Учебный поцелуй

      Обычно будни Лэнса проходят весьма спокойно, без траты лишних нервов и сил. Он лишь учится — хоть и с горем пополам, — гуляет с друзьями, рубится в компьютерные игры и уделяет время прекрасному полу, когда его очередная пассия проявляет желание пойти на свидание. Лэнс привык к такой студенческой жизни, до сих пор вне себя от счастья, понимая, что живёт в общежитии, хотя уже учится на втором курсе, да и просто любит так проводить свои дни. Пользуется возможностью, пока она у него есть. Но даже во всём этом счастливом мирке есть своё чёрное пятнышко, которое не позволяет МакКлейну полностью забыться, утонуть в этих радостных, светлых чувствах и эмоциях, которые он получает от своей нынешней жизни.       Кит Когане. Наверное, это имя уже бы о многом сказало компании МакКлейна, в которой не раз поднималась тема разговора об этом парне с курса постарше, который затесался в круг общения Лэнса лишь благодаря их общему с Китом знакомому — Широ. Этого парня Лэнс уже обсуждал с каждым своим близким другом, кому только мог доверить свои переживания. А Лэнс всерьёз начал переживать насчёт своей сексуальной ориентации, когда в их компанию влился Когане. Будучи скрытным собственником, МакКлейн долгое время отрицал возможность того, что сможет поладить с Китом, да и сам очень активно способствовал тому, чтобы общение между ними не ладилось, но в итоге всё это пошло в лес сразу после первой пьянки с Когане. Напиться, а потом внезапно разболтаться с человеком, которого старательно отталкивал от себя? Да, Лэнс придерживался именно такого плана, когда открывал вторую, а потом третью бутылку. Под конец сходки они с Китом сидели чуть ли не в обнимку, а прощаясь желали друг другу самых сладких снов. По словам Пидж, в их с Когане разговоре не раз проскальзывали гейские шуточки, отчего МакКлейн потом долго краснел, не желая с этим мириться. Отрицал это как мог.       Как бы то ни было, но общение с Китом после той гулянки заладилось, та сходка дала своеобразный толчок их отношениям, и Лэнс в итоге смог-таки принять Кита в компанию, которую когда-то основал. И до сих пор парень считает это опрометчивым ходом, так называемой ошибкой, которую мог бы совершить любой человек, коих на планете миллиарды. Но прокол в своих решениях допустил именно МакКлейн.       Для него присутствие Когане в круге его общения все ещё большая ошибка, от которой он не в силах избавиться. Просто Лэнс уже боится любой своей мысли, которая может проскользнуть в его голове, когда он хотя бы краем глаза видит этого человека. Потому что последнее время он не может справиться с контекстом, с тем посылом, с которым рождаются эти мысли. Сначала парень перестал язвить по поводу бесящей его первое время причёски Когане, чуть позже начал замечать некую привлекательность относительно фигуры нового полноправного члена компании, в последнее время видит какие-то странные искры, блики в столь тёмных, глубоких глазах Кита, когда тот обращается к нему.       Лэнс более чем уверен, что он сходит с ума. Медленно, мучительно и без особой на то причины. Хотя его друзья на это говорят, что он просто влюбился. Но как Лэнс МакКлейн может так просто повестись на этот не такой уж и дурацкий маллет, на эти глаза-аметисы, редкую, но чертовски прекрасную улыбку и проступающие от неё на носу морщинки? Вот и Лэнс не знает, как до такого докатился. Поэтому он начал действовать. Наверное, в универе не осталось ни одной первокурсницы, за которой он бы не приударил. Да, МакКлейн ищет помощи в женском внимании. Всё ещё цепляется за свою натуральность, стараясь не обращать внимания на теплоту в голосе Кита, когда они общаются один на один.       И Лэнс какое-то время справлялся. Проводил время с девушками, веселил их, смеялся, говорил сладкие речи, надеясь, что всё закрутится, завертится и перерастёт во что-то большее. Во что-то большее, чем грёбаная симпатия к парню с маллетом, который Кит иногда заплетает в низкий пучок и тем самым сводит Лэнса с ума ещё больше. Но каждый раз, когда свидания доходят до своей кульминации, когда МакКлейн проводит девушку до дома или её комнаты или же они заканчивают прогулку в парке, по улицам города или где-либо ещё и всё дело клонится к своему логичному завершению — к сцене с поцелуем — Лэнс лажает. Чертовски глупо лажает, отчего ему потом до невозможности стыдно. Он просто не может склониться к даме и прикоснуться к её губам, хотя та уже готова, сама чувствует то сексуальное напряжение, которое предвещает этот романтический момент. У него просто не получается. Он вроде бы закрыл глаза, но в то же мгновение в голове, как на зло, проскальзывает мысль о том, что, целуйся он с Китом, тот был бы тем, кому пришлось немного наклоняться вперёд и касаться дрожащих от волнения губ Лэнса, что инициатором их сладкого, нежного поцелуя был бы Кит, что целовались бы они долго и от этого было бы так приятно — чувствовать мягкость губ Кита, чувствовать, как его горячий язык оглаживает ряд зубов Лэнса, проникает чуть дальше, переплетаясь с языком Лэнса. И в такие моменты от этой постыдной мысли МакКлейн просто сгорал от смущения, не зная, что делать. На ум лишь приходило не самое приятное решение: Лэнс отказывал девушке, замечая то, что она ему не понравилась, вне зависимости от того, как хорошо или плохо они провели время вместе. Лэнс, возможно, действительно разбивал чьи-то сердца. И за это он не мог простить Кита, потому что тот был всему виной. Этот парень и его манящие к себе губы.       Всю систему, весь образ классного парня, за которым бегают толпы девчонок, которые «просто изнывают от желания сходить с Лэнсом на свидание», в один прекрасный день сломал сам Кит, Кит Когане, что под девятый час вечера завалился в комнату Лэнса и Ханка и потребовал немедленной встречи с МакКлейном. Хотя, это отчасти было странно, потому что на пороге его встретил сам Лэнс, так как Ханк на выходные уехал домой, чтобы помочь родителям с ремонтом. Первым, что заинтересовало Лэнса, не пьян ли Когане, но тот ответил отрицательно, во что парень безоговорочно поверил. И вот сейчас, когда они разместились на полу между двухъярусной кроватью и двумя рабочими столами, расстояние между которыми позволяло расслабленно усесться по-турецки, МакКлейн испытывал то самое сексуальное напряжение. От этого он чертовски нервничал. — Та-ак, ты всё-таки расскажешь мне, зачем ты пришёл? — насколько позволяло волнение, бурей разошедшееся внутри, спросил Лэнс, внимательно наблюдая за тем, как пыхтя что-то под нос, Кит расставляет немного ноги, чуть раздвигая их в разные стороны и сгибая в коленях, на одно из которых он потом умещает руку. И, видя эту картину, МакКлейну не остаётся ничего, кроме как судорожно выдохнуть и сглотнуть лишнюю слюну, грозящую вытечь из уголка губ, если он наконец не закроет приоткрытый в процессе наблюдения рот. — Лэнс, — слишком резко произнёс чужое имя Кит, поднимая с пола взгляд на собеседника, но смотря куда-то за спину МакКлейну, — научи меня целоваться. — Чт- — парень сдержал своё желание вскрикнуть на этих словах, потому как не хотел показаться грубым, но сразу после сам же пустил инициативу быть вежливым по наклонной: — Какого-мать-его-хрена, Когане?! Почему я слышу от тебя подобную просьбу?       Лэнс ещё раз оглядел слишком расслабленный вид своего приятеля, коим боялся его называть: свободные серые спортивные штаны, в которых Кит постоянно ходит по кампусу, немного растянувшаяся белая футболка с надписью, которую сложно разобрать из-за витиеватого шрифта, серебряная цепочка из маленьких звеньев на шее, на которой висит кольцо, что уже, наверное, не налазает ни на один из пальцев, и подобного же плана браслет на правой руке. Минуты хватает, чтобы с тела — такого манящего, горячего и недостижимого тела — перевести взгляд на серьёзное лицо, брови на котором хмурятся чуть ли не круглые сутки, глаза слишком неестественно красиво сияют, а улыбка, что появляется реже утвердительных отметок в зачётке МакКлейна, заставляет таять сердца. — Потому что я решил обратиться к тебе с подобной просьбой, — переговариваясь с Лэнсом, ответил Кит, закатывая глаза. Лэнс был уверен, что в этот момент Кит жалел о том, что вообще решил прийти с этим именно в эту комнату. — Ты же у нас известный на все курсы «мальчик». — Неужели старшие девчонки тоже обо мне говорят? — переминаясь с темы на тему, внезапно поинтересовался МакКлейн, пока не получил в голову одной из игрушек, что лежали на нижнем ярусе кровати — ярусе Ханка. — Окей, допустим, допустим. Но причём здесь это? — Более чем уверен, что ты уже со всеми перецеловался и опыта у тебя, — Когане не закончил предложение, лишь провёл ладонью в воздухе чуть выше головы, намекая на то, что этого опыта у МакКлейна предостаточно. Лэнс лишь взглотнул, затем прочистил горло, прокашлявшись в кулак, тем самым скрывая своё смущение. — Скажи мне, — слишком неуверенно он начал, отводя в сторону взгляд, чуть сконфужившись, — а почему ты не попросил об этом Аллуру или Широ? Вы же с одного курса, ко всему прочему — друзья, так что у них не составило бы особого труда тебе помочь, разве нет? — Если бы мне удалось их уговорить, то я не сидел бы здесь, — слишком чётко, будто по сценарию, отчеканил Кит, упираясь руками в пол позади себя и немного отклоняясь назад. — Широ сказал, что не хочет потом ходить с чувством стыда за содеянное, да и перед Адамом ему потом будет сложно объясниться, потому что факт о том, что я с ним «учился», в любом случае как-нибудь да всплывёт. Ну, а Аллура мне просто отказала. Без каких-либо объяснений, — парень неуклюже повёл плечами.       Наступил момент, когда нужно было паниковать. А всё потому, что Лэнс не умеет целоваться. Он до сих пор помнил каждый обломавшийся момент, когда он мог слиться с привлекательной девушкой в сладком поцелуе, но так же он помнил каждую из навязывающихся у него в те моменты мыслей, в которых главным героем выступал Кит, слишком соблазнительный Кит, слишком откровенный и красивый, слишком манящий к себе. Когане просто был слишком. И из-за него Лэнс ещё ни разу не вкусил этого прекрасного момента в своей жизни, как первый поцелуй. И да, у МакКлейна его ещё ни разу не было, потому как в школе с девушками не везло, а на выпускной он напился так, что не помнит ничего, а по рассказам Ханка ничего и не было. За это было стыдно, хотя чувствовать стыд за такое было глупо. Лэнс убеждал себя, что это глупо. — Ну так, ты поможешь? — изогнув бровь, Кит несильно вздёрнул голову к потолку, чуть склоняя её на бок. МакКлейн был готов поклясться, что этот парень мог в любой позе выглядеть шикарно. Потому что любая его поза была будто для фотографии, будто на него смотрит не очередной собеседник, а объектив фотоаппарата, для которого он позирует. И, честно признаться, Лэнс втайне наслаждался этим зрелищем, вкушая открывающиеся на Кита виды. Разглядывал его, как мог и как было возможно. — Или ты настолько бездарный учитель, что не сможешь научить парня со старшего курса целоваться? — Звучит, как вызов, — внезапно чересчур игриво произнёс Лэнс, сощурив глаза. Ох уж эта дурацкая привычка искать в диалогах с этим человеком намёки на соперничество. Парень будто чувствовал, как его наполняет непонятно откуда взявшаяся уверенность в словах, в действиях, но только не в себе на данный момент. — А может это ты думаешь, что я не способен на это? — Так докажи мне, что я ошибаюсь, — чёрт. Лэнс готов был пищать. Пищать лишь от того, что Кит, подавшись вперёд, сел чуть более прямо, расставляя руки по бокам от себя, и ухмыльнулся, на мгновение оголяя ряд белоснежных зубов. Эту сцену МакКлейн запомнит надолго и будет прокручивать у себя в голове в каждый неподходящий для этого момент.       Просто на дворе уже девять вечера. В комнате из-за одной перегоревшей галогенной лампочки стоял слишком интимный полумрак, а эти сверкающие глаза, будто прожигающие сквозные дыры в долговязом теле, слишком внимательно следили за каждым движением парня, которые тому пришлось сделать для того, чтобы придвинуться к вечернему гостю. Лэнс на коленках подполз к Когане, умещаясь между расставленных для чужого удобства ног. И эта близость была куда более неловкая, чем та, что на давнишней пьянке, которую, если честно, парень особо припомнить не мог уже долгое время. Он посмотрел прямо в фиолетовые глаза, стараясь скрыть то смущение, что испытывал на данный момент. Нужно было держаться. — Не мог бы ты не смотреть на меня так? — чуть нахмурившись, достаточно твёрдо попросил Лэнс. — И что ты предлагаешь мне сделать? — Кит лишь вскинул брови, ожидая дальнейших инструкций. — Закрой глаза.       Этой просьбе почти сразу же повиновались. Когане ненадолго задержал глаза на несильно сжатых губах Лэнса, как тому показалось, после чего медленно опустил веки. Лэнс сейчас мог открыто залипать на парня перед собой, на его красивое лицо с изящными скулами, острым, аристократичным подбородком, совсем немного вздёрнутым носом, густыми тёмными бровями и непозволительно пышными ресницами, короткими, но пышными, не такими редкими, как у самого МакКлейна.       Набравшись доли смелости, Лэнс ещё немного сократил расстояние, удивляясь тому, как спокойно Кит сидит, дожидаясь процесса. Осторожно парень уложил свои руки на бледные щёки, касаясь их так поверхностно, будто боясь оставить трещину на этом лице, походящем на кукольное — оттенок кожи уж точно напоминал Лэнсу мраморных кукол из ужастиков. — Приоткрой рот, — на одном дыхании произнёс Лэнс, — и высунь язык.       Он честно не знал, что именно делает. Но делал МакКлейн всё чётко по тем инструкциям, что читал однажды в интернете, насколько их помнил, по фильмам и книгам, что успел посмотреть и почитать, а также по немногочисленным рассказам друзей. Он имел всего понемногу и сейчас соединял это в одно целое, надеясь, что этих минимальных знаний, которые для него были максимумом, хватит. — Девушку мне тоже так просить? — хмыкая, чуть приоткрывая глаза и еле-еле склоняя голову на бок, больше облокачиваясь, будто окунаясь щекой в чужую ладонь, язвительно спросил Кит. — Нет, придурок, — нахмурился Лэнс, явно паникуя. Прямо в его руках сейчас лицо прекраснейшего человека в этом универе — минимум. До куда растянется максимум — даже МакКлейну неизвестно. — Просто сделай то, о чём просят.       Кит вновь выполнил чужую просьбу, как-то странно перед этим глянув на МакКлейна. И, признаться честно, Лэнс мог догадываться о том, что перед тем, как прийти в эту комнату, Когане жевал жвачку с ментолом.       Движения были скованы той робостью и неловкостью, которую Лэнс испытал, только приближаясь к этому человеку. А ещё внезапно Лэнса накрыл с головой страх опозориться перед Китом. Ведь сейчас, если он в итоге осмелится и сделает хоть что-то, это получится так неправильно, так неряшливо и так не так, что Кит сразу всё поймёт и засмеёт его. МакКлейну обязательно нужно выложиться на полную, припомнить все книги, в которых досконально описывались страстные поцелуи, и сделать точно так же. Просто он обязан не облажаться.       Но, вопреки своему желанию сделать всё правильно, как по книжкам, Лэнс слишком резко подался вперёд, утыкаясь носом в чужую щёку. Он в ту же секунду ощутил на своих губах леденящее и в то же время обжигающее кожу дыхание, по его спине и рукам волнами прошлась дрожь, и МакКлейн слегка поёжился, но не отступил. Аккуратно высунув свой язык, он несмело, уж очень несмело, слишком робко коснулся чужого языка, будто опасаясь, боясь резких движений. После, подаваясь чуть вперёд, Лэнс проскользнул своим языком в рот Когане, который, к слову, даже не шелохнулся от действий парня, и наконец коснулся своими губами чужих бледных, немного пухлых губ. И сразу после этого Лэнсу стало как-то не по себе, только в слишком хорошем плане. В груди стало как-то легче, а вот в животе приятно тянуло, шею и лицо опалило жаром, а руки и ноги просто оледенели, будто вся кровь прилила к голове. Мысли путались, перед глазами всё поплыло. Лэнс просто пытался сделать то, чего ему так давно хотелось, но в итоге он делал это так неумело, что стыд накрыл его с головой, заставляя чувствовать себя нелепо. Он прервал неправильный поцелуй, отстраняясь от парня, убирая свои ладони с его щёк на расслабленные плечи, а макушкой головы Лэнс, чуть согнувшись, уткнулся в подставленную грудь Когане. — Cómo me siento avergonzado*… — тихо пробубнил он себе под нос, чуть сжимая руки на уже более напряжённых плечах. — Почему ты остановился? — с долей непонимания, поинтересовался Кит, к удивлению МакКлейна, укладывая одну свою руку ему на талию. Последний даже чуть-чуть вздрогнул.       Лэнс поднял голову, виноватым взглядом смотря в чужие большие и красивые глаза, от которых было трудно отвести свои. Сейчас больше всего ему хотелось забыть эту нелепую попытку научить другого тому, что самому не подвластно. — Потому что я не умею, — смущённо выдавил из себя МакКлейн, — не умею целоваться. И да, можно начинать ржать прямо сейчас.       Прикрыв глаза, чтобы не смотреть на симпатичное лицо человека, что сейчас разойдётся в смехе, парень приготовился к позору. Но было тихо. А рука на талии Лэнса только крепче сжала пальцы. МакКлейн неуверенно открыл глаза, изумлённо разглядывая Кита, не понимая, почему на его губах играет лёгкая полуулыбка, почему он не давится от смеха, почему он так тепло смотрит на него — бесполезного парня со второго курса, который к своим годам не умеет такой элементарной вещи.       Возможно, он мог бы спросить Кита об этом, задать хоть какой-нибудь вопрос, если бы его с непонятной Лэнсу нежностью, не поцеловали бы в губы, притягивая за талию к себе. Стыд, только закравшийся в душу, сменился на тихую панику. Теперь она не позволяла что-либо понять из происходящего. Лэнс прекрасно чувствовал, как между его чуть приоткрытых губ протискивается горячий, влажный язык, задерживающийся ненадолго, облизывающий нижнюю губу МакКлейна, а потом вновь меняющий направление и уже через мгновение переплетающийся с его, Лэнса, собственным языком. Казалось бы, что во рту в один миг стало сухо, и влажный язык Кита, опаляющий каждую частичку полости рта, которой касался, был маленьким спасением. Когане немного наседал со своей стороны, заставляя тем самым Лэнса вытащить из-под себя ноги, усевшись на пол, самому упереться в пол руками, чтобы не потерять равновесие — руки Кита, обвивающие талию, конечно, внушали доверие, но Лэнс предпочёл перестраховаться.       Кит в какой-то момент буквально начал нависать сверху, пока Лэнс старался противиться трению ковра и не съехать на пол. Поцелуй перерастал в слишком серьёзную игру, он надолго затянулся, от него уже немного кружилась голова. МакКлейн чувствовал, как горели его губы, уже изрядно искусанные, по несколько раз смятые, облизанные. Это было так приятно, что сложно было оторваться, но Лэнсу пришлось. И он отстранился, сделав это слишком резко и неожиданно для Кита, из-за чего потерял опору и свалился-таки на пол. Но тем не менее Лэнс не отрывал взгляда от парня перед собой, такого же запыхавшегося, раскрасневшегося и растрёпанного. — Ты же… — МакКлейн старался выровнять дыхание, но получалось это с натяжкой, — ты же говорил… что не умеешь целоваться? — Не говорил, — отрицательно качнул головой Кит, склоняясь к Лэнсу, упираясь руками по бокам от его головы, — лишь просил научить…       И Когане потянулся за поцелуем, неуклюже целуя сначала в щёку, затем в правый уголок губ, а после вновь в губы, надеясь языком углубить новый поцелуй, но Лэнс прервал вторую попытку, отворачивая голову в сторону, дожидаясь, когда Кит хоть немного отлипнет. — Тогда зачем просил, если умеешь? — не унимался он, снова заглядывая в тёмно-фиолетовые глаза перед собой. — Разве сейчас это самое важное, на чём нужно заострять внимание? — недовольно пробурчал Когане.       Теперь он наклонился к шее, ласково потёршись о неё носом, а потом оставляя на ней россыпь поцелуев, украшая кожу в некоторых местах засосами. И Лэнсу бы хотелось возразить, непременно. Но с другой стороны — он так давно желал этого, так давно ждал. Могло бы быть нечто подобное сном? Руки, забравшиеся под ночную футболку казались слишком реальными, слишком горячими. Каждое прикосновение было сравнимо с чем-то неописуемым, с самым великим чувством, какое себе мог представить Лэнс. Это было приятно. МакКлейн чувствовал постепенное движение чужих ласковых, нежных рук от груди, по рёбрам, к бокам и по животу. Всё ближе к поясу домашних ночных штанов, вшитый внутрь верёвочный ремешок на которых был завязан в маленький бантик. И, когда одна из шаловливых рук скользнула под резинку штанов, ещё не успевая пробраться под трусы, Лэнс запаниковал, часто задышал и ухватился за эту руку своими, не пуская её дальше. — Разве это должно входить в практику по поцелуям с девушками? — боязливо спросил парень. — Вообще-то нет. Да и, Лэнс, я не думаю, что у моей воображаемой девушки есть причиндалы, как у тебя. — Что? — Лэнс удивлённо посмотрел на Кита, пару раз хлопнув ресницами. — Что? — Кит буквально повторил то же самое.       Повисла минутная тишина. Она не казалась напряжённой, отнюдь — в данный момент, именно здесь она была к месту. Но её почти сразу нарушил МакКлейн, рассмеявшись в голос, но не так громко, как хотелось бы. — Чего ты ржёшь? — не понимая, задал вопрос Кит, нахмурившись. Он прекрасно понимал, что сейчас совершенно не те обстоятельства, при которых можно смеяться. — Ты серьёзно выдумал девушку, чтобы прийти и пососаться со мной? — Лэнс накрыл глаза рукой, выставляя свой вопрос больше за риторический. — Да ты чёртов гений, Когане. Почему мне в голову не пришла эта мысль раньше, чем тебе? — О чём ты вообще? — казалось бы весь настрой был испорчен, настроение делать хоть что-то с телом, лежащим под Китом, будто испарилось. — О том, что я тоже люблю тебя, идиот, — МакКлейн наконец убрал с глаз руку, посмотрев на изумлённое лицо перед собой. Минута, и оно уже начинает медленно гореть от накатившего смущения. Значит Лэнс не просто признался, но и попал своей гипотезой прямо в точку. И он рад, что решился сказать, потому что эти чувства… взаимны? Да, определённо.       Лэнс внимательно проследил за тем, как медленно Кит опустился, упираясь своим носом в плечо МакКлейна. Лэнс чувствовал его дыхание, и это было приятно. Для полноты картины он лишь заботливо обнял буквально лежащую на нём тушу, немного поворачивая голову в бок и носом зарываясь в тёмные волосы. Лэнсу было чертовски тяжело, но он был готов потерпеть ради такого момента.