***
— Локи, просто выйди и ничего не говори, — Тор попытался закрыть дверь своих покоев, но ловкая худощавая рука пресекла все его попытки. — Твоя наглая ухмылка последнее, что я хотел бы видеть в свой день рождения. — Ну, как же так, — надулся Лафейсон, пряча бутылку из темного, словно сама ночь, стекла за спиной. — Я ведь принес для любимого братца подарок. — Спасибо, не надо, — инстинктивно Одинсон коснулся пальцами левого бока. — Кинжал под ребра — это такой себе подарок. Сдержав ухмылку, он состроил самые честные глаза, на которые только был способен, и протянул бутыль с зеленой лентой на горлышке. — Не бойся. Это не яд. Скептичный взгляд Тора мягче не стал, но дар он все же принял. Недоверчиво вертя его в руках, он наконец-то снова взглянул на Локи и спросил: — И что же это тогда? — Йотунхеймский эль. Очень редкое и к тому же крепкое пойло. — Насколько крепкое? — с загоревшимися неподдельным восторгом глазами уточнил Одинсон. — Достаточно крепкое, поэтому слишком много пить его не рекомендую. Хмыкнув, Тор легко откупорил бутылку и приложил к ней так, словно там была вода. Он вытер губы и развел руки в стороны, продемонстрировав совершенно трезвое состояние брату. — Видишь? Не берет меня твой эль. Не такой уж он и крепкий... — победно заговорил Одинсон, как ноги вдруг подкосились, и он схватился за плечо Локи. Удивленно хлопнув ресницами, Тор упал на колени. Мгновение — и он провалился во тьму, но хитрая улыбка расколовшая лицо брата засела в его сознании. Предвестник ужасных событий. Очнувшись, горе-именинник обнаружил себя прикованным к скале, а крупные снежные хлопья смешанные с осколками льда больно врезались в голое тело. Осознание пришло не сразу, но когда оно явилось, горы сотряс грозный, наполненный злобы рык, который тут же потонул в сверзившейся лавине.***
— И сколько же проспал Тор? — спросил Паркер, пожелав удовлетворить чисто научный интерес. — Дня три, а вот его возвращение заняло больше времени. Месяц я замещал братца да так хорошо, что никто ничего не заподозрил, — довольно улыбаясь, пояснил Лафейсон. — А что же случилось после возвращения? — не удержался от вопроса Лэнг. Сначала Локи громко расхохотался и лишь потом, утерев набежавшие от смеха слезы, поведал итог всей авантюры. — Домой он вернулся таким синим, что его перепутали с йотуном, и дворцовая стража чуть с ним не расправилась. — И все же Лафейсон не сдержался и снова рассмеялся, да так заразительно, что мгновенно веселье подхватили Питер и Скотт. Расслабившись, компания упустила появление лишнего слушателя. И когда крепкая мускулистая рука с громким хлопком опустилась на плечо Локи, тот от неожиданности вздрогнул всем телом. — Ну, здравствуй, братишка, — заговорил Тор елейным голосом, а странный блеск в глазах не предвещал ничего хорошего. — Рассказываешь всякие небылицы про меня, да? А если я расскажу о твоем депрессивном состоянии на свой шестьсот шестьдесят шестой день рождения? — Тор, не надо, — с округлившимися от ужаса глазами прошептал Лафейсон. — Надо, Локи. Надо!