестоких, зверских пытках. Он подумал о всем, через что прошел с тех пор, как очнулся впервые тут, и дикая паника затопила его. Что если… что если, когда они придут спасти его, Магнуса и остальных тоже схватят? Представив Джейса или Иззи, или Магнуса, подвешенных и проходящих через ту же пытку, что и он, он испытал боль худшую, чем может принести любой клинок или удар. Представить своих любимых в синяках и крови, из-за того, что они пришли спасти его, было хуже, чем все, что Себастьян может сделать с ним. Нет. Алек переживет это. Он одержит победу. Он — Лайтвуд и член Конклава. Он был силен, не слаб. Он не позволил бы своим друзьям, семье или Магнусу рисковать собой, чтобы вытащить его. Он найдет выход наружу, обратно к ним. Дверь камеры распахнулась, громко ударившись о стену. Алек вздрогнул. Себастьян перешагнул через порог, наглость и уверенность исходили от него словно вонь. Он не уделил Алеку много внимания, лишь быстро оглядев его, будто проверяя, жив ли он еще, но выражение его лица говорило, что ему плевать на это. — Смотрю, ты очнулся после своего небольшого сна. Чувствуешь себя отдохнувшим и готовым к новому дню? — Он широко оскалился, безумно и неприятно, когда не получил от Алека ответа, сократил расстояние между ними, встав прямо перед Алеком. Он грубо вздернул агента за подбородок так, что у него не было никакого выбора, кроме как смотреть в его пустые, холодные глаза. — Я задал тебе вопрос, ты, тупой кусок говна. Или у тебя теперь и мозг перестал работать? Алек прикусил язык, сдерживая поток ругательств, готовых сорваться с языка. Не будет ничего хорошего, если он продолжит доводить Себастьяна, особенно теперь, когда его тело настолько слабо. Так что он отодвинул все лишние мысли в голове, полностью сфокусировавшись лишь на выживании. Он сделает все возможное, чтобы выжить, сбежать, и когда он сделает это, тогда сможет совершить месть. Но до того выжить — означало следовать правилам Себастьяна. — Да, — буркнул Алек, встречаясь взглядом с Себастьяном. — Аа, так ты можешь говорить, — хмыкнул Себастьян, закатив глаза. — Это пригодится, когда я преподнесу тебе сюрприз, Лайтвуд. Уверен, ты будешь переполнен вопросами. Страх прошил тело Алека. Его тело привыкло к получению боли, когда Себастьян смеялся, физической или ментальной. Но ничего из этого не произошло. Когда Алек начал эту миссию столько недель назад, конечная цель была очевидна. Поначалу у него были опасения, но со временем он научился доверять инстинктам Магнуса и убедился, что все пройдет хорошо. Так что Алек позволил себе поверить, что, когда они встретятся лицом к лицу с Валентином Моргенштерном, тот будет мертв, прежде чем сможет сказать хоть слово. Он представлял себе встречу с монстром, который преследовал многие из его детских снов, который был его мотивацией в становлении лучшим и сильнейшим воином, чтобы приговорить его к смерти в тот момент, когда увидит его. Но когда Валентин Моргенштерн прошел через дверь в личный ад Алека, глядя на представшую картину с утонченной злобой, он не мог сделать ничего, кроме как отступить на шаг назад, пока страх и стыд струились по телу. — Александр Лайтвуд, какое удовольствие наконец-то встретиться с тобой. Валентин был высоким и стоял перед Алеком в идеально сидящем черном костюме, обтягивающим широкие плечи. Он был лысым, а пронизывающий взгляд смотрел прямо в душу Алека. Он боролся с желанием съежиться под этим взглядом, спрятаться внутри себя и сбежать от этого человека перед ним. Валентин улыбнулся так, что это не предполагало ничего хорошего. — Или мне звать тебя Алеком? Только этому глупому мелкому киллеру ты позволяешь называть себя Александром, не правда ли? Алек вздрогнул. Это было небольшое движение, крошечная реакция, но Валентин и Себастьян четко ее видели. Он выругался про себя еще раз за то, что показал им свою слабость. — Все верно, Алек. Мы знаем о тебе все, хотя я полагаю, Себастьян уже дал тебе это понять? Когда Алек не ответил, тыльная сторона ладони Себастьяна оказалась у его щеки, звонкий шлепок заполнил комнату. — Он задал тебе вопрос. Не будь, блять, грубым. — прошипел он, уставившись на Алека. Алек тяжело сглотнул. — Да, он дал понять, — проскрипел он. — И я могу предположить, что он рассказал тебе немного больше о твоем парне? Себастьян расплылся в улыбке. — Я оставил конкретно это удовольствие тебе, отец. Алек никогда не катался на американских горках, но он предположил, что ощущение того, как твой желудок проваливается вниз, которое люди часто ассоциируют с катанием, было очень похоже на то, что он сейчас ощущал. Он был уверен, что издал хорошо слышимый вздох, пока его мозг пытался уяснить то, что он слышал. Никогда раньше в своих обширных исследованиях он не слышал ничего о том, что у Валентина есть дети. Ни в одном отчете, ни в одной статье не было указано, что он усыновил или зачал ребенка. Но с ужасом, от которой становилось плохо, Алек понял, что в этом и был план. Себастьян каким-то образом был создан Валентином, ребенок, которого он скрывал от всего мира как страховку. В дополнение к партнеру к его больным планам, у него был запасной план на тот случай, если его поймают. Никто не смог выяснить, как Валентин сбежал, но Алек сейчас смотрел на него во все глаза. Скорее всего Себастьян прятался в тени, продумывая возвращение отца до того дня, когда это произошло. Алеку стало плохо. И от того, что они упустили такой огромный кусок информации, и от того, что Валентин вырастил ребенка. Поведение Себастьяна теперь было куда более понятно, но, если правильно рассчитать время, Себастьяну было всего лишь десять, когда его отца посадили в тюрьму, что означало, что все подростковые годы он провел, учась быть киллером. Каким-то образом эта информация ранила Алека больше, чем он рассчитывал. Это заставило его оценивать все, что он знал, каждое мгновение своей жизни. Потому что, насколько он отличался от этого неустойчивого молодого парня перед ним? Его тоже с рождения тренировали убивать, и хотя его родители не были убийцами-психопатами, он не так уж отличался от Себастьяна, как думал. Тело Алека повисло, сила утекала из него. Он не был уверен, что еще они могут подкинуть ему, но он также не был уверен, сколько еще сможет вынести. Валентин выглядел довольным. — Ну же, Алек. Не смотри таким поверженным взглядом, сынок. — Тошнота поднялась к горлу на это выражение нежности, что, как он предполагал, было планом Валентина. — Ты всего лишь работал с той информацией, которую тебе давали, и, к сожалению, тебе говорили не так много. Даже твои дорогие родители не имели понятия о Джонатане. — Джонатан? — спросил Алек, недоуменно подняв голову. Валентин покачал головой, будто забыв, что Алек знал так мало. — Прости. Когда меня арестовали, Джонатану пришлось уйти в тень, чтобы быть уверенным, что моя миссия будет продолжена, но ему нужна была другая личность, чтобы это сделать. После моего возвращения он вновь взял себе имя, данное при рождении. Джонатан Кристофер Моргенштерн. Себастьян — Джонатан, как бы его там не звали, выпрямился при использовании своего полного имени, гордо стоя за своим отцом. Он выглядел как мальчишка, которому только что сказали, что он лидер атаки или нечто подобное. Алек усмехнулся. Выражение лица Валентина сразу же охладело. — Я бы не выглядел таким довольным собой, парень. Ты едва ли услышал то, что я еще собираюсь тебе рассказать. — Уверен, я не хочу этого знать, не то чтобы меня заботило, что ты скажешь, — возразил Алек. Валентин широко улыбнулся. — Так ты не хочешь знать о Магнусе Бейне? Мужчине, в которого ты так глупо влюбился, прежде чем узнать о нем все? Алек замер, обороняясь. — Я знаю все, что мне нужно, о Магнусе. — Оо, вот где ты так наивно неправ, милый мой. Дай угадаю, он никогда не говорил с тобой о своем прошлом?***
После завершения звонка, Магнус очень долго сидел, уставившись в компьютер. В эти моменты тишины, когда он смотрел на блестящий черный экран ноутбука, две вещи стали достаточно очевидными для него. Во-первых, он был очень близок к уверенности, что он не может доверять Конклаву. Это открытие не стало для него сюрпризом, но небольшая его часть надеялась, что большинство агентов будут как Алек, преданными изначальной миссии Конклава. Магнус мог довериться Изабель, но, к сожалению, из-за руководителей, на которых она работала, он не мог полностью вверить все в ее руки. Изабель, как и ее старший брат, была связана протоколом, что означало, что все, чем он поделится с ней, должно будет передаться ее родителям, так же как и всем другим агентам, а этим Магнус рисковать не хотел. У него был план по спасению Алека, и он поделился лишь малой его частью с остальными. Они согласились с его планом, в основном потому что не смогли придумать собственную лучшую идею, и отправили команду, с которой он встретится в течении сегодняшнего дня. Такое расположение Магнуса к Конклаву уходило слишком далеко, чтобы копаться в нем, хоть и ненамного дальше, чем его разногласия с семьей Лайтвудов. Раны зажили, но это не значило, что шрамов не осталось. Шрамов, которые Магнус ощущал каждый день, все чаще во время этой миссии. У него были свои предрассудки, как и у Конклава, и он не мог просто отбросить их в сторону за один день. У него заняло много времени, чтобы оттаять по отношению к Алеку, но он сделал это. Но нужно иметь в виду, что это по большей части из-за того, что Алек был совсем не такой, как другие члены этого престижного культа. Он был добрым, заботливым и внимательным под бездушной оболочкой, которая его окружала, воздвигнутой из-за ненависти и наказаний в его воспитании. И все же под всем этим Алек был настолько больше, чем просто машина для убийств. Он был человеком. И это привело Магнуса к осознанию второй вещи; он должен пойти за Алеком в одиночку. Конклав не даст ему подкрепления для спасения Алека, в этом он был уверен. Они были тренированным роботами, следующими только друг за другом и блевали протоколом в любой подходящий момент. Более того, он знал, что стоит этим жадным ублюдкам оказаться на расстоянии шага до Алека, где бы его не держали, их главным приоритетом станет Валентин Моргенштерн, а не их собственный агент. Не Алек. Даже родители Алека, он был уверен, будут больше озабочены изначальной миссией, той, которую они возложили на Алека, и он подвел их, чем спасением своего сына из рук психопата. Да, Магнус должен сделать это один. У него есть план для спасения Алека. Хотя, это был не самый надежный план, но это точно приведет его туда, где ему нужно быть, а там уж он сможет найти способ освободить Алека. Его план был довольно простым на самом деле. Тот головорез, Клайв, сказал, что Валентину нужен был Магнус. Конечно они до смерти хотели добраться до него. Магнус выяснил для себя, что у него не займет много времени, чтобы быть пойманным, как только он перестанет прятаться. Надежда была в том, что пешки Валентина схватят его и привезут туда, где держат Алека. С этого момента Магнус сделает все возможное, чтобы вырвать свободу для них обоих. Он не хотел думать о всех возможных сценариях, в которых этот план пойдет псу под хвост; он может быть больше не нужен Валентину, раз у него есть Алек, хоть он и не думал, что это возможно. Его история с этим убийцей убедила Магнуса в том, что он не может сделать ничего, чтобы потерять интерес Валентина. Также есть вероятность, что его привезут не туда, где держат Алека, что сделает весь его план бессмысленным. Или вероятность, что, даже если они будут вместе, то все равно не смогут сбежать. По крайней мере мы будем вместе, — подумал Магнус. Была еще одна возможность, о которой он заставил себя подумать. Он знал, что был шанс, что ни он, ни Алек не смогут выбраться, что Валентин выберет одного из них, чтобы оставить себе. Магнус пообещал себе и мысленно Алеку, что, если до этого дойдет, он предложит себя Валентину без раздумий. В конце концов, именно его Валентин хотел схватить, и будет нечестно оставить Алека страдать от последствий и платить долг за действия Магнуса столько лет назад. И даже мысль о том, чтобы подвергнуть Алека пожизненной пытке, просто потому что он был слишком эгоистичен, чтобы ответить за свои поступки, ранила Магнуса больше, чем что-либо раньше. Нет, Алек будет свободен. Как бы все не вышло, Алек выберется. Алек выживет. Со всем остальным можно будет разобраться позже. Магнус подумал о том, чтобы приготовить сумку с оружием и другими вещами, которые могут понадобиться, но был уверен, что это будет пустой тратой времени. Если он и знал Валентина, а он был в этом уверен в этом плане, тот не упустит шанса с Магнусом. Не еще раз. Как только его схватят, у него заберут все, что может даже подходить под определение оружия. Так что вместо этого Магнус сел за туалетный столик в ванной комнате отеля и взялся за макияж. Обычно, эта работа всегда заставляла его успокоиться, но в этот раз ему была очень сложно сосредоточиться. Обычно успокаивающие мазки кисти по коже ощущались торопливыми и хаотичными. Он постарался игнорировать дрожь в руках, то, как они тряслись, когда он рисовал толстую черную линию вдоль век. Отложив косметику в сторону, Магнус изучил себя в отражении. С первого взгляда он выглядел как обычно. Макияж и волосы безупречны, одетый в строгий костюм с подходящими украшениями. Он выглядел уверенным и уверенным в себе, готовым ко всему, что встретится на его пути. Но, если присмотреться, Магнус мог заметить трещины в своем всегда идеальном фасаде. Он мог видеть глубокие синяки под глазами, которые не способен скрыть макияж — свидетельство недостатка сна прошлой ночью. Он мог заметить отсутствие блеска в глазах, блеска, к которому он привык, находясь рядом с Алеком. Теперь он поблек до тусклого цвета, и Магнусу пришлось отвернуться, ведь он не мог больше смотреть на себя такого. Он встал со стула, отказавшись жалеть себя. Он не заслужил жалости к себе, не когда он нужен Алеку. Это по вине Магнуса его схватили, и он был чертовски настроен не допустить, чтобы с агентом случилось что-то еще, потому что он отдался самокопанию. Настало время идти. Он не мог больше оставаться здесь, потому что чем дольше он ждал, тем в большей опасности находился Алек. Магнус взял с собой только один предмет — короткий клинок, который его мать дала ему, когда он был ребенком. Его рукоятка была инкрустирована рубином, и ее имя было выгравировано на лезвии. Магнус никогда не покидал дом без него и не собирался сейчас. Оглянувшись в последний раз, Магнус оставил безопасность комнаты отеля и направился прямо в логово ко львам.***
— Это должно быть действительно нечто, если мы знаем о нем больше, чем ты, — усмехнулся Джонатан, ухмылка играла на его губах. — Очевидно, он недостаточно доверяет тебе, чтобы делиться своим прошлым. Алек пытался держаться, действительно пытался, но эти двое умело играли на его провалах в броне. Джонатан и Валентин глумливо глядели на него, гордость светилась на их перекошенных лицах. Они знали точно, что делают с ним. Они видели, как их слова влияют на Алека. Как упоминание Магнуса, его прошлого, заинтриговало его и ужаснуло. Алек всегда знал, что было что-то большее в истории Магнуса, чем сам киллер говорил. Это было одной из причин, по которой он заключил с ним ту сделку на самолете недели назад. Он знал, что Магнус прячет часть себя, но, пока Алек узнавал его, он волновался об этом все меньше и меньше. Магнус из раза в раз показывал, что у него есть совесть, и неважно, что Алек узнает о его прошлом. Он знал, что все еще будет иметь те же чувства к нему, он все еще будет значить целый мир для него. Но в то же время ему было страшно. Магнус прожил наполненную событиями, опасную жизнь до того, как встретил Алека, для которого большинство деталей были неведомы. Он не знал обо всем, что совершил Магнус, о людях, которых он убил, об ужасных событиях, которые с ним происходили. И, судя по выражениям на лицах, Валентин и Джонатан знали больше, чем достаточно. Он обязан сам, от Магнуса, услышать его рассказ. Неважно, что они скажут ему, Алек был готов это услышать. Так что он выпрямился в своих кандалах и встретился лицом к лицу со своими захватчиками, стоя в полный рост. — Вы ничего не можете сказать мне такого, что изменит мои чувства к нему. Валентин злобно усмехнулся. — Я бы не торопился так говорить на твоем месте. — Преступник тихо вышагивал по камере с руками, сложенными за спиной, изучая Алека. Пока он ходил по камере, слышны были только звуки его шагов и тяжелое дыхание Алека. — Я знаю Магнуса Бейна очень долгое время, почти столько же, сколько он живет на этом свете. Его отец, Асмодей, был моим бизнес партнером в те дни. У нас была мечта, план, и по его окончанию, мы бы, фактически, владели миром. Я хотел избавить мир от паразитов, заполонивших улицы, забивших приюты. Но Асмодей, он просто хотел разбогатеть. Мы хорошо сработались вместе с ним. У меня был план и связи, а у него были средства, чтобы достичь желаемого. Мы были слаженным механизмом. Алек вспомнил все, что знал о Валентине, и никогда в его исследовании не встречалась информация о партнере. Он начал понимать, что знал даже меньше о Валентине, чем изначально думал. Что было столько всего про этого убийцу, чего не было в данных. Он мог только представить тот хаос, который Валентин вызвал бы, имея неограниченный бюджет и еще один мозг, такой же больной, как его собственный. — Все стало разваливаться, когда от него залетела та глупая девка. Он был таким идиотом, но убедил меня, что это ничего не значит. Он заставит ее уйти, и мы никогда не увидим ее снова. — Валентин покачал головой, усмехаясь. — Но он никогда не мог сопротивляться чему-то милому, чему-то блестящему. Он был человеком, которого контролировала жадность, и все, чего он хотел, он получал. Он хотел женщину, и она стала его. Должно быть, он имел в виду мать Магнуса, беременную самим Магнусом. Желудок Алека болезненно сжался от страха о том, что он услышит дальше. — Асмодей использовал ее как игрушку, нечто для собственного развлечения. Это было забавно и игриво конечно, пока не родился ребенок. После этого сучку заботил только уход за младенцем и все меньше — удовольствие Асмодея. — Валентин хмыкнул. — Как ты можешь догадаться, такое не прошло хорошо с ним. Алек чувствовал себя плохо. Он никогда не знал о травмах прошлого Магнуса, но он мог заключить только худшее с таким человеком, как Асмодей, у руля. Джонатан опирался о стену в углу, скалясь на Алека, словно он действительно наслаждался историей. Он, вероятно, уже слышал ее раньше, его отец рассказывал ее ему каждую ночь перед сном. Извращенец. — Годы шли, женщина становилась все более бесполезной. Она стала своенравной и непокорной и старела. Ее красота рассеялась с тех пор. Ребенок был надоедливым, но довольно полезным. Он был маленьким и впечатляемым и всюду следовал за своим отцом целый день. Мы быстро осознали, что он был полезен как для организации, так и для нашей цели. Валентин продолжил в деталях описывать миссии, которые провел Магнус еще ребенком не старше десяти лет, но Алеку пришлось заблокировать их. Его заполнило страхом и мучением думать о том, как Магнуса, ребенка, использовали как залог в криминальной организации. Представлять, как Магнус отнимал жизни во время официальных встреч в таком возрасте, потому что никто не ожидал, что ребенок умеет обращаться с винтовкой. Он пытался не представлять Магнуса, стоящего между своим отцом и Валентином в возрасте всего десяти лет с винтовкой за спиной, черными и пустыми глазами. Алек пытался контролировать свое тело, но не мог остановить дрожь. Переполнявшие его эмоции покидали тело таким образом. Он крепко зажмурился. — Слишком много для тебя, Лайтвуд? — усмехнулся Джонатан, засмеявшись. Алек открыл глаза. Он должен слушать дальше, должен услышать остаток истории Магнуса, и не важно, насколько это больно. Он был должен ему слишком много. — Продолжай, — грубо прорычал он. — Как пожелаешь, — оскалился Валентин. — На чем я остановился? Ах да. Магнус был довольно полезным маленьким солдатом. За те несколько лет он забрал больше жизней, чем прожил сам. За этим было довольно любопытно наблюдать. — Валентин стоял прямо перед Алеком, размахивая руками, словно он просто рассказывал милую историю из своего прошлого. — Но не так уж много времени прошло, прежде чем все стало рушиться. Асмодей терял цель миссии, слишком захваченный нуждой убийства и оплаты в конце. Он больше не заботился об избавлении мира от тех недостойных жизни в нем, он просто хотел получить чек. — Валентин вздохнул. — Так что мне пришлось убрать его. Алеку потребовалось время, но хищных улыбок на лицах обоих было достаточно. — Ты же не… — О, но именно это он и сделал! Он заставил мелкого кретина убить собственного отца. И угадай что? Он сделал это по собственному желанию. Алек чувствовал себя так, словно из-под него выбили землю. Это не могло быть правдой. Асмодей без сомнений был ужасным человеком, но чтобы Магнус хладнокровно убил его? Это звучало неправильно. Он не понимал. Это было совсем не похоже на Магнуса. Но в то же время Алек никогда бы не смог представить, какие мысли крутились бы в его голове, особенно в таком юном возрасте. Окружение смертью, коррупцией и кровью однозначно могло изменить любого. Магнус мог жить на инстинктах выживания или просто действовать так, как его приучили; следовать приказам. Алеку было плохо. В конце концов то, как его и Магнуса вырастили, не слишком уж отличалось. Валентин продолжил, хотя Алек не знал, сколько еще сможет выдержать. — Когда Асмодей больше не мешался на пути, план вернулся на свой путь. Я взял под контроль его долю, также как и всю его собственность, включая мальчишку и его мать. после убийства его отца, я не мог больше использовать Магнуса по полной. Он становился старше и, так же как его мать, начинал формировать свое мнение о том, что правильно, а что нет. Он хотел иметь возможность высказаться на операции и, ну, я не мог этого позволить. Я только избавился от своего партнера и, мне не нужен был другой. Но эти двое могли послужить мне другую службу. Бизнес процветал, спасибо твоему парню, и продажи подскочили до небес. — На непонимающее выражение лица Алека Валентин расплылся в восторге. — Люди, Лайтвуд. Мы продавали людей. Мы брали их с улиц и продавали в дома, где они были более…полезны. Вот теперь Алеку действительно стало плохо. Ком поднимался по его горлу, и ему пришлось сглотнуть, прежде чем тот растворился. Его тело трясло, пока он был не способен переварить ту информацию, которую только что услышал. Он знал, что Валентин был замешан в торговле людьми, но то, как он говорил об этом, с такой гордостью и… радостью, что Алека затошнило. Джонатан подскочил со своего места в углу, приблизившись прямо к лицу Алека. — Смотри, отец, он стал зеленым, — отметил он, прищелкнув языком. — Я никогда не считал тебя такой неженкой, Лайтвуд. Алек не мог сделать ничего, только глазеть на него, желая, чтобы у него было больше сил, чтобы взять под контроль свой разум. — Ну, ну, Джонатан. Дай нашему гостю немного пространства. Джонатан неохотно попятился, в следующий момент слишком быстро. Алек был в двух секундах от того, чтобы двинуть ему в пах. — Хочешь, чтобы я продолжил, Александр? Или тебе нужно время? Хотя слова Валентина звучали искренне, тон, которым они были сказаны, совсем таковым не был. Алек молчаливо уставился на Валентина, сжав челюсти, что этот демон принял за знак к продолжению. — Очень хорошо. Я устал от Магнуса и его матери. Я вычислил, что они хорошо продадутся, оба они были собственностью Асмодея, так что… Валентин начал шагать туда-сюда. — Но каким-то образом Магнус сбежал. Я оставил своих людей, ответственными за его транспортировку, но нашел их мертвыми наутро. Мелкий ублюдок убил их всех и сбежал. Но он не смог забрать свою мать с собой, я убедился, чтобы это было так. Я продал ее самому жестокому человеку, зная, что это это дойдет обратно до Бейна. Он никогда не был идеальным солдатом, потому что, неважно, как он старался, он был слишком мягок. Он сильно заботился о своей матери, и в конце концов это было его погибелью. Алек видел, как ярость захватывает Валентина. Он знал, следующая часть истории опишет детали его ареста, но задавался вопросом, как Магнус связан со всем этим. После его потери матери таким образом, он не был уверен чего ожидать. — Прошел год, прежде чем я снова услышал о нем. Это случилось на следующий день после того, как его мать убили. Ее владелец был слишком жесток, и ее сердце наконец остановилось. Магнус, которому было тринадцать на тот момент, отслеживал ее, так же как и я, но не смог спасти ее вовремя. Он выместил свою ярость на мне. — прошипел Валентин. Джонатан вмешался, пока его отец был слишком захвачен яростью. — Этот ублюдок вырубил отца и проскользнул в его офис. Он нашел каждый кусочек доказательства об организации, который смог, и собрал их в папку. Он взял папку и полетел в единственное безопасное место, о котором мог подумать, — Джонатан жестоко рассмеялся. — Он побежал к твоим родителям, Лайтвуд. У Алека отпала челюсть. Его родителям? Он знал, что у Магнуса и его родителей было общее прошлое, но это было далеко не то, что он ожидал. Потому что, если Магнус принес им папку, то это означало, что… Джонатан озвучил точно то, о чем Алек думал. — Магнус принес Конклаву всю информацию, которая была нужна им, чтобы поймать Валентина, и они выкинули его, как букашку с окна, взяв всю славу. Магнуса никогда даже не упоминали в чем-либо, после всего, что он сделал. — Джонатан рассмеялся. — Твои родители совершили налет и схватили моего отца под стражу, провозгласив победу в свою честь. Валентин, восстановившись, оттолкнул сына в сторону. — Все эти годы в тюрьме я думал о Магнусе каждый день. Потому что, пока весь мир думал, что это Лайтвуды ответственны за мою поимку, я знал правду. Магнус разрушил всю мою работу, и единственной расплатой, которую я получил, было то, что он закончил именно так, как я планировал. — Он подошел прямо к Алеку, глядя смертельным взглядом на него. — Магнус научился убивать ради наживы, ничуть не лучше своего отца. Он вырос в хладнокровного убийцу, как я его и учил, а его небольшая стычка с Конклавом лишь подтолкнула его к краю. Алек больше не мог это терпеть. — Ты неправ! Магнус ничуть не похож на своего отца. Можешь думать, что он убийца, но у Магнуса есть сердце. сердце, которое говорит ему, что правильно, а что — нет. Он сильный и заботливый, и независимый, и он делает то, что делает, ради намного большего, а не просто забавы. Валентин закатил глаза. — Он реально заставил тебя поверить во все это, а? Скажи мне, скольких мужчин и женщин он убил? Сколько детей? Сколько невинных жизней было отнято руками великого Магнуса Бейна? Алек остался неподвижным, потому что это был вопрос, на который у него не было ответа. Ему хотелось верить, что ответом был ноль, но после того, как он услышал историю детства Магнуса, он не был так в этом уверен. Но в одном он был уверен: какое это было число, не имело значения, — его мнение о Магнусе не изменится. Он знал Магнуса таким, каким он является сейчас, а не каким он был в прошлом. Он изменился, и Алек готов был дать ему презумпцию невиновности. Он доверял Магнусу. — Мне все равно, — уверенно ответил он, — мне все равно на убийства, на жизни, которые он отнял. Потому что это не определяет его. Джонатан обменялся особым взглядом с отцом, переговариваясь молча. Алек был на грани, буквально вибрируя от нужды сделать хоть что-то. Он забыл о своем окровавленном и сломанном теле, о всем, что услышал. Потому что кое-что более важное заняло все его мысли. Побег. Эта небольшая история Валентина оказала на Алека противоположный эффект от того, на который была рассчитана. Вместо того, чтобы разбить его и настроить против Магнуса, она восстановила его намерение выбраться отсюда и увидеть человека, о котором шла речь. Алек не хотел ничего больше, чем обнять Магнуса, извиниться и сказать ему, что все произошедшее не было его виной. Он хотел извиниться за поведение своих родителей и дать Магнусу признание, которое он заслужил. Но больше всего он хотел сказать ему, что любит его. С яростной решимостью, бегущей по его венам, Алек встал с новой уверенность. Он встретился взглядом со своими похитителями, которые оба выглядели невероятно довольными. Джонатан держал телефон в своей руке, бегло говоря с кем-то на другой стороне, прежде чем повесить трубку. Валентин смотрел выжидающе на сына, который просто кивнул. Валентин начал смеяться. Это был глубокий звучный смех, который заставил вздрогнуть все его существо. Джонатан присоединился, и теперь оба они гоготали, будто над хорошей шуткой. Порыв, за который держался Алек, внезапно затух, ужас поселился у него в желудке. — Кажется, тебе не придется долго ждать воссоединения с твоим любовником, — усмехнулся Валентин, все еще посмеиваясь. — Мои люди только что схватили его на окраине Будапешта. *** Магнус едва успел переступить порог отеля, когда его перехватили. Он только повернул за угол, пройдя меньше ста шагов, когда все вокруг потемнело, и он почувствовал, как падает в лапы одной из пешек Валентина. Магнус ожидал, что это будет быстро… но не настолько быстро. Он доверял себе немного больше и думал, что сможет как минимум провести с ними небольшие прятки, прежде чем сдаться им, в последний момент дав бандитам уверенность в том, что они сделали свою работу. Но, увы, казалось, они на самом деле знали, что делали, и поймали Магнуса, когда он меньше всего этого ожидал. Ну что же. Лучше покончить с этим поскорее в любом случае. Темный мешок был надет (да, именно надет, эти бандиты были очень аккуратны) на его голову. Хотя, оказалось, что у этого мешка есть некоторые дополнительные свойства. Ни капли света не проникало через ткань, сделав все внутри него непроглядно черным. К тому же, мешок также каким-то образом глушил все внешние звуки, что немного дезориентировало. Магнус чувствовал ткань на своем лице и был убежден, что она была не толще его футболки, но выглядело все так, будто он был заперт в стальной коробке в 50 метрах под землей в полной тишине. Странно. Его руки и ноги также были связаны, чего он и ожидал. Валентин не допустит ни единого шанса его побега в этот раз. Он хотел, чтобы Магнуса доставили живым и побыстрее. Беспокоиться было не о чем, подумал про себя Магнус с невеселым смешком, где бы ни был Валентин, он хотел быть там же в любом случае. Поездка, казалось, вовсе не заняла никакого времени: в одну секунду Магнус был схвачен, а в следующую его аккуратно посадили на мягкую поверхность. Это лишний раз напомнило об организации Моргенштерна, и он сделал мысленную пометку поговорить с Валентином об обновленной политике обслуживания клиентов. С ним обращались куда лучше, чем-то, как он помнил, обращались с заложниками в прошлом. Мешок убрали с его головы, и Магнусу потребовалось время привыкнуть: глаза слепил свет. Он закрыл их, посчитав до тридцати про себя. Он кроме того выжидал, ведь знал, что, как только откроет глаза, то встретится с уродливыми лицами людей Валентина и, вероятно, преступниками, и ни один из них не имел милого внешнего вида. Он выделил мгновение, чтобы подумать об Алеке, четко представить его лицо в голове, будто мужчина был прямо перед ним. Он видел его проникновенные ореховые глаза, его хитрую улыбку и волосы, которые, казалось, никогда не укладывались правильно на его голове. Он видел небольшой шрам на его брови и ухмылку, которая изредка появлялась на его губах. С мыслью об Алеке Магнус набрался смелости открыть глаза и встретить своих демонов. Он медленно приоткрыл их, моргая, чтобы привыкнуть к свету. Магнус увидел, что он вновь был в своем номере отеля. Он моргнул еще несколько раз, но изображение осталось таким же кристально чистым и ясным, как и в первый раз. Все было так же, как он оставил, когда ушел, вероятно, не больше получаса назад. Незаправленная кровать, еда на стойке и его телефон и бумажник, лежащие на столе. Была только одно заметное различие, которое пялилось прямо в лицо Магнусу. Перед ним стояла Изабель Лайтвуд, у которой был самый угрожающий взгляд, который он когда-либо встречал. — Эээ, — начал Магнус тупо. Взгляд Изабель потяжелел, и она сделала угрожающий шаг ближе. — Чем, во имя Разиэля, ты думал? Ты вышел из своего чертового ума? Она практически кричала на него в этот момент, и Магнус почувствовал, что не может сделать ничего, только сидеть и принимать это. Потому что, признаться честно, он испытывал облегчение. Хоть он был полностью готов пожертвовать себя Валентину, часть его все еще боялась делать это в одиночку. Теперь Магнус больше не был один и, судя по тому немногому, что он знал о сестре Алека, она не выпустит его из поля своего зрения в ближайшем времени. Прежде чем он смог осмотреться, чтобы понять, что происходит, еще одна фигура вышла из комнаты Алека. — Дай ему передышку, Из. Он, вероятно, делал то, что думал, будет правильно. Верно? Магнус тупо кивнул. Мужчина был высоким широкоплечим блондином. Магнус также с интересом заметил, что у того были глаза разного цвета. Изабель скрестила руки на груди. — Правильно или нет, мне все равно. Это было глупо. Еще больше людей возникло из комнаты. Низенькая рыжеволосая девушка, высокий парень с кудрявыми волосами в очках, девушка с темной кожей и пронизывающим взглядом и мужчина, который, наверняка был их лидером. Он обошел всех остальных, пока не встал прямо перед Магнусом. У него были большие мускулы, которые стали даже больше, когда он скрестил руки. Но Магнус давно научился не поддаваться запугиванию мышцами. Просто то, что кто-то имеет мышцы, не означало, что он умеют ими пользоваться. — Изабель права. То, что ты сделал, было невероятно глупо. Тебе повезло, что мы нашли тебя вовремя. Магнус закатил глаза, наконец вернув себе способность мыслить. — Если бы вы не нашли меня, может быть мой план сработал бы на самом деле. Мужчина озадаченно выгнул бровь. — И каков был твой план? Сдаться людям Валентина, чтобы добраться до Алека? Подумал ли ты о всех вероятностях, например о том факте, что Валентин никогда не выпускал ни одного из вас из виду, как только нашел вас? Он говорил правду, но Магнус не посмел показать ему этого. — Мой план был в том, чтобы спасти Алека, что намного лучше всего, что придумал любой из вас, — огрызнулся он, встретившись взглядом с каждым из них. Его глаза остановились на мужчине, выдержав его жесткий взгляд. Он напомнил Магнусу об отце, не его конечно же, устанавливающего правила, но только для безопасности своих детей. Он пока не был уверен, что такого было в этом мужчине, но это что-то заставило Магнуса хотеть довериться ему. Кажется, целую вечность спустя слабая улыбка появилась на его лице. Он указал на Изабель. — Сними с него путы, пожалуйста. Она сделала, как он сказал, и, когда Магнус размял пальцы, мужчина протянул руку для рукопожатия. — Меня зовут Люк Гэрроуэй, командир боевой команды Конклава. Приятно познакомиться. Магнус с осторожностью пожал его руку. У Люка были добрые глаза, глаза, которые говорили Магнусу, что он может доверять ему. Но он все еще был частью организации, которую Магнус ненавидел, и поэтому тот был все еще в его черном списке. Или, возможно, в его «Может быть» списке. Люк отвернулся от него, указывая на группку агентов. — Это моя команда. Клэри Фэйрчайлд, Саймон Льюис, Майя Робертс и Джейс Эрондейл. И, я думаю, ты уже знаком с Изабель. Магнус кивнул каждому из них по очереди. Когда он дошел до Изабель, она одарила его слабой, извиняющейся улыбкой, на которую он не мог не ответить. — Я, эээ, я думаю, не стоит говорить, что я ожидал, вы приедете намного позже, — признался Магнус, вызвав смешки у группы. Маленькая рыжая агент, Клэри, заговорила. — Мы поняли. Ну, Изабель сказала нам, что подозревает, что ты сделаешь то, что сделал, так что мы вышли намного раньше, чем предполагалось. — Она пожала плечами. — Думаю, хорошо, что мы это сделали. Джейс, высокий блондин, кивнул. — Мы знаем, что ты жесткий, чувак, но Валентин жестче. Ненавижу сваливать это на тебя, но не было ни одного шанса, чтобы ты пошел туда один и вернулся. Выглядящий как ботаник поднял голову. — Это правда. Валентин как… как Танос. Или нет, может он больше как Дарт Вейдер? Оба злые, без следа человечности в них. Вся группа простонала в унисон, вся, кроме Изабель, которая рассмеялась. Другой агент, Майя, шагнула вперед, прямо в личное пространство Магнуса. Он не стал бы врать, она слегка тревожила его. Она уставилась на него свирепым взглядом. — Не знаю, что ты о себе возомнил, но в этой группе мы делаем все как команда. Никто не работает один. Так что ты или принимаешь такие условия или выметаешься. Изабель мягко оттолкнула Майю в сторону, послав ей небольшую улыбку. — Думаю, что она хотела сказать, — исправила она, — что мы все здесь — семья. Мы защищаем своих, но делаем это вместе. И если ты собираешься стать частью этой семьи, тебе нужно многому научиться. Магнус всмотрелся во все эти лица, глядящие на него в ответ. Они казались хорошими людьми, людьми, которым он хотел доверять. В сердце остро кольнуло от того, что он с сожалением подумал, что Алек был часть. этой семьи. Что он был одним из них, а теперь он был в опасности, что и привело их всех сюда. У Магнуса никогда не было семьи, но он желал, чтобы в следующей жизни у него была бы такая, как эта. Но кроме всего этого, ему нужно было вернуться в реальность. Да, эти люди работали на Конклав, но они были семьей Алека, а это должно было что-то значить. Алек бы не выбрал кого попало, кому открыться, так что должно было быть что-то в этих шести, что было особенным. И даже при том, что каждая фибра его души была против этого, Магнус решил, что достаточно. Он не сможет спасти Алека один, ему нужна команда. — Хорошо, я в деле. Изабель воодушевленно схватила его за руку, полностью проигнорировав рукопожатие, и притянула его для объятий. Остальные тоже окружили его, похлопывая по спине и кидая теплые улыбки. Магнус не был уверен, что с этим делать, но он не ненавидел это. По крайней мере ненадолго. Однако пузырь радости внезапно был сломан одним единственным словом. — Здравствуй. Все повернулись к двери, чтобы увидеть вошедшего, оторвавшись от объятий и выпрямившись. Глаза Магнуса остановились на женщине, и он почувствовал неприятный холодок, прошедший по его венам. Мариза Лайтвуд смотрела на него в ответ с нечитаемым выражением лица. Она прочистила горло, приближаясь к агентам и Магнусу. — Извините, что прерываю. Люк покачал головой. — Ничего, вы не прерываете. Мы просто не ожидали вас тут, — осторожно сказал он. — Я думал, вы и Роберт остались в командном центре? Мариза поджала губы. — Боюсь, Роберт сделал это решение самостоятельно. Он посчитал, что поимка и арест Валентина важнее, чем спасение нашего аг… нашего сына, и я не могла просто стоять и наблюдать за этим. Люк положил свою руку ей на плечо. — Что же, мы все рады видеть тебя здесь, Мариз. Она улыбнулась, хотя улыбка пропала, как только она посмотрела на Магнуса. Но, вероятно, это было из-за того, что он смотрел на нее с выражением чистой ненависти. Да, скорее всего это было причиной. — Магнус… — Достаточно, — прервал он, выставив вперед руку. — Я буду откровенен и скажу, что у меня нет времени выслушивать любые ваши жалкие извинения, которые позволят вам чувствовать себя лучше. Я могу думать только об одном, и это — спасение Алека. Все остальное не имеет для меня значения. Мариза сразу же опустила голову, вина и сожаление были написаны на ее лице. Даже сам Магнус почти почувствовал укол вины, но она конечно же притворяется ради всей остальной команды? Она опустила голову молча, будто ее отругали, и кивнула. Она еще раз взглянула на Магнуса, прежде чем повернуться к Люку. — Каков наш план? — Ну, первым делом нам нужно найти, где именно они держат Алека, — высказал Джейс, падая на диван. Саймон тут же вмешался. — Я мог бы помочь с этим. Я могу использовать местоположение его телефона, чтобы узнать последнее место. Он остановился, когда предмет прилетел ему в руки, быстро поймал его и в смятении посмотрел на Магнуса, который кинул его. — Телефон Александра, — просто сказал он. Саймон заметно приуныл, плюхнувшись на диван рядом с Джейсом. — Ну, больше у меня идей нет. Люк обратился к остальным членам команды, приказав им заняться тренировкой, в ходе которой кто-нибудь смог бы придумать, как найти Алека. Многие спрашивали Магнуса, когда он видел его в последний раз, когда тот ушел, и куда, по его словам, он собирался пойти. Майа и Клэри уже были готовы выйти до местного продуктового магазина, когда заговорила Мариза. Ее голос был тихим, сдержанным, почти испуганным, что было чем-то невероятно не похожим на обычно громкую женщину, с которой не стоило спорить. — Я знаю, как найти моего сына. Все взгляды в нетерпении обратились к Маризе. И Магнус тоже выпрямился в своем кресле, послушать, что она скажет. Она прошла в комнату, встав в центре группы. Они разошлись по всей гостиной, сидя на полу и на диване во время мозгового штурма. Но в комнате стояла тишина, все терпеливо ждали, что она скажет. — Я не горжусь этим, но каждому из моих детей в заднюю часть шеи имплантирован чип. Магнус заметил, как Джейс и Изабель с сомнением дотронулись до указанного места, будто могли его почувствовать. — Это механизм безопасности, который я установила при рождении, не сказав вашему отцу. Я хотела знать, что, когда вы вырастите и будете выходить на миссии, вы будете в безопасности. На ее лице проступил стыд, плечи сгорбились, она опустила глаза. Магнус ни разу не видел ее такой. Мариза, гордый агент, стояла перед ними как мать. Просто мать, беспокоившаяся о безопасности своих детей. И на какой-то момент Магнус обнаружил, что сочувствует ей. — У Александра тоже есть микрочип в шее, он не знает об этом. Я легко могу отследить его… Мне нужен только ноутбук. Клэри буквально бросила ей в руки ноутбук Алека, который все ещё лежал на столе в гостиной. Она пробормотала тихое извинение Маризе, которая поймала его лишь из-за быстрых рефлексов. Как она и говорила, вскоре точные координаты нахождения Алека появились на экране. Они все сгрудились вокруг экрана, пока она работала, глядя, как она приблизила карту, и картинка стала чётче. — Хорватия? — воскликнула Майя. — Он мог бы увезти его на другой край света, и выбрал Хорватию? Магнус тоже был удивлен. Он предполагал, что Алек будет где-то на другой стороне Земли, в какой-нибудь маленькой клетке. Но он был всего лишь в четырёх часах езды от них… — Это что, старый монумент Петрова гора? — изумленно спросил Саймон. Все повернули к нему головы. — Никто больше не узнает ее? Его встретили пустые взгляды. — Ну, это был старый монумент Второй Мировой войны, но его забросили в девяностых, я думаю. Теперь это просто печальное напоминание на вершине горы. — На горе? — спросила Изабель. Саймон кивнул. — Ага, как раз посреди одной из самых высоких горных вершин в Хорватии. Это привлекает много туристов. Множество людей взбираются наверх, чтобы сделать фотографии, но вокруг стоит ограждения, чтобы никто действительно не пробрался внутрь. Клэри вновь посмотрела на экран. Маленькая красная точка, которая была Алеком, замерла ровно на вершине монумента. — Ну, кажется очевидно, что кто-то нашел способ пробраться внутрь. — Я не понимаю, — встрял Магнус, помотав головой. — Зачем Валентину, человеку в бегах, основывать свой лагерь внутри одного из главных туристических мест в Хорватии? разве это не прямой способ нарисовать мишень на своей спине? Изабель прикусила нижнюю губу, напряженно взглядываясь в экран. — Мам, можно мне посмотреть поближе? Мариза отошла с дороги, и Изабель скользнула на место перед компьютером. Двумя быстрыми кликами она приблизила изображение еще ближе, уточняя его. точка Алека немного сдвинулась, прямо под монумент. Изабель триумфально улыбнулась. — Ну конечно! В этом куда больше смысла. — Может и всех остальных просвятишь? — осторожно предложил Люк. Изабель повернула экран к ним с гордой улыбкой на лице. — Алека держат не внутри монумента. Это не имело бы смысла, ведь это туристическое место и все такое. Валентин выбрал бы место, где его бы не побеспокоили, и где никто бы не услышал… — она тяжело сглотнула, — пытки его жертв. — Она встряхнула головой, возвращаясь к экрану. — Этому строению больше пятидесяти лет, но оно все еще хорошо держится, словно новое, что означает, что оно имеет прочный сплошной фундамент. я могу предположить, что под этим монументом находится лабиринт туннелей и комнат. — И ты думаешь, Алека держат в одной их них? — спросил Магнус, не в силах контролировать волнение, прокравшееся в его голос. Изабель уверенно кивнула. — Я в этом уверена. Люк хлопнул в ладони. — Молодцы, Изабель, Мариз. — Он уважительно кивнул каждой. — Теперь, не хотел бы выкидывать это на вас, но это была самая легкая часть. Валентин без сомнений создал себе смертельную крепость, и нам нужно найти способ пробраться внутрь. — И наружу, — добавил Саймон, ничуть не помогая. Люк кивнул. — Всем нужно немного поспать, это вам пригодится. Как только проснёмся, мы выдвигаемся в Хорватию.