Достаточно высоко

      Мирон улыбался, по обыкновению, хитро, сверкал голубыми глазами так, будто в его идеальной лысой голове все шестеренки встали на свое место и осуществление плана ближе, чем кажется. В своем темно-синем костюме он напомнил Назару Кингпина из комиксов про Сорвиголову. Не хватает только трости с ядовитыми дротиками, хотя кто знает, что у лысого гения спрятано под хищным оскалом. Ваня стоял рядом со стертой с лица улыбкой, абсолютно пренебрежительно смотрел на Вотякова, будто после той драки они не встречались в баре.       На стеклянном столе несколько белоснежных бумаг ожидали, когда их очередь наконец подойдет и подпись Вотякова младшего украсит соответствующие места. У Назара в голове варилась каша, которую расхлебывать нужно было не в течение еще нескольких лет, а прямо здесь и сейчас под пристальным наблюдением двух пар глаз.       Женя вошла в кабинет, отстукивая каблуками ритм по кафельному полу. Из черной папки она достала несколько бумаг с эмблемой Компании и приготовила печать Империи, чтобы наконец закончить это тошнотворное сотрудничество.       - Кирилл опять напился, - прошептала Женя Мирону на ухо, надеясь, что Назар не услышит, но он услышал. В тишине, царившей в кабинете можно было расслышать как стучит сердце Назара.       Мирон сделал жест кистью руки и Рудбой покинул кабинет, судя по всему жест означал «иди разберись».       - Ты же понимаешь, что это все во благо Марка. Я думаю, если он тебе, действительно, нравится…       - Нет, Мирон Яныч, - прервал его Назар и пододвинул к себе листок бумаги. – Он мне не нравится.

***

      Назар проснулся ближе к ночи, почувствовав, что шея адски затекла от неудобного положения. На телевизоре мигал значок, предлагающий посмотреть фильм заново или выйти из программы. За окном появлялись первые звезды. Все как обычно, все на своих местах, но Марка Александровича рядом не было. Не было в ванной, в другой комнате, в подъезде, на кухне. Когда Назар в своих поисках дошел до кухни он заметил на столе лист тетради, на котором аккуратным почерком были выведены слова. Читал записку парень с осторожностью, остановившись на первом слове "Назар," и переведя взгляд на последнюю строчку "Прости". Страшно было не читать, страшно было осознавать, что Назар в квартире один и кажется одиночество теперь его кредо. Назар Вотяков 23.46 почему вы решили все за меня Назар Вотяков 23.46 ? Назар Вотяков 23.47 это неправильно. Пропущенный вызов от Назара 23.50 Пропущенный вызов от Назара 23.54 Пропущенный вызов от Назара 23.56 Назар Вотяков 00.00 где вы? я приду. Пропущенный вызов от Назара 00.34 Пропущенный вызов от Назара 00.37 Назар Вотяков 02.40 жду вас во дворе вашего дома, выходите. Поговорим Назар Вотяков 02.45 пожалуйста…       Назар разглядывал свои сообщения и бесполезные звонки. На улице даже ночью было достаточно тепло, но из-за недавнего пробуждения парень почувствовал легкую дрожь в теле. Окно в квартире Марка Александровича не наполнялось светом уже несколько часов. Телефон и вовсе оказался недоступным, но Назар не терял надежду и каждые десять минут пытался дозвониться. Сообщения выделялись темно-синим цветом на белом фоне, что означало лишь одно: адресат своего сообщения так и не получил. Назар уткнулся лбом в ладони и ощутил, как к горлу подкатывает ком, но и плакать как мелкая сучка парень тоже не намеревался. Опускать руки тоже. Не в его стиле так просто сдаваться.       - Хочешь? – на узкую лавку к Назару подсел мужчина в кожаной куртке и с бритой головой. Он протянул парню бутылку пива, Назар покачал головой и удивленно уставился на не очень трезвого мужчину с интересной татуировкой на скуле.       - Че сидишь тут? – мужчина сделал большой глоток и откинулся на спинку лавочки.       - Меня… - Назар подумал, что и сам не понимает почему сидит тут.       - Тоже выгнали? – он сочувственно потрепал Назараза плечо.       - Можно и так сказать, - согласился студент.       - Слушай, я вот своей жене уже давно доказал, что люблю ее. А она меня все равно выгоняет из дома каждый раз, стоит мне чуть-чуть выпить, - мужчина допил и выкинул стеклянную бутылку в мусорку, она шумно приземлилась на металлическое дно. – Я вот сейчас куплю цветов, пойду домой, скажу, что люблю ее больше жизни, и она меня простит. Ты парнишка молодой еще вроде, так что если тебя твоя баба выгнала, и ты ее любишь, то все ради нее сделаешь. Ну чтоб она тебя домой пустила.       Назар внимательно слушал бухую философию. Любишь. Такое резкое слово, которое разряжало воздух и сотрясало мысли до основания. Любишь ли ты. И вопрос, который застрял где-то в грудной клетке очень просил ответа. Только вот прямого полноценного ответа никто ему не даст, кроме разве что самого себя.       - Спасибо, - парень подскочил со скамейки, он пожал мужчине руку.       - Стой! Парень, займи рубли на цветы… сам понимаешь, - он кивнул на мусорку, намекая, что последние деньги потратил на бутылку пива.       Вотяков достал из кармана тысячу рублей и протянул мужчине.       - Ебать. – он приложил пальцы к губам, словно сожалея о словах. – Спасибо, парнишка. Удачи тебе с бабой.       С мужиком сложнее, как оказалось.       - И тебе, мужик! – выкрикнул Назар, убегая навстречу рассвету.       - Во дает пацан.       Транспорт еще не ходил и сейчас Назар почувствовал сожаление о том, что прав он лишился еще год назад за вождение в нетрезвом виде. Мама, конечно, решила проблему, но за руль сына после того случая больше не пускала. И Назар вроде смирился. Только вот сейчас последние деньги отданы незнакомому мужику на детской площадке, а в карманах кроме скидочной карты в Ашан ничего не отыскалось. Плевать.       Назар бежал долго. Иногда останавливаясь, чтобы вытереть со лба пот и отдышаться. Он бежал вдоль узких улиц, вдоль широких магистралей, перебегал дорогу на красный, пробегал мимо университета, пробегал мимо дома Насти, он бежал с каждый метром быстрее, почти не ощущая как все тело ноет от изнеможения.       Главный офис Империи открылся взору Назара, когда часы обеспокоенно сообщали о высокой частоте сердечных сокращений и показывали четырнадцать минут седьмого.       - Мирон Янович у себя?       Девушка с длинными светлыми волосами на ресепшене удивленно посмотрела на краснолицего парня в промокшей насквозь от пота футболке. Она потянулась к красной кнопке под столешницей, чтобы вызвать охрану.       - Вотяков, - фамилия Назара многое решала уже много лет.       Рука девушки замерла в воздухе. Она быстро что-то напечатала на компьютере.       - Евгения Владимировна, тут Вотяков… да… хорошо… поняла.       Девушка поправила розовую рубашку и жестом попросила парня пройти за ней.       Мирон довольно улыбнулся, когда Назар вслед за девушкой вошел в кабинет. Мужчина отпустил секретаршу и предложил парню сесть за стол или на диванчик.       Назар сел на мягкий стул напротив Мирона. Через несколько минут в кабинет вошел Рудбой.       - Где Марк? – в кабинете было прохладно, поэтому лицо Назара постепенно начало приобретать нормальный оттенок.       - Далеко, - утвердил Фёдоров, растягиваясь в кислотной улыбке.       - Вы говорили с ним?       - Говорил.       - Почему он ушел?       - Потому что я имею огромное влияние на него. Стоило мне сказать, что он не имеет морального права быть с тобой, он как миленький послушался. Отослать его куда подальше от тебя не так уж сложно.       - Это ты, - Назар сложил руки на груди, издав сдавленный смешок. – Ты опять влез в мою жизнь. Ты опять все разрушил, урод.       - Потише, - Мирон откинулся на спинку кресла и завел руки за затылок. – Да, я урод. Но я урод, в руках которого человек, который тебе небезразличен. И только я знаю куда его отправили.       - И чего же ты хочешь? – Назар выставил подбородок вперед.       - Ты знаешь, парень, чего я хочу. – Мирон толкнул от себя несколько листов бумаги, и они прокатились по столу до Назара. Те самые злополучные бумаги, которые искажают его жизнь уже несколько лет.       - Думаешь я подпишу?       - Если хочешь увидеть Марка еще раз. В противном случае – можешь идти отсюда и искать его в другом месте.       Назар притянул к себе знакомые документы со знакомыми печатями и знакомыми подписями отца на каждой страничке.       - Я подпишу.       Когда вместо Рудбоя за спиной стояла Женя, нервно теребя толстую папку, Назар внимательно читал предложенные контракты. И вот он готов отдать Мирону все. Он готов перечеркнуть все, чего достиг его отец, ради Марка. Готов ли. Назар поднял свои карие глаза и столкнулся со стеклянными Мироновыми.       - Ты же понимаешь, что это все во благо Марка. Я думаю, если он тебе, действительно, нравится…       - Нет, Мирон Яныч, - прервал его Назар и пододвинул к себе листок бумаги. – Он мне не нравится.       На лице Мирона нарисовалось плохо скрытое удивление, он переглянулся с Женей, которая пожала плечами и наблюдала за нависшей над строчкой «подпись генерального директора Вотякова Н.Э.» ручкой.       - Я люблю его.       Мирон неожиданно для себя выдал нечто похожее на обреченный вздох. Несколько документов и несколько судеб за несколько минут были подписаны и разрешены. Женя ловко собрала все документы и вышла из кабинета.       - Он в Хабаровске. Скорее всего уже приземлился. Я перевел его в фирму наших партнеров. Я пообещал, что не скажу тебе.       - Как мне с ним связаться?       Мирон протянул розовую визитную карточку booking machine, на которой черными жирными чернилами был выведен номер.       На улице ноги окончательно отказывали, голова кружилась от утомления, а в руках тряслась розовая карточка.       - Агентство booking machine, слушаю вас.       Голос Марка казался настолько далеким, что Назар не сразу смог собраться с мыслями, не сразу понял, что человек на том конце провода находится на другом конце страны. Нужно за несколько минут сказать нечто важное: на языке крутилось нечто среднее между "я ненавижу тебя, хоть бы ты сдох, как ты мог уйти" и "вернись, я хочу тебя".       - Мне нужно кое-что сказать.       - Назар? Как ты…       - Я люблю Вас.