Наизнанку

Мерзко запищал будильник, будто воткнувшись в мозг. Я распахнула веки, глаза резануло ярким солнечным светом, бившим в окно комнаты. Черт. Зажмурилась, мучительно сморщилась. Несколько раз обрушила ладонь на будильник, скинув его со столика и заткнув только с третьей попытки. Правильно. Туда тебе и дорога, разрушитель снов. Привстала – голова тут же закружилась и заболела так сильно, что я выругалась. В ногах валялось скомканное шелковое одеяло. К счастью, шикарный белый диван под моей задницей был чистым. Взглянула на богатый паркетный пол черного цвета – девственно черный. Радовало, что меня на него не вырвало. Макс была бы в ярости. В рот словно набросали гадких помоев, желудок несносно болел, меня знобило. Сердце колотилось, с трудом перекачивая кровь, словно минуту назад я бежала кросс. Взглянула на часы – восемь утра. Надо было сесть за ноут, проверить почту, но мне противно становилось от одной только мысли о долгом пребывании в вертикальном положении. Надо было преодолеть себя, триумфально доползти до ванной, принять обезболивающее, чтобы хоть как-то облегчить себе участь пребывания за компьютером. Вино, отобранное у панка на вечеринке, было лишним. Всю жизнь учили ведь, что намешивать алкоголь нельзя. Я медленно, по черепашьи, умылась холодной водой, взглянула на себя в зеркало – лучше бы вместо лица была жопа. Под глазами мешки, белки красные, как у наркомана, кожа бледная. Почистила зубы, унимая мерзкое ощущение во рту, хотя помогло это не особо. Нехотя открыла шкафчик над раковиной, вытащила оттуда вожделенную пачку с обезболивающими таблетками, проглотила пару штук. Вода освежила меня, таблетки не сразу, но подействовали, сбив со шкалы дерьмометра состояния пару баллов. Теперь можно было, прихрамывая на обе ноги, заняться жизнью. Села за ноут, стоявший на столе, хмурилась от легкой головной боли и света экрана. Открыла электронную почту. От работодателей пришла целая куча писем. Я думала, в этот раз мне повезет, проверяла ответы на отправленное резюме: «Отсутствие трудового стажа вызывает у нас недоверие», «К сожалению, мы не можем взять вас из-за неполного образования», «Мы рассмотрели вашу кандидатуру, вы нам подходите.…» О! От радости я даже брови вскинула, приподнявшись: «… но поскольку штат полностью укомплектован, мы поместим вас в трудовой резерв, и, если что, перезвоним. Спасибо за внимание к нашей…» – Иди ты на хуй, – скривилась я, недовольно скрестив руки на груди. Кому я нахрен нужна? Чем дольше я искала работу, тем больше убеждалась, что рынок труда не симпатизировал Хлое Прайс. Выброшенная из школы, не имеющая трудового стажа девушка с сомнительным прошлым. Да, я была неплохим механиком, но владельцы мастерских как один запрашивали диплом специалиста. И было даже неважно, что в машинах я разбиралась лучше, чем они, дебилы, не способные отличить коленчатый вал от головки цилиндра. Ладно. Все еще оставался один вариант, на который я возлагала большие надежды. Честно, от мыслей о работе на дядю меня натурально тянуло блевать. Хлоя, в офисном костюмчике, двулично подлизывающаяся к боссу, улыбающаяся всем, делающая вид, что счастлива. Нет уж. Более унылого зрелища нельзя было представить. Как можно быть довольной таким дерьмом? Как можно радоваться тому, что твоя жизнь как шестеренка в чужом часовом механизме? Шестеренка будет крутиться до тех пор, пока не покроется ржавчиной, пока ее брезгливо не выкинут и не вставят другую, более новую. Как можно мириться с тем, что ты живешь не так, как тебе нравится, а так, как нравится твоему начальству? Да лучше я буду бомжевать, чем подпишусь на это. Надежда оставалась. Помимо работы в мире было много классных способов заработать деньги. Я заприметила такой, надеясь, что хоть там у меня что-то получится. Бизнес, детка. Открыла раздел почтового ящика «От Банков», в предвкушении взглянула на письма, вчера вечером прислали новое. Отлично! Оглавление: «Запрос на аккредитацию проекта Болты в гайках». Ну, да. Пошловато, зато достаточно вызывающе, чтобы запомниться. Неплохое название для компании, принадлежащей чувихе, вроде меня. В предчувствии хороших новостей кликнула на письмо, открыла, увлеченно вчиталась: «Уважаемая мисс Прайс, бла-бла-бла, бла-бла-бла, в связи с непонятными прогнозами по финансовому потенциалу проекта, а так же с учетом высокого уровня конкуренции в данном рыночном сегменте, мы не можем аккредитовать проект, связанный с привлечением всего лишь одного работающего специалиста в вашем лице. Рассматривая вариант с компанией средней рыночной капитализации, мы пришли к выводу, что вам недостает делового и коммерческого опыта. Вынуждены отказать вам и сообщить, что….» – Блядь! – я с горяча долбанула кулаком по столешнице, огорченно откинулась на скрипнувшую спинку стула. – Жадные ублюдки! Замок двери в квартиру глухо щелкнул, кто-то вошел внутрь, звеня ключами. – Хло, ты дома? – это Макс говорила из прихожей. Я вышла ее встретить. Вид у нее был довольный, бодрый, она благодушно улыбалась. Макс повесила коричневое замшевое пальто на вешалку, посмотрела на тумбочку, увидев стопку медицинских справок. Вчиталась. Черт. Я забыла их убрать. Вчера было не до наведения порядка. – Военный медицинский центр? – Макс удивленно вскинула бровь, взглянув на меня. – Эй, эй, – я с улыбкой взяла Макс за руки, увела в гостиную. – Это для работы надо было. Вояки медкомиссии дешевле оформляют, чем частные клиники. Как твоя выставка во Франции? – Народу было валом, – восторженно ответила Макс, глаза заблестели от радости. – Это было просто потрясающе! Я никогда не думала, что мои фотографии смогут собирать столько зрителей. – Это еще в момент твоего дебюта было понятно, – улыбнулась я. Макс принюхалась, нахмурилась, с укором на меня взглянула. Черт. Неужели унюхала? Проклятие. Зубная паста перегар не перебила. Макс уперла руки в бока, вид у нее сделался очень уж.... Материнский. Мне невольно вспомнилась мама, точно так же смотревшая, когда я напивалась. Стало немного грустно. – Хлоя, ты опять напилась? Какого хрена? Я…. – Прости, Макс. – Слушай, нет, – Макс недовольно покачала головой. – Я готова содержать тебя хоть до конца жизни, серьезно, но спонсировать твой алкоголизм, твои тусовки, я не собираюсь. – Ну охуеть теперь! – иронично возразила я, всплеснув руками. – Макс, я же вернула тебе все долги! – Взяв у кого-то новые? Я что, по-твоему, дура? Как у тебя с работой? Еще скажи, что нашла, и заработала разом всю сумму, которую мне отвалила. – Это важно? Я вернула деньги. – Да они мне нахрен не нужны, Хлоя. Я же говорю, что готова содержать тебя, но только не так…. – Макс опустилась на диван, удрученно смотрела в пол. – Я не за деньги волнуюсь, а за тебя. – Я не могу найти ебаную работу, ясно? – резко ответила я. – Не могу. Меня не берут никуда. Я никому нахуй не нужна. – У тебя была работа, – с укором припомнила Макс. – Но ты сама переругалась с начальством. – Начальники – хуесосоы, – я скрестила руки на груди. – Если бы ты не была фотографом, поработала бы на этих обоссаных складах, как я, то поняла бы меня. – А автомастерская? – По пизде пошла автомастерская. Но слушай…. Я не знала, говорить ли Макс о резервной задумке. Я понимала, что беспокоило ее, понимала, как страшно видеть спивающуюся подругу, погрязшую в долгах. После того, что мы пережили, приехав в Нью-Йорк, после того, что я для нее сделала, она была реально готова содержать меня, но зато мне не хотелось жить за ее счет. Я очень любила Макс, не желала доставлять ей неприятностей, заняла у Шона, чтобы рассчитаться с Макс. Ее проблема стала моей. Оставалось только найти денег. Устроиться на работу или открыть мастерскую, но ни того, ни другого не вышло. Надо было жить за свой счет, надо было самой разделаться с долгами, самой найти денег на мастерскую, чтобы не зависеть ни от кого, кроме себя самой. Макс была готова выделить мне средства на открытие, была готова инвестировать, но я отказывалась. Сколько можно было жить за ее счет? Сколько можно было быть жалким паразитом? Я хотела самостоятельности. Независимости. Настоящей независимости. – Тебе отказали? – Макс сочувственно на меня взглянула. – Да, мне отказали, – медленно кивнула я, расстроено вздохнула. – Но есть еще один вариант. Я нашла одно место, но оно тебе не понравится. – Какое место? Я открыла рот, чтобы рассказать, но растерялась. Трусливо не могла выдавить из себя даже слова. Ей эта идея точно придется не по вкусу, в этом я была уверена на все двести процентов. – Подожди, – сощурилась Макс. – Военный госпиталь, медкомиссия, нужная для работы…. Ты совсем умом тронулась? – Макс хмуро на меня посмотрела. – Ты собралась идти в армию? У тебя крыша поехала? – Ну, я не, – я недоуменно ухмыльнулась, забегав глазами по комнате. – Да, – сколько можно врать? Хватит. – Да, Макс. Я собралась идти в армию. – Нет. Даже не думай об этом. Поняла? Сейчас ты возьмешь свои бумажки, и выбросишь в мусорку, или я сделаю это сама. – Макс…. Макс вскочила, резко засеменила в прихожую, у меня сердце сжалось. Лицо Макс было серьезное, взгляд хмурый и уверенный. Она точно смоет все документы в унитаз, тут сомнений не было. – Стой! Стой, Макс! Не вздумай! – я преградила ей путь, она пыталась проскользнуть и оттолкнуть меня, но у нее не выходило. Я была тяжелее и выше. – Макс! Мне повторную комиссию месяц проходить! У меня столько времени нет! – Все у тебя есть! Раз ходишь на тусовки, то и на комиссию время найдешь! На нормальную, а не военную! Ты вообще новости смотришь?! Сейчас Америка втянута в кучу конфликтов! Тебя же отправят куда-нибудь! Макс упрямо пролезала в прихожую, я схватила ее за руки. Она раскраснелась, зрачки ее задрожали. Плохая стрессовая реакция. Для меня плохая. Макс серьезно рассердилась и испугалась. Макс, понимая, что голой физической силой не прорвется, грубо укусила меня за руку. Я вскрикнула, одернув руку, Макс проскочила в прихожую. Больно укусила, оставила глубокие покрасневшие укусы, пульсировавшие болью. – Макс! Ты спятила! Макс схватила документы, рванула в туалет, я понеслась следом за ней, и еле-еле успела оттащить ее от унитаза, не позволив кинуть в него бумаги. Они разлетелись по кафелю, к счастью, сухому. – Макс! – я вытащила ее в прихожую, мы зацепили мою куртку, она грохнулась с вешалки. Из кармана выпала зажигалка. – Макс! – Ты дура! Совсем дура! У тебя крыша поехала! – Макс изворачивалась, пыталась вырваться. – Я не позволю! Никуда ты не поедешь! – Блядь, Макс! У меня нет другого выбора! – Выбор всегда есть! Макс выкинула совсем неожиданный финт. Без затей долбанула меня локтем в солнечное сплетение, я согнулась, судорожно вдохнула. Макс схватила зажигалку, подняла справку с подписью главного врача, чиркнула зажигалкой. – Нет! Макс, не вздумай! Макс! – я еле разогнулась, сделала неловкий шаг, оперлась рукой на раму двери, чуть не свалившись. – Макс! Я сдохну, если ты это сделаешь! – Не надо меня пугать! Со мной твои уловки не пройдут, я тебя как облупленную знаю! Бумага стала чернеть в объятиях жадного, всепожирающего пламени, испускала черную струйку дыма. На моих глазах подпись главного врача превратилась в пепел. – Блядь! Макс! – меня охватила ярость, в кровь прыснуло адреналином. – Меня теперь убьют! Ты понимаешь?! Я впала в бешенство, взглянула на Макс с остервенением. Сожжение подписи было равнозначно подписанию моего смертного приговора. Документы я восстановить не успею, призваться тоже, а значит, придется бежать. Иначе Шон найдет меня, отдаст на растерзание своим бандитам. В приступе гнева я ударила Макс кулаком в нос. Макс вскрикнула, закрыв лицо руками, заплакала. Догорающий кусок бумаги упал в раковину и потух. – Хлоя! Ты чего! – говорила она сквозь слезы. – Прости! – я тут же остыла, увидев ее слезы. Стала обнимать ее, гладить, жалеть. – Прости! Макс! Прости, пожалуйста! – Отвали от меня! Макс вырвалась из объятий, убежала в свою комнату, хлопнула дверью и щелкнула замком. Господи. Какая же я дура! Какая импульсивная, недалекая дура! Вот теперь все точно пошло под откос! – Макс! Макс! – я пыталась открыть дверь в комнату, дергала за ручку. – Прошу, впусти. Макс, прости меня! Я не хотела! Я испугалась, Макс! Я серьезно говорила, что меня грохнут! Ты…. Макс…. Прости. – Зачем тебе сдалась эта армия? – спросила Макс через дверь упавшим голосом. – Я не затем пожертвовала ради тебя городом. Не затем поехала в Нью-Йорк! – Вот именно, Макс! Ты проявила силу, понимаешь? Ты не поехала к родителям в Сиэтл. Ты захотела сама всего добиться, начать с чистого лица, у тебя получилось. А я? Чего добилась я? Только рядом была, и все. Я просто хотела достичь чего-то самостоятельно! Без долгов, без помощи со стороны, сама! Я с убитым видом села на пол, прислонилась спиной к двери, тихо продолжила: – Мне просто хочется самостоятельности…. И…. У меня нет другого выбора. Действительно нет. Мне пиздец, Макс, – горло схватило спазмом испуга. – Мне просто пиздец, ты понимаешь? Простит ли меня Макс после моей выходки – я не знала. Вопрос моего выживания в принципе стал еще более сложным, чем был. Я оказалась в полной жопе.