Иная

      Идёт дождь. Мелкие капли барабанят в окно, а снаружи опять сверкнула молния на сером небе, после которой через несколько мгновений послышались раскаты грома. Ветер холодный и проникает сквозь щели деревянной рамы, не знающей руки умелого столяра.       В моей комнате нет ни одного стула, или кресла, поэтому чтобы полюбоваться такой погодой мне пришлось забраться на подоконник. Глядя на тонкие струи воды, стекающие по стеклу вниз, я в который раз поежилась от сквозняка. Не мудрено, на мне одна только ночная рубашка, ведь времени около двенадцати часов и мне как «хорошей девочке» следовало бы лечь спать, но меня уже несколько лет мучает бессонница, вызванная постоянными кошмарами.       На секунду я оторвала взгляд от окна и окинула глазами интерьер своей обители, где я провожу всё время с детства; и по совместительству укромный уголок, моя комната, где я могу спрятаться от своих так званных родителей.       Я не такая, как другие дети.       Я могу видеть магию и творить волшебство.       Я — иная.       Адам был в ярости, когда узнал об этом. Он — мой биологический отец и мой кошмар, чистокровный волшебник рода Лайтвуд. Эта фамилия очень известна в волшебном мире и занимает особое место среди магической «элиты». Об этом я узнала от него самого, а ещё то, что он надеялся, что я появлюсь на свет без каких-либо магических способностей — или вообще не появлюсь, — но где-то в возрасте пяти лет у меня случился первый выброс волшебной энергии.       Несмотря на то, что моя магия проявилась достаточно поздно, я без труда могла делать, как пояснил Адам, элементарные вещи для колдунов и ведьм: перемещала на короткие дистанции предметы, могла управлять водой из крана, изгибая струю спиралью, или зигзагом. Отец, мягко говоря, меня не любил, поэтому с раннего детства я не слышала ни одного ласкового слова с его стороны. Я просто-напросто досаждала ему своим существованием и уже в три с половиной года у меня была точная картина моих с ним отношений — он ненавидел меня и старался сделать всё, дабы я чувствовала себя ущемленной и ненужной.       Одно радовало, мать не обращала на меня никакого внимания, полностью посвятив себя и свои чувства мужу. Встречаясь каждый раз в коридоре с Корделией, я ощущала на себе её холодный взгляд полный презрения, к счастью она редко со мной заговаривала, только всегда обменивалась взглядами.       Понятия не имею, как эта женщина могла выйти за такого монстра и при этом любить его. Да, Корделия Лайтвуд, в девичестве Стюарт, была обычной маглой и не имела никакого отношения к миру волшебников. От соседки, дом которой находился в паре метров слева от нашего, я узнала, что Адам тогда был значительно красивее и вёл себя, как самый истинный английский джентльмен, что несомненно произвело соответствующее впечатление на незамужнюю девушку, не имеющую даже достойной заработной платы. Но также и заставляло насторожиться от такого неожиданного внимания со стороны тогдашнего красавца. Да уж, в настоящем времени о нем такого не скажешь: вечно пахнущий перегаром, небритый с заросшей щетиной мужчина, заваливался каждый вечер домой с очередными бутылками спиртного. Даже обладая достаточно шатким материальным положением, Адаму не мешало заявляться сюда каждый раз с выпивкой и самой дешевой закуской. Бывшая Стюарт поначалу много возмущалась, но вскоре приспособилась к способу жизни мужа, часто засыпая с ним в пьяном угаре на диване в гостиной.       Давным-давно я смогла определять не наилучшие ситуации моего нахождения в доме, поэтому утром я не заметно для них завтракала и уходила гулять до обеда, когда наступало более-менее благополучное для меня время.       Вечером всё повторялось и возвращалась я так, чтобы не попасть под горячую руку пьяного отца.       В этой компании я определенно была лишней, ясное понимание этого заставляло чувствовать меня ещё большую…обиду?       Снова гром и молния, осветившая то не малое количество мебели, что у меня было: жесткая одноместная кровать, маленький шкаф с одеждой и небольшой камин — это всё, чем я была содержана, ни стола, ни, как выше упоминалось, стульев. Даже зеркала не имелось в моем распоряжении. Простая, почти пустая комната с давно облезлыми обоями и трещинами в половицах была моим убежищем. Явный плюс этого дома — во всех комнатах, кроме ванной, кухни, чулана и запыленного чердака, присутствовали камины (однозначно к этому приложилась волшебная рука). Но и на этом «спасибо», хоть живу не в совершенно пустой комнате и не на улице.       Ах да, я так и не представилась, моё имя Беатрис и я дочь, живущих здесь монстров. У меня длинные прямые волосы цвета платины, доходящие мне почти до поясницы, небольшой рост, невзирая на мои полные одиннадцать лет я была ниже всех моих сверстников. А вот с цветом глаз вышла несостыковка — я унаследовала сразу оба цвета от отца и от матери. Левый был окрашен в зеленый, а правый — в голубой, и надежно скрыт под повязкой. Так как Корделию я воспринимала более лояльно — оставила левое око без прикрытия.       «Обычная гетерохромия,» — пояснила мне когда-то соседка - миссис Ларсон, тогда я опять потерпела издевательства от местной ребятни.       «Не дети, а звери,» — всегда возмущалась старушка, обрабатывая перекисью новоявленные царапины и сетуя на то, что кроме неё этого больше никто не сделает.       Именно она взяла меня под свою опеку и научила всему, что должна знать одиннадцатилетняя девочка: читать и писать тоже учила меня она. Миссис Ларсон иногда всплескивала руками и говорила, что я умна непогодам. Может оно и так, не знаю…       Забыла добавить, что я плювиофил — человек, который любит дождь во всех его проявлениях: запах мокрых улиц, звук. Вычитала я об этом в одной из книг по психологии, что пылились в книжном шкафу у этой доброй женщины. И вот сейчас я как всегда наблюдаю в тишине и темноте, как сильный ливень поливает дома, дорогу, деревья. Англия — страна частых дождей, поэтому я не планирую уезжать отсюда даже в необозримом будущем. Может только когда стану достаточно взрослой, найду хорошую работу, куплю себе собственный дом, а лучше коттедж. А вообще замечательно, если он будет построен далеко отсюда. Немногие мои знакомые тоже считают меня вундеркиндом, остальные незнакомцы, соседи, просто прохожие думают, что у меня «поехала крыша».       Неожиданно дверь открылась и впустила в покрытую ночным мраком комнату полоску света. Так же неожиданно прозвучала гневная фраза, явно сказанная заплетающимся языком, заставившая меня резко развернуться к источнику шума и вздрогнуть:       — Опять не спишь, мелкая дрянь. Живо в постель и чтоб до утра я тебя не слышал! — прошипел отец и с грохотом закрыл за собой дверь.       Вот так и живу. Адам — вот кто на самом деле ведёт себя как поехавший. Ну, сами посудите, зачем заходить и проверять спит ли, твоя дочь, ежели тебе она ненавистна и противна? Вздохнув, я последний раз глянула в окно и шаркая босыми пятками, поплелась к кровати. Я знала, что заснуть не смогу, но, если он опять объявится — будет легче притвориться спящей, чем выслушивать его ругань и, не дай Боже, ощутить опять кулаки на теле. В памяти всплыло воспоминание этого вечера: сегодня мне не повезло и под очередные крики отца, «какая же я дрянь», мне от него влетела не слабая пощечина. Под мерное постукивание дождя я молилась всем богам, чтобы этот ад наконец закончился.