Арракис - Блэк полукровка

Дэвиса я повел не куда-нибудь, а в Выручай-комнату. Где она находилась, я знал не только из канона. Хорошее знание замка из памяти множества предков помогло и тут. Практически не пришлось плутать по замку, чтобы найти картину с троллями в балетных пачках. Пройдя напротив стены с гобеленом и загадав желаемую комнату, дождался появления двери. Тренировочный зал в котором мы очутились, пройдя в Выручай-комнату, произвел на Дэвиса впечатление. Он всё ходил и восхищался древней магией. Конечно же, он понял, что мы попали в «Комнату по желанию». Дэвису было интересно осмотреть каждый тренировочный манекен и каждый тренажер. У меня тоже был свой интерес. В одном из фанфиков читал, что «Комната по желанию», может создать тренировочного голема с изменяемым уровнем сложности. В памяти предков я не встречал ничего подобного, но надеялся на невероятный уровень магии основателей школы. Никакого тренировочного голема я, к сожалению, не нашел. — Это «Комната по желанию», — утвердительно сказал Дэвис. — Я слышал о ней много слухов, но не был уверен, что она существует. В том смысле, что не был уверен полностью. — Мы сильно опережаем программу по чарам, но это касается только мирного направления с упором в зачаровывание предметов, — сказал я Роджеру. — Было бы неплохо потренироваться в боевом применении магии. — Ты не кажешься довольным, — заметил моё ухудшившееся настроение Дэвис. — Ничего такого, — стал отнекиваться я, — просто я тоже успел уже наслушаться и начитаться легенд о Выручай-комнате. В одной такой легенде говорилось, что Выручай-комната может создать тренировочного голема с изменяемым уровнем сложности. Тренируясь с этим магическим конструктом можно стать бойцом высочайшего класса, как Годрик Гриффиндор. Но, как видишь, никакого голема тут нет, следовательно придется тренироваться как все. — А-ха-ха, — засмеялся Дэвис, — это же какого уровня должны быть чары? Такое просто невозможно! — Я бы не стал утверждать столь категорично, — мягко высказал я свое несогласие со словами Дэвиса. Да и смех его был очень неприятен. — В некоторых легендах утверждалось, что выручай комната создает твердые иллюзии, которыми может управлять сам замок Хогвартс, — стал я объяснять подоплеку таких идей. — В пользу иллюзий говорит то, что из нее ничего нельзя вынести. Многие пытались вынести книги, созданные комнатой, но книги просто пропадали, стоило только выйти за дверь. Мы, кстати, тоже попробуем вынести что-нибудь, и проверим, может ли комната создать книги из запретной секции, а в пользу возможности разумности Хогвартса и создания управления големами говорит распределяющая шляпа. Если уж шляпу сделали относительно разумной, то могли бы сделать разумным и Хогвартс. Я вздохнул. — Хм, — озадачился Дэвис, — пока ты не объяснил, мне казалось, что это полная ерунда, но теперь я бы сам поверил, если бы мне кто-нибудь рассказал что-то подобное. Ограниченность фантазии Дэвиса мне не понравилась. В тот день мы немного позанимались, бросая различные заклинания из боевой или условно боевой магии. Отработали «ступефай», и довольно сложный для первокурсников «экспелиармус», опробовали «инкарцеро», и на этом ограничились. Позже мы постоянно возвращались в «Комнату по желанию», чтобы немного перебеситься, популять в манекены заклинания — эта практика была полезной. Книги из запретной секции комната создать могла, но, подозреваю, что не все: на каких-то была защита или просто не хватало уровня доступа. Это я понял, увидев пустые страницы во многих книгах. А те, что были с текстом, вызывали удивление — как они попали в запретную секцию? Мы с Дэвисом включили тренировки в Выручай-комнате в нашу индивидуальную программу. Не сказать, что это было большим подспорьем в становлении нас боевыми магами, но позволяло выпустить пар. Боевым магом, тренируясь по самоучителю, не стать, как и не стать боевым магом только тренируясь. Чтобы стать настоящим боевым магом, нужна реальная практика. Пусть у меня был доступ к памяти, пусть я переживал большинство воспоминаний от первого лица, но это не могло полностью заменить реальный боевой опыт. Но для школьников и для первого курса наших упражнений было вполне достаточно. Также я понял, что лучше всего у меня получаются заклинания, несущие разрушение. Особенно это было заметно на фоне слабенького экспелиармуса и инкарцеро, когда я выдавал сильную бомбарду. Боюсь, что с талантом к разрушению, гениальным артефактором мне не стать. Разрушение очень часто является антиталантом к созиданию. С другой стороны, на уровень подмастерья я смогу выйти даже со своим антиталантом и очень быстро. Определить точно свои таланты я сейчас мог только по косвенным признакам. В памяти предков я видел много ритуалов по определению предрасположенности к той или иной сфере магии, но для каждой сферы отдельный ритуал, общего не было. Что касается проекта, то Флитвик урезал мой проект до уровня Дэвиса. Не знаю, что было ключевой причиной в этом решении. — Я немного поторопился, принимая ваш проект с четырьмя зонами, — сказал Флитвик, — этот вариант избыточный для обучающей программы. Раньше никто не совмещал в таких теплицах даже две зоны, всё разделение создавалось уже внутри расширенного пространства. Ваше с Дэвисом решение весьма оригинально само по себе. Но, я решил, что не стоит рисковать, перегружая конструкцию нагромождением чар. Сделаете двухкомнатную теплицу — этого будет достаточно для усвоения учебной программы. Позже, вы сможете сделать что-то более сложное, если пожелаете. Позицию полугоблина я понимал, и объяснение было вполне приемлемым, вот только я ощущал, что он не говорит всю правду. По всем предметам мы с Дэвисом были впереди всего курса. Интересная программа обучения, пусть только из-за индивидуального обучения, вполне подходящий мне друг для общения на разные интересные темы, более мягкое окружение, по сравнению с приютом — всё это делало пребывание в Хогвартсе счастливым для меня временем. Мне приходилось постоянно напоминать самому себе, что волшебный мир — это не розовая сказка для девочек, с балами и каретами из тыквы, что скоро начнутся возрождения Волдыря, а сам я — по-прежнему безродный сирота. Случались иногда конфликты, которые напоминали мне о собственном положении в магическом мире. Мне казалось, что обскур заснул навсегда, что он так и останется в таком состоянии, давая мне возможность спокойно развиваться в обычной магии без оглядки. Но, такая ситуация продлилась лишь до первого конфликта. Согласившись на участие Дэвиса и активно привлекая его к своей работе, я надеялся еще избежать лишнего внимания, как со стороны преподавателей, так и со стороны других учеников. Хотел прикрыться чистокровным Дэвисом, выставив его на фасад. Не получилось, внимание я всё же привлек. Конфликт возник на ровном месте, без видимой причины, со студентами Слизерина первого курса. Я решил немного поухаживать за девочкой с Хаффлпаффа. Симпатичная светленькая полукровка с тихим характером и средним потенциалом в силе. Она не обещала вырасти в могучую ведьму, что будет интересна чистокровным сама по себе, у меня не должно было быть конкурентов — не сейчас, не на первом курсе. Да и ничего серьезного предпринимать я не собирался, просто наладить контакты, подружиться. По всем правилам, я ничего не нарушал, но кое-кому моё поведение не понравилось. Возможно, я вообще зря и слишком рано озаботился подходами к девочкам, но мне казалось, что лучше начать общаться заранее, просто психологически быть готовым к тому моменту, когда подойдет время для чего-то серьёзного. И выбрал для начала общения не совсем пропащий вариант, но и не королевну. Еще в предыдущей жизни, когда я учился в школе, у нас в классе была одна девочка, она была красивой и училась хорошо, но одевалась как-то невзрачно, пусть и опрятно, и в поведении у неё не было никаких ярких «жестов». Поэтому, при всех своих замечательных данных она была в классе серой мышкой, хотя при желании могла бы блистать. Вот примерно такую же цель я себе и выбрал. — Привет, — поприветствовал я Асию Фаррелл, немало смутив ту своим вниманием. — Я Блэр с первого курса Райвенкло. — Я знаю, — ответила девочка, продолжая бороться со смущением. — У тебя неплохо получаются чары, — похвалил я её, хотя по уровню она скорее была близка к середнячкам. — Спасибо, — смутилась девочка еще больше от моей лести. — Давай дружить? — непосредственно предложил я. За что люблю свой нынешний возраст, так за возможность быть прямым. Уже через пару лет, подойдя так к девочке, или к кому угодно, и просто предложив дружбу, я получу кривую улыбку в ответ. Да, стеснение и смущение тоже будут, но дружба вот так сразу не наладится. Скорее всего, в ответ я получу невнятное бормотание и отчужденность, я сам засмущаюсь в ответ и больше никогда не подойду ни к кому с таким предложением. Но сейчас, просто подойдя с предложением «давай дружить», вполне можно получить желаемое. — Ну, давай, — согласилась девочка, ожидая от меня дальнейшего развития ситуации, отдавая инициативу. — Может быть ты знаешь, — спросил я, — у меня и Дэвиса есть собственный проект. Нас курирует наш декан, ну и ваш декан, профессор Спраут, нас хорошо поддерживает. — Да, я слышала что-то такое, — продолжая смущаться, ответила Асиа. — Меня часто можно встретить в библиотеке, — немного покривил я в истине. Дело в том, что у нашего факультета в гостиной полно книг. Ходить в школьную библиотеку ради поиска материала для написания эссе вовсе не обязательно. Всё необходимое есть в гостиной. Но я на самом деле пару недель собирался ходить в библиотеку, просто для налаживания контакта, а потом можно будет привести подругу в гости в факультетскую гостиную. — Мы могли бы делать уроки вместе. — Спасибо, — ответила на мое предложение девочка, — я подумаю. Оставлять разговор на «я подумаю», мне показалось контрпродуктивно, поэтому я продолжил нажим, просто чтобы сбить с этой позиции, всё равно в какую сторону, лишь бы не на этой ноте закончить. — Если будет нужна какая-нибудь помощь, ты только скажи, — сказал я и утвердительно кивнул головой, вроде как увеличивая таким жестом собственную внушительность. — Хорошо, Блэр, я запомню, — уже более положительно ответила Фаррелл. На этом я решил ограничиться, для первого разговора достаточно. Во время всего разговора мы шли по коридору. Пока мы разговаривали, то вокруг нас будто образовалась зона отчуждения, хотя взгляды некоторых девочек с Хаффлпаффа горели заинтересованностью. После последней фразы я немного отстал, давая возможность Асии ощутить на себе минуту славы. Её сразу же окружили девчонки с Хаффлпаффа, особенно выделялась Мэнди Дэй, о чем-то расспрашивающая Асию. Послышалось невнятное шептание и смешки. Сам же я почувствовал недобрый взгляд, а обернувшись увидел Блетчли с мерзкой улыбочкой на физиономии. Майлз Блетчли со Слизерина обратил на меня внимание, заметив мой подкат к Фаррелл. Трудно сказать, что конкретно ему не понравилось, но то, как он на меня глянул, обещало мне неприятности, об этом кричала моя интуиция. И я оказался прав, неприятности таки последовали. Просто однажды идя по коридору я схлопотал «остолбеней», а когда упал, то надо мной склонился Майлз, так чтобы я его видел, со своим другом Эдрианом Пьюси. — Не принимай на свой счет, Блэр, — сказал Майлз, — просто ты неправильно себя повел. Сначала себе выбирают девочек нормальные волшебники, а уже потом такие как ты. Ничего ответить я не мог. Вообще, вся эта ситуация и конфликт были высосаны из пальца. Большинство мальчишек в этом возрасте воспринимают девчонок как существ другого вида, как собак, кошек или даже опасных ядовитых змей, стараются избегать их. Поэтому причина нападения была явно надуманна. Скорее всего, я столкнулся с индивидом подобным Уоррену, который решил начать свой путь к вершинам власти. Волшебники воспринимали обскура несколько иначе, чем простецы. Носитель обскура скорее вызывал у них смутное раздражение и казался забитым и затравленным. Удалось узнать об этом, пообщавшись по душам с Дэвисом. Пусть я пытался казаться уверенным в себе, нивелируя эффект обскура, но, видимо, не до конца. Для Блетчли я выглядел как безобидный мальчик с надписью на спине: пни меня. Дети довольно жестоки просто по недоразумению и способны перейти границы человечности не по необходимости или с каким-то умыслом, а просто по прихоти или за компанию, по принципу: все делают, и я делаю. Лишь небольшая часть детей жестоки по велению души и просто по своей натуре, большинство делает разные пакости и гнусности просто из дурости. — Это просто предупреждение, Блэр, — сказал Майлз и плюнул мне в лицо, — в следующий раз ты так легко не отделаешься. Они ушли, оставив меня лежать парализованным в одном из пустующих классов, в который меня затащили. Внутри у меня все бурлило, и это было явно не добро. Сильный ступефай может продержать в парализации сутки, но детского, запущенного в меня Блетчли, хватит от силы на пару часов, но и этого будет достаточно, чтобы опоздать вернуться в гостиную факультета до отбоя. Не смертельно, но неприятно. Особенно обидно было получить плевок в лицо и то, что я практически впервые шел из библиотеки один, без Дэвиса. Возможно, эти слизеринцы не напали бы на меня, будь я не один. Я поминал про себя рыжего гаденыша, обещая самому себе страшно отомстить ему. Но ждать два часа мне не пришлось. Кроме бурлящего в моих эмоциях и мыслях говна, в моей душе всколыхнулась темная масса обскура. Он осмотрелся, сориентировался и просто съел заклинание ступефай, которое на мне «висело», и все его последствия. По телу прошли теплая и холодная волны, смывая остатки неприятных ощущений, а обскур снова затаился внутри меня, но уже не в спящем виде. Стерев плевок, я поспешил в гостиную. Мой возмущенный разум был столь поражен случившимся, что даже бурлящая волна «благородного гнева», в моей душе несколько утихла. «Что это было?» — задавался я вопросом, прокручивая в уме воспоминания раз за разом. По всему выходило, что обскур с удовольствием ест и чужую магию, в какой-то мере чужую ест даже охотнее, воспринимая разные проклятья и чужое воздействие как конкурентов. Если приводить аналогии, то некоторые вирусы не терпят конкуренции. Как говорят: клин клином вышибают. Обскур после случившегося потрясения впал в спячку, а проснувшись, вместо попытки овладеть моей силой воспринял заклинание ступефай как угрозу себе, заодно он съел кучу мелких проклятий, которые я даже не заметил бы, если бы не мой, теперь уже, симбионт. Уже лежа в постели, я прокручивал в голове массу мыслей, пытаясь понять степень всеядности своего обскура. Аваду он, скорее всего, не переварит. Разные режущие и взрывные, все что убивают и ранят сразу же без задержки, тоже окажутся для меня весьма вредными, но все продолжительного или отложенного действия заклинания будут сходить с меня либо моментально, либо значительно быстрее положенного. Мне было интересно, как обскур отреагирует на родовые проклятия. Дело в том, что все родовые проклятия приходят через так называемый алтарь рода или, иначе говоря, родовой камень. Обычно его устанавливают рядом с диким источником магии, и он перерабатывает ману в удобную для рода по «окрасу», магию. Из родового камня проистекают и все родовые проклятья. Любое, даже очень сильное личное проклятье во втором поколении уже сильно ослабляется, заражения камня рода от личных проклятий не случается, за исключением предателей крови. Но это исключение. Заражение может произойти, если глава рода, будучи под каким-либо сильным проклятьем принесет свою силу в жертву роду, но даже тогда вероятность заражения весьма низкая. Из памяти предков я знал, что в прежние времена, когда только начали использовать родовые алтари, то было принято своих врагов приносить в жертву на алтарь или даже просто побежденных магов и магических тварей. Такой способ усиления сначала стал очень «модным», род мог получить, таким образом, магический дар от принесенного в жертву. Но довольно скоро выяснилось, что существовали плохо совместимые дары, которые взаимно ослабляли друг друга, и вторым отрицательным фактором стали родовые проклятия, которые оставались «подарком», от жертвы. Разрабатывались разные сложные ритуалы, проводились специальные подготовки жертв, высчитывались наилучшие соотношения для разных даров, подбирались лучшие моменты для жертвоприношений по положению небесных тел и времени суток. Проклятья ослаблялись, не связываемые дары постепенно укладывались в родовую копилку, как только могли, но всё равно: ослабление шло, и проклятья оставляли свой след. Тогда многие стали отказываться от насильственных жертв или довольствовались кровью простых животных. Для магического мира алтари стали сначала благословением, а затем превратились в проклятие. Многие древние рода вымерли, не успев понять, что происходит. Некоторые успели понять и начали приносить на алтарь жертвенных животных, пытаясь ослабить проклятия или перевести их в что-то менее вредное. Случались и случаи самопожертвования, которые во многих случаях оказывались бесполезными, потому что поток энергии, которым пытались смыть проклятие, был уже заражен. Аналогии не точные, но примерно так это себе объясняли мои предки, в памяти которых я видел фрагменты воспоминаний относящихся к этой теме. Позже был разработан ритуал жертвенного дитя. Когда на новорожденного навешивали все проклятия рода, какие только нёс родовой алтарь. Ребенок, как правило, становился сквибом, и его куда-нибудь пристраивали или просто сдавали в приют. После такого ритуала все проклятия сильно ослаблялись на много лет, слабые родовые проклятия могли и вовсе исчезнуть, если на тот момент не было их носителя среди действующих членов рода. Но чаще всего проклятия возвращались, пусть не в полную силу, но после смерти «жертвенного дитя», проклятия вновь начинали набирать вредный эффект. Правильнее было назвать этот ритуал созданием живого фильтра. Почему такой жестокий ритуал проводился над ребёнком? Неужели среди взрослых магов не бывает смелых, способных на самопожертвование ради собственного рода? Бывает. Но такая жертва бесполезна, как уже говорилось, взрослый член рода уже загрязнен, но это только часть причины невозможности использовать такого благородного смельчака в качестве жертвы, кроме всего прочего взрослый лишен естественной защиты которой обладает маленький волшебник, принятие всех проклятий рода убьет взрослого за секунды без какой-либо пользы для рода. Ребёнок, как правило, имеет естественную защиту и при том не обладает собственной активной магией. Проклятия никак не проявят себя в ребенке, кроме как, что он будет часто болеть в раннем возрасте и навсегда останется сквибом. Какие-либо внешние признаки на жертвенном дитя появляются, только в случае, если на роде были какие-то уж очень особенные и мерзкие проклятия. Но мне пофиг все проклятья, пока внутри обскур. Он сам по себе огромное проклятие, которое пожрет любое другое, не оставив следа. Для любого аристократического рода я могу стать фильтром, приняв весь «мусор», на себя, отчистив магию рода. Полное очищение вряд ли возможно, пока есть другие члены рода, в которых проклятья уже пустили свои корни, но сильное ослабление проклятий вдохнет новую жизнь в любой старый род. Как интересно. С одной стороны, я сам — ходячее проклятие, дефектный материал, а с другой, я — спасение от проклятий, сокровище для магической аристократии. Примерно с такими мыслями я и уснул. На следующий день история с нападением Блетчли имела продолжение, но я был уже не один. Никаких действий предпринимать по поводу нападения я не собирался, что было довольно глупо с моей стороны. Для таких как Майлз Блетчли безнаказанность равносильно разрешению, а первый опыт для него был положительный. Он уже решил, что за нападение ничего не будет, скорее даже наоборот, он обретет какой-то вес в глазах сверстников. — Арра, Арра, — услышал я оклик Майлза. Нужно ли говорить, что «Арра», во многих языках и культурах имеет разное значение? Конкретно в данном месте и времени подразумевался, скорее всего, попугай Ара, но я знал, что у армян оклик «ара», равносилен русскому «эй парень», что-то подобное на это восклицание есть у японцев. Не нравится мне моё имя… — Ты что, не слышишь, — продолжал кричать Майлз, — иди сюда! — Тебе надо, — ответил я, — ты сам и подойдешь. Блетчли подошел. — Не слишком ли ты дерзок для грязнокровки? — как бы разговаривая сам с собой, сказал Майлз. Нужно отметить, что он умел произвести впечатление. — Дэвис, — надавил на моего друга Майлз, — тебя это не касается. — Что именно меня не касается, Блетчли? — попробовал пререкаться Роджер. — Разборки с грязнокровками, — пояснил слизеринец, — или твой род взял Блэра под покровительство? — Нет, — сказал Роджер и отступил на шаг назад. «Ну вот, я и остался один», — подумал я. Признаю, что Блетчли довольно умело заставил Роджера отступиться от противостояния, давая ему формальный повод не потерять лицо. Спасуй Дэвис просто так, то считаться ему предателем и трусом по всем мужским правилам, а так, покровительства нет, и он был вынужден признать право Блетчли. Конечно, как ни смотри, но Дэвис струхнул. Слизеринцев было трое, сегодня кроме Пьюси с Майлзом был Перегрин Деррек, а нас было двое. На Райвенкло мало храбрецов, способных держать моральное давление. Напади Майлз и компания сразу, то Дэвис впрягся бы в ситуацию, я почти уверен. А так, я сам такой, не из смельчаков, когда кого-то прессуют, могу посчитать за лучшее пройти мимо. Хотя, за Дэвиса, наверное, вступился бы, я так думаю. — Ты еще не понял, Блэр, — взяв меня аккуратно за мантию на груди, имитируя держание за пуговицу, сказал Майлз, — студенты Слизерина несколько выше всех остальных в Хогвартсе. Пусть это нигде не написано, но это понимают все. Такие как ты, что не хотят понять простые истины, будут научены. — Чего тебе надо, Блетчли? — спросил я. — Я тебя не трогаю, против Слизерина ничего не имею. — Если бы ты меня тронул, — угрожающе придвинулся Майлз, — то тебя бы растерли в порошок. Сейчас ты должен усвоить, уяснить, где твое место. Если вдруг мне что-то понадобится от тебя, будь готов выполнить. Понял? — Нет, — сказал я, — я ничем тебе не обязан, поэтому не бу… Меня прервал неожиданный удар в живот. — Ничего не отвечай сейчас, — спокойно сказал Майлз, — подумай получше. Завтра я спрошу, что ты решил. Похлопав меня ладонью по щеке, рыжий гад развернулся и в сопровождении своих единомышленников отправился прочь по коридору. Дэвис помог мне дойти до нашей гостиной всё время по дороге пытаясь оправдаться за свое невмешательство и обещая помочь отомстить. Впрочем, Дэвис предложил довольно толковую идею. Предположив, что прессование меня не было санкционировано ни студентами на факультете Слизерина, ни тем более преподавателями. Такой грубый наезд на одного конкретного студента — это наезд на весь факультет, причем наезд единоличный. Дэвис решил рассказать о случившемся старосте. Староста расспросил меня о деталях и попросил подождать минут десять, а сам ушел выяснять нюансы в подземелья к старосте Слизерина. Как и предполагалось, наезд был частной инициативой Блетчли. Староста слизерина обещал объяснить Майлзу Блетчли, что так, как он сделал, делать не следует и почему не следует. Проблем с Блетчли у меня больше не было… некоторое время. Но информация о случившемся как-то стала известна широкой общественности. То, что я не смог решить проблему сам, а обратился к старосте, плохо сказалось на моей репутации. Было совершенно очевидно, что Майлз распускает про меня всякие слухи, выставляя меня не в лучшем свете во всей этой ситуации. Следующим продолжением ситуации стало то, что Асиа Фаррелл отказалась от дружбы со мной. Не знаю, что ей наплели новоявленные подруги, но когда я подсел к ней в библиотеке, то она просто встала, не говоря ни слова, забрала свои вещи и перешла за другой стол, а я остался сидеть весь красный от стыда и злости. Услышав смех Блетчли, я понял, кому обязан за пережитое. Подойдя к Майлзу и компании, которые испытывали прилив веселья, я сказал: «Когда я стану взрослым, то вызову тебя на дуэль и убью». Смеха со стороны Блетчли больше слышно не было. В библиотеке было достаточно свидетелей, поэтому новость довольно быстро распространилась. Что примечательно, таким поведением я заработал уважение со стороны не только Гриффиндора, но и Слизерина. Блетчли попытался перетянуть ситуацию на себя, вызвав меня на дуэль. — Блэр, — окликнул меня рыжик в довольно людном коридоре, — ты обещал меня убить. Зачем ждать несколько лет? Я вызываю тебя на дуэль уже сейчас. — Ты трус, Блетчли, — ответил я спокойно, теперь общий авторитет и ситуация были на моей стороне, — в школе запрещены дуэли без разрешения директора. Школьная ученическая дуэль без возможности нанести серьезный вред здоровью меня не устроит. Другая дуэль, без разрешения, вызовет магический откат. Но если ты будешь настаивать на дуэли сейчас, то я поклянусь магией и призову суд магии. Ты хочешь этого, Блетчли? — спросил я после паузы. Призвав на себя суд магии, я становлюсь неподвластен никаким другим законам. Если сам призыв меня не убьет, то Блетчли окажется в еще худшем положении. После этого, дуэли будет не избежать, а какие будут последствия, не знает никто. Однозначно, победителя выгонят из школы. — Ничего, Блэр, — ответил слизеринец, — я подожду твоего вызова. Авторитет у Блетчли просел еще больше, изгоем на своём факультете он не стал, но никто больше не воспринимал его всерьёз. Его соратники покинули его, прибившись к Уоррингтону. Сам Уоррингтон меня даже похвалил и завуалировано поблагодарил, что я обрушил авторитет Блетчли. Но Асиа ко мне не вернулась. Дружба между нами была окончательно испорчена, за что Фаррелл молчаливо осуждали на собственном факультете. Суть её «обидки», я понять так и не смог, а расспрашивать и выяснять у третьих лиц посчитал ниже своего достоинства. А вот с Дэвисом приятельские отношения, которые в начале всего этого конфликта начали резко проседать и рваться, пошли на лад. Можно сказать, что концовка конфликта вознесла меня на вершину авторитета. Надолго ли?.. Мне было интересно, неужели преподаватели Хогвартса, совсем не в курсе всего происходящего? Ведь в ситуацию были впутаны старосты факультетов, а свидетелями наших перебранок становились десятки учеников. Еще в прошлой жизни, разбирая свои школьные воспоминания, я пришел к выводу, что учителя прекрасно всё видят, если хотят видеть. Так же и любой декан Хогвартса замечает лидеров на своем факультете, с первого взгляда может угадать, кто сегодня не выполнил самостоятельное задание, знает, кто у кого списывает, кто кому приятель или враг. Оказалось, что Флитвик знал обо всей этой ситуации. Пусть он и сильно занят своими прямыми обязанностями, но внимание факультету уделяет. Мне он пообещал помочь подтянуться в дуэлинге на старших курсах. По лицам профессоров я понял, что Снейп также в курсе всех событий и еще, возможно, в курсе событий директор Дамблдор. Ну, что же, совсем без врагов жизнь прожить нельзя, первым я уже обзавелся. Среди друзей у меня Дэвис, вроде, который меня устраивает как товарищ по учебе и просто приятель поболтать. К сожалению, в какой-то серьезной ситуации на Дэвиса рассчитывать не приходится. Асию я потерял, так толком и не обретя.