Кинковый мальчик и феминистка

       Только к восьми утра Пак решилась вернуться обратно в квартиру. Однако уже у самого дома малодушно свернула в магазин. Какое-то время она бездумно ходила между стеллажами, но потом все же решила, что хоть купит что-то к завтраку, раз уж оказалась здесь. Что-нибудь обязательно сладкое.        После она какое-то время провела сидя на скамейке у дома, глядя в экран потухшего смартфона, где до этого был открыт их с Бёном диалог. ЁльЁн все никак не могла придумать, как объяснить свое неадекватное поведение прошлой ночью. Ведь Бэкхён не сказал ничего такого, на самом деле. Ничего такого, чего бы она не знала. Но слышать это от кого-то со стороны все равно оказалось неожиданно разрушающе.        С тяжелым вздохом девушка поднялась на ноги. Спустя пару минут она уже открывала дверь своими ключами, стараясь не шуметь, потому что надеялась, что Бён спит и объяснения удастся отложить еще на несколько часов.        Сделав шаг в квартиру, Пак услышала стук посуды на кухне. Значит, не спит. ЁльЁн натянула фальшивую широкую улыбку, которая должна была стать знаком того, что все теперь хорошо, а то, что было ночью, не имеет значения и которая почти тут же слетела, когда вместо сонного соседа, делающему себе утренний чай, она обнаружила на кухне еще одного человека. Молодого мужчину с достаточно длинными волосами, собранными в неаккуратный хвост на макушке. - Я купила свежего хлеба и грушевого варенья! – по инерции с заранее приподнятой интонацией выпалила она.        Бэкхён с смутно различимым облегчением в глазах приподнялся со стула, а его гость приветливо помахал ладошкой. - Кажется, тебе придется отдать ему часть своей порции, потому что я не рассчитывала на столь ранних гостей, - нервно выдохнула Пак, все еще удерживая улыбку. - Ты должно быть ЁльЁн, - протянул незнакомец, кажется, одобрительно покачивая головой. – Меня зовут Ким Хичоль. Старый друг твоего соседа, - он слегка привстал, склоняясь в едва заметном поклоне.        Пак будто бы током прошибло. Она буквально замерла на месте не в силах даже кивнуть в ответ. Тот самый Хичоль, очевидно. Очень красивый молодой человек с прекрасной улыбкой. Гораздо изящнее самой ЁльЁн. С более дорогой и аккуратной одеждой. С очаровательными смешинками в голосе и искорками в глазах. - Извини, что не предупредил, что он зайдет, - подал голос Бэкхён. – Хи к полудню нужно уже в аэропорт и он хотел увидеться, прежде чем вернется в Японию, потому так вышло. Мы собирались вчера встретиться, но возникли некоторые проблемы, потому встречу пришлось отменить.        Пак ничего не могла с собой поделать, но сразу же подумала о том, что вчера вообще-то был день святого Валентина, самое лучшее ведь время, чтобы увидеться с бывшим. - А, вот как, понятно, - она продолжала дружелюбно улыбаться. – Приятно познакомиться, я много о тебе слышала. - Неужели Бэк что-то рассказывал обо мне? – кажется, искренне удивился Хичоль. - Нет, тут скорее заслуга Сехуна, - ЁльЁн пожала плечами, ставя пакет с продуктами на стол и присаживаясь на свободный стул.        Гость неловко потер заднюю часть шеи, приподняв этим волосы. - Могу предположить, что ты знаешь меня больше, чем как просто «старого друга» Бэка. - Именно, - Пак сама поражалась собственному спокойствию и приветливости в этот момент. – Поэтому не стесняйтесь и обсуждайте все, что вам надо было. А я заберу кое-какие вещи и пойду. Сегодня крайне много дел. - Но как же грушевое варенье? - озадаченно взглянул на нее Бён. - Оно никуда не денется, если вы, конечно, не поставите себе цель съесть сейчас всю банку, - еще и шутила.        Чтобы не упустить момент и не создать лишней неловкости Пак немедля направилась к рабочему столу, подхватив по дороге свой рюкзак. Пока она бездумно смахивала какие-то тетради со стола и делала вид, что искала пенал, который и так уже был в рюкзаке, волей не волей, сквозь шум, стоявший в ушах, до ее сознания доносились обрывки разговора. Что-то про Японию, район Харадзюку, кажется, про какую-то моду и еще про талант Бэкхёна. Но все это никак не хотело складываться в связную картину. Только и зависало отдельными словами в памяти, вызывая неясное беспокойство.        Завершив свои притворные сборы, ЁльЁн кратко попрощалась, вроде бы даже пожелала хорошего полета Хичолю, и вышла из квартиры, не дожидаясь ответной реакции.        То ли из-за бессонной ночи, то ли он внезапного знакомства, в голове была полная каша. Такое состояние вносило лишнюю панику, потому Пак поспешила воткнуть в уши капельки наушников. Когда мелодия случайной песни подхватила проседающее сознание, ЁльЁн уже уверенно направлялась в неизвестном направлении. Только оказавшись на пустой сейчас остановке, она более менее осознала себя в пространстве.       Было тошно. И не понятно, от голода ли.       Серое небо и пыльная улица сейчас не имели звука. - Hold me close, don’t let go, watch me… Hold me close, don’t let go, watch me… Hold me close, don’t let go, watch me…* - будто мантру повторял голос в наушниках. ЁльЁн хорошо знала, как, в итоге, заканчивается эта строчка.        Пак сидела на остановке, думала, куда может уехать, но ни разу даже не взглянула на номера проезжающих автобусов. Ее кроссовки оказались слишком легкими для сегодняшнего дня, а сердце слишком слабым для того чтобы вынести все, что происходило. По ее же собственной вине. Сейчас надо было только решить – важнее ли для нее свое психологическое здоровье, которое и так оставляет желать лучшего, или же все же находиться в непозволительной близости к огню собственных эмоций, чтобы рано или поздно сгореть в нем.        Вроде такой простой выбор. Съехать обратно в общежитие и попытаться начать все с чистого листа, может даже взять академ на этот семестр. Или оставить все как есть и плыть по течению. Второе проще, желаннее, но только ни к чему хорошему не приведет.       И ведь даже совета спросить не у кого. Никто из подруг не в курсе всей ситуации, друзья Бёна еще более тупая идея, а матери придется слишком долго объяснять, что происходит, попутно заставив волноваться о моральном состоянии дочери. В любом другом вопросе Ёль, не задумываясь, написала бы Бэкхёну или просто подняла бы тему за ужином. Но это невозможно.       Тем более сейчас он со своим бывшим. Который, вполне вероятно, в скором времени вернется в свой прежний статус. Когда Бён уедет к нему в Японию.       Только сейчас ЁльЁн сложила в кучу те обрывки фраз, что слышала, пока собирала вещи. Хичоль рассказывал о студии своего друга Изуми, где они занимаются разработкой каких-то концептов одежды для набирающего популярность модного течения. И он приглашал Бэкхёна присоединиться. И Бэк не должен отказываться от столь хорошего предложения, что даст ему развиваться в том, что ему действительно нравится.       Вот только Пак не слышала, шел ли разговор о переезде после окончания университета или же уже после этого семестра. Но и это мало что меняло. ЁльЁн ясно осознавала, что ей не было места рядом со своей первой любовью. Изначально не было. И то, где она сейчас, это максимум, который не стоило допускать, если она хотела нормальной жизни.        Насколько бы было проще, окажись он геем. Только сейчас Пак это всецело осознала. И как же теперь она ненавидела себя за то желание, что хоть и про себя, но облекла в слова в Рождественскую ночь.        Так у нее хоть оставался вариант, что она может быть достойна чего-то, просто не в этой Вселенной. Однако, очевидно, френдзона это ее потолок и при возможности другого исхода.        Лу ведь точно была права. Все это время. Все ее слова об одежде ЁльЁн, о ее манере общаться, о непривлекательности. Может быть, вписывайся Пак чуть лучше в общество и какие-то вещи, в нем принятые, то и не осталась бы сейчас на месте подружки, на которую никогда не взглянут в романтическом плане. Настолько никогда, что, в целом, с ней и жить можно в одной квартире.        Пак зарылась пальцами в растрепанные волосы.        Как ей принять решение по поводу переезда, когда в сознании бегущей строкой бесконечно проносится «Какая же ты дура». Что надеялась не понятно на что, что допустила всю эту ситуацию, что теперь так остро реагируешь.        Снова в квартиру ЁльЁн вернулась, когда уже смеркалось. Казалось, что прочитай она сейчас случайно хоть один грустный абзац из какой-то глупой книжонки или услышь что-то, что вернуло бы ее от крутившихся в голове последние пару часов песен к ее реальной жизни, то истерики не миновать. В таком состоянии натянутой струны после двух почти бессонных ночей и после стольких ненужных эмоциональных потрясений Пак хотелось ровным счетом ничего или выйти в окно.        Потому, вместо того, чтобы укрыть пледом задремавшего за столом Бёна, как она это обычно делала, ЁльЁн направилась прямиком к лестнице на второй полуэтаж.        Изначально она хотела броситься лицом в подушку и отключиться, но, в итоге, села рядом с футоном, подпирая спиной стену. Взгляд бездумно скользил по их общему месту для сна.        До тех пор пока внизу не появились звуки движения. Сознание тут же переключилось на них, точно расшифровывая каждый шорох. Вот Бэкхён поднял голову со стола, задевая канцтовары, потом потянулся и поднялся, скрипнув ножками стула. Он явно не заметил того, что соседка вернулась. Пак ведь не включала свет. Его тихие, еще немного сонные, шаги направились к холодильнику.        Сердце Ёль сжалось с мыслью о том, как же одиноко и ужасно было бы без всего этого. И обязательно будет. Ведь судьба у нее такая – быть одной. И это ужасно правильно. Это то, чего она заслуживает. Глаза наполнились слезами ни то жалости, ни то ненависти к себе. Хотя первое в любом случае вызвало бы второе, так что не имеет значения.        Мгновенье ЁльЁн была счастлива, что смогла наконец заплакать. После слез всегда легче. Но та крупица радости, что подарили ей слезы, тут же снова утонула в пучине беспросветного отвращения к самой себе. Она знала, что это все, что ей положено и безустанно напоминала себе об этом.        И все те мысли, что она старательно пыталась убрать из своей головы целый день, с новой силой захлестнули ее. Все выводы облачались в новые слова и били по сознанию еще сильнее.        Ведь появление Хичоля в ее жизни только еще раз напомнило, что все, что держало ее долгие-долгие месяцы, скоро исчезнет. Кто. Бэкхён. У него своя жизнь с множеством свершений, где просто нет места ЁльЁн. А она, идиотка, приучила себя к его обществу, «ловила момент». Благодарность Пак Бёну за его существование росла прямопропорционально желанию поскорее закончить эту игру и начать заново. Только если бы все было так же просто и безболезненно, как и в виртуальности. Здесь же она просто не имеет права причинять своим близким боль только потому, что оказалась недостаточно хороша для этого мира. И существование будет ей наказанием.        Так хотелось попросить Бэкхёна остаться рядом, где-то не в Японии с Хичолем, где на самом деле его место, а с бесполезной, эгоистичной Пак, которая сама просто не выживет. Но ЁльЁн не могла позволить себе такой роскоши. Она слишком сильно уважала право Бёна на счастливую жизнь.        Сейчас, глядя на их общую квартиру сквозь пелену слез, Пак почему-то очень явно начала понимать, что если бы не присутствие Бэкхёна в ее жизни, то последние три года напрочь были бы лишены для нее смысла.        Странная специальность, на которую она пошла только из-за способности к языкам, никоим образом не придавала уверенности. Постоянная невозможность заставить себя работать так, как требовали обстоятельства, выжигала последние мечты.        Её тяготила жизнь.        А Бён часто давал ей смысл вставать по утрам, потому что никакого другого смысла больше не было.        В школе ЁльЁн грезила о большой сцене, о путешествиях, о друзьях в каждом уголке планеты. А потом это все стесалось о волны реальности. Для большой сцены она была слишком страшной, бесталанной, принципиальной и ленивой. Для путешествий – боязливой и несамостоятельной. Для друзей – неинтересной и стеснительной.        Потому и не осталось ничего. Пак для общества была бесполезным куском мяса. Еще и лживым. Ей никогда не хватало искренности. Помогала – потому что так правильнее, заступалась – потому что справедливее, улыбалась – чтобы не беспокоить. Все что она делала от души – пела. Но никому не нравился ее репертуар.        Только Бэкхёну. И то узнала она об этом слишком поздно. Теперь это знание лишь причиняет необъяснимую боль где-то в груди.        И с этим надо свыкнуться. Скоро ощущения притупятся. И так можно будет прожить все оставшиеся полвека, или сколько ей там было отведено. Это не так уж и важно.        С окончанием семестра ЁльЁн вернется в общежитие. Так она, в конце концов, для себя решила. Слишком уж переоценила свои силы, соглашаясь на соседство. И последствия этого опрометчивого поступка будут преследовать ее еще долгие годы. Пак знает, что уже никогда не сможет полюбить кого-то так же сильно, как Бёна. Не захочет.        С каждым новым (старым) осознанием слезы потоком скатывались вниз, постепенно становилось тяжелее дышать.        ЁльЁн вжалась спиной в угол и ненарочно оттолкнула от себя футон ногой. Холод стен неприятно ощущался сквозь толстовку, но девушка не обратила внимания на пробежавшие по телу мурашки. Она расфокусированным взглядом смотрела куда-то на скомканное одеяло в метре от себя. На губах чувствовался солоноватый привкус размазанных по щекам слез. Дыхание перехватило. Буквально на пару секунд. Но этого вполне хватило, чтобы организм повысил градус паники. У Пак задрожали руки. Изо рта вырвался громкий всхлип. В голове теперь уже не было никаких мыслей. Только шум и обрывки ощущений, что тяжело сжимали грудную клетку.        Когда ЁльЁн смогла различить сквозь слезы силуэт в паре метров от себя у лестницы, дыхание снова предало ее. Будто бы что-то комом стало в горле и не давало сделать вдох. От паники в глазах потемнело.        Чужие ладони легли поверх ее собственных, еле ощутимо сжимая. - Вдохни, - тихо и спокойно произнес голос рядом.        Как ни странно, эта короткая фраза будто бы напомнила мозгу, что от него требуется. - Досчитай до пяти и выдохни.        Темнота отступила, открывая все еще несфокусированному взору нахмуренное лицо Бэкхёна, который шепотом считал. ЁльЁн дернулась, но Бён не позволил девушке вырвать руки и прижать их к себе, сжимая навесу ее ладони в своих.        Мозг неосознанно следовал командам тихого голоса, возвращая ситуацию под контроль. Спустя пару вдохов, дыхание нормализировалось. Из глаз уже не катились слезы, но девушку все еще трясло. - Уйди, - шепотом взмолилась она. - Не уйду, - он смотрел прямо в глаза.        Пак резко отвернулась и уставилась на плинтус. От этого движения очки сползли на кончик носа. Она предприняла еще одну безуспешную попытку освободить руки. - Уйди, пожалуйста, - вновь попросила она. – Ты не должен этого видеть. - Лучше прятаться на кухне и слушать рыдания над головой? – он легко улыбнулся.        Казалось, что его совершенно не волнует состояние ЁльЁн. Он говорил с ней еще более спокойным тоном, чем в обычные дни. Это странно успокаивало. Убеждало, хотя бы на это короткое мгновение, что все в порядке.       Пускай и на самом деле Бэкхён еле скрывал беспокойство в голосе и в который раз прикусывал язык, чтобы не спросить, что случилось, раньше времени. Сестра всегда говорила, что, если у человека истерика, не нужно выказывать волнение, нужно стать примером спокойствия, знаком того, что все в порядке. Он не раз бывал на представлениях Тэён за кулисами и не раз видел, как она или ее знакомые кого-то успокаивают. Эта тактика чаще всего работала. Но как же тяжело было не сорваться самому, поддаваясь эмоциям другого человека. - Я не уйду, ЁльЁн, даже не проси, - мягко повторил парень и покачал головой.        По щекам Пак вновь покатились слезы, но дыхание уже не перехватывало и руки уже почти не дрожали. Бён отпустил одну ладонь девушки и аккуратно стер большим пальцем влагу с чужой щеки, заставляя ее снова повернуться к нему.        ЁльЁн больше не срывалась на панику, только слегка подрагивала от едва миновавшей истерики. - Зачем ты такой? – тихо спросила она. - Какой? – уточнил Бэкхён, продолжая большими пальцами поглаживать тыльную сторону ладоней подруги. - Заботливый, участливый, хороший, идеальный, не знаю, - Пак всхлипнула, хотя и слез уже не было.        Бён тепло рассмеялся. - Я-то? Шутишь? Да любой бы на моем месте бросился бы тебя успокаивать.        Ёль только отрицательно помотала головой. - Я бы не знала, что делать, и так боялась бы подойти и ухудшить ситуацию, что прошла бы мимо или игнорировала бы. - И ничего страшного, - Бэкхён никак не выдал своего удивления, хотя он и был уверен, что Пак как раз будет в первых рядах, чтобы кого-то утешить и кому-то помочь. Он и после слов подруги продолжал так считать, потому что хорошо знал ее.        Бён нежно коснулся чужих растрепанных волос и тут же наткнулся на испуганный взгляд. Будто бы раньше он так никогда не делал. - Может спустимся вниз и выпьем по чашечке чая? Или ты хотя бы сейчас пересядешь с холодного пола на футон? Что скажешь? – спросил он, заправив ЁльЁн прядь за ухо. - На футон, - последовал ответ после короткой паузы.        Бэкхён отпустил чужие руки и перебрался на свою сторону их общего спального места, мимоходом его поправив. Пак последовала его примеру. Они сидели в изголовье, с подачи Бёна положив под спины докимакуру, чтобы не касаться стены. - Это из-за вчерашнего? – спросил наконец Бэк, подцепляя чужую ладонь своей и переплетая пальцы. ЁльЁн тут же напряглась, попытавшись вырваться, но Бён только крепче сжал руку подруги в своей, не переставая успокаивающе водить по ней большим пальцем, пока она не расслабилась. – Только честно. Я знаю, что облажался, но мне нужно точно знать, в чем именно. - Н-нет! – резко возразила Пак. – Точнее, не совсем. Ты все правильно вчера сказал, просто я не готова была услышать это так прямо еще и от тебя. - Тогда почему? Или не моего ума дело? – усмехнулся он. - Много причин.. – она ненадолго притихла, взвешивая, что хочет сказать и хочет ли вообще. - Я бы сказала, что все навалилось. У всех моих знакомых какие-то свершения в жизни, а я не могу за них даже искренне порадоваться. Сама в какой-то беспросветной заднице нахожусь. Кёнсу призналась вчера. Еще и учеба фоном. И так еще – по мелочам, - скомкала Ёль свой душевный порыв выложить все на духу, под «мелочами» скрывая все свои чувства. В целом и к Бэкхёну в частности. – Только ты вот настроение поднимаешь, но ведь это ненадолго.        Она замолчала, не зная, нужно ли вообще сидящему рядом хоть что-то из этой информации. Но Бён ничего не отвечал, продолжая держать ее за руку, а тишина становилась все более неудобной, потому она продолжила. - Я чувствую вину за многие вещи. За то, что совершенно не стараюсь в университете, что расстраиваю маму своей безответственностью, что ничего толком не умею и не добилась, что делаю глупые вещи и надеюсь на не понятно что. И вообще просто за то, что я плохой человек. - Для кого это ты плохой человек? – удивился в который раз за день Бэкхён, забывая даже о своем изначальном намерении не прерывать Пак, пока она не выскажет все, что у нее на душе. - Да для кого угодно. Я просто плохой человек. - Я не знаю никого, кто бы так считал, - твердо возразил Бён. - Будто бы тебе об этом кто-то бы сказал, - отмахнулась Ёль. – Да и они просто не знают, что я их все время обманываю, когда говорю, что мне есть дело и мне не наплевать, когда стараюсь сводить все конфликты на нет… - Послушай, - прервал ее Бэк. - Вокруг много людей, что тебя действительно любят. Никто не думает, что ты не искренна. Начиная с твоих родителей… - А они и не могут так думать. Они не знают, что это не так. А родители.. У них нет другого выбора. Я единственный ребенок. - Кёнсу… - Я ее поддержала в трудный момент, а она приняла свою благодарность как нечто большее. - Чжан? - Я просто читала ее фанфики, когда никто не читал. Лу со мной общается потому, что я от нее ничего не требую и не обращаю внимания, когда она случайно перестает играть в «женственную женственность». Минсок – потому, что я общаюсь с Лу. Крис – потому, что я не стала его презирать после той ситуации на Хэллоуин. - А Кай? – Бён не знал, почему вдруг начал перечислять всех близких Пак людей. Ее мозг, очевидно, для каждого придумал странную и корыстную причину, почему они продолжают общаться с ЁльЁн. Но Бэкхён почему-то не мог заставить себя заткнуться. Он продолжал перечислять и слушал, как на самом деле воспринимает людей вокруг его Пак. – Разве Кай не любит тебя просто так? - А ты знаешь хоть одного человека, которого он не любит? - Моей сестре ты тоже очень нравишься! – все еще не отчаивался Бён. - Ее забавляет ситуация, что я общаюсь с тобой. Это не так работает, Бэкхён. Я специально пыталась сделать так, чтобы эти люди ко мне хорошо относились. Мне не нужны враги. Может, я когда-то им и помогла, но это не потому, что от души хотела. Я помогала просто потому, что так было бы правильно, - Пак, не ожидая от себя такой честности, выкладывала Бэку свои переживания, которые не были с ним непосредственно связаны, с легким шоком осознавая, насколько сильно успела ему довериться за время их общения. - Ненавижу себя за это и за..        Поддавшись новой волне отвращения к себе, ЁльЁн всхлипнула, не успев закончить предложение. - Тогда почему я тебя люблю? - Что? - Почему я люблю тебя? - Ты меня не любишь. - Может, мне лучше знать?

* Bring Me The Horizon - Hospital For Souls