мой ручной монстр

«Прекрасная погода, прекрасное утро, прекрасный завтрак — прекрасный день, чтобы сегодня кого-нибудь убить!» — Думает Чангюн, делая последний глоток потрясающе крепкого напитка. День действительно обещает быть отличным — утро началось легко, в чашке отличный чай, на стуле висит идеально отглаженная форма, а, что самое важное, — сегодня, наконец-то, Чангюну будет позволено принять участие в зачистке. Первая охота — всегда звучит волнительно, и, пожалуй, это второй по важности день в жизни любого ученика академии после дня сдачи выпускных экзаменов. А для кого-то может и вовсе первый — Чангюн с уверенностью относит себя как раз ко вторым. Два года и шесть месяцев они прилежно учились убивать в теории — а теперь, наконец, настанет время практики. Чангюн ждёт этого дня с самого поступления в академию. «..именно ночью каждый из них — беспощадный и кровожадный монстр, который не пожалеет никого. А днём они не представляют опасности — живут как обычные люди, ходят на работу и в кино, растят детей, дружат и даже любят..» Чангюн смотрит на диплом в белой рамке, гордо висящий над столом, и довольно улыбается. Среди учеников академии ему не было равных — спасибо отличной памяти и возможностям мозга. Даже сейчас Чангюн может цитировать лекции наизусть, чем и занимается время от времени. Только мысленно — когда чувствует лёгкие приступы волнения перед приближающейся практикой. «..почти что люди — скажете вы, но есть ряд нюансов, которые помогут вычислить монстра среди людей. Вы никогда не увидите их за едой — им необходима кровь, а потому они едят только сырое мясо. Они часто пьют кофе и энергетики — необходимость, чтобы поддерживать более-менее дневной режим. Никогда не заводят домашних питомцев и остерегаются чужих, потому что животные чувствуют их натуру. И самое главное — они не переносят сильных неприродных запахов, но больше всего — запах лаванды. Лаванду можно считать ядом для них, и именно поэтому мы покрываем лавандовым маслом любое оружие..» Возможно, для кого-то это и звучит странно и даже как-то маниакально, но Чангюн буквально мечтал и мечтает о том, чтобы действительно раскрыть монстра среди кого-то из знакомых. За такое положены премии и значки отличия — а Чангюн всегда стремится во всём быть первым и лучшим. И Чангюн отнюдь не жестокий — для него это всё скорее игра. Игра в войнушку и спасение мира от беспощадных чудовищ. И нет ничего плохого в том, чтобы уничтожить монстра и сделать вселенную чуточку лучше. Но Чангюн старается не думать о том, что будет делать, если монстром окажется кто-то из его близких. «..и помните. Они среди нас. Какими бы нормальными и хорошими они вам не казались — каждый из них не заслуживает жизни и жалости..» Чангюн собирается и одевается непривычно для себя бодро. Совсем скоро выпадет шанс показать, чему научился и на что способен — Чангюн чувствует ощутимый прилив сил и едва ли не улыбается во весь рот, стремительно несясь по улице к своей машине на парковке. Тёмно-серая форма и нашивки «О.У.О» на куртке приковывают к себе взгляды — уважение, гордость, надежда. Чангюн не особо любит внимание к себе, но чувствовать себя героем этого города ему действительно нравится. Обычные люди видят в нём спасителя и защитника от зла — и пусть Чангюн на самом деле ещё никого не спас, но собирается выполнять свою работу честно и с достоинством, ведь у него нет права подвести всех этих людей. — Чёрт, простите. Чангюн так увлекается мыслями о грядущем геройстве, что не замечает, как сшибает плечом какого-то неприметного парня в огромной чёрной толстовке. Он успевает схватить за локоть, уберегая от падения, и хочет заглянуть в лицо, но парень скользит по нему нечитаемым взглядом и вдруг отшатывается, отдёргивая руку. — Всё в порядке? — Чангюн делает шаг навстречу, искренне недоумевая, чем вызвал такую реакцию, а парень только одаривает ещё одним мимолётным взглядом и спешит затеряться среди людей. — Я что, выгляжу как маньяк..? — Чангюн только стоит на месте несколько секунд, а его мозг начисто отказывается осознавать ситуацию. Но от взгляда этого парня почему-то на мгновение стало действительно не по себе. Чангюн трясёт головой, прогоняя наваждение, и решает, что сейчас на это тратить время нельзя — и уже снова торопится к базе, выкинув незнакомца из головы и надеясь не опоздать на первые в своей жизни сборы. — Запомните, тут нет добрых учителей. Командир окидывает взглядом строй замерших в стойке новобранцев и закладывает руки за спину. Чангюну кажется, что он действительно выглядит супер серьёзно, даже для этого места, но именно таким, по его мнению, и должен быть нормальный защитник города. Стоящий же рядом с ним лейтенант отличается буквально зеркально — непринуждённая поза, открытый взгляд и яркая улыбка, располагающая к себе моментально. — Здесь нет мамочки и папочки. Теперь ваши мамочка и папочка — я и лейтенант Шин. — капитан кивает на парня рядом, от чего тот улыбается ещё ярче. — Детский сад кончился и отныне начинается жестокая реальная жизнь. И если хотите выбраться живыми и целыми из этого дерьма, все приказы командования должны выполняться безоговорочно. Желторотики как один кивают головами, каждый ощущая себя именно тем самым, кто отличится своей выучкой в первый же раз, а Чангюн уже ставит себе цель заработать расположение командиров уже после этой вылазки. — Сейчас вы получите ваше личное оружие. — голос командира же звучит до невозможного спокойно и даже как-то устало. Судя по всему, возиться с новичками ему уже не особо нравится. — Первое правило — держать ствол в чистоте и полной боевой готовности. Второе — использовать боеприпасы с умом. Вот здесь — обычные патроны, для любых случаев. Остальные — особые. Только против оборотней. Надеюсь, вас научили, что обычные пули им не страшны. Чангюн с готовностью кивает, глядя прямо в тёмные глаза командира. Парень на вид выглядит молодо, но капитанский значок вызывает уважение, да и в целом от него веет суровостью и надёжностью. Чангюн щурится, пытаясь разглядеть буквы на нашивке: Сон Хёну. Кажется, Чангюн уже нашёл себе пример для подражания. — Теперь вы отвечаете за любой выпущенный из вашего пистолета патрон. — на долю секунды Хёну смотрит прямо в глаза, но не успевает Чангюн ощутить прилив трепетной дрожи, как командир отворачивается к кому-то другому. — У вас будет час, чтобы получить всё необходимое и собрать рюкзаки. Затем разобьёмся на две группы и отправимся на зачистку вместе с парочкой опытных охотников. Ваша задача на первый раз — смотреть, запоминать и вернуться живыми. Можете никого не убивать, если не уверены в своих силах, главное уцелеть и набраться хоть какого-то опыта для начала. Чангюн слышит неодобрительные шепотки рядом, но со своими сотоварищами искренне не согласен. Было бы неожиданно, если бы новичкам поручили справляться самим и сразу. Будет отлично, если хотя бы через пару недель они получат больше свободы и доверия. — Сегодня будет хорошая ночь. — голос неожиданно подаёт улыбчивый лейтенант и выходит из-за плеча старшего командира. — Подходящая фаза луны, так что сегодня из своих нор повылезает множество этих тварей. Если повезёт — отстреляем не меньше десятка. — Уверен, вам не терпится пустить оружие в ход. — по поднявшемуся гудению капитан понимает, что попал в самую точку. — Но не торопитесь. Убивать в первый раз трудно. Главное, не палите в молоко и не бойтесь, что бы не увидели. Любого из них можно убить. И никакой жалости. А теперь марш за снаряжением. — Это что, в элитную армию принимают уже и детей? — судя по знакам отличия — сержант, но выглядит так, будто дослужился уже как минимум до подполковника. — Нет, сэр. — Чангюн отлично понимает, что грубить старшему по званию строго запрещено, а потому просто решает не обращать внимания на подколки. — Сколько тебе? — сержант с нагрудной нашивкой «Че Хёнвон» выглядит действительно насмешливо сейчас, но Чангюн гордо выпрямляется: — Девятнадцать, сэр! — Скоро совсем школьников будут набирать. — наигранно вздыхает сержант, но рюкзак Чангюну наконец отдаёт и отворачивается к следующему новичку. Ну да, Чангюн приписал себе один год, поступая, но к моменту, когда правда вскрылась — уже заработал имя лучшего ученика в потоке, а потому получил снисхождение и разрешение остаться. — Возраст, в отличие от ума, дело наживное.. — бормочет Чангюн, переходя к следующему пункту. *** Чангюн сжимает в руках пистолет так, будто это спасательный трос, и напряжённо вглядывается в подёрнутую туманом противоположную сторону улицы. Кажется, прошло не больше часа с начала облавы, а Чангюн уже с уверенностью может сказать, что всё совсем не так, как представлял себе он. Как наверняка представляли себе остальные. Тогда, в безопасной аудитории под убаюкивающе-монотонный голос преподавателя это всё казалось обычной игрой. Вышел ночью, подстрелил пару бестолковых зверюг — и всё, вот он, новый герой. Только на деле всё сложнее и серьёзнее. «Зверюги» совсем не бестолковые, хитрые, бесшумные и безжалостно жестокие — не прошло и часа, а счёт потерь уже составляет 2:0. Совсем не в пользу патруля охотников. Чангюн не видел и не знает, что именно произошло, но своими ушами слышал душераздерающие крики тех бедолаг из второй группы, пронзившие вязкую тишину. А они даже не знают, кого именно потеряли. Липкий страх окутывает всё больше, незаметно и невольно охватывая целиком, сковывая движения и заставляя затравленно оглядываться по сторонам. — Двигаемся дальше. — Хёну бросает почти бесшумно, но всё ещё продолжает вглядываться в окутанный мраком поворот. Чангюн безумно радовался, что попал именно в его группу — и сейчас, глядя на его невозмутимую собранность, тоже хочется успокоиться и чувствовать себя увереннее. Капитан будто бы заражает всех своей холодной сосредоточенностью, и Чангюн уже второй раз решает, что это его идеал защитника. — Крутите головой на триста шестьдесят градусов, они могут напасть даже прыжком с крыши. — напоминает Хёну и быстро перемещается к соседнему дому, сливаясь с его тенью. Чангюн старается подражать его действиям идеально, но пистолет всё же сжимает нервно, едва не вскидывая его на каждый посторонний шорох. Тишина вокруг и сгущающаяся темнота давят на сознание, и только больше давит тот факт, что в любую секунду из-за любого угла может выскочить голодный оборотень. Чангюн чувствует себя сгустком нервов всё больше. — Капитан? Капитан Сон..? Что-то внутри будто проваливается в пустоту, когда Чангюн слышит переполненный отчаянного страха голос позади себя, и не может заставить себя обернуться, в раз будто леденея на своём месте. Только по лицу командира понимает, что там уже творится что-то ужасное. Совершенно беззвучно. Всё происходит слишком быстро. Чангюн слышит крик и беспорядочную пальбу, отшатывается от метнувшегося назад Хёну и только от удара об стену наконец приходит в себя. Хватается за пистолет, готовясь стрелять в следующую секунду, и оборачивается. Оборачивается, чтобы пожалеть об этом. В нескольких метрах от него здоровый чёрный волк впечатывает в землю одного из новичков. Не успевает Чангюн вспомнить, что они даже учились в одной группе всё это время, как длинные клыки вспарывают горло, а удар когтистой лапы через мгновение сносит бедолаге полголовы, обрывая истошный вопль. — Все за дом! — успевает донестись до сознания голос капитана, прежде чем шум выстрелов перекрывает все ближайшие звуки. Чангюн бросается в указанном направлении вслед за остальными, пытаясь собраться и вернуться в прежний боевой настрой, но через секунду валится куда-то в сторону от мощного толчка. Ещё один волк. Раскидал парней, как тряпичных кукол, и, кажется, уже перебил хребет одному из них. В беспорядочном шуме и хаосе Чангюн шарит по земле в поисках своего пистолета и с трудом успевает увернуться от чего-то прилетевшего в его сторону. Волчья лапа. Совсем не понятно, сколько потерь понёс патруль на данный момент, но как минимум двух монстров они уже уничтожили. Пистолет снова в руках, и Чангюн вскакивает, собираясь вернуться и помочь остальным, но краем глаза подмечает рыжий хвост, мелькнувший в узком проулке. — Ты мой. — шепчет Чангюн и бросается прямо за ним. Сливаясь с островками тени и стараясь применять сразу всё, чему учили и что подсмотрел у Хёну, Чангюн сам себя чувствует крадущимся во мраке хищником. В ушах всё ещё стоит предсмертный крик одногруппника, а перед глазами смерти сотоварищей одна за одной, и это только больше подстёгивает бежать. Преследовать, пока не убьёт эту тварь. «Ну и где же ты..» Проносится в мыслях, когда Чангюн выскакивает на улицу пошире. Звуки облавы немного глушатся расстоянием, почти не мешая сосредотачиваться на звуках здесь. Чангюн крадётся вперёд так тихо, как только может. Он просто обязан найти этого волка и справиться с ним. Пришло время взять себя в руки и принести хоть какую-то пользу. Будто чувствуя лёгкое дыхание кожей, Чангюн замирает. Поднимает пистолет, нервно тиская рукоять. Резко оборачивается. Пустота и тишина давят на мозг теперь особенно сильно — Чангюн чувствует и абсолютно точно уверен. Он здесь. Решил поиграть в смертельные прятки. — Ну же.. Чангюн уже почти не выдерживает тонкой игры на нервах и готов сорваться на крик, лишь бы заставить сделать хоть что-то. Но, кажется, второй игрок и без этого настроен продолжить. Продолговатая тень успевает метнуться почти незаметно и совершенно бесшумно — Чангюн стреляет, стреляет снова, но всё бестолку. Он быстрее. Во много раз быстрее. Спина встречается с холодными камнями дороги слишком ощутимо, разом вышибая весь воздух из лёгких. Чангюн пытается вдохнуть хоть немного и безнадёжно теряет пистолет снова, а клыкастая пасть приближается слишком быстро. Замедлившийся мозг не успевает попрощаться со своей жизнью, а рука рефлекторно хватается за длинный нож, вгоняя по самую рукоять куда-то в бок зверя. Волк бросается в сторону, брызгая тёмной кровью, и коротко воет от боли, но одним мощным прыжком отчаяния оказывается в паре метров, припуская куда-то в темноту очередного проулка. Чангюн совсем ни о чём не думает, подхватывая пистолет и бросаясь следом. Сейчас один из них просто обязан проиграть и отдать свою жизнь победителю. Чангюн крадётся по следам крови во мгле и чувствует всё больше захлёстывающий азарт. Что-то такое же чувствуют все охотники, верно..? Один из игроков — хищник, а другой жертва — и какую позицию займёт Чангюн, зависит только от него. Пятна крови становятся больше, и Чангюн на секунду засекает в себе мимолётное желание убить поскорее. Пожёстче. Чангюн даже запинается. Трясёт головой, отгоняя эти мысли. Не убить, а сделать город чище. Если прикрываться благородными позывами, отнимать жизни должно быть не так уж и трудно. Когда взгляд выхватывает из темноты блеснувшую рыжим мехом спину, Чангюн внутренне ликует, поднимая пистолет и замедляя движения. Кажется, волк обессилил от потери крови и свалился в подворотне. А может и вовсе уже отдал душу предкам — на самом деле, Чангюн тайно надеется именно на это. Тогда не придётся никого убивать. Волк совсем не двигается, и только тяжело вздымающиеся бока выдают всё ещё бьющуюся в нём жизнь. Чангюн присаживается на корточки, пытаясь всмотреться. Но пистолет держит на готове. Он никогда не видел таких рыжих оборотней. По классике в учебниках показывают чёрных и серых всех оттенков, реже белых. Совсем редко — бурых. На мгновение мелькает мысль, что такого красавца даже жалко изводить. Светлая шерсть на брюхе кажется совсем красной, обагренной тёмной кровью — похоже, нож Чангюна нанёс действительно страшный удар. — Сколько наших ты убил? — холодно шепчет Чангюн, старательно глуша в себе все порывы жалости. — А обычных, ни в чём не повинных людей? Сколько? Волк открывает глаза и смотрит каким-то немигающе пристальным взглядом чайных глаз. С примесью какого-то осмысленного отчаяния. — Пришло время расчитаться. — бросает Чангюн и целит в голову. Но, похоже, капитан Сон был прав — убивать в первый раз действительно трудно. — Да что ж такое.. — Чангюн невольно перехватывает взгляд снова и чувствует лёгкую дрожь в руке. Жмурится и делает вдох, убеждая себя, что обязан это сделать, а когда наконец открывает глаза — отшатывается назад от неожиданности. — Какого.. Ты? Чангюн отказывается верить в происходящее. Обычно оборотни не возвращаются в свой человеческий облик до утра, тем более перед охотниками. Но именно Чангюну сегодня необычайно везёт. Чтоб эту удачу. Вместо волка перед ним у стены уже корчится тот самый парень в чёрной толстовке, с которым он столкнулся утром. Только теперь на нём нет капюшона, а тусклый лунный свет выхватывает из мрака тонкие черты лица, огненно-рыжие волосы и абсолютно бездонные глаза. Красивый. Абсолютно во вкусе Чангюна, если только не брать в расчёт, что он кровожадный монстр. Парень прижимает руки к животу, пытаясь хоть как-то сдержать сочащуюся под ребрами кровь, и смотрит своими тёмными омутами с половинками луны в отражении, а Чангюну уже хочется выпустить пулю, но не в него, а себе в голову. — Я убью тебя. — звучит скорее как угроза запуганного кролика, но Чангюн не придаёт этому значения. — Буду тебе очень благодарен, если сделаешь это побыстрее. Мне немного больно. — парень усмехается через силу, а голос сипит от долгого молчания, но в его чертах нет ничего волчьего. Скорее лисье. Как и усмешка на губах. — Молчать! — Чангюн подрывается на ноги, снова наводя пистолет на оборотня, целя прямо между затягивающих в свои омуты глаз, но едва ли может нажать на курок. Добить полудохлую псину, это одно. Выстрелить в человека — совсем другое. — Ты не человек. — Чангюн уговаривает самого себя. Добей, добей и всё. Секунда, и всё закончится здесь и сейчас. Парень тихо вздыхает и пытается пошевелиться. Чангюн готов выстрелить в любую секунду, но он даже не пытается сделать ничего для своей защиты. Просто с трудом садится и прикрывает глаза, полностью смиряясь со своей судьбой. Лучше бы пытался напасть, и тогда добить его было бы гораздо легче. Чангюн взывает к своей решимости, но ничего не может с собой поделать. Он точно знает, что перед ним не человек. Но ведь и не зверь. От того вершить правосудие сейчас так сложно. Чангюн скользит взглядом по бледным щекам и линии челюсти, а когда задерживается на пухлых губах, снова чувствует этот мутящий сознание взгляд. Чангюн отлично знает про чары оборотней, но более, чем уверен, что устоять не может совсем не от этого. А от чего-то другого, более глубокого и пока скрытого от него. — Да чтоб ты сдох от блох, чёртовы твои глаза! Я схожу с ума, о боги, я совсем рехнулся за пять минут, слышите? Совсем крышка поехала! — с остервенением причитает Чангюн, пряча пистолет в кобуру и подхватывая истекающего кровью парня на руки. Ловит вопросительный угасающий взгляд, но старательно игнорирует его, направляясь в другую сторону от той, где сейчас предположительно его патруль. К оставленной в переходе машине. — Больной. — заключает парень, интуитивно чувствуя, что собирается сделать его недоубийца. — Если нацелился болтать, то лучше перекинься обратно в собаку. — шипит Чангюн, но с выставленным диагнозом абсолютно согласен. Только больной борец с оборотнями не найдёт в себе сил добить раненого монстра и решится его спасти. — Лежи тут и не звука. Отмечусь и вернусь. — Чангюн строго грозит пальцем, укладывая рыжего на заднее сиденье и накрывая пледом почти по макушку. На всякий случай. И спешит вернуться к своей группе. — Ты жив? Поздравляю. — кажется, в голосе командира искреннее облегчение, когда он видит вынырнувшего из темноты Чангюна. Вторая группа так же обнаруживается здесь — судя по нескольким тушам волков, зачистка на сегодня подходит к концу. Но нескольких сотоварищей всё же больше не видно. — Сегодня многие из наших погибли, обычно не так. — будто отвечает на вопрос капитан. — Но и мы перебили многих. Больше, чем убито наших. — Я ранил одного и пытался догнать, но он сбежал. — сообщает Чангюн и прячет руки за спину, нервно сжимая их. — Но я уверен, долго он всё равно не протянет. — Значит, найдём. — Хёну кладёт руку на его плечо и заглядывает в глаза, смеривая пристально-изучающим взглядом. — На тебе лица нет. Думаю, на сегодня всё, мы закончим здесь, а ты отправляйся домой и проспись. В следующий раз уже будет легче. Чангюн кивает. Но он совсем не уверен, будет ли легче — у него в машине истекает кровью недобитый оборотень, которого он намерился спасти. Почему? А просто потому что. Чангюн в который раз за несколько минут проклинает эти глаза-омуты самыми некультурными словами, какие только знает. Кажется, он в них потерялся. Когда Чангюн возвращается к машине, на заднем сидении обнаруживается свернувшийся в комок волк. Хотя, если не присматриваться, можно принять и за большую рыжую собаку. Чангюн понимает, что прямо сейчас делает ошибку и грубейшим образом нарушает все правила защитников города, но всё равно едет к дому, торопясь, чтобы оборотень ненароком не испустил дух по пути. Чангюн прекрасно знает, как оказать первую помощь пострадавшим от нападения оборотня, но понятия не имеет, что стоит сделать с оборотнем, пострадавшим от человека. Решает действовать на уровне интуиции, взваливая довольно тяжёлого зверя на кухонный диван. Благо, в квартире и в рюкзаке есть по аптечке, и кое-какую перевязку сделать всё же удаётся, но почему-то Чангюн уверен, что без помощи врача ему не обойтись. Но решает пока дождаться утра в надежде на лучшее. Чангюн смотрит на тяжело дышащего волка и думает, что и самому не помешало бы прилечь и поспать хоть немного, оставляя разбирательство со всеми проблемами на завтра — вымотался за эту бурную ночку как чёрт, а потому просто бредёт в комнату и валится на кровать, даже не раздеваясь. Беспечно полагая, что раненый оборотень в его кухне совсем не представляет опасности. *** «..кровь, кровь, кровь..» Он приходит в себя внезапно. Просто открывает глаза, сканируя темноту слегка плывущим взглядом. Незнакомое место. Незнакомые запахи, намешивающиеся один на другой. В боку саднит неприятно тянущей болью, но жажда заставляет беззвучно подняться с места и так же беззвучно спрыгнуть на пол. Утолить жажду — облегчить состояние. Цель — действие. Он крадётся на манящих запах тёплой плоти. Со стороны человека было глупостью не убить его прямо там. Со стороны человека было абсолютной глупостью притащить его в свой дом и даже не связать. «..кровь..» Он щёлкает зубами. Безумное желание вонзить их в чью-то тёплую глотку и утолить жажду. Заглушить боль. «Кровь.» Он слышит шипение. В дверном проёме застыла кошка и скалит мордочку, вздымает шерсть на загривке, пытаясь казаться больше и страшнее. Наивное домашнее существо. Бессмысленная попытка удержать и защитить хозяина. Он приближается, чувствуя, как в готовности выступают длинные клыки. Ей хватит одного укуса, чтобы отдать свою кровь и жизнь. Спящему человеку тоже будет достаточно одного укуса.