Любимое место

      Вася всегда много времени проводил с Женей помимо съемок, чаще всего они сидели в каком-нибудь баре после долгого съемочного дня, иногда всей командой, иногда вдвоем. Но было у них любимое место, куда ходили только они, и никто из их друзей и знакомых о нем больше не знал. Не потому что это было какое-то тайное место, нет, просто это был лазертаг, куда ходят детишки, чтобы побегать и пострелять друг в друга лазерами из автоматов. Немного стыдно рассказывать об этом друзьям и уж тем более звать их с собой. Да не очень то и хотелось. Им и вдвоем там было неплохо; поджидали маленьких наглецов в засаде, а потом выпрыгивали и с криками расстреливали их под грубые, не свойственные детям ругательства. В общем время Калинкин с Шакулиным проводить точно умели.       Но в последнее время Женя часто стал отказываться от походов в лазертаг, что очень встревожило Шакулина, ведь тот раньше всегда звал его первым. На съемках Калинкин стал часто выбегать куда-то и пить какие-то таблетки. На вопрос зачем отвечал, что от мигрени, затем, увидев недоверчивый, взволнованный взгляд друга, с каким-то нервным раздражением в голосе говорил что-то вроде: "Да все нормально, Вась, не парься", - и спешил вернуться к работе.       Со временем Женя совсем перестал ходить куда-либо и с Васей, и с остальными, он, как только заканчивались очередные съемки, сразу же шел домой и на все предложения посидеть вместе или сходить куда-нибудь отнекивался, придумывая всякие отмазки или объясняя свое отсутствие плохим самочувствием. Шакулин был очень обеспокоен таким поведением друга, он все думал, что же такое происходило в его жизни, он очень хотел помочь ему, но не знал как. Он чувствовал, что они отдаляются, и ему это ох как не нравилось. Васе было очень одиноко, хоть он и продолжал проводить много времени вместе со всеми, но это было совсем не то. Он не мог до конца понять почему ему так плохо без Калинкина, хотя не удивительно, ведь Шакулин считал его лучшим другом, а тот почти перестал с ним общаться.       В один из таких вечеров, когда Вася сидел один дома и размышлял о том, что творится с Женей, он вдруг понял, что самый лучший способ узнать это - спросить его самого. Он решительно встал с дивана, выключил телевизор, который итак работал только для фона и, находу надев свою любимую худи с сердечком в кармашке, отправился домой к другу.

***

      Подойдя к подъезду, Вася немного замялся, и его палец завис на пару секунд в воздухе над кнопками домофона, но затем он быстро набрал номер и стал ждать ответа. - Кто? - голос у Калинкина был усталый и раздраженный, сразу ясно, гостей он сегодня точно не ждал и, уж тем более, так поздно. - Жень, открой, это я, нужно поговорить. - Давай не сейчас, завтра на съемках спросишь, что хотел. - Да ты со мной даже не разговариваешь, как я спрошу? Нет, знаешь, пусти меня, я не уйду отсюда, пока ты не откроешь! На улице было уже прохладно и довольно темно, Жене стало жалко Шакулина, хоть он и не хотел разговаривать, перспектива, что его друг простынет, стоя у него под дверью, не очень то радовала. - Ладно, заходи, но ненадолго, я вообще-то уже спать собирался.       Парень ехал в лифте и думал, что он спросит, как начнет разговор с другом. "А чего это я вообще волнуюсь? Это он должен оправдываться!"- подумал Вася и стремительно направился к двери Жениной квартиры. Но когда тот открыл ее, Шакулин увидел уставшее, замученное ночными кошмарами лицо парня, и вся его сердитая решительность куда-то улетучилась. Он опустил взгляд и заметил большие пушистые тапочки в виде милых бежевых кроликов на ногах Калинкина и вдруг улыбнулся. Он так давно их не видел. Вася вдруг понял, как скучал по другу и, поддавшись какому-то необъяснимому порыву, крепко обнял его. - Привет, дружище, давненько мы не виделись, - тихо сказал Вася и через несколько мгновений разжал объятия. - Да вот вроде сегодня днем...- медленно ответил слегка ошеломленный Женя, но, признаться, было приятно, хоть и весьма неожиданно. Он немного отошел от двери, тем самым предлагая Васе войти, и тот направился сразу на кухню, предварительно сняв кроссовки в коридоре и аккуратно поставив их у стенки, вспоминая, как щепетильно Калинкин относится к чистым полам в квартире.       Они уже несколько минут молча, в абсолютной тишине пили чай, когда наконец Шакулин решился задать вопрос: - Что происходит, Женя? - он был настроен серьезно. - О чем ты? - Ты знаешь о чем, не включай дурака. Ты не разговариваешь со мной, да и вообще ни с кем, только во время съемок. Перестал ходить куда-нибудь, сразу домой. Да ты посмотри на себя, весь измученный. Сколько ты спал за последнюю неделю? Ты хоть спишь вообще? - Ну что ты хочешь от меня услышать? - Правду, Жень, правду! Это что, так сложно? - Ну да, мне непросто в последнее время. Да, может я сплю немного меньше, чем нужно и устаю на работе, но это обычное дело, зачем из-за этого так паниковать? - Да потому что я вижу, что это не просто усталость, и те таблетки, ты уже давно их пьешь, сомневаюсь, что они и правда от мигрени! Я же вижу, что-то происходит, почему ты не хочешь мне все рассказать? - Потому что рассказывать-то нечего, тем более, я не хочу об этом говорить. - Ладно, раз ты такой упрямый осел и не хочешь разговаривать, то мне остается лишь выполнять свои обязанности как друга, а я вижу, что тебе плохо, и мой долг - поднять тебе настроение. Завтра вечером мы идем в лазертаг. Никакие отговорки не принимаются.       Женя знал, что отнекиваться бессмысленно и, немного помолчав, нехотя согласился. Вася торжествующе взял свою кружку и, допив содержимое, направился к выходу. На пороге он надел свои старые найки и, выпрямившись, сказал: "Завтра в 8. Буду ждать тебя у входа", - и направился к лифту, оставив парня наедине со своими мыслями. Калинкин долго еще стоял так в дверях, размышляя над этим необычным вечером и над тем, что может быть и стоило рассказать все Васе, ведь он так волнуется, а как раз именно этого Женя всеми силами старался избежать. "Ладно, завтра поговорим", - решил он наконец и, захлопнув за собой дверь, отправился спать.