Remuneration

В главном здании был полнейший шухер. Пока они шли до стойки секретаря и главных дверей чуть было не подумали, что их контору захватили вражеские компании. И небольшая паника стала расти, когда обоих агентов не пропустили по их кодам на запястьях, которые уже здорово побледнели. А стали расспрашивать и сканировать отпечатки и документы. Какие-то новые охранники… Морган напряжённо обернулась, будто бы искала глазами хотя бы кого-то знакомого. Расстреливать всех и разбираться ещё и здесь они уже не собирались, изрядно устали от всех этих боевиков в жизни и просто хотели получить ответ от начальства, что дальше. Потому что свою цель они выполнили. И собирались раз и навсегда покончить со связями в агентской среде. Гретхен и Теодора всё же пропустили, около лифтов их встретил юрист ОСС и спешно проводил по запасной лестнице в главный кабинет Ферсона. Что происходит, почему обстановкая такая странная и напряжённая? Наконец, из-за спин остальных агентов и нанимателей-спонсоров пара увидела Джефри. Он разговаривал по телефону, вид взволнованный, расстроенный, суетливый. Мужчина заметил агентов и поспешил закончить своё личное дело. Тедди слегка притормозил несущуюся вперёд бесстрашную подругу за руку и молча покачал головой. Вероятно, начальник говорил со своей семьёй… — Прошу прощения, но у нас чрезвычайный режим, — Ферсон подошёл к агентам, когда все с этажа были оперативно и вежливо выпровожены. — Ситуация в стране и на нашем общем поприще нестабильная. Вы это и сами понимаете, — мужчина опустил глаза, словно знал, как именно они разобрались со своей миссией и достали базу, и очень был в этом разочарован. Но признаться и поругать их не мог. Больше не мог отдать им приказ. Отчитать. Поставить на место. Больше это не общее поприще, как он выразился… — Ну, сэр, надеюсь, по вашему благополучию это не сильно ударит — самое время охранять и ликвидировать, — попытался в духе Ти-Бэга прошлых лет подбодрить уже такого родного главу службы Багвелл, щёлкнув пальцами. Но Ферси будто уже не слышал и пытался не проявлять чувств, собирая на столе перечень каких-то особенных документов. Которые сегодня увенчались не одним десятком важных подписей ключевых фигур «рынка». — Полагаем, вам также может угрожать рассекречивание и дальнейшее приследование, поэтому ОСС советует вам сменить служебные апартаменты на новое укрытие, возможности у вас теперь имеются, — Джефри собрал бумаги и вздохнул. — Делать то, что вы посчитаете нужным, — и тяжело заключил, глядя на них. — Теперь независимо от нас. Прощальный договор. Последний. Тоненький, пахнет чернилами печати, свежей краской принтера, новой бумагой. И почти привычным одеколоном мистера Ферсона. Неразглашение, снятие полномочий, прав, обязательств, должностей, удаление всех данных, страховки, выплаты, юридические и финансовые аспекты… Черные красивые ручки с эмблемами службы уверенно ставят росчерк. Агентам кажется, что они сейчас на регистрации брака, но оба умалчивают об этой промелькнувшей лишь мимолётно мысли… Им выдают паспорта. Долго же он и она не держали столь чистые и привычные документы простых смертных граждан в руках. В строках главной странички — их реальные имена и фамилии. Они больше не на слуху полиции, политиков, врагов. — Документы ваших дочерей, мисс Морган, тоже в полном порядке, — лицо Ферсона сегодня невероятно эмоционально. Такое уставшее и печальное. Будто бы он постарел за эти дни или был болен. Гретхен подняла на мужчину совершенно юные и светлые голубые глаза. Глаза девочки, вернувшейся из Мосула и зачисленной в личные спутницы Генерала… — Спасибо, — произнесла уверенным голосом её душа, её внутренняя Мать, от всего истерзанного переживаниями и страхом сердца. Багвелл в этот момент хотел крепко и благодарно пожать руку Джефри. И, глядя на его лицо, не понимал, что уже жмёт ее. Теплую, сухую и сильную. — Спасибо вам. За эти месяцы вашей верности и вашей работы, — мистер Ферсон посмотрел в глаза агентам. А не преданному когда-то любимой беглому убийце-насильнику. Не сломленной жестокостью войны женщине-наемнице с расстройством привязанности. — Каким бы флагом божьего греха она не была бы отмечена на небесах. Туда мы с вами попадём уже с верой в то, что сделали всё для безопасности и благополучия тех, кого мы любили на этой земле. Глаза Джефри ясные и благодарные. В них отец, лидер, наставник, герой, защитник и судья. Человек, подаривший им новые жизни. И свободу. В пару секунд Морган переключилась с руки главы ОСС и услышала быстрые шаги, стук каблуков на этаже. Агенты обернулись. В холле стояла красивая молодая женщина в белом. Юбка строго до колена. Пиджак доспехами, алые пухлые губы. И распущенные длинные темные кудри. Её неуверенный по началу взгляд карих глаз зацепился за агентов, кажется, она смущена их присутствием при важном обращении к этому человеку. Но терзания на её сердце слишком тяжёлым камнем не дают больше молчать. — …Я не еду, папа, — заявила Анита, секунду помедлив и не скрывая своего решения и от агентов. Они уже ни для кого не посторонние здесь. Уже не агенты… Ферсон замер, а в глазах лишь одно восхищение и бесконечная гордость вместо ожидаемого разочарования, недовольства, страха и строгости. Анита чувствует это чуть ли не впервые. И её карие глаза — точно как у него. Та же стойкость, сила и самоконтроль. Это темперамент «великого полководца» и целеустремлённого своенравного одиночки. — Я сама делаю свой выбор. И хочу защищать свою страну там, где я смогу делать это ещё долго. А не бросаться под пули в чужой для меня войне, — произнесла гордо, твердо и уверенно Гомез. И только теперь бросила сильный взгляд на пару рядом с отцом. Это во многом и их заслуга. Их уверенность и сила передалась ей за эти месяцы. И она на их примере убедилась в своих сомнениях. Характер одержал верх и она наконец-то свободна от его контроля. Потому что нашла в себе этот стержень. Вовремя. Сам не зная, почему, но Багвелл загордился ею в ту же секунду, как если бы Морган перестреляла кого-то в тире или урыла подонка в баре одной фразой. Анита определенно имела очень много общего с ней. Гретхен улыбнулась. Незаметно, победно и довольная собой. В решении этой девочки она видела вторую, СВОЮ победу. Личную. Как оказалось, дочь Ферсона имела точно такое же поведенческое расстройство и болезнь, как и молодая Морган на службе у Генерала. Он тоже считал её своей дочкой, своей девочкой, наследницей, правой рукой, ближайшей спутницей. И контролировал каждый шаг. Каждый сантиметр каблука или юбки, оружие, режим, гормоны, здоровье, сознание, обучение и тренировки… Проблема Аниты точно зеркало уже преодолевшей эту невыносимую энергетическую болезнь Гретхен. И она навсегда ушла из её воспоминаний. Чего, увы, не случилось ни с уходом от Кранца, ни с его смертью. Она не просто победила. Она не позволила этой истории повториться.

***

Коробки с вещами они собирали уже сами. До самого вечера. Кое-как распределив всё наспех, погасили свет, включили любимый неон, телевизор фоном и открыли бутылочку самого прекрасного вина. Последнюю, лакомую, из запасов. Очевидно, по каждому каналу сейчас транслировалось одно и то же, самые актуальные новости штата. Узнаваемые лица, здания, первый этаж. Дальше прессу пока ещё удавалось не пропускать. — Злобный ты бес, Ферси, — пульнул пробку от вина в экран уже расслабленный вальяжный Теодор, рассевшийся в кресле у панорамного окна. Судя по бегущим строкам, всплыло много грешков их конторы, представляющих её в не очень честном свете. — С каким же дерьмом мы были связаны на самом деле… — всё щурился мужчина, пока Морган дефилировала по квартире в платье со своим бокалом. — Так сейчас везде, — девушка остановилась напротив телевизора. — Гонорары агентам ничтожно малы по сравнению с теневыми овшорными счетами, где суммы гораздо, гораздо большие, — её рука скользнула сначала по спинке кресла Багвелла, затем — на его плечо. Она чувствовала себя свободным агентом Компании, которая в подобных грехах была замечена далеко не один раз. Это был её хлеб в былые годы. Но Морган уже не хотела думать, что пришлось вляпаться в это снова. — Эти гонорары отправлялись политикам в кучу разных стран по всему земному шару, — с долей презрения понял всё мужчина, воображая, что он умнее всех властей. Отец как-то сказал ему, что он станет президентом. Сидя в этом кресле на тринадцатом этажея в Нью-Йорке, с множеством нулей на счету, Тедди мысленно исполнял этот наказ и тоже в каком-то смысле отводил душу, наслаждаясь этой победой. — А говорили, что они частная компания, независимая от политического положения в мире. Всем семьям погибших они не выплачивали компенсацию, — его внутренний военный, хоть и бывший, вёл себя более ревностно и громко, чем милитаризтрованная до мозга костей Гретхен. Но она, к счастью, пережила этот образ… У неё на душе был полный покой и лёгкость. — Политики и бизнессмены были нашими основными заказчиками, Тедди, — черноволосая отставила бокал на стол. — Да плевать. Всё конечно. Надеюсь, нас не повяжут, — Теодор переставил скрещенные на столе ноги и выключил телевизор. Это, возможно, их последний вечерок в лакшери-апартаментах с музыкой и вином… Но мысль о том, что завтра он сможет со спокойной совестью пить пиво на веранде какого-нибудь домишки на берегу океана — ласкала душу. — Ладно, хватит. Не успев съехать, они принялись отмечать свою свободу, хоть и не прочувствовали, что всё закончилось. Да и сил на какие-то шумные праздники и бесовство в чистом поле в духе дикой независимости у них уже не осталось, после всех разборок и боевиков. Атмосфера первых месяцев после их воссоединения витала в воздухе. А эту, хоть и такую аристократичную, роскошную, приторную и богатую жизнь пришлось спешно запаковать по коробкам и сумкам. Морган устало улыбнулась и прошлась до комода, где стояло фото Риты и девочек. Скоро они воссоединятся. Как же будет рада Эми. И сколько же теперь литературы по материнству вместо оружейных инструкций ей придется перечитать… На поверхности комода лежало ещё кое-что интересное и неожиданное. — Ты брал эту книгу? — с лёгкой усмешкой спросила Морган, обернувшись на Багвелла. Будто он её маленький сын, который поинтересовался, что такое прокладки. Тедди сглотнул приятный напиток и покосился на вещь в руках черноволосой, которой она так загадочно и игриво улыбалась, неспеша приближаясь к нему. Очень интересная книжечка с весьма неприличной обложкой… — У тебя там закладка лежала и я… — замялся также мило и зажато поначалу Багвелл, косясь на книжку в мягком переплете с чудесным названием «Камасутра», которую ему протянула Гретхен. — Почему тебя это так заинтересовало? — пожал плечами, глядя снова на девушку. — Потому что я заинтересовался еще на странице так пятой, — мужчина бросил книгу на подоконник, где и нашел утром. — Интересно было бы попробовать, — Морган со своим фирменным безразличным видом пожала плечами. Будто говорила о каком-то новом виде оружия, из которого ещё не стреляла, и ей это интересно, как солдату или агенту. Ведь она первая нашла её и принялась вычитывать. А потом это заметил и он. — А что, пересказать тебе сюжет до этой страницы? — Гретхен подошла ближе и села на подлокотник кресла, в скором отдыхал расслабленно Теодор. Он так удивленно и переспрашивая приподнял брови, глядя на неё, что вызвал даже несколько смущенную улыбку на её лице. — Что? — шепнула Гретхен, приближаясь лицом к лицу мужчины. — Не надо мне врать, — предупреждающе подернул бровями он, даже с ноткой опасности в голосе. — Я серьезно. — Ты, помнится, как-то раз хотела связать меня ремнем и то, как ты улыбалась при этом, не говорило о твоей неопытности хотя бы в чём-то из этой области. И хочешь сказать, что тебе никто никогда… — Не смотря на то, чему нас учили, — перебила Теодора Морган, внимательно сложив руки у него на шее и подняв глаза к высоким потолкам, припоминая юность. — к практике переходили не все и не всегда. А после того случая… — поежилась, опустив глаза. — Я вообще, кроме Кранца мало кому доверяла. — да и не в моих служебных обязанностях было кому-либо себя ТАК доверять и получать удовольствие. Когда у тебя между ног чья-то голова. — Что ты несешь… — Багвелл тихо рассмеялся, продолжая гладить её волосы осторожно и ласково, но не веря ни одному её слову о столь невинном факте о себе. — Знаю, ты сомневаешься в том, есть ли что-то ещё, чего мы с тобой не пробовали, мне в это тоже не верится, — она своей язвительной манерой говорить заставляла его смеяться. — Надо было поставить каблук мне на голову немножко раньше, когда тебе и было девятнадцать лет. — руки Теодора властно и угрожающе легли на её колени и двинулись выше. — Уж я бы тебя всему научил по полной… — руки Багвелла жадно сжали бедра брюнетки. — И, возможно, это предотвратило все проблемы в нашей жизни с преступностью… — Надо было не тормозить в Гейт. — Гретхен не убрала его рук, но строго перебила, сидя на мужчине сверху. Край юбки уже поднялся выше некуда и открыл вид на её прелестные черные чулки. А она и довольна. Ведь намерена избавить и его от костюма… — Ты же знаешь, что со мной опасно играть в такие игры… — Багвелл словно пёс, почуявший невинность хотя бы в какой-то её степени, как лакомый кусочек, пробуждал все свои прошлые инстинкты и начал блуждать руками по её ногам. Готовиться к нападению, уже воспринимая её слова всерьез и от этого — возбуждаясь ещё больше… — Ну ты ведь это быстро исправишь, — заманчиво произнесла она, заигрывая. А Теодор Багвелл никогда не заигрывает со своими жертвами. Мужчина резко подсадил её ближе, к самой груди, уже оставшийся без пиджака, благодаря её извращенным рукам. На ней замер этот его недоверчивый, но близкий к безумию взгляд карих глаз… — Ты уверена, что хочешь попробовать это… Ну, я не знаю… После второго материнства и как там вообще себя чувствуешь…? — Ты можешь не поднимать эту тему сейчас? — её огонь страсти на секунду вспыхивает пламенем раздражения. — Сколько ещё раз мы должны переспать, чтобы ты убедился, что я стала ещё чувствительнее? — и в защиту своей беспомощности тут же добавила, чтобы он не расслаблялся. — И злее. Теодор даже не успел уследить за тем, как она уже добралась до его ремня и заполучила его. — И ненасытнее, — согласился Багвелл, все держа ее на коленях. — Подстать мне. — и довольно и гордо поцеловал Морган в шею, путаясь в её роскошных черных волосах. В неоновом свете комнаты она казалась невероятно красивой. — Просто поверь, что у меня было много чего, что тебе и не снилось. А это — лишь исключение. — Не хочу даже думать об этом, — слегка строго и возмущенно отозвался он по поводу первой фразы, накрыв её губы пальцем. — Так и не заставляй меня посвящать тебя в эти подробности. — Но ты можешь рассказать мне всё, что хочешь ещё попробовать. Ничего не упуская… — Ты и сам всё прекрасно знаешь, — одним поцелуем она могла сказать ему всё. Но заводился он действительно, как мартовский кот, с одного щелчка её пальцев. Иногда ему казалось, что он снова помешался, сдвинулся на этом. На ней и её теле. — Значит, ты смогла бы мне ТАК довериться? — незаметно он стянул оба края чулок с её ножек и улыбнулся. — Смотря, какое у меня задание, — подыграла в роли агента Гретхен. — И о каком вопросе мы говорим? — Об интимном, — своим взглядом и плавными ласками Тедди подкрадывался как маньяк. Его пальцы от поглаживания талии медленно перешли к груди, туго сжатой тканью платья. — Хочешь меня впечатлить? — взмахнула головой брюнетка, будто читая его мысли, и снова обняла мужчину за шею. — У меня давно стоит на твои кудри, так что я точно и давно хочу сделать с тобой кое-что интересное. Небольшой подарок. — Так уж и небольшой? — руки Гретхен остановились на его ремне. — Ладно. Большой подарок, — угрожающе исправился мужчина, поднимая края платья вверх. — Со странички с закладочкой…

***

Уже на первых паре движений Морган вздрогнула и схватилась рукой за изголовье кровати позади себя. А когда Багвелл понял, что может усились своё влияние, она мгновенно ахнула и прогнулась в пояснице, извиваясь, как кобра. При этом, улыбалась не так, как обычно, а с удивлением, восторгом и малой долей смущения. Это самое лучшее спонтанное их желание за последние пару месяцев. И оно уж точно не нарушит закон штатов, исключительно который теперь они обязаны соблюдать. Гретхен нравилось то, что он с ней делал, строго следуя советам той интересной книжки. Девушка полностью отдалась ему. Она всегда доверяла ему в этом плане, он был… На пару уровней опытнее, как оказалось. Морган то размыкала губы, то кусала их, то прижимала тыльной стороной ладони. Она чувствовала своё невыигрышное неготовое положение в плане того, что раньше не испытывала именно такого удовольствия. Её обнаженная беззащитная фигура трепетала от неизвестности. А руки то и дело хватались за что-то и безжалостно мяли и сжимали. Волосы растрепались по всей постели, ноги с дрожью скользили то по простыне, то задевали его спину, не находя себе места. Как она стонет… О-о, как же сладко она стонет и дышит. Он готов пол жизни отдать за то, чтобы услышать её удовольствие. Ощутить, как пылает под его рукой её упругое тело, влажная идеальная кожа… О, как сладок её запах. Ничего слаще её запаха и стонов для него нет. Она была еще той сучкой и стервой на работе, но, черт побери, как могла оказаться такой чувствительной и лакомой малышкой в постели? Словно невинная податливая девочка для него. Для Тедди. И временами он обращался с ней так же в постели. Ласкал нежно, целовал её губы, с которых ещё не испарился стон, позволял до боли впиваться в свою спину и плечи, оставляя царапины. Ему нравилось это. Её глаза. Они были чисты и невинны после того удовольствия, которое она получала. Сучий характер и злость в ней были только до. От неудовлетворенности, от желания, от гормонов. От инстинкта и жажды. А после, когда она отдавала ему часть себя в этом космическом моменте полета, глазки её смотрели невинно, благодарно и преданно. И всегда просили ещё. Ноги немели и она просто переставала их чувствовать. Каждый раз она не верила, что кто-то действительно может доставлять ей такое удовольствие. Уметь и делать всё, что она хотела. Знать каждую её точку, любой импульс наслаждения, когда, как и где он происходил. Он знал её всю досканально и наизусть. Изучил. Исследовал. И с каждым разом он говорил себе, что не променяет её ни на что. И это был Багвелл. — Мне никогда ни с кем не было так хорошо… Он был прав, после хорошенькой ночки она всего на пару минут, но остановилась добрее, шелковее, мягче и даже ласковее. Для этого нужно не много, он знает. А пару лет назад даже не мог представить, что Гретхен Морган будет ластиться к нему словно кошка в их собственной теплой постели и просить его о том, о чём бедняга Коул Файфер мог только мечтать в Гейт…