***
Когда на глазах десятилетного мальчика убивают мать, он кричит и плачет, он не хочет, чтобы единственный в мире человек, который всегда был с ним рядом и делился радостью, уходил. Разве это справедливо, когда хорошие люди уходят, а плохие остаются и празднуют? Нет. Потому что тогда весь мир погрузится во тьму и грязь, из которой никогда больше не вылезти. Когда на глазах десятилетного Тома убивают мать, он молчит и наблюдает, он хочет, чтобы мучения матери, оберегающая его всю свою жизнь от зла и мерзости, покинули её навсегда. Разве это справедливо, когда хорошие люди уходят, а плохие остаются и празднуют? Да. Потому что тогда весь мир лишится слабых людей, которые не дают миру показать свою силу и мощь, благодаря которой человечество выживет. В детстве у каждого есть свой кумир, тот, кем ребенок гордится, кем он хочет стать. У кого-то это космонавты, покоряющие космические просторы; у кого-то это моряки, путешествующие по океанам; пожарные и полицейские, спасающие людей в любой момент; а может это Супермен или Бэтмен, сохраняющие мир и спокойствие в городах. Все они герои и спасители, им всем поклоняются и верят в лучшее. Но у Тома был свой кумир, свой ангел во плоти, который спустился к нему для спасения и сохранения. Мужчина, чьи светлые волосы были творением солнца, чьи темно-синие глаза являлись частью бушующего океана, чья душа была спокойна и не ведала преград. Это был убийца не матери, это был убийца слабости внутри Тома. В светлой мальчишеской душе зародился сгусток черного монстра, который наверняка был с размером таракана, но далеко не слабым. Том никогда не трогал кровь, не выпадало шанса, да и зачем? Но когда из раны, которая тянулась поперек горла матери, медленно стекали струйки багровой жидкости, мальчик не удержался. Он провел пальцем, собирая густую теплую кровь. Казалось, что это была краска, а тело под ним — полотном. Побелевшая кожа, широко раскрытые стеклянные глаза, серые мешки от усталосити под ними, посиневшие потресканные губы, а каштановые пышные волосы распластались по паркету и несколько прядей прикрыли лоб. Растегнув пуговки блузки, Том провел кровавую линию, повторяя изгибы ключиц. Его удивлял этот контраст внешних красок смерти и внутренней яркости. Словно в серой, однообразной жизни появились цветные вспышки и украсили её. Он любовался размазанной кровью на коже, как художник своей картине, которая скоро станет известной на весь мир! Томас Уильям Хиддлстон душевно стал убийцей в тот день, но это не было чем-то ужасным, это было лучшим моментом в его жизни.***
В поискаих информации о семье Хиддлстонов, Крис нашел не мало компрата на Джеймса — отца Тома — и всю его компанию. По пальцам не пересчитать сколько раз он был осужден, сколько он убил, обворовал, а самое главное: не платил налоги! Он был неким исключением, которое правительство старалось не искать, а избегать. Джеймс отличался своим бесстрастием и ненавистью ко всему, что его окружало. До двацати пяти лет он мог пустить пулю человеку в лоб только из-за того, что тот ступил не влево, а вправо. А затем он встретил её… Анна была его первой и последней любовью. «Создание солнца» — так он называл её. Влюбился как мальчишка, никто бы и не поверил, что этот человек вообще умеет любить. После долгих ухаживаний ему удалось заполучить руку и сердце своей возлюбленной. Но не долго счастья длилось… Стоило после свадьбы пройти полгода, как Хиддлстон-старший позабыл о своей любви. Полностью погрузился в работу, ежедневно тратил силы по поездкам и обращал внимание на жену очень редко. Анна стала заложницей в особняке Джеймса: нельзя покидать территорию, нельзя созваниваться с подругами или семьей, нельзя мешаться под ногами. Вскоре она забеременела, но даже тогда мужчина не особо интересовался ею, а когда на свет появилась девочка, то обвинил Анну в измене. — В моей семье всегда рождались мужчины! Доводы врачей о том, что это вполне нормально, его не устраивали. Но он не выгнал жену с ребенком, разрешил жить у себя и даже немного участвовал в воспитании дочери. Когда же Эмме стукнуло четыре, на свет появился второй ребенок. Мальчик, которого Джеймс полюбил в первые же секунды жизни. Именно Том забрал всю любовь и внимание Хиддлстона-старшего. Однако ситуация в семье только усложнилась. Ссоры родителей становились чаще и опаснее, дом словно наполнялся негативной энергетикой, которая постепенно проникала и в души детей. Но Эмма не поддавалось этому злу, она прятала своего младшего брата, чтобы отец ненароком не ударил его, да и чтобы Томми не слушал этой ругани и отчаянных слов: «Я вас всех перережу!» Эмма любила Тома, а Том любил Эмму. Но после смерти Анны, когда Джеймс забрал Тома жить к себе, дома Эммы не было. Это серьезно повлияло на поведение Хиддлстона-младшего, который категорически отказывался слушаться своего отца, пока тот не вернет сестру из другого города, где она училась в частной школе. Тогда Джеймс перешел на крайние меры и, использовав весь свой актёрский талант, сказал, что Эмма его не хочет видеть, потому что Том забрал все внимание родителей, и вообще это он виноват в их разводе и смерти матери. И Том поверил, осознал, понял. Единственное, что могло его спасти — сестринская любовь — растворилось также, как и последняя надежда на нормальную жизнь. Казалось, что с каждой новой страницей, на которой печатным шрифтом рассказывали об этой сумасшедшей семейке, Том становился для Криса более закрытым. Тайны, которые таились в томовой душе, были под тяжелым замком, ключ к которому покоится где-нибудь на дне Темзы. Телефон, лежащий рядом на диване, уже весь извивился от вибрации — звонки и смс от Ника сыпались одни за другим. Крис уже неделю не подает признаков жизни, и вообще переехал в отель. Босс знал, если Хемсворту нужен покой и одиночество, то пусть так и будет, но вот Дэвису обязательно нужно было знать как идут дела у друга. Но мужчина никому не хотел рассказывать о Томе, он боялся, если расскажет своим где находится мальчишка, то об этом незамедлительно узнает Джеймс, и тогда можно точно попращаться с рыжиком. Том… такой милый мальчик, с впалым животом, худыми щечками, на которых появляются ямочки во время улыбки, а румянец на светлой коже — это как отдельный вид искусства. Изящный, как котенок, и глазки такие, ясные, завораживающие… Крис точно с ума сошел, если начинает представлять юношу ежеминутно. Ещё и уменьшительно-ласкательными словечками описывает! Надо бы ему передохнуть. Очередной звонок на телефон, вибрация растекается дрожью по дивану и сильному телу. Хемсворт берет мобильник в руки и вздыхает, готовясь к тираде. — Мамочка, не бей, — смеется блондин в трубку, слыша тяжелое, почти бычье дыхание. — Ох, Крис, был бы ты рядом, я бы тебе морду набил! — Ник рычит. — Не злись, ты чего такой агрессивный? — Мм, даже не знаю, наверное потому, что мой лучший друг неделю меня игнорил, а сейчас делает вид, что ничего и не было! — А чего волноваться-то? Я был занят, Ники. А сейчас очень заебался, поэтому приглашаю культурно выпить и трахнуть каких-нибудь шалав. — Ну вот и как мне теперь на тебя злиться? — Дэвис недовольно забубнел, но все же согласился. С трудом отложив ноутбук в сторону, Крис поднялся с дивана и направился в ванну приводить себя в порядок. Вскоре в номере перестал гореть свет, а бумаги с ноутбуком остались лежать в одиночестве. Крис действительно не выползал на улицу в течение семи дней. Он бы наверняка забрёл в какой-нибудь ПАБ или бордель, дабы отпраздновать освобождение. И поиски решения проблемы затянулись бы на очень долгое время. Но сейчас, когда под рукой достаточно информации и компромата, можно было и повеселиться. Ближе к вечеру мужчина уже был в любимом баре, где каждый знал великого и ужасного Хемсворта, и с радостью встретили того после долгой разлуки. В этот вечер выпивка была за счет заведения, поэтому Крис не отказывал себе и выпивал стакан за стаканом, бутылку за бутылкой. К приходу Ника блондин был уже пьяным в дрова, но ясно соображал и контролировал свои мысли и язык. Началась пьянка, зал наполнили стук стаканов, гогот и выкрики. — А вот ты знаешь… ик… кто является моей миссией? — Хемсворт со стуком поставил на стойку стакан виски. — Не интересовался, — мотнул головой в ответ, пытаясь сфокусировать взгляд на друге. — Мальчишка с тюрьмы. — Эт-то тот странный рыжий парень? — Аг-га, — мужчина кивнул. — Так, ну и какого хрена ты не сообщаешь о нем? — Дэвис уставился на блондина, который поник и всматривался в потертую поверхность барной стойки. — Ну зашибись, ты чувства на дело променял? Хемсворт, я тебя не узнаю. Люди с тюрьмы выходят переполненные ненавистью и злостью, а ты переполнился любовью! — Да иди ты, — Крис отмахнулся. — Ты уверен, что это того стоит? — Это ты к чему? — Помнишь Эльзу? Ты тоже по ней голову терял, даже решил семейную жизнь устроить, а что потом? Правильно, ты уже через несколько недель бежал обратно, умоляя дать тебе новое задание, потому что тебе надоело каждое утро стоять на кухне, делая кофе на двоих, надоело смотреть телевизор, а что еще? Правильно, трахаться ты мог только по выходным. У тебя же ломка без секса начинается! — Хочешь сказать… — Как давно у тебя не было секса? По-моему, год точно. Может этот мальчишка просто… ну… вот так тебя возбуждает, что ты думаешь о любви? Стоит тебе его трахнуть и я уверен, ты потеряешь к нему интерес. — Всё-то ты знаешь, — кривляясь произнёс Крис. — Крис, тебе просто надо утолить жажду и всё станет легче. Хемсворт устало потёр виски, голова и так трещала, а тут ещё Дэвис со своими советами и фактами. От части он прав, такое уже было, и вполне возможно, так называемая любовь, лишь иллюзия, вызванная долгим отсуствием ласки. Но и уверенным быть нельзя. Поэтому Крис, привыкший получать доказательства, решил проверить свои чувства, а Ник с удовольствием поддержал его идею. И уже совсем скоро, из двух отдельных номерах мотеля, доносились стоны и скрип кровати. Крис вовсю оттягивался на брюнетке, имея ту не только на постели, но и везде, где можно было. Девушка же только кричала и требовала ещё. Под утро из Криса выжали все соки, хотя девушка была не в лучшем (или же в худшем?) состоянии. Нику пришлось вытягивать друга из номера силой. Тот сопротивлялся и молил оставить его, ибо головная боль не собиралась уходить и только сильнее ударяла по вискам. Ещё и тошнота застряла посреди горла, не желая исчезать. — Тебе надо прогуляться! — Дэвис вытолкнул Хемсворта из номера на улицу. Лучи солнца ослепили глаза, заставив зажмуриться. Крис недовольно начал что-то бубнеть и пытаться вернуться обратно, но на его пути возник Ник, смотря как ревнивая женушка. — Изверг! — нахмурился блондин и расправил плечи, мол, вот он я, в здравии и полон сил! Вот если бы он потом ещё не упал, то было бы вообще отлично. Но в этом виноват воздух. Однозначно. По пути домой, во время которого Ник то и дело пытался удержать тушку, чтобы та не упала, Хемсворт осмысливал все происходящее. Том, конечно, хорош, но он надеется на счастливую долгую жизнь, где Крис будет приходить домой в девять вечера, а он встречать его с ужином. Свободное время будут проводить на диване за телевизором или прогуливаться по парку, а ночью наслаждаться друг другом. Наивный милый мальчик Том, который нравится Крису только своей невинностью во всём. Если Хиддлстон будет с ним жить, то от прежнего Тома не останется и частички, и что тогда? Тогда они разойдутся и вернутся к прежней жизни. И зачем тратить столько времени, чтобы не сдвинуться с мертвой точки? Решение само приходит на ум. — Скажи боссу, пусть даст мне пару ребят и денег на выплату охранникам, — Крис тяжело вздохнул и уже прикидывал как скажет Тому об их несовместимом будущем. Ник удивленно выгнул бровь и взглянул на друга, чтобы убедиться у крисовой уверенности. По серьезному и задумчивому лицу Дэвис понял, что Хемсворт сделал для себя выводы и решил выбрать более оптимальный вариант. В номере Криса оставили одного, он сразу двинулся к ноутбуку. Пока тот включался, мужчина нашел пачку аспирина и выпил пару таблеток, а затем сел за экран, пытаясь понять что делать дальше. Все открытые вкладки он позакрывал, и теперь перед глазами был главный экран браузера с посковой строчкой посередине. Надо было найти место, где Том сможет начать новую жизнь и стать… нормальным. Пальцы застучали по клавишам и уже через несколько секунд Крис бегал глазами по социальной страничке Эммы Хиддлстон-Харрисон. Та была замужем, без детей и жила в Париже. Все же сестра, судя по всему, осталась единственным близким человеком для Тома, и с ней ему будет определенно лучше. Первое сообщение от Криса было коротким: «Тому нужна помощь». Пока ждал ответа, он позвонил Нику и попросил еще билет в Париж, желательно в бизнес класс. Дэвис, конечно, посетовал, мол деньги на какого-то мальчишку тратить, но записал просьбу и пообещал к утру достать. Тем временем, в диалоге с Эммой появилось новое сообщение: «Том мёртв» Хемсворт ничуть не удивился, Джеймс вполне мог обустроить смерть своего сына, чтобы никто не пытался его забрать. Пришлось долго объяснять ситуацию, Эмма была упряма, всё твердила, что это глупый розыгрыш и Том не может быть жив, да ещё и в тюрьме! Но Крис не был бы Крисом, если бы не добился своего, поэтому спустя пару аргументов и детального описания Тома, девушка вовсю пыталась расспросить как он и что произошло. Хемсворт проигнорировал вопросы, сказал, что парня он скоро отправит в полет, и чтобы Эмма встретила его у себя дома. Отказываться девушка и не думала, поэтому Крис, спокойной выдохнув и будучи в полной уверенности, что с Томом все будет хорошо, откинулся на спинку дивана. Было пару часов для сна и он этим временем воспользовался, погрузившись в сладкие дремы. Из царства Морфея вытащил телефонный звонок, а затем несколько смс, в которых был сказан номер машины, ждущей его на входе у гостиницы. За рулём серебристого BMW сидел один из Скандинавцев, как только крисовая задница приземлилась на переднее сидение, водитель передал в руки конверт. Несколько тысяч долларов, чтобы охрана уладила все проблемы с побегом заключенного, а ещё карта тюрьмы, на которой красным цветом выделен более успешный вариант выхода.***
Холодный бетонный пол карцера служил не очень хорошей койкой. Заключенный ворочался от стены к стене, этим самым ворочанием измеряя расстояние между ними. Ему предстояло четыре суток эдакого наказания, с коркой хлеба и кружкой воды в качестве обеда, без кровати и возможности видеть солнечный свет. А все потому, что Том решил действовать, когда его попытались взять в третий раз. От охраны не утаился случай изнасилования в ванной, но они наказали насильников только за то, что те посмели тронуть их игрушку. Когда в камеру посреди ночи вошли двое, парень сжимался в углу, обняв колени и шепча под нос молитву. Он не обращал внимания на них до тех пор, пока один не схватил его за волосы и начал вытаскивать из угла. Тому явно это не понравилось, более того, в нем проснулся зверь. Зарычав, парнишка выбрал момент и накинулся на мужчину, буквально вгрызаясь зубами в горло. Когда второй, вызвав подкрепление, оторвал взбесившегося рыжика от коллеги, с уголков томовых губ текла кровь, а охранник терял сознание на полу. Хиддлстон отбивался и материл всех своим тонким голоском, пытался вырваться из лапищ стражников, которые держали его за руки и ноги, неся в пустое, холодное помещение. Бросили его там как игрушку, не поленились пару раз ударить ногами по животу и вовсе не обратили внимания на легкий треск костей в руке. Прошли четыре часа, и Том всё это время просто катался. Он пустыми глазами смотрел на потолок-стену-пол-потолок-стену-пол… и так раз за разом. Казалось, что карцер двигался вместе с ним и создавалось ощущение карусели. Губы дернулись в легкой улыбке от того, как в голове заиграла музыка, которая обычно играла на ярмарках. Когда-то, в возрасте шести-семи лет, он был на ярмарке. Было много шатров, прилавков со сладостями, игрушками и прочими развлечениями. По земле, на высоких ходунках, ходили клоуны, а ещё были жонглёры, которые перебрасывали горящие факелы. Было весело и интересно! А когда сестра выиграла Тому плюшевого слоненка, то мальчик был самым счастливым на свете. Из воспоминаний медленно и верно выводит серость стен. Холод пробирается через щели и окутывает хрупкое тело, на котором один оранжевый комбинезон. Рука болит до жути, опухла, посинела и двигать ею было ужасно больно. Том зажмурился и замотал головой, быстро проговаривая: «Томас Уильям Хиддлстон никогда не плачет». Это помогало и успокаивало. Еще с одиннадцати лет, когда мальчик подошел к отцу и спросил какие люди нравятся бандитам, Том уяснил, что плакать нельзя ни в коем случае. — Нужно быть сильным и не выдавать своих слабостей. Стойким, целеустремленным и без чувства пощады к себе. С тех пор, если в жизни Томаса случались плохие моменты, а на душе становилось невыносимо пусто и холодно, он всегда утверждал, что он не плачет. И это утверждение, которое заполняло сознание, стало правилом, нарушать которое было категорически запрещено. Это было не единственное правило, которое парень пытался соблюдать, но было только одно главное. Хотя, это скорее было целью: стать демоном для падшего ангела. Возможно, что достижение этой цели просто невозможно заполучить. Тем более, когда Крис так далеко и, судя по всему, не собирается возвращаться. — Если звёзды исполняют мечты, то почему мои не исполняются? — юноша лежал на спине и смотрел на потолок, представляя вместо него темное небо с белыми «плевками» в виде ярких, чудесных звёзд. — Неужели я так много прошу? Ещё в детстве мама говорила: «Если долго и сильно чего-то желать, то надо дождаться ночи, и затем загадать свое желание, оно точно сбудется!» И что теперь? Неужели мать обманывала? Видимо, не всем желаниям свойственно сбываться. Или же сила звёзд слишком слаба против крисовой упрямости и сопротивления. Том уже проваливался в сон, когда послышался звук открывающейся двери. Та со скрипом быстро отворилась и с звонким стуком ударилась об стену. Рыжий лениво поднял глаза и медленно моргнул, пытаясь разглядеть в темноте силуэт. — Сколько же с тобой проблем! — хриплый голос Криса выводит из сонливости. Хиддлстон хочет вскочить на ноги, но тело одалела слабость. — Живой? — мужчина поднял рыжего на руки, тот прижался к широкой груди и едва улыбнулся. — Живой… — тихо ответил, поднимая глаза и на секунду замирая. Он не видит в синей радужке тех чувств и эмоций, которые наблюдал ранее. Хемсворт не смотрит на него с обожанием и любовью, а только с какой-то… должностью? Словно он обязан вытаскивать его отсюда, и все равно, хочет этого или нет. — Отлично, — блондин проходит мимо двух охранников, которые с удовольствием пересчитывают зеленые бумажки. Том не говорит, просто смотрит снизу-вверх на Скандинавца. Восхищается и переживает, но на его лицо ни одной эмоции: не показывать своих слабостей. Но Кристофер и так знал его слабость, и понимал, что мальчишка должен от неё избавиться, иначе худо будет обоим. Мужчина относит его в фургон, где его встречают двое «коллег» и небольшая кушетка, на которую укладывают Хиддлстона. Парень и сказать ничего не успевает, как Хемсворт уходит на переднее сидение и садится рядом с водителем, приказывая остальным разобраться с томовой рукой. Те быстро выполняют приказ, и пока фургон двигается под покровом ночи, две пары рук шустро перевязывают пострадавшую руку. Том не знал куда его везли, а спрашивать все не решался. Крис тоже молчал, только протянул стопку одежды для рыжего и сказал переодеться. Штаны мальчишка натянул сам, с рубашкой ему помогли, как и с кофтой. Хемсворт взглянул в зеркало дальнего вида и сразу же об этом пожалел: мальчишка оглаживал новую одежду, радуясь как ребенок гладкой ткани. На щечках образовались ямочки от улыбки, а в глазах заблестели две счастливые звёздочки. — А к-куда мы? — рыжий влез между двумя сидениями и посмотрел в лобовое стекло, за которым растилался небольшой пустырь, а вдалеке виднелся аэропорт. — Я связался с твоей сестрой, — блондин опустил окно и поток прохладного ветра влетел в салон. — Эммой? — мальчишка вновь засиял и чуть ли не запрыгал. — А ты имеешь других сестер? Почему ты её не оповестил где находишься?! И какого хрена тогда ждал её на свидания?! — голос Хемсворта раздраженный и злой, Том сразу поежился и вжал голову в плечи, желая исчезнуть. — Я-я… прости. — Не у меня прощения проси, — Скандинавец фыркнул. Том затих и решил больше не задавать лишних вопросов. Фургон остановился, первым вышел Крис, он открыл двери и помог парню ступить на землю. В томовы руки сразу положили паспорт и билет в один конец. — Эт-то что? — он вопросительно взглянул, слегка хмурясь. — Билет. Эмма живет в Париже. Встретит тебя в аэропорту. — А ты? — А что я? — Хемсворт пытался выглядеть как можно безразличнее. — Я думал мы… — Мы? — Крис издал смешок и сложил руки на груди. — Том, не никаких «мы'». Есть ты, — ткнул пальцем в грудь мальчишки, — я, — указал на себя, — и разные жизни. — Но ты же… — Забудь. Мне просто было скучно, а тут такой красивый, невинный мальчик под руку попался. Но я вышел на свободу и теперь могу иметь таких мальчиков ежедневно. Лицо Тома покраснело от злости, а глаза от разбитых надежд. Он сглотнул ком в горле и повел плечом, сжимая в пальцах документы. — Я не… — тихо начал он, — не верю, — голос становился громче, — ни единому твоему слову! — выкрикнул, и приподнялся на носочки, прижимаясь к чужим губам в поцелуе. Крис и осмыслить ничего не успел. Замер, позволяя мальчишке чуть ли не вылизывать его рот, но сам не отвечал. Том старался, вкладывал в поцелуй все эмоции и чувства, вовсе наплевав на окружающих его людей. А когда до мужчины дошло, что происходит, то Хиддлстон подпрыгнул и обнял сильное тело еще и ногами. — Какого хрена?! — блондин отодвинул рыжую голову и грозно взглянул в лазурные глаза. — Я не отпущу тебя! И сам не уйду! Ты мой! А я твой! — парень крепче сжал рубашку на крисовых плечах и скопировал его взгляд, мол, вот он я, упертый баран. — Да нахер ты мне сдался! — Крис оторвал тельце полностью и не постеснялся кинуть того на пол. Хиддлстон всхлипнул, упершись на пол руками и опуская голову. Он не верил, что его вот так просто выкинут, как игрушку, не успев даже толком наиграться. Всю жизнь мечтал быть рядом с Крисом, а тот и не горит желанием даже оставаться с ним в одном месте. — Тогда… Тогда я все равно не уеду! — Тебя ждет сестра! — Хемсворт чуть ли не испепеляет взглядом мальчишку. — Ты не можешь променять её на меня! Мужчина оглялелся и резко осознал, что на них смотря более десятка глаз. Он поднял парня за руку и поволок обратно к фургону. Благо, он стоял в конце парковки, и с другой стороны было огорождение, а значит, никого посторонних. — Тебя ищет отец, понимаешь? Это единственный способ избежать встречи с ним! — Я не собираюсь прятаться от него. У меня будешь ты! — Том злобно зыркнул на блондина. — Не будет у тебя меня! Пойми же наконец, между нами не будет любви! — Раз я не достоин твоей любви, — Хиддлстон, не прерывая зрительного контакта, разрывает билеты на самолет и выкидывает паспорт. — То я её заслужу! — О, и как же? — Крис откровенно засмеялся. — Я стану Скандинавцем! Крис на мнгновение замер, глядя в упор на рыжего парня, тот, кажется, совсем рехнулся. Последовало глухое рычание, мужчина махнул рукой на томовы слова, лишь фыркнул и демонстративно закатил глаза. — Делай что хочешь. Я хотел тебе жизнь обеспечить, а ты снова всё загонишь в задницу, из которой я тебя больше не вытащу. Том топнул ногой, сжал свои кулаки и обошел фургон. Остальные Скандинавцы всё это время наблюдали и слушали из машины перепалку, предчувствуя интересные события в будущем. Войти в группу Скандинавцев не сложно, а вот стать им… не каждому по силу убедить босса. Та и навряд-ли этот худощавый мальчишка сумеет пистолет в руках удержать. Короче говоря, продолжение следует.