A cat like a snake

Чонгук сонно проморгалась и, высунув нос из пухового убежища, взглядом тут же припаялась к красным цифрам на часах. Пять часов утра. Красные ото сна под тёплым одеялом щёки шпарило свежим, морозным воздухом. Она знала, кто открыл окно на кухне в такую рань, но обижаться и злиться не получалось. Намджун в своём поиске вдохновения забывала, порою, даже собственное имя, — что уж другие! Стоило встать и завернуть этого пингвинёнка в свитер и чего потеплее, сварить тёплый чай и прогреться вместе под горячим душем — все равно глаз боле не сомкнуть. Она уже почти собралась подняться, как поверх талии легка горячая рука Чимина. Её рывком притянули к себе, носом врезавшись в загривок, и куснули совсем ласково. Предупреждающе. Чимин являлся гибридом Тайпан Маккоя — змеи, что может одной дозой убить сотню мужчин или женщин. Однако, почему-то этого не желает. Чонгук причину не вызнавала. — Не трогай её, — пробормотал тот низким голосом, туже и ближе заворачивая их в ворохе одеял и пледов; мерзляк обыкновенный, а не змея! — пусть промёрзнет немножко. Наверное, скучает по родителям. Чонгук вдруг сделалось печально, — стыд ударил по щёкам, в виски стрельнуло малоприятно. Посреди всей этой информационной атаки от новостных источников во время пандемии и проблемами на службе — у медицинских работников часы отдыха явно запаздывали от переработки, — она и думать позабыла… На дворе стоял конец января. Намджун приехала сюда одна: трогательная, высокая, ломкая. И даже спустя год, когда они начали жить втроём, запиналась в словах, скрывалась от внимания в учебниках и книжках, мёрзла по утрам на балконе. Впрочем, конечности она морозила лишь по предположениям Чонгук, — сущность Джуни преподносила свои плюсы, и беспокоиться следовало летом. «Пингвинёнок» — как стали они её нарекать многим позже, — иммигрировала в Южную Корею для учёбы. Чимин выискал её среди претендентов через месяц или два: в студии срочно требовались авторы оригинальных треков, у которых хватит опыта и навыков создать мелодию под заказ, — труппы чиминова агентства пользовались отнюдь не скромной популярностью, и приглашали их организации разношёрстные, соответствовали и запросы. Уладить проблему решили методом сруба, — не хотите договариваться каждый раз с оригинальным исполнителем, так создавайте своё! Намджун оказалась находкой. Гением! Мелодии давались ей, как в голову залитые, — яркие, подходящие, не однообразные. Чонгук с разбега увлеклась чудом природы, поскольку часто заезжала вечером за Чимином и без возражений подвозила скрытную, едва не завёрнутую в толстовки, девицу в общежитие. Джуни старше, но инфантильнее: не умеет ни готовить, ни стирать, — до переезда жила с родителями. Чон и сама не повар, у неё диета. Благо, их близкий друг Вонхо тоже за малышкой присматривал. Чимин был против, на самом деле, — всё же Чонгук с ним раньше встречалась. Чимин под боком недовольно фыркает. — Ты опять много думаешь! Чонгук в отместку хватается холодными пальцами за чужие ляшки, ногтями впивается в мякоть едва не болезненно — змеюка шипит, опасно лижет воздух раздвоенным языком. Чон тоже не беспомощная. И месть любит. В мыслях бурлят наиболее подходящие реплики. Стало быть, дерзить смертоносному гибриду — это её адреналиновая игра. Прохудилась черепушка... — Знаешь, когда я тебя из приюта забирала, сразу подумала: «пусть просто всегда будет в зрительной зоне. Подняла глаза и увидела свой чупа-чупс»! — насмешничает глумливо. Чимин затихает на секунду, — в темноте одеяла глаза его сверкают едва не угрожающе. — Окстись. Ночью тебя закусаю... умрёшь в страшных муках. Чонгук продолжает с улыбкой: — А куда именно кусаться будешь? Может, договоримся? Уж с твоим-то языком... Тот хватает воздух ртом, словно рыба, — ей хватает совести не произнести этого вслух. Нутро замирает в предвкушении: Чимин и правда приближает лицо незаконно близко, взгляда не отводит, усмехается плотоядно. Рука его щекоткой бежит от бёдер к шее, сжимает чутка. И вдруг заявляет: — Где там Джуни? Дышать темно и воздуха не видно уж! Подъем. Намджун обнаруживается сидящей на подоконнике. Переводит на них взгляд запоздало, словно в трансе: Чимин, довольный выходкой, достаёт кружки из шкафа и включает электронный чайник; Чонгук, взмыленная от гнева — змеюке удалось сбежать из цепких рук! — зловеще косится на соль. Ким прижимает кружку к груди. Чай она нальёт сегодня себе самостоятельно. И позволяет себе улыбку, когда Чонгук, несмотря на бешенство, притягивает её себе на коленки. Глаза её нехорошо щурятся, рука тянется к солонке, когда Пак заглядывает в холодильник. Джун скрывает смешок за кружкой. За окном встаёт зимнее солнце, отскакивая от заснеженных поверхностей. Чимин плюётся чаем уж больно уморительно.