Любовь - высший закон.

Россия вышел из воды, стараясь не обращать внимания на собственное возбуждение. Америка вылез на берег вслед за ним. - А в кровати? «Смело для девственника». - Мысленно усмехнулся русский. - Так будет намного лучше, уверяю. Не так болезненно. - Он отвернулся, отыскивая куда повесил сумку с запасной одеждой. Потом торопливо оделся, позволив себе лишь украдкой пару раз взглянуть на переодевающегося Альфреда. Обратный путь показался намного короче, хоть Россия и жаждал, и боялся их возвращения в дом американца. Слишком уж «легкость в мышлении невероятную» он испытывал там, у заводи. Быть может, дорога позволит им обоим опомниться. Он боялся, что все это приведет лишь к тому, что они оба потеряют то, чем дорожили. Едва они завели лошадей в конюшню, как Америка выхватил у Ивана из руки сумки и, смеясь, побежал в дом. Брагинский бросился за ним следом — исключительно из интереса, что тот задумал. Как только они оба переступили порог, Америка швырнул сумки в угол, и захлопнув входную дверь, запер ее на замок. Все еще смеясь, привалился к ней спиной и взглянул России прямо в глаза. Яркий полуденный свет, проникавший даже сквозь опущенные шторы, окрашивал все в комнате в золотистые тона. - Боже, ты себе даже представить не можешь, как долго я...- Тихо произнес Альфред. - Англия часто говорил о тебе, пугал, что ты жестокий и бесчувственный, но я никогда ему не верил. Не знаю почему. Мне всегда хотелось с тобой подружиться. Просто быть рядом. А потом, когда я стал свободным, то долгое время был уверен, что мне вообще никто не нужен, что все только и хотят меня завоевать, всех сторонился, но стоило тебе коснуться моих волос или руки, как где-то внутри становилось горячо... - Он провел ладонями себе по груди и животу. Россия оперся одной рукой о дверь и, легко потерся носом об его щеку, прежде чем поцеловать в губы. Америка ответил на поцелуй и к удивлению Ивана его руки, пусть и неумело, но начали изучать его тело, прошлись от плеч до груди, чуть задержались на отвердевших сосках, скользнули к животу... Брагинский разорвал поцелуй, и тяжело дыша, уткнулся лицом в изгиб плеча юноши. Они вновь, как тогда на озере, тесно прижались друг к другу, двигая бедрами — их тела сами бессознательно стремились к слиянию и облегчению. - Наверх. - Выдохнул Россия, и Америка какое-то время просто тупо смотрел на него, пока до него не дошел смысл этого слова. - Просто сядь на свою постель...и разденься. - Иван с трудом сглотнул, вспоминая вид Америки, когда тот переодевался у реки. - А ты? - Вопросительно склонил тот голову набок. Губы его от поцелуев припухли и стали ярко-алыми. - Буду через минуту. - Пообещал Иван, почти отталкивая от себя юношу, уже второй раз за сегодня стаскивающего с него шарф. Какое-то время Америка помедлил, но потом пулей взлетел по лестнице и скрылся из вида. Россия оперся руками о колени, глубоко и медленно вздохнул-выдохнул. У него было чувство, что он по собственной воле погружается в ад — он буквально чувствовал, как его касаются языки пламени. «Он ждет меня сейчас наверху. Обнаженный. Желанный и желающий». События следующих нескольких минут сторонний наблюдатель счел бы забавными — Россия спешно перерывал шкаф и полки, разбрасывая их содержимое по полу и в таком виде и оставляя - в поисках хоть чего-нибудь, что могло сойти за смазку. Теоретически, можно было обойтись одной слюной, но ему хотелось сделать проникновение, как можно более легким и безболезненным. Наконец, он нашел небольшую чашку с маслом, и раздевшись до пояса, поднялся в спальню. Теперь в доме стояла полнейшая тишина — слышно было только, как поскрипывает лестница у него под ногами. Толкая дверь комнаты Америки, Россия еще раз мысленно поинтересовался — а что, если тот передумал? От этой мысли его сердце вновь наполнилось причудливой смесью облегчения и сожаления одновременно. Заглянув внутрь он увидел, что Альфред сидит на своей постели, скрестив по-турецки ноги. Он был полностью раздет. Россия остановился на пороге, рассматривая юношу. Все же его тело не успело до конца превратиться в тело взрослого мужчины, оттого местами казалось сухощавым. По плечам и спине рассыпались веснушки. На груди курчавились несколько волосков — светлее, чем на голове, но не настолько, чтобы походить оттенком на серебристые волосы России. Ниже пупка тоже начиналась дорожка — гораздо темнее и гуще — край которой нырял за скрещенные лодыжки. Видимо, откровенный взгляд Брагинского американца несколько смутил и тот спустил ноги с края кровати, скрестив их: - Э-э, … а это для чего? Иван тоже сел на кровать и поставил чашку на тумбочку. - Пригодится. Ты мне доверяешь? - Доверяю ли я тебе? - Спросил Альфред, потрясенно раскрыв глаза. - Конечно! Что... что я должен делать? - Ложись. - Прошептал Брагинский, вновь вцепляясь в его рот поцелуем. Быть может, у Америки и не было опыта, но учился он очень быстро, отвечая России с видимым энтузиазмом. Иван решился проникнуть языком ему в рот, и тот не только ему это позволил, но их языки сплелись, играя друг с другом. Все это время Иван нависал над Америкой, чуть ли не лежал на нем, но тот не жаловался на тяжесть. Оторвавшись от его рта, Иван скользнул губами по коже Альфреда, задержался на одном из сосков. Легонько щелкнул по нему кончиком языка и скользнул ниже. Он скорее почувствовал, чем услышал, как резко прервалось дыхание у юноши, когда Россия, уже нещадно щекоча чувствительную кожу кончиками волос, вдруг прошелся внизу живота языком. Иван сел и потянулся за чашкой, обмакнул два пальца в масло и принялся их потирать друг о друга. - Может быть немножко больно. - Сказал он ,прежде чем опять наклониться и легонько подразнить языком пупок юноши. - Но не бойся, я не причиню тебе вреда. Понимаешь?