Достаточно высоко

      Назар просыпается где-то в середине лекции, когда Миша тыкает его ручкой в ребро – неприятно. Вотяков недовольно хмурится и смотрит на весьма довольную рожу Паньшина. День уже не задался, скучная лекция по экономике никак не заканчивалась, Мария Павловна продолжала нудно гудеть себе под нос формулы, которые записывать никто не считал нужным, а у Назара в голове творился полный хаос от предстоящей сессии.       - Хавать пойдем? – Миша отвлекся от телефона.       - Естественно, - взбодрился Назар и достал свой.       На экономике они сидели на последней парте, как приличные троечники. Но был один преподаватель, который всем своим существом настраивал парней сесть поближе, уж слишком хотелось постебать этого белобрысого скромнягу.       Марк Александрович написал на доске черным маркером тему лекции. Динамика групп и лидерство в менеджменте.       Из своего толстого черного портфеля преподаватель достает не менее толстую тетрадь и дрожащими руками перелистывает конспекты, до тех пор пока не находит нужный. Вотяков рассматривает этого нелепого человека и не понимает как его с такими слабыми нервами до сих пор не выкинули из преподавательского состава. Девчонки, однако, глаз с него не сводят, к концу семестра они точно в нем дыру выглядели.       - У вас ручка упала, - говорит Миша и хитро подмигивает другу.       Преподаватель неловко разыскивает на полу ручку, а когда находит, то наклоняется, чтобы поднять и в этот момент в аудитории раздается звук, издаваемый губами Миши, сложенными в трубочку. Марк Александрович заливается краской в ту же минуту, хоть и не подает вида, что его смутила подобная выходка. Надо бы привыкнуть за год уже к Вотякову и Паньшину, но он все никак не может нормально реагировать на это. Взрослые же мальчики вроде, по двадцать лет каждому, ненамного младше самого Марка, а все равно ржут над ним почему-то они, а он как малолетняя девица только смущается и отводит стеснительный взгляд.       - Ты заебал, Вотяков, - дергает его Маша Баранова, - еще одна такая выходка и я расскажу, что вы бедного Маркула изводите уже второй семестр.       - Ой, а ты походу втюрилась, - Назар выразительно смотрит на девушку и словно случайно говорит чуть громче, - Баранова, ты что, представляешь Марка Александровича голым на каждой лекции?       По аудитории пронеслись смешки, а откуда-то с последних рядов и одобрительные возгласы других девочек. Студенты оживились и похоже совершенно не были заинтересованы в концепции лидерства, о которой уже полчаса старательно рассказывал преподаватель. Запинаясь, задыхаясь, поправляя свои нелепые очки и рассматривая пол, будто студенты были именно там.       - Ну, он и убогий, - констатировал Назар и демонстративно вытянул ноги, так чтобы они торчали на виду. Миша одобрительно хмыкнул и повторил за другом.       Преподаватель, как обычно, проигнорировал сей жест и продолжил лекцию, молясь о скорейшем конце учебного года. К концу пары половина студентов спали, половина записывали обрывки фраз, которые успевали услышать.       - Вопросы для семинара найдете на моем сайте. А на этом все, вы свободны. - Марк Александрович впервые поднял глаза на студентов, но при этом снял очки, словно боясь столкнуться с многообразием взглядов, которые прикованы к его фигуре. Назар с Мишей ушли за пять минут до конца лекции, а потому староста, в лице Маши, абсолютно случайно не отметила их присутствие на сегодняшней лекции, что грозило лишением автомата.       - Пиздец, - Назар закурил, - я что-то не понял, Миха, ты решил слиться? Я думал мы уже давно забились с тобой, что сгоняем к Настюхе на вечеринку.       - Во-первых, я только «за», просто сессия на носу, а я не уверен, что на тройку сдам хоть один предмет. Ладно, хоть у этого уебка автомат можно выцепить. Во-вторых, Настюха вообще-то с Рудбоем тусит, она тебе не светит, друг.       - И че мне этот Рудбой? Кликуху такую модную выбрал себе, а на деле обычный Ваня из села.       Миша рассмеялся, но другу посоветовал к нему не лезть, потому что где Рудбой, там и Оксимирон, а где Оксимирон, там и проблемы для таких лопухов, как Мишка и Назар.       - Кстати, прикинь че слышал, - Миша начал говорить тише, хотя кроме них во дворе университета больше никого не было. – Маркул наш, походу, голубь первых сортов.       - В смысле? – сигарета Назара замерла на несколько секунд.       - Педик он, вот че, - Миша откинулся на турник спиной с самодовольным лицом (впрочем для Паньшина – обычное лицо).       - Откуда инфа? Он на тебе что ли основы менеджмента пробовал? – Назар откидывается назад от смеха.       - Серьезно, помнишь Бадурова? Янис, кажись.       - Это тот, который в колготках и с косичками?       - Он самый. Он, короче, на днях в одном гей-клубе встретил нашего бессменного Маркула.       - Я даже не знаю, что меня больше смущает, что ты с Яниксом общаешься или то, что он тебе о своих пидорствах рассказывает.       Миша слегка толкнул друга и попросил максимально сосредоточиться на ситуации.       - А давай разведем его?       - В смысле?       - Ну попросим Бадурова к нему подкатить, чтобы он прям намекал ему на перепих, а потом переписки все сольем, вот угар будет.       Назар задумчиво уставился на друга и на мгновение подумал, что это жестоко. А потом вспомнил этого чуднОго мужика с комплексом зануды и решил, что это не так жестоко, как его мычание вместо лекций.       Оставшиеся две лекции Вотяков провел в полудреме, надеясь выцепить тройку автоматом, а Маша сверлила его хитрым взглядом. Назар решил, что эта дура просто шуток не понимает, а потому особого внимания на нее не обращал. В его голове крутился только Маркул, который своей странностью настолько его бесил, что план «разведи гея» казался ему рукой спасения для Марка Александровича. Он пришел в начале этого года и каждый день ходил в отвратительном сером костюме с отвратительным черным портфелем и прилизанными белыми волосами. Голос у него был низкий и неуверенный, а на семинарах он, кажется, боялся хоть что-то сказать.       Девочки считали его красивым. Иронично, подумал Назар, вспоминая девчонок из группы, которые с жадностью голодной самки всматривались в преподавателя. Вот это будет разоблачение, подумал Назар, сидя в автобусе. Жалко его, подумал Назар.