Кинковый мальчик и феминистка

      Бэкхён говорил, что на фестиваль нужно только к десяти, однако почему-то в чертовых семь утра он все равно ломился в чужую комнату. Заспанная ЁльЁн в сползшей на одно плечо пижаме и неблаговидным комком вместо волос открыла ему дверь. Парень уже был вполне готов к выходу. В одной руке он держал охапку огромных пакетов с тряпками. ЁльЁн немедленно поправила себя, потому что там были прекрасные платья. Которые она, наконец, увидит на Бёне вживую, а не в своей голове. (Это заставляло усомниться в том, что она уже не спит.) В другой руке — свою куртку, ибо, видимо, возвращаться в комнату он уже не собирался. На спине — рюкзак. Бэкхён беспардонно вломился в помещение, слегка отпихнув Пак с прохода, и кинул вещи на пустующую кровать. После короткого одобрительного взгляда на докимакуру в постели напротив, он, наконец, счел нужным объясниться. — Через час выходим. Нас подкинет мой знакомый.        Пак пару раз хлопнула глазами. — Душ, — одним вдохом выдвинула она все свои требования. — Иди. Я буду тут.        ЁльЁн еще пару секунд простояла в прострации, а потом пошла за полотенцем, шампунем и прочими необходимыми вещами. Бён откинулся на спинку кровати возле своих пакетов и уткнулся в телефон. Пак направилась к выходу из комнаты, но, заколебавшись, вернулась и накинула покрывало поверх развороченных простыней и докимакуры. Стоя к Бэкхёну спиной, она не видела его легкой усмешки в тот момент.        Пак никогда на дух не переносила общественные душевые, посему за почти два с половиной года у девушки имелась четкая схема. Основная ее деталь заключалась в том, что приходить сюда стоит либо поздно вечером, либо рано утром. Совсем поздно. Или совсем рано. Благо, на выходных этот короткий промежуток времени на несколько часов смещался. И как раз в это время суток никого встречать там почти не доводилось.        Управившись минут за пятнадцать, ЁльЁн вернулась в комнату. Бэкхён сидел в точно такой же позе как и когда она уходила. Технологии творят чудеса. Хотя раньше люди бы просто втыкали в окно или потолок. — Почему не мог просто позвонить? — спросила она, уже стянув с головы полотенце. — Чен-Чен пока спит. Мне кажется, ему не стоит знать, что мои платья не для внутрикомнатного использования, — пожал плечами парень. Он все еще не отрывал взгляд от экрана.        Пак мысленно возразила, что их вполне можно было бы использовать для тех целей, что подразумевал Чондэ. Более того, она склонялась к тому, что Бён порой все-таки носил чулки в комнате, когда было подходящее настроение и не было соседа, но слышать ни опровержения, ни подтверждения ей не хотелось.        Выудив из шкафа фен, ЁльЁн принялась сушить волосы. Расческа, как всегда, периодически в них запутывалась. Как только желаемый результат был достигнут, Пак тут же нацепила очки, что уже лежали в кармане толстовки. Как жаль, что пластик имел свойство быстро и сильно нагреваться, и она не могла сделать этого раньше. — Я несу пакеты или рюкзак? — уточнила девушка, вырывая Бёна из полудрема. — Давай пакеты. Только отвечаешь за них головой. — Да что с ними станется? — Я на всякий случай уточнил.        Уже в машине друга Бэкхёна Пак подумала о том, как же быстро развиваются некоторые знакомства. Разве это не свидетельство их непрочности? Наверное, для подобного нет универсальной формулы. Она не была против продолжать общение с Бёном и, к тому же, уже достаточно привыкла к нему рядом и не так часто выпадала из реальности при взгляде на него. Хотя все еще случалось.       Бён на соседнем сидении клевал носом. Между ними лежали только платья. Интересно, почему он не сел возле водителя? Бросив взгляд на чуть выглядывающее из-под целофана кружево, Пак нервно отвернулась в окно и загнула край своей куртки. Уже через пару часов она, наконец, увидит это. Достаточно ли хорошо было ее воображение? Как будет Бён себя вести в костюме? Насколько яркий макияж? Знают ли его в том обществе как парня? Надевает ли он корсет?       В потоке волнующих вопросов она отвлеклась от дороги и даже не поняла, куда они, собственно приехали. — ЁльЁн, — она вздрогнула от этого голоса. — Мы на месте. Идем.        Бён первым покинул машину, запустив в салон отвратительно холодный воздух приближающейся зимы. Настолько же отвратительный, насколько Пак сочла таковым свое желание знать мельчайшие подробности о том, что ее совершенно не касалось, коим последний получас она так самозабвенно наслаждалась.        ЁльЁн следовала за уверенно шагающим по темным коридорам парнем. Каждый их шаг отдавался эхом. Завязывать разговор в таком положении совершенно не хотелось. Они проходили мимо закрытых подсобных помещений и абсолютно пустых комнат без дверей. Холодный свет осеннего утра создавал в коридоре ощущение застывшего времени, а эхо от шагов постепенно растворилось в пространстве, будто бы слившись с ним, точно так же как и шуршание пакетов.        Бён обернулся лишь однажды. Остановился, заставляя все звуки окончательно замереть, и полным усталого безразличия взглядом проверил, не отстала ли ЁльЁн. У Пак по спине прошли мурашки. Она думала, что уже примерно поняла, что за человек Бэкхён, но коротким случайным жестом он поставил под сомнение все ее выводы.        Он не был парнем, которого бы сильно волновали собственная популярность или статус. Не был и тем, кто беспрестанно веселится, хотя Пак знала, что шутить он умеет хорошо и, более того, любит это. Не был так же и тем, кто специально притворяется кем-то другим на людях. И даже тот факт, что он скрывал наличие платьев в своем гардеробе, не делал из него лицемера или скрытного человека. Он просто обходил в разговорах стороной одну особенность собственной личности. Казалось, маленькую и незначительную. Но ведь, она, действительно, не меняла ничего. Он не был ни высокомерным гордецом, ни скромняшкой. Ни скучным в своих интересах человеком, ни извращенцем. Ни одна из его черт не была приведена в абсолют, но и баланс не соблюдался. Противоречив, но не слишком. Слишком выразительный и харизматичный, чтобы называться обычным. Слишком идеальный, чтобы называться нормальным. Он был слишком средним. Каким-то слишком человеком.        А этот короткий неприукрашенный взгляд будто бы ненароком открыл дверь в комнату, где все оттенки личности Бёна смешались и растворились друг в друге. Такой взгляд обычно бывает у человека только наедине с собой. И если бы Пак не пялилась в тот момент в чужой затылок, она бы никогда его не увидела. — Это гримерка, — обернулся Бэкхён уже со своим привычным взглядом. — За поворотом зал со сценой. Можешь пока там походить. Мне нужно найти Танаку. Если что, говори, что ты подруга Бэкки.        ЁльЁн кивнула и донесла пакеты до столика в гримерке, после они вышли и Бён, проведя Пак до входа в зал, направился к лестнице наверх, на ходу набирая чей-то номер. Спустя пару минут его шаги совсем стихли, и ЁльЁн осталась в полной тишине и одиночестве. Она стояла перед дверью и отчего-то не решалась войти. Понимая, что глупо было бы простоять здесь до возвращения Бэкхёна, девушка все же положила руку на ручку двери и неуверенно нажала. Та с разрушающим целостность тишины скрипом поддалась.        Помещение освещалось холодным светом из окон под потолком. В четко очерченных полосках света медленно кружилась пыль. Само по себе помещение было не слишком просторным. Скажем, очень большой спортивный зал. Как в американских школах из сериалов. Только со сценой и неполным вторым этажом по периметру.       ЁльЁн медленно подошла к сцене. Из всего помещения почему-то именно она казалась наиболее пустой. Быть маленьким человеком в большой пустой комнате — это как быть тем, кто нарушает одиночество здания, быть заблудившейся пушинкой одуванчика поздней осенью. Любой слабый шум становился одновременно и неуместным, и необходимым. Но только если он единичный.       Пак села на край сцены, скрестив ноги. Она не думала о том, каково было бы ей тут выступать, или о том, что скоро тут будет выступать Бён. Она наблюдала за пустотой даже не совсем специализированного концертного зала, которая может стать чем угодно, а после снова ничем.       Ей подумалось, что на самом деле очень мало артистов, что могут оживить, в буквальном смысле, зал. Не его временных обитателей, а ту ожидающую пустоту, что всегда ощущается в нежилых комнатах. Хотя даже это может быть подвластно эффекту наблюдателя.       Пак спрыгнула со сцены и прошла по центральному проходу между стульев. Уже у секции со стендами она обернулась и подняла глаза на потолок, обвела взглядом помещение и снова посмотрела на пустую сцену.       Интересно, она будет так же безучастна, когда на нее взойдут сегодня люди, что забывают себя во время представления? Или ЁльЁн слишком много хочет и таких тут не будет?       Она поднялась на второй этаж и выглянула в окно. Возле входа в здание уже начал толпиться народ. В основном, девушки, понятное дело. Все же сёдзе-фестиваль. У многих на голове красовались неестественные цветные парики или кошачьи ушки. Начался легкий дождь. Некоторые девушки раскрыли зонты, другие же прижались к ним поближе.       Пак снова развернулась к пустому залу. Уже через какой-то час они будут тут.       Телефон в кармане завибрировал уведомлением. Бэкхёну зачем-то понадобилась сейчас ее помощь.       ЁльЁн еще раз взглянула на девушек у входа и не слишком быстрым шагом направилась в гримерку.       Перед дверью она затормозила, вздохнула, приготовилась ко всему и постучала. — Заходи!        То, что она увидела, едва зайдя, сразу же решило все вопросы с корсетом. Да, Бён его надевает. И подъюбник тоже. И пока он не надел парик, смотрелось все это, на взгляд Пак, достаточно комично.        Он повернулся к ЁльЁн спиной и, обернувшись через плечо, уточнил: — Видишь ту висящую штуковину?        Сглотнув, Пак кивнула и подошла ближе. — И куда ее? — Там есть еще одна такая же, но правильно прикрепленная. Держи булавку и сделай так же, — тонкими холодными пальцами он протянул ей булавку. — Стань на свет. Ничего не видно, — попросила Пак, стараясь перестать пожрать взглядом оголенные плечи и изящную шею и исполнить, наконец, просьбу.        Бэкхён послушно повернулся задом к лампе.        После совместно выполненной миссии натянуть поверх корсета платье горничной, Пак, не зная, переживет ли она этот день, опустилась на пол у стены. Все элементы одежды на ура исполняли свою работу. Даже не смотря на короткие волосы и чуть более широкие, чем было бы в идеале, плечи, по фигуре вполне можно было сказать, что перед ней девушка.        ЁльЁн ловила жадным взглядом каждую мелочь, каждый жест, периодически напоминая себе дышать. — А с чего это у тебя вдруг личная гримерка? — спросила она, скорее чтобы оправдать свое дальнейшее присутствие в помещении, нежели из искреннего интереса. — Она не личная. Просто Танака и компания выступают только во втором блоке и пока не переодеваются. Им важнее сейчас оставшиеся организационные вопросы порешать. А все остальные мэйдочки — девушки. Было бы не слишком правильно смущать их своим присутствием в общей гримерке, — ответствовал Бён, отточенным движением рисуя стрелки с первого раза. — Бэкхён, да ты само благородство, я посмотрю. — Бэкки. Тут все меня знают так.       Невозмутимость, с которой Бён это произнес, заставила табун мурашек пройтись по спине Пак. — Х-хорошо, Бэкки. — За три выступления до конца второго блока и в антракте перед третьим мне нужна будет твоя помощь тут. Не забудешь? — Нет. — Надеюсь на тебя.        Бён снял уже уложенный не понятно когда парик Аои с пенопластовой головы и надел поверх уже знакомой дырявой шапочки. Поправив мелочи и еще раз скептически осмотрев себя с ног до головы, Бэкхён обернулся к Пак. — Ну как? — он совсем по-девичьи покрутился в платье. — Обворожительно, — только и смогла выдавить из себя девушка, задохнувшись от того, как виртуозно он изменил свой голос. Это все еще был его естественный голос, достаточно низкий для девушки, но игривая и милашная интонация сполна это компенсировала. — Любишь такое, да, ЁльЁн-а? — он хитренько улыбнулся, подойдя почти вплотную и глядя на Пак сверху-вниз.        Девушка немедленно залилась краской и отвела взгляд в пол. Бэкхён опустился рядом на колени. — Иди к черту, — выдохнула Пак. — Я же вижу, что тебе нравится, — тихо рассмеялся Бён и заправил выбившуюся из пучка прядь за неистово покрасневшее ухо ЁльЁн.        В момент, когда холодные пальцы случайно задели край ушной раковины, Пак отшатнулась в сторону и резко поднялась по направлению к двери. — Иди к черту, я сказала! — максимально смущенная она выбежала в коридор, хлопнув дверью. За спиной отчетливо слышался заливистый смех Бэкхёна.        ЁльЁн, конечно, была рада, что он оживился, по сравнению со своим утренним состоянием, но не такой же ценой! Будь ты проклят, Бён Бэкхён, за свою очаровательность.        На протяжении следующего получаса Пак, сидя на втором этаже, наблюдала, как наполнялся зал. Становилось все шумнее, зажегся свет. Все действо сейчас разворачивалось возле стендов. Люди разговаривали, спорили, что-то обсуждали, пытались отыскать своих знакомых. С высоты это выглядело вполне органично и естественно, если не обращать внимания на парочку людей в разных частях толпы, которые просто мялись на одном месте ни то в нерешительности, ни то в растерянности. Хотя, может, наоборот, это и было естественно, а все стальное лишь фальшь.        На сцене тоже копошились люди, что-то настраивая. Через какое-то время вышла девушка на непростительно высоких каблуках и объявила о начале выступлений. Отсмотрев пару дефиле в школьной форме и не слишком хороших песенных каверов, Пак решила, что пойдет посмотрит стенды.       Плакаты, фигурки, манга, додзинси, прочий мерч и разные сладости. Не найдя для себя ничего интересного, ЁльЁн, скрипя душой, направилась в сторону мэйд-кафе. — Добро пожаловать, госпожа, — улыбнулась ей рыжеволосая девушка. — Столик как раз освободился. Пройдемте.        Рыженькая усадила Пак за стол и попросила подождать пару минут, пока она возьмет меню. Но с меню вернулась уже не она. — Теперь я ваша слуга, госпожа. Что желаете? — протянул ей не шибко красиво оформленную картонку с парой напитков и тремя видами печенья Бэкхён, приветственно улыбаясь.        ЁльЁн ожидала, она, собственно, за этим и пришла, но Бён совершенно ее не жалел. Видимо, в этот день он, сам того не зная, решил пройтись по всем кинкам Пак. — Советовать бы могла тут только зеленый чай, госпожа, — он улыбнулся еще шире, едва сдержав смешок. — Доверюсь вашему выбору. — Если госпожа заплатит за две чашки, то Бэкки может составить госпоже компанию во время чаепития, — и перейдя на не терпящий возражений шепот. — Госпожа не может отказаться. — Хорошо, — Пак обреченно склонила голову        Бён, виляя бедрами, довольный, удалился к барной стойке. ЁльЁн уже даже не исподтишка наблюдала за ним. За тем, как улыбается, как элегантно приветствует нового клиента и берет поднос с двумя чашками, от которых шел еле заметный пар.        И как только она могла подумать, что уже привыкла к нему?        Бэкхён открыл рот, только усевшись рядом с Пак. ЁльЁн торопливо схватила блюдце с чашкой, чтобы хоть чем-то занять руки. — Госпожа, я недавно перегнул палку. Простите меня? — и Пак уже было хотела согласно кивнуть, но Бён не удержался и добавил. — Или накажите?        ЁльЁн шумно вдохнула и сглотнула, сжав пальцы на краю стола. — Да ты просто издеваешься надо мной, — прошептала она на вдохе. — Прошу меня простить, не удержался. Но это моя работа, госпожа, — Бэкки обворожительно улыбнулся, склонив голову набок, а после наклонился к уху Пак и прошептал. — Через двадцать минут у меня перерыв. Встретимся на втором этаже с левого края сцены.        После они в тишине, испытующе сверля друг друга взглядом, допили безвкусный чай. Бэкки забрал чашки и деньги и с поклоном и очередной фразой про госпожу снова удалился к барной стойке.        ЁльЁн сразу направилась на второй этаж.        По дороге она задержалась возле устало подперевшего стену паренька с выжженными волосами. Он сидел и с отрешенным взглядом смотрел куда-то на происходившее внизу, может, даже на сцену. Но казалось, что ему абсолютно нет никакого дела. Огромные почти фиолетовые круги под глазами, бледная кожа и повязки на руках делали его походим на наркошу-суицидника, но Пак завораживало то, что при этом он все равно умудрялся выглядеть притягательно.        Она махнула головой и прошла мимо, пожалев, что не фотограф и может запечатлеть подобных случайных людей только в своей памяти, а это, в двадцать первом веке, совсем не надежное хранилище.        Каково же было ее удивление, когда Бён притащил этого паренька с собой за ручку. — Знакомься, это Сехун, — Бэкхён похлопал его по плечу. — Он мой давний знакомый и отаку, но второе, как по мне, очевидно. — Сехун, а это ЁльЁн, — Бён запнулся. — Мы с ней общаемся пару недель, но она видела меня в домашнем и в чулках. Играет на гитаре и яойщица.        Пак протянула руку новому знакомому. На ощупь его рука казалась будто бы невесомой. ЁльЁн ожидала, что голос будет продолжением образа забитого хилого школьника, но он оказался, на удивление, ровным, спокойным и глубоким, а интонация даже немного дерзкой. — Я хотел сейчас пойти на перекур, не желаете составить мне компанию? — спросил Сехун, но так, будто бы не слишком этого и хотел.        Пока Пак представляла тонкие сигареты в узловатых пальцах, Бён с сожалением отметил, что уже слишком прохладно в его наряде по улице ходить. — Да и скоро уже мой выход, так что мы пойдем готовиться.        Он приблизился к пареньку и, встав на носочки, чмокнул того в уголок губ. Сехун никак не отреагировал. ЁльЁн откровенно подвисла на этом моменте, а Бэкхён уже тащил ее за руку сквозь толпу по направлению к гримеркам. — Ты же говорил, что в конце второго блока. — Первый и второй объединили, так что сейчас, — пожал голыми плечами Бён и зашел в комнату, куда Пак заносила пакеты. Там уже были чьи-то еще вещи, но не было ни единой живой души. — Если ты уже налюбовалась, то помоги мне все это снять. Моя смена в мэйд-кафе закончена. — Да иди ты, — бросила ЁльЁн, но все же намного помедлила, прежде чем подойти.        Вот кто бы мог подумать, что она когда-нибудь будет помогать Бёну снимать нашейный воротничок горничной и расстегивать корсет, который, оказывается, сейчас очень легко можно надеть и самостоятельно.        Пак не видела, как Бэкхён через зеркало следит, как она бессознательно проходиться взглядом по его оголенным лопаткам и пояснице. Особенно его позабавило, как девушка задержалась на чуть более выраженной, чем привычно у мужчины, талии. Подобное внимание ему льстило в той же степени, в коей смущало. Но виду он не подал. Повел плечом и попросил ЁльЁн оставить его.  — Спасибо, дальше я сам, — он повернулся, все еще прижимая платье к груди. — Иди наслаждайся фестивалем, может, встретишь Сехуна. Но на последнем выступлении в блоке ты должна сидеть у сцены. Поняла?        Девушка агрессивно закивала и поспешила удалиться из комнаты. Ее уши как всегда, когда Бэкхён позволял себе вольности, горели. Парень даже не удивился тому, что она в смущении не заметила, что чуть не уронила стул. Как захлопнулась дверь, он выдохнул, прикрывая глаза, и отбросил платье в сторону. Оставалось не так много времени. Бён уверенным шагом подошел к зеркалу и, опершись рукой о край стола, стер макияж с первого глаза.        Пак двигалась сквозь толпу к главному входу. Бэкхён совсем страх потерял. А сама она чуть не потеряла самообладание. Только упершись лбом в холодную стену возле большой стеклянной двери, она перевела дыхание. — Какая-то ты убитая, — раздался сзади знакомый голос с отрешённо-дерзким тоном.        ЁльЁн повернулась к Сехуну. — Бён, — она поправилась. — Бэкки всегда был таким беспардонным?        Парень на секунду задумался, подняв глаза к потолку. — Когда-то очень давно он легко смущался даже незначительных мелочей. Так говорят, по крайней мере, но лично я близко познакомился с ним уже тогда, когда его невинный образ уверенно и стремительно летел в Тартарары. Зато он всегда был добрым. — Как давно это было? — Я был в средней школе, он в старшей, — Сехун оперся спиной о стену рядом с Пак. — Но, мне кажется, он всегда в глубине души был таким. — Как вы вообще познакомились? — Через Хичоля. — Кто он? — ЁльЁн заинтересованно подняла глаза на собеседника. — Мой старший сводный брат. — А Бэкхёну он кто? — Бывший.        Девушка совсем не ожидала, что подобного рода информация вывалиться на нее вот так вот в случайном разговоре с еле знакомым человеком. Значит, она все-таки не ошиблась в своих догадках. На лице непроизвольно расцвела злорадная ухмылка. Вот только в груди что-то незначительно болезненно сжалось. Пак не обратила на это внимания.        Сехун взглянул в телефон и поторопил ЁльЁн к сцене. — Пара минут осталась. Нам нужно поспешить, а то Бэкки будет психовать, что мы не смотрели.        Он схватил девушку за запястье и потащил сквозь толпу.        Все места, естественно, были заняты, потому они умостились в проходе перед самой сценой на полу, как и еще пара десятков человек.  — А теперь встречайте грандиозное заключающее выступление второго блока. Команда «Red Force» при участии Господина Танаки, одного из организаторов этого фестиваля, и Бэкки, что порадует нас своим чудесным косплеем в начале третьего блока. Кто из любительниц сёдзе отказался бы понаблюдать за столь прекрасными мужчинами в действии?        Зал загудел, освещение приглушили, заиграла какая-то неуловимо знакомая музыка. Она точно играла в каком-то сёнене.        Кто бы мог подумать, что кто-то решит устроить постановочные бои на этом фестивале. Еще и такие профессиональные. Несколько хорошо сложенных и, надо признать, достаточно симпатичных парней в черных одеждах, похожих на облачения ниндзя, отыгрывали до безумия реалистичное сражение. Нападали иногда даже сразу трое на одного и постоянно менялись ролями, но не превращали в происходящее в кашу: все музыкальные переходы были подчеркнуты. Не забыли и о напряженных взглядах противников друг на друга между атаками. ЁльЁн с нескрываемым восторгом ловила взглядом каждую деталь.       Интересно, кем в этой сценке может быть Бэкхён? Прекрасной дамой, из-за которой и происходит сражение? Почему его еще нет на сцене?       Он вышел с переходом на вторую композицию, заменяя место разбежавшихся парней в чёрном. На лбу повязка, туго завязанная на затылке, одет примерно в том же стиле, что и предыдущие ребята, но не в чисто черное, видно, что над его костюмом постарались больше, а в руках ножны, из которых торчит изысканная рукоять меча.       Пак в очередной раз оглушил вопль толпы. Она хотела закричать с ними, но голос куда-то пропал.       На встречу Бёну вышел еще один парень, одетый похоже, но не настолько, чтобы их можно было спутать, костюмы отличались по цвету. В его руках тоже был меч.       Сначала они схлестнулись прямо так, не снимая ножен. ЁльЁн подумала, что, значит, это просто хорошо замаскированные под мечи бакены, ибо иначе не безопасно. Но буквально в следующее мгновенье после этой мысли, парни, став друг напротив друга, синхронно обнажили сверкающие лезвия. Зал ахнул. Девушка от волнения прикусила губу и пальцами впилась в колено сидящего рядом Сехуна. Это, определенно, либо очень искусно сделанные муляжи, либо настоящее оружие. Через пару атак, когда шок толпы прошел, Бэкхён выбил меч из рук оппонента. Тот остался стоять на ногах. В знак благородства, Бён откинул собственный меч в сторону. Бой продолжился в рукопашную. И если противник делал упор на атаки руками и силу, то преимущество Бэкхёна было в маневренности и отточенных годами практики ударах ногами. Не зря он ведь все-таки лучший в секции хапкидо в универе. В момент кульминации противнику удалось подхватить свой меч. Бён в мгновение ока оказался на другом краю сцены, подхватывая свое оружие. Бой закончился тем, что оба парня тяжело дышали и сверлили друг друга взглядом, приставив меч к горлу оппонента.       Аплодировали стоя. Выдержав паузу, ребята вышли на поклон.       Пак все еще не могла поднять упавшую от удивления челюсть. Бэкхён счастливо улыбался толпе.       Когда на сцену вышла ведущая, а выступающие начали удаляться за кулисы, Сехун потащил ЁльЁн к двери из зала, за которой находились гримерки. Через пару минут к ним выбежал Бэкхён. — Ну как? — он все еще не восстановил до конца дыхание. — Как всегда на высшем уровне, Бэкки, — похлопал его по плечу Сехун.        Бён уставился на Пак. — Да… Да. Да ты офигел быть таким потрясающим! — воскликнула девушка. — Хе-хе, спасибо, — довольно улыбнулся он. — Почему ты не сказал, что будешь выступать и так? — Считай, что это был сюрприз. — Ты очень хорошо справился, — тихо похвалила его ЁльЁн, но тот услышал и так же тихо еще раз поблагодарил. — Мне нужно уже идти. Скоро опять на сцену. — Помощь нужна? — уточнила Пак. — Нет. Мне поможет Танака. Развлекай пока Сехуна.        Бросив это, он убежал. — Я б сейчас закурила… — выдохнула девушка.        Парень протянул ей пачку сигарет. — Спасибо, но на самом деле я не курю. Просто эмоция такая. Сложная. — Понимаю. Поэтому сам пойду. Если что, встретимся в начале третьего блока на наших местах у сцены, — сказав это, он растворился в толпе.       Пак откинулась на первом попавшемся свободном стуле и уставилась в потолок.       Она думала, как в одном человека может совмещаться столько всего. ЁльЁн видела, каким изысканным жестом он ставит чашку на блюдце, как грациозно виляет бедрами, проходя между столиками, как ведет утонченным обнаженными плечами, когда их касается кружево, как ловко рисует стрелки и управляется с иголкой. Но так же она видела, как уверенно его руки сжимают рукоять меча, как натренированное тело ловко уклоняется от ударов и каким серьезным и сосредоточенным бывает его взгляд.       Пак терялась в впечатлениях. За последнее время на нее навалилось слишком много новых образов Бэкхёна. Одно дело, когда ты сам придумываешь их, другое — когда приходиться вписывать их в личность реального человека. Еще и новости о Хичоле туда же.       Зачем ты такой сложный и многогранный, Бён Бэкхён? Почему ты не мог просто остаться симпатичным мальчиком из параллельной группы? Зачем заставляешь становиться неравнодушной еще и ко всем твоим талантам, целеустремленности и профессионализму во всем, что ты делаешь?       ЁльЁн, уткнувшись в лицо руками, откинулась на спинку стула и тихо простонала. Очки больно врезались в переносицу.       Слишком потрясающий. Разве она достойна находиться рядом с ним и называться другом? Неужели в целом универе он не смог найти более достойного человека на эту роль?       На ее плечо опустилась холодная рука. — Ты в порядке? — с еле заметной ноткой беспокойства в голосе поинтересовался Сехун. — А? Да, все нормально. — Тут будем сидеть или там, где в прошлый раз? — Идем к сцене. Там лица ближе.        Она поднялась со стула, парень молча последовал за ней. Пак на секунду даже стало интересно, что он о ней думает сейчас. Но только на секунду. Они вряд ли когда-нибудь еще увидятся, так какая разница.       Через десяток минут на сцене снова появилась та девушка на высоченных каблуках. Она объявила о скором начале третьего, финального, блока. Народ снова начал заполнять зал.       Первая выступала девушка с потрясающим голосом. Не чета тем, кто выступал на разогреве. Все-таки не просто так лучших ставят в конце второго — начале третьего блоков.       Бёна уже по имени встречали бурными овациями. А когда он вышел на сцену в расшитом рюшиками платье и парике, многие удивленно воскликнули. После предыдущего выступления они, вероятно, ожидали косплей на мужского персонажа. Но, на самом-то деле, они его и получили. Аои-тян же в каноне мальчик, так что косплей более чем соответствующий. Когда легкий шок ранее не осведомленной части аудитории прошел, одобряющие крики возобновили свою силу.        Сложно было найти в зале того, кто не смотрел бы Президента студсовета и не знал Аои-тян.        Пак никогда не понимала, в чем фишка дефиле, но на Бёна было хотя бы интересно смотреть. Он ходил по сцене, посылая в зрителей лучи кокетства и очарования. Пару раз остановился, позволяя сделать четкое фото. Напоследок он сделал реверанс и, послав двумя руками воздушные поцелуйчики в зал, удалился под шум аплодисментов.        Спустя несколько минут, Бэкки умостил свою задницу в прекрасном платье между Сехуном и ЁльЁн. И хотя наряд горничной был порядком откровеннее, от этого тоже бросало в жар. — В третьем блоке самое интересное, — заверил их Бён, положив аккуратные ладони на чужие колени по бокам от себя. И если Сехун толком даже не обратил внимания, то Пак непроизвольно напряглась и выпрямила спину. Она не смотрела на сцену, она сверлила взглядом тонкие пальцы на собственном колене, которые, как так и надо, постукивали в такт музыке. Казалось, еще немного и она погрузиться в транс.        Очередное выступление закончилось. Люди поднимались со своих мест, чтобы поблагодарить артистов. Сехун поднялся, чтобы отойти. То ли покурить, то ли в туалет. Чужая рука аккуратно, но требовательно сжала колено. — ЁльЁн-а, — шепотом позвал Бэкхён. — Тебе не понравилось? — Что? — удивленно спросила она, оторвав наконец взгляд от чужих пальцев. — Мое выступление. — С чего ты взял? — Ты ничего не сказала… — он убрал ладонь с колена девушки и опустил взгляд на свои ботинки. — Не говори глупостей! Конечно, оно мне понравилось! — немедленно возразила девушка. — Просто так много эмоций за сегодня. Они сейчас плохо складываются в слова. Почему ты вообще обратил на это внимание? Весь зал же кричал. — Мне важно твое мнение.        Почему?        Вопрос невысказанным застрял в горле. Для Пак зал будто бы вновь опустел. Она смотрела, как Бэкхён, опустив плечи, мнет в пальцах кружево своего платья. Сейчас он почему-то казался ей таким слабым и беззащитным. Куда делся тот бравый мечник или хотя бы та уверенная в собственном очаровании Аои-тян? ЁльЁн хотелось утешительно похлопать Бёна по плечу или даже приобнять, но она боялась к нему прикоснуться. Дернувшаяся было рука опустилась обратно на пол. Все, что она смогла себе позволить — на долю секунды прикоснуться лбом к его плечу. Бэкхён вздрогнул. — Ты хорошо справился, — прошептала она. — Ты даже не представляешь, насколько я тобой восхищаюсь и как сильно уважаю твой труд.        Из-за шума очередных оваций, Пак послышалось, что Бэкки шмыгнул носом. — Устал?        Он кивнул. — Хочешь, уйдем?        Помотал головой. — Я еще обещал немного помочь с уборкой после закрытия. — Тогда пойдем в гримерку? — Ты разве не хочешь досмотреть выступления? — удивленно спросил Бён. — Я не большой фанат сёдзе, на самом деле. Да и все самое лучшее уже было, — улыбнулась Пак. — Так что, идем? — Можем.        ЁльЁн поднялась первая и помогла подняться Бэкки. Они не видели Сехуна, который остановился в десятке шагов и наблюдал. Он не посчитал нужным следовать за ними.        В гримерке Пак усадила Бэкхёна на стул и стала расшнуровывать тяжелые ботинки. Она знала, как в них устают ноги. Здесь, на коленях, у ног этого удивительного человека, она чувствовала себя уместно, но никак не на месте его друга. Сняв с Бэкки обувь, она, повинуясь необъяснимому порыву, наскоро размяла его ступни в чулках, чем вызвала легкое недоумение.        Парик Бён стащил сам, растрепав потом волосы рукой. После она не спеша помогла снять оказавшееся довольно тяжелым платье и корсет. Он сразу же нацепил футболку. Они не разговаривали. ЁльЁн уже не впадала в краску, как в первый раз, да и сам Бэкхён не провоцировал. Чувствовалось, что он устал. Пак на своем опыте ощутила, каково это, когда поверхностное восхищение становится осознанным уважением. Даже немного жаль, что этот процесс оказался быстрее, чем она всегда думала.        Сейчас, когда она, сидя на полу, наблюдала за тем, как Бён уже в своей обычной одежде стирает с лица макияж, ей было отчасти жалко его. Он сиял на сцене настолько же ярко, насколько опустошенным казался сейчас. Ему бы быть артистом, а не вот это вот все. Зачем переводчику такой талант в обращении с мечом или такая харизма? — Тебе бы айдолом быть, — пробормотала она. — Может, в другой жизни, — он просто пожал плечами.        Снова повисла успокаивающая тишина.        Через каких-то полчаса фестиваль закончился и люди стали разбредаться. Бэкхён пошел помогать убирать за кулисами, а Пак собирала мусор оставшийся между стульями. Вместе с ней этим занимались еще несколько уже переодевшихся мэйдочек, в частности, та рыженькая, но через какое-то время зал был уже чист и ушли и они.        ЁльЁн снова осталась одна наедине с большим помещением. Свет еще не выключили, и казалось, что вот-вот зал вновь наполнится толпами шумящих девушек, которые будут что-то обсуждать и смеяться. Пак не знает, сумел ли кто-то оживить сегодня здешнюю сцену своим выступлением, она была слишком сосредоточенна на собственных эмоциях и Бэкхёне, потому не обратила внимания. Но это и не важно.        Даже когда свет потух, осталось ощущение, что весь шум буквально за дверями, стоит их только открыть, и… — ЁльЁна-а! Ты почему тут в темноте одна сидишь?        … и ничего. Теперь в тишину погрузилось все здание. — Задумалась что-то, — отвечает она Бэкхёну. — Идем.        Прежде, чем покинуть помещение, она бросила из-за плеча краткий взгляд на пустую сцену.        Обратно ехали они в метро. Свободных мест не было, потому пришлось стоять. Бён трогательно уткнулся лбом в поручень и, казалось, даже задремал. Пак на всякий случай придерживала его за плечо, когда состав тормозил.        Когда они вышли на станции возле общежития, Бэкхён предложил сделать небольшой крюк и зайти в парк. На улице было достаточно прохладно, но, видимо, Бёну это было сильно нужно.        Они уселись на ту же лавочку, что и в прошлый раз, свалив все вещи по бокам от себя. Просто сидели и смотрели на неподвижную темную воду в нескольких метрах и молчали. — Такой насыщенный день… — тихо произнесла ЁльЁн, вынимая руки из карманов куртки. — И не говори…        В воздухе появился морозный аромат. Не успевшие опасть листья зашуршали от легкого порыва ветра. Никакие мысли не лезли в голову. Они берегли мимолетное спокойствие момента. — Ты когда-нибудь танцевала вальс? — вдруг спросил Бён. — На самом деле танцевала, не поверишь. Было какое-то мероприятие в старшей школе, что нас даже учили. Но я так до конца и не поняла, что и зачем это было, — сложив руки в замок, она бездумно водила одним большим пальцем по другому. — Тебе нравилось?        Пак задумалась, прежде чем ответить. — Скорее да, чем нет.        Бэкхён слегка усмехнулся и полез в карман за телефоном. С минуту он что-то в нем искал, а потом, довольный, положил его экраном на лавочку и поднялся.        Через пару секунд ЁльЁн услышала доносящуюся из маленького динамика музыку. — Позвольте пригласить вас на танец, — Бён галантно заложил одну руку за спину, а вторую протянул девушке, улыбаясь. — Вальс я, конечно, не обещаю, но, может быть, как-нибудь в другой раз. — Что? Зачем это? — она расцепила замок и уперла вытянутые руки в свои колени. — Я настаиваю. Мне всегда хотелось тут с кем-нибудь станцевать.        ЁльЁн сдалась и вложила свою руку в его. Бэкхён помог ей подняться, а после вывел на свободное пространство между лавочками и прудом. В тишине парка музыка звучала завораживающе. Точно так же смотрел в глаза Бён. Пак терялась от этого взгляда. И от руки, уверенно легшей на ее талию. Ее собственная рука на чужом плече подрагивала.        Они не сколько кружились в танце, сколько топтались по кругу на одном месте, но в какой-то момент стало так спокойно и уютно, что это совершенно потеряло значение.        ЁльЁн думала, что, поскольку она выше Бэкхёна, танец будет выглядеть комично, но ошиблась. Все происходящее казалось более чем гармоничным, даже с тем условием, что она смотрела на него сверху вниз сквозь очки без стекол.        Краем глаза она заметила, что в воздухе вокруг закружились снежинки. Несколько упало на волосы Бэкхёна.        Композиция на телефоне подошла к концу, и парк снова погрузился в тишину. Он чуть сильнее сжал ее ладонь. — У тебя руки холодные. — Так снег же идет, — улыбнулась она. — Тоже мне ноябрь месяц, — фыркнул Бэкхён и смахнул снежинку с плеча Пак.        После они долго стояли, просто глядя друг другу в глаза. Бён — все еще не убирая руку с талии ЁльЁн, а она — с его плеча.        Это все фестиваль. Это все потому, что они уставшие. Потому что Бён давно хотел тут с кем-то станцевать и потому, что она любит инструментальную музыку и парки.        Но что-то подсказывало Пак, что, если бы не облачка пара, что вырывались изо рта при каждом выдохе, и не охапка вещей на лавочке, они бы еще долго не возвращались бы в общежитие.