Мальчики тоже целуются

      Кит — хороший мальчик. Он хорошо себя ведёт, правильно разговаривает со взрослыми и делает то, о чём его вежливо попросят, если это не покажется ему странным или неправильным. На него редко жалуются. Его часто хвалят. Его многие любят.       Кит иногда дерётся. Его никто этому не учил — он сам понял, что когда-нибудь ему пригодятся эти умения. Он не ввязывается в драку просто так. Дать отпор хулиганам? Ответить обидчику? Защитить слабых? В таких случаях он всегда в первых рядах, потому что дерётся не без причины. Хотя, ему всего лишь шесть лет.       Кит — умный мальчик. Он не галдит, не бегает, играясь в какие-то чересчур шумные игры. Он просто сидит на низком диванчике для детей и читает какую-нибудь книжку. К слову, за это ему от воспитательницы всегда отдельное спасибо.       Всё это, конечно, хорошо, но Кит чертовски устал слышать какие-либо смешки, ужасающие вздохи и порицательные слова, когда за ним в детсад приходит сначала один, а потом другой папа. Потому что это уже становится глупо, ведь все уже давно приняли однополые браки, и будет рассудительно считать это нормальным. Кит так считает, Кит к этому привык и это уж точно не странно, как могут сказать многие дети из его группы.       Первые три года своей только начавшейся жизни Кит провёл в приюте. Он не знал, куда ушла его мать, но воспитатели из приюта говорили, что она повздорила с дяденьками-полицейскими. Отец же, также по рассказам воспитателей, умер после нескольких дней, как оставил Кита в приюте. Старший был пожарным, и каждый раз, как он уезжал на очередной вызов, с опаской он оставлял своего сына на время у знакомых в том самом приюте, боясь не прийти за ним вновь. И в последний раз он не вернулся. Киту и года не было.       Когда мальчику исполнилось три, в его жизни появились новые люди, те, кого он теперь может смело называть семьёй. Ею для Кита стала молодая пара парней, которые, обвенчавшись месяца три-четыре назад, пожелали видеть в своём доме маленького карапуза, из которого смогут вырастить прекрасного ребёнка. И этим карапузом стал Кит. В свои шесть он до сих пор не понимает, что таких ярких и счастливых людей, как Широ и Адам, сподвигло взять себе под опеку такого хмурого и отстранённого ребёнка, как он. Но, вопреки своим мрачным мыслям для своего возраста, он действительно очень счастлив, искренне счастлив просыпаться в доме этой семьи, хотя называть кого-то из них папой ему тяжело. Они позволяют ему обращаться к себе по имени. И Кит ценит это.       В этой нетрадиционной семье Кит смог многому научиться и ещё многому учится. Благодаря Широ Кит чётко и правильно разговаривает, хоть и не в совершенстве, умеет читать и даже немного писать, и кататься на велосипеде. Адам же до сих пор учит Кита каким-то несложным рецептам, заставляет мальчика принимать активное участие в уборке по дому и вместе с ним ухаживает за небольшим садиком на заднем дворе их дома. На самом деле в их семье царит прекраснейшая, ламповая атмосфера, которую Кит очень сильно боится испортить, как-то нарушить. Он старается делать правильно, он пытается не напортачить. Но даже когда он совершает ошибки, его не гонят, его не ругают, его лишь понимающе похлопывают по спине, подбадривают добрым словом и помогают сделать всё по новой, хорошо и красиво. И эта забота стала для Кита чем-то действительно дорогим и родным.       За три года с Широ и Адамом Кит познал и продолжает познавать, что значит быть любимым. И это, наверное, самое драгоценное, что он смог понять и принять, хотя он долго отпирался от чужих объятий, не смотрел на чужие добрые улыбки и старался максимально отстраниться от людей, которые в итоге всё-таки нашли то место, на которое нужно было надавить, чтобы ребёнок им открылся. Кит рад, что смог открыться Широ и Адаму. Возможно, в следующем году на праздновании Рождества Кит сделает над собой усилие и назовёт Широ и Адама «папами». И он честно может признаться, что он любит эту семью, этот дом. Любит по-своему. И его любовь понимают и принимают.       Последние несколько недель Кит спокойно идёт вместе с Широ или Адамом, учитывая, чья очередь отводить ребёнка в детсад, за ручку, смело сжимая чужую, большую и более грубоватую ладонь. И ему ужасно приятно чувствовать, как его ладошку, будто поддерживая, сжимают в ответ, иногда ласково поглаживая большим пальцем.       Сегодня Кита ведёт в детсад Широ, и, пока они топают по тротуару, приближаясь к одноэтажному зданию, у мальчика впервые проскальзывает вопрос, которого и Широ, и Адам не то, чтобы боялись, но уж очень нескоро хотели слышать. — Широ, вы с Адамом целуетесь? — Кит преспокойно задаёт этот вопрос, его детский, но низковатый голосок даже не дрожит от волнения, когда он без труда произносит каждое слово. Молодой человек же, покрепче сжимая маленькую ладошку в своей руке, прочищает горло, откровенно чувствуя ту тихую панику, что накрывает его с головой. — А почему тебе так внезапно захотелось об этом узнать? — спрашивает в ответ Широ, чуть наклоняясь вперёд, чтобы заглянуть мальчику в глаза, но при этом продолжая идти. Кит же не сводит взгляда с дороги, внимательно следит за тем, чтобы под ноги не попался какой-нибудь камень или чтобы он не запнулся о трещину в асфальте, коих на тротуаре не наблюдалось. — Потому что мне нужно знать, нормально ли это… — с некой неуверенностью говорит Кит сразу после вопроса. Он чувствует, что глупо выдавать это за причину своего беспокойства, но ему действительно нужен ответ. — Да, Кит, это нормально — целовать человека, который тебе нравится, которого ты любишь, — уже более серьёзно произносит Широ. Потому что ему это важно. Они обсуждали это с Адамом, и оба пришли к выводу, что мальчик должен вырасти толерантным по отношению к таким вещам, хотя бы начиная с того, что он живёт в той семье, которую некоторые посчитают странной.       Кит, подходя к воротам своего детсада, резко заворачивает, утягивая за собой Широ. Дальше они идут в тишине, потому что Кит удовлетворён ответом своего опекуна, и теперь он точно знает, как нужно действовать и что нужно делать. Только Широ он об этом не скажет, ни в коем случае. Потому что, даже если его учили тому, что это нестранно, сам Кит всё ещё считает это странным, потому что сам это испытывает. И его семье ещё рано знать о том, что Кит о таком думает, хотя ему ещё самому рано о таком думать.       Они зашли в светлый холл, заставленный разноцветными шкафчиками для одежды и сочно-зелёными растениями, украшенный красивыми рисунками зверей, насекомых, рыб. Кит, отпуская руку Широ, сразу же проходит к одной из лавочек, чтобы переобуться. В холл чуть позже выходит девушка, Аллура, воспитатель группы, в которую ходит младший Когане. Широ, оставляя Кита на лавочках, подходит к ней, кивком здороваясь и мягко улыбаясь. — У нас сегодня так пусто в группе, — с некоторой печалью в голосе заводит она разговор, прикладывая к своей щеке ладонь. — Много ребят подхватили грипп, поэтому сегодня детей будет мало. — Ну, думаю, что Киту отчасти будет приятно тихо посидеть в полупустой группе, — с добрым смешком отвечает на её слова Широ, буквально чувствуя прожигающий взгляд мальчишки на своей спине. — Надеюсь, что он не будет вам докучать. — Ой, что вы, — девушка, махнув рукой, расцветает в милой улыбке, — Кит никогда не мешает. Если бы у меня был в группе любимчик, то у Кита были бы большие шансы им стать.       Взрослые тихо смеются, а Кит, не понимая, где именно нужно смеяться, спокойно проходит в игровую комнату, махнув Широ на прощание рукой и слабо улыбнувшись, совсем чуть-чуть приподняв уголки губ. В игровой комнате и правда достаточно пусто. Мальчик оглядывает её, поворачивая голову из стороны в сторону, замечая в девичьем уголке несколько девочек, которые, кажется, с утра решили устроить чаепитие, а в мальчишеском уголке, заваленном машинками, конструктором, роботами и динозаврами, лишь одного мальчика, от вида которого внутри всё сразу переворачивается. И Киту сложно понять: это от отвращения или той странной симпатии, из-за которой его так тянет быть неподалёку от этого мальчишки?       Лэнс МакКлейн — визгливый, громкий, иногда капризный ребёнок. Но, будто наперевес этим отрицательным качествам, он также добрый, щедрый, общительный и весёлый. Кит не знал и до сих пор не знает, как вести себя рядом с этим мальчиком, но ему правда хочется найти способ, хоть как-то к нему подступиться и наконец завести нормальный разговор. И сегодня он постарается воплотить своё желание в реальность. Хотя обычно все его попытки с крахом проваливались. Но удача сегодня снизошла на него, и отсутствие других ребят, кроме Лэнса, явно играло на руку. Киту стоило попытаться.       Шоркая сандаликами по ковру, он подходит сначала к небольшому стеллажу с книгами. Кит может гордиться тем, что прочёл здесь почти все книги, не считая тех, что лежали на верхних полках. Просто ему бывает стыдно отрывать Аллуру от её дел, чтобы достать очередную книгу, — он боится показаться назойливым совершенно чужому для него человеку. Сейчас ему совсем неважно, какую книгу он возьмёт, ведь ему просто нужно прикрытие, чтобы пройти к столику в мальчишеской зоне и сесть там, незаметно наблюдая за Лэнсом, который грустно возится с машинками.       Выбрав первую попавшуюся книгу, Кит достаточно медленно проходит по ковру, чтобы явно привлечь внимание мальчишки в синей кофте, подходит к столику и садится за него, укладывая на него и книжку. Он проводит рукой по обложке, будто не решаясь открыть историю Братьев Гримм про Бременских музыкантов. Странно, что из всех книжек на полке ему получилось вытянуть свою любимую, но Кит и не против этого. Хотя к чтению он приступить не успевает, так как рядом с ним возникает Лэнс, будто из ниоткуда, упирается руками в бока, вздёргивает нос к потолку и, надумав себе чего-то, слишком странно смотрит на Когане, явно не спеша рассказывать своих замыслов. Кит лишь откладывает книгу в сторону и немного поворачивается к потенциальному собеседнику. — Что ж, если ты так хочешь… — загадочно протягивает МакКлейн, хитро улыбаясь. От этой улыбки, кажется, его пухлые щёчки становятся чуть более пухлыми и немного розовеют, покрываясь слабым румянцем. Киту нравится наблюдать за тем, как лицо Лэнса преображается от различных эмоций, но также Кит может смело сказать, что он чертовски не любит, когда лицо Лэнса приобретает подобные нынешнему выражения. — Я ещё даже ничего не спросил, — довольно безразлично отвечает Кит на ту интригу, которую старался зародить мальчишка. Любой другой после этого бы сразу развернулся и ушёл, но Кит знает, что Лэнса это не остановит. — Раз ответил мне, значит интересно, — делая какие-то странные выводы, упёрто твердит Лэнс, а с его лица ни на минуту не сползает эта кривая улыбка, что до невозможности бесит Когане. Зачем так красиво улыбаться? Разве так можно? — Я в коридоре перед спальнями видел большого рогатого жука! — гордо заявляет МакКлейн и слишком резко хватает Кита за руку, сразу оттягивая на себя. — Пойдём, я покажу.       Кит чувствует себя немного неловко, чувствует дискомфорт от того, что его куда-то буквально тащат, продолжая что-то твердить о каком-то жуке. Но он не возражает. Наверное, другого шанса у него и не появится. Они достаточно быстро добираются до коридора, в котором Лэнс уже отпускает ладонь Кита и начинает ходить туда-сюда, чтобы отыскать того самого жука, о котором недавно восхищённо рассказывал.       Когане определённо чувствует себя неловко, пока наблюдает, как мальчик в синей кофточке упорно ищет того, чего здесь, возможно, и нет. И тот лишь обречённо вздыхает, поворачивается и скрещивает руки на груди, внимательно осматривая оставшееся пространство. Лэнс не нашёл жука. — Ну, и где твой большой рогатый жук? — издевательски интересуется Кит, вставая в похожую позу, прямо напротив Лэнса. — Он, наверное, тебя испугался, — обиженно бросает в ответ МакКлейн и расстроенно шмыгает носом.       Кит поджимает губы, понимая, что нельзя было так говорить. Он стоит, рассматривая мальчишку перед собой, долго-долго рассматривает, как ему показалось. Лэнс стоит, грустно склонив голову на бок, опустив глаза в пол, и всё продолжает и продолжает шкрябать ногой по полу. Когане мог лишь догадываться о том, что испытывал Лэнс, но ему ужасно хотелось сейчас вернуть на это лицо ту кривую, хитрую улыбочку, которую он до чёртиков недолюбливал. Сделав пару шагов вперёд, Кит укладывает свою ладошку на скрещенные на груди МакКлейна руки, тем самым привлекает чужое внимание и в тот момент, когда Лэнс поднимает голову, плавно подаётся вперёд, слабо целуя чужие губы, немного промахиваясь и попадая в правый уголок. — Фу! — отпрянув, тараторит мальчик, вытирая свой рот о рукава своей свободной синей кофты. — Что ты делаешь? Это же мерзко! — Что? Ничего подобного! Мы тоже можем целоваться, как и все! — возражают ему. — Это нормально! — Тогда зачем ты это делаешь? — возмущённо восклицает Лэнс, упёрто отрицая случившееся. Он явно до сих пор надеялся на первый поцелуй от милой воспитательницы. И это всё также бесит Кита. — Просто ты был расстроен! — глаголит Когане, хмурясь пуще прежнего. Не такой реакции он ожидал, но могло быть и хуже.       В коридоре повисает тишина, оба ненадолго замолкают. Кит бы уже мог спокойно развернуться и уйти, потому что внутри него сейчас творится что-то странное. Он ведь просто поступает так, как учила его семья. Нет, конечно, Широ и Адам не говорили о том, чтобы он целовал того человека, который будет чем-то расстроен. Но тем не менее Кит слишком часто слышал слова о том, что нормально делать что-то милое, приятное по отношению к человеку, который тебе нравится. Когане ещё не был уверен, точно ли ему нравится этот мальчик в синей кофте, но что-то просто подталкивает на все эти слова и действия, что-то просто продолжает тянуть в сторону этого человека. Сейчас Кит понимает это, как привязанность. Он принимает это за симпатию к другому человеку. И он не стыдится. Разве что выбора своего сердца, но это уже не столь важно.       Кит отмирает в тот момент, когда видит, как Лэнс медленно начинает улыбаться — улыбка выходит чертовски глупой, но Киту она кажется в своей степени милой, насколько бы сильно он не старался этого отрицать — и тихо смеяться. Кит не понимает, что сейчас не так. Он теряется в происходящем и просто делает тщетные попытки, чтобы хоть немного вникнуть в ситуацию. — Обычно, когда мне грустно, моя мама меня тоже целует, — слишком тепло произносит Лэнс, — только в лоб. Мама говорила, что в губы целуют только тех людей, которых любят.       Когане явно не хватает воздуха, чтобы ответить что-то на эти слова. Он чувствует, как горят его щёки, как начинает гудеть голова и как стыд накрывает его огромной волной. Просто кажется странным то, что Лэнс так быстро, хоть и неосознанно, делает такие выводы, буквально выводя мальчика на чистую воду. И Киту не остаётся ничего, кроме как развернуться и смущённым утопать обратно в игровую комнату.       А ведь он даже не оспорил того, что сказал Лэнс. Он просто позволит думать ему так до тех пор, пока они не вырастут настолько, чтобы можно было смело подойти и прямо сказать, смотря глаза в глаза, взяв в свои руки чужие, крепко при этом их сжимая, что Кит любит Лэнса МакКлейна. И любит сильно. Наверное. Кит ещё не уверен. Ему просто нужно немного подрасти.