***
Меня разбудила скрипучая дверь, которую открывал полуразложившийся зомби. Вид разлагающейся плоти заставил бы любого человека опустошить содержимое своего желудка. На войне против Немёртвых я видел и не такое, так что мой желудок и его содержимое остались со мной. — Жри. — Прохрипел зомби с презрением. Вот те на, зомби выражает презрение, что дальше? Эльфы леса вырубать начнут, а гномы на деревьях поселятся? — Что-то ты чересчур нервный для зомби. –Этот диалог я начал скорее от скуки, нежели от желания пообщаться с мертвяком. — Госпожа приказала тебя не тро-о-о-огать. Я бы с радостью откусил от тебя кусо-о-очек. Люди так аппетитно крича-а-ат, когда от них откусываешь вкусное мясцо. Зомби явно витал в облаках, а меня проняло. Нет, я не испугался этих угроз, скорее они меня разозлили, сказывались выработавшиеся за годы войны рефлексы. Мой ответ не заставил себя долго ждать. — А ты такая послушная шавка! Ну! Давай! Попробуй откусить хоть кусочек и я сломаю тебе каждый позвонок! Это спровоцировало зомби. Всё же либо нам что-то недоговаривали командиры, либо этот зомби был особенным. Я буквально видел, как его глаза застлала ярость. Хоть всё тело болело, но отточенные за многие годы приёмы и адреналин сделали своё. Ловким вольтом я ушёл в сторону и придав зомби дополнительное ускорение в виде пинка под зад, впечатал его в стену. К слову, своё обещание я выполнил, поэтому на протяжении ещё минут десяти из-за приоткрытой двери моей камеры доносились противные чавкающе-хрустящие звуки. Закончив, я опёрся о стенку камеры, устало съехал вниз, даже не запирая дверь и не пытаясь выйти. Бежать всё равно бесполезно. Замок начинён самой опасной нежитью, а я ранен, устал и не имею оружия. Взяв тарелку, я начал уплетать уготовленную мне порцию. «Не помирать же на пустой желудок» Съев кусок мяса явно уже не первой свежести, я понял, что недавний всплеск адреналина не даст уснуть и я принялся кидать мелкие камушки в глазницу зомби, хоть какое-то развлечение. Приблизительно через два часа, а может больше, итак открытая дверь в темницу распахнулась, в неё вошёл лич. «За семь лет войны я вдоволь их навидался, пусть и издалека, но все они носили одинаковые балахоны. Хотя… Постойте-ка, этот чем-то отличался, но чем? Точно! Обычный серый балахон личей был обшит красной полоской, а у этого она была фиолетовая» От моих же рассуждений меня бросило в пот. Обычные личи были серьёзными врагами, почти непобедимыми, спасало лишь то, что их было мало, очень мало. Если даже один ОБЫЧНЫЙ лич представлял из себя большую опасность, то какой мощью обладает архилич? В том, что это был архилич, я уже не сомневался, невидимые щупы «силы» пронизывали всё тело. Я был в бою против обычных личей и тогда подобный эффект был в десятки, а то и в сотни раз слабей. — Чем дальше в лес… — Неслышно прошептал я себе. — Кель`Тас. Высший лич и первый советник её величества Лары. В моей голове вспыхнула лишь одна мысль: «Ни-хре-на себе». Но вслух я произнёс совсем другое. — Гринвальд. — Судя по выражению лица лича, он либо умеет читать мысли, либо мои мысли просто «нарисованы» на моём лице. — Чем обязан столь высокой честью? — Тебя хочет видеть Госпожа. — Он остановился, смотря, слушаю ли я его, а после продолжил. — Идём, не заставляй её ждать. Я начал медленно подниматься с пола. Когда моё тело смогло принять относительно вертикальное положение, Кель`Таса в комнате уже не было, поэтому я вышел следом. В узком и тёмном коридоре стоял сам архилич и двое бугаев, судя по клыкам, бывших орков. Один из них держал факел. То, что факел был зажжён специально для меня, я не сомневался. Нежить прекрасно видит в темноте, кстати, по этой причине и все бои, навязанные Немёртвыми, проходили ночью, так как у них было больше преимущества. Скорее всего, сейчас они зажгли факел, чтобы просто ускорить путь, ведь впереди лестница, а если мою постоянно падающую тушку возвращать обратно, то вряд ли мы быстро дойдём. Как только лестничные пролёты были преодолены, мы оказались на втором этаже. В основу обучения знатных домов входило и зубрение указа «о единых величинах», заняться всё равно было больше не чем, так как из экстерьера мена окружал лишь камни и сами конвоиры. После объединения королевств, большинство величин привели к «общему» значению: дверные проёмы, окна, ширина улиц и размеры сидений возницы; в этот список также входила и высота ступенек, поэтому посчитав их количество можно было с лёгкостью сосчитать и высоту на которую ты поднялся. Если же конечно уметь умножать. Это всё было довольно странно. Куда и зачем меня вели? Почему именно первый советник? Мои конвоиры остановились перед массивной дверью из морёного дуба, дверь была окована металлическими полосами, казалось, что она может выдержать целый штурм. «Куда же может вести эта дверь?» Додумать мне не дали. Дверь медленно, но без скрипа распахнулась. Это был чёрный выход из тронного зала, теперь ясно, почему дверь такая массивная. Если захватчики ворвались в тронный зал, то скорее всего штурм бы на этом закончился, поэтому дверь была максимально укреплена. Стоп. А почему лестница в тюремное помещение и лестница, ведущая к чёрному выходу из тронного зала одна та же? За всё время подъёма я не видел ни одного выхода. Или я ошибаюсь, и меня держали не в темнице. «С каждым мгновением всё страннее и страннее». За своими размышлениями я не заметил, что тройка охраны сменилась. Если раньше это были обычные зомби-воины, то сейчас меня конвоировали гвардейцы. Мы обошли трон и двинулись к противоположному концу зала, там находился выход на широчайший балкон. По пути я внимательно рассматривал сам тронный зал. До этого прежде мне не приходилось бывать в таких местах. Некогда отполированный мраморный пол был покрыт сетью глубоких трещин, где были конкретные вмятины и ямы. Запёкшаяся кровь смотрелась на мраморе, как алая роза на платье невесты, так же кричаще и необычно, но от того ещё прекраснее. Композицию завершала ковровая дорожка в гербовых цветах местного герцога: фиолетовый с нитями золотого. Это цвета герцога Гевера. Меньше года назад его сын умер на поля боя, как и отец, сын был настоящим героем. В разгаре боя его сотня оказалась в ловушке, тогда он без раздумий вскочил на своего коня, и, приказав своему войску отступать, увёл полчища нежити по своему следу. Я был в экспедиции, которая после была отправлена Гевером старшим на поиски тела. Именно я тогда нашёл молодого герцога. Он умер, как и полагалось воину, с оружием в руках. Я словно погрузился в это воспоминание и вновь пережил его. Тело молодого Гевера было растерзано, внутренности выедены, а в руке мёртвой хваткой был зажат фамильный клинок. Я припал перед ним на колени, снял латную перчатку и закрыл смотрящие в пустоту глаза. Я разбил алхимическую колбу с красным дымом, подавая остальному отряду сигнал, что цель операции была найдена. Я так и не встал с земли, неотрывно глядя в лицо герцога. Ему всего-то девятнадцать лет, а он уже заслужил почестей больше, чем целая центурия. — Отряд! Честь героя! Честь герцогу Геверу! — Хоть я и не являлся лидером отряда, но вопросов ни у кого не возникло. — Честь герцогу! — Прогремел десяток глоток. После этого почти синхронно раздался звон от удара по нагрудной броне. Домой молодого герцога возвращали, как настоящего героя. Его тело было водружено на гербовые щиты рыцарей, которые его нашли, в том числе и на мой щит. Для воина, павшего в бою, нет большей чести, чем вернуться подобным образом.Обычно, когда искали тело погибшего графа или кого-то, кто имел право на ношение герба, поисковому отряду выдавали гербовые щиты того, кого искали, что бы знатный человек мог с достоинством вернуться, пусть уже и неживым. В этот раз щиты были разномастные, каждый рыцарь из поискового отряда желал отдать честь и дань уважения погибшему Герою. Из воспоминаний меня выдернул яркий свет, мы прошли тот участок, который был сокрыт от солнечного света, и сейчас меня слепили заходящие лучи солнца. На этом балконе стояла Лара. Не оборачиваясь, она произнесла. — Оставьте нас. Кель, ты тоже. — Но… — Начал, было, советник. — Никаких но! Ступай! — жёстко пресекла Королева-банши. Нас оставили, быстрей всего дошло до советника, он развернулся и обратившись к зомби-гвардейцам произнёс, почти прокричал: — Чего встали, не слышали приказа её величества? А ну марш отсюда! Я подошёл ближе к парапету. Лара по-прежнему не смотрела на меня, да и я на неё тоже, мы оба стояли и смотрели в закат. Она первой решила нарушить тишину. — Кто ты? — оборачиваясь, спросила она. — Маркиз Гринвальд из Сконе. Командир Серых рыцарей. Второй конный полк. — Что ж, Маркиз Гринвальд из Сконе, если я дам тебе право свободно перемещаться по замку, ты обещаешь не предпринимать попыток сбежать? — Нет. — Тут же ответил я. Видимо, мой ответ ввёл её в прострацию, поэтому я поспешил объяснить. — Я всегда держу свои обещания. Этого обещания я не могу вам дать, поскольку знаю, что при первой же возможности нарушу его. И можно просто Гринвальд. — Тогда почему ты не сбежал, когда… Убил одного из стражей? — Было видно, что эти слова ей дались с трудом. — А был смысл в тот момент бежать? У меня не было оружия, я даже не знал, в какой стороне выход. Да и как выяснилось, единственный выход из места моего заточения напрямую ведёт сюда. Последние слова я произносил уже на ходу, всё давало понять, что диалог был закончен. На выходе с балкона меня уже ждал советник Лары и та же тройка конвоиров. Мы сделали первые шаги, как я услышал окрик. — Гринвальд! За этим последовал свист рассекаемого клинком воздуха. В войнах я провёл уже десять лет подряд и ни разу не менял оружие. Десятки сотен раз мне доводилось слышать свист моего меча, он уже стал родным, именно поэтому я тут же опознал его и в моей голове пронеслось. «Неужели это моя Драконья Кровь?» В отличие от большей части рыцарей и прочих воинов Объединённых королевств, я предпочитал полуторные клинки. В один день, когда я ещё служил на территории эльфов, мне приглянулся один полуторный меч эльфийской работы. Это было удивительно, эльфы предпочитали тонкие клинки, которыми можно быстро махать, так что увидеть полноценный одноручный меч уже было изумительным. Однако несмотря на невостребованность подобного оружия, оно стоило непростительно дорого. Продавец клятвенно заверял, что внутри этого меча находится настоящая драконья кровь. Плавающий центр тяжести. Не знаю, какие умельцы к такому пришли, это казалось мне почти нереальным. И именно из-за плавающего центра тяжести мой меч был хорош как в нападении, так и в защите. Не отдавая себе отчёта в происходящем, в несколько ловких шагов я выбился из кольца окружения. Ловким и привычным движением поймал летящий меч и чтобы не вывихнуть плечевой сустав, ходя финтом, погасил инерцию. Особенностью моего меча было то, что у самой гарды находилось сантиметров десять незатаренного лезвия, перемотанного верёвкой, метровая длина лезвия прощала такое отступление. Именно этот участок я и использовал для переноса меча в походном положении. Часто при марш-броске или при поездке на коне я пристёгивал за эту же верёвку крючок, который и выполнял роль ножен. Именно за этот кусок, обмотанный верёвкой, держался я, дабы показать, что ПРЯМО СЕЙЧАС не намерен его применять, однако человек незнающий так и подумал бы. На самом деле в таком способе носки есть один большой плюс. Не нужно тратить время на то, чтобы вытащить клинок из ножен. Первым в себя пришёл советник, видимо, он тоже был шокирован тем действием королевы. Он с расширенными глазами отскочил за спины гвардейцев, пришедших в себя долей секунды позже, они выставили на меня алебарды. Я же сделал шаг назад и в любой момент готов был отразить удар. Всё это прервал голос королевы-банши: — Гринвальд, ты даёшь мне слово, что пока являешься нашим пленником, не применишь своего меча против меня и моих слуг? — В этой напряжённой тишине её голос был особенно звенящим. — Даю слово воина, пока я твой пленник, я не трону ни тебя, ни твоих слуг. — После секундной задержки ответил я. — Опустить оружие! — Уже более жёстко приказала она гвардейцам. По лицу советника было видно, что он хотел возразить, но всё же не решился. Весь обратный путь я почти не заметил, так как витал в своих размышлениях. «Что вообще происходит?!» — это было главным вопросом. С каждой секундой становилось всё непонятней. Зомби, да и прочая нежить, выражает эмоции, Королева-банши доверяет мне ни с того ни с сего, сильнее, чем своему советнику. Конечно же, я не собирался нарушать данное слово, как и оставлять попытки побега. На балконе всё, что я говорил Ларе, было правдой. В этот раз меня не завели в ту, как я поначалу подумал, темницу. Моей темницей служила кладовая большой герцогской библиотеки, в этот раз меня не бросили обратно в эту кладовую, а просто заперли дверь на винтовую лестницу, как я понимаю, единственный вход и выход отсюда, но тут уже горели факелы. Теперь я мог рассмотреть всю библиотеку, а посмотреть было на что. Огромные стеллажи с различными писаниями, многие на старых или уже даже «мёртвых» языках. По долгу службы, лет десять назад пришлось выучить помимо общего и языка людей — имперского, я выучил илирити — язык эльфов. Что за долг службы, спросите вы? А очень просто. Хоть все шесть государств объединены в одно, но были и те, кто был не согласен с таким делением и радикально выступал за старые порядки. На собрании шести (собрании шести правителей каждой расы) было принято решение назначить людей во главе службы, которая бы занималась устранением радикальных ячеек. В каждом королевстве создавалось бюро, где сидели всякие писари и иже с ними, а каждому бюро подчинялись по семь-восемь отрядов. Каждый отряд в свою очередь занимался одной ячейкой, а то и сразу двумя. Меня распределили в королевство эльфов. Поначалу я был просто разведчиком, выслеживал месторасположение базы, потом возвращался с докладом и командир группы, в зависимости от размеров базы, или вызывал подкрепление или приказывал идти на штурм. Вскоре, за успехи в работе, мне дали ещё пять таких же разведчиков, только чуть похуже, чем я. Моей задачей было их натаскать до моего уровня. С этой задачей я вполне быстро справился и в конечном итоге повстанцы на территориях эльфов кончились быстрее. Проходя мимо стеллажей с книгами, я смутно узнавал надписи на эльфийском. Некоторые названия мне так и не удалось распознать, даже определить, что это за язык. Долго мои брожения не продлились, время шло к ночи, хоть я и урвал пару часов сна, но навалившиеся события клонили ко сну. Спать я решил в той кладовой. Нравятся мне маленькие помещения, уютней как-то, если так можно сказать о месте во вражеском замке. Но вновь пришлось бродить между стеллажами в поисках чего-то мягкого «под бочок». Я умел спать даже на голой земле, под проливным дождём, но умел не значит любил, а если так, то почему бы не попытаться улучшить условия своего прибывания здесь, если есть такая возможность. Спустя ещё четверть часа я нашёл старенький, заляпанный чем-то перьевой матрас. Сейчас было не до гигиены (мягкий и сойдёт). Мне казалось, что моё тело ещё не полностью легло на матрас, как я уже провалился в сон. Как только моё сознание вернулось ко мне, я оглядел комнату. На первый взгляд в ней не было ничего нового, кроме тарелки с едой у двери. Почему на первый? Потому что библиотека была действительно большой. Вчера, или всё же сегодня, я успел увидеть больше двадцати книжных стеллажей, которые доставали до потолка. К слову, потолки здесь высокие… Чёрт, а я ведь и правда не знаю, сколько я проспал. Даже не знаю, какое сейчас время суток. Окон здесь не было, а единственным источником света были факелы, висящие на стенах и большая жаровня, стоящая в самом центре комнаты. «Как-то небезопасно это всё. Здесь же столько книг, не загорятся ли?» Съев порцию выданного пайка, я поставил тарелку обратно под дверь и отправился изучать помещение. Спустя некоторое время я убедился, что стеллажи не прилегают к стене, образуя тем самым свободный кольцевой проход. Так же у меня появилось убеждение, что эта библиотека пролегает под всей площадью замка, уж очень большим было помещение. Осмотр книг так и ничего не дал. Вроде бы вижу буквы. Эльфийские. Понимаю, что буквы значат по отдельности, но вместе они в слова не складываются, а если и складываются, то выходит какой-то бред. Захлопнув очередную книгу, я произнёс: — Да, чёрт возьми. — Чтобы не сглазить, постучал три раза костяшками пальцев по стеллажу. — Тут должна быть книга учёта, гроссбух или что-нибудь! Судя по всем признакам, библиотекарь здесь был. Любой уважающий себя библиотекарь, не новичок, конечно же, знает, где и что у него хранится, но в случае этой библиотеки я был явно уверен, что он должен был записывать, что тут хранится. Запомнить СТОЛЬКО — нереально. И я оказался прав. В начале, за одним из стеллажей, я нашёл письменный стол, по всей видимости библиотекарский. Порывшись немного в ящичках (к слову, один оказался запертым на ключ), я нашёл ту самую книгу учёта. Слава всем богам, она была на всеобщем. Проведя с десяток минут на изучение, я выяснил, что книги в этой библиотеке были собраны ещё до объединения королевств. Почти все книги были на древних языках. Вообще-то они не такие уж и древние, но просто принято их так называть, так как эти языки ушли навсегда. К слову, языки изменили на следующий месяц после объединения, разве только всеобщий не сильно тронули. Изменения произошли с той целью, чтобы другим расам было проще учить остальные языки. Судя по книге ведомости, помимо книг на старых языках, имелись переводчики со старого на новый язык, так что хоть что-то прочесть я смогу.***
На второй неделе я потерял счёт времени, но мне казалось, что я провёл здесь уже более месяца. Дни проходили монотонно, окон здесь не было, поэтому даже положение дня и ночи я не мог отслеживать. Просто спал, когда хотелось. Физические тренировки и чтение стало единственным развлечением. Не то, что я не любил читать, даже наоборот. Дома у меня была приличная библиотека с разнообразными книгами. Я собирал их так тщательно, что мог с закрытыми глазами указать на ту или иную книгу. Местные книги же были написаны преимущественно на эльфийском, что было, кстати, странно, так же как и то, что эльфийский был ДОРЕВОЛЮЦИОННЫМ. Причём не до того, как произошло объединение королевств, ещё раньше в королевстве эльфов произошла революция и правивший в то время дом свергли. Язык всё же отличался от современного эльфийского. Нынешние эльфы сильно разбавили свой язык словами других рас, но язык всё же оставался эльфийским, просто очень резали глаза непривычные обороты речи и некоторые слова. В целом, довольно читабельно, но, как говорится: «на безрыбье и рак щука». Основное время всё же проходило за размышлениями. Подумать было над чем. В связи с войной времени всегда было в обрез. Порой по несколько дней приходилось проводить в седле, меняя в день по три-четыре лошади. Своего любимого коня Морглена я побоялся брать, боялся загнать животинку. Он хоть у меня и выносливый, даже повыносливее многих других, но всё же не двужильный. Так вот о размышлениях. Несмотря на моё бедственное положение, мысли о прошедших событиях воли не покидали меня. Странно, но меня не оставляло ощущение, что со мной будет всё хорошо. При этих мыслях я напряг левую руку и с внутренней стороны предплечья слегка выпятился пузырёк с особым плетением магии. Оно несёт в себе только одну функцию — убить носителя. Само «хранилище» запечатано в моём теле с помощью той же магии и защищено от случайной активации. Как всё это работает, мне объясняли ещё в день назначения на должность сотника, но речь придворного мага вылетала из моей головы под тяжестью выпитого в тот день (а пили мы много, хех). Вернёмся к мыслям. Мысли были о мирской жизни. Война началась не так давно, всю мою сотню (и меня естественно) словно одним рывком отправили на фронт. Вот я с друзьями-соратниками и пью вино, и травлю байки о былом, а тут раз – и мы уже несёмся, загоняя лошадей, в гущу битв. Я скучал, да и сейчас скучаю, по моему Морглену, вороному коню с нравом подростка, выросшего в подворотне самого опасного района. Не слушает никого, кроме того, кто стоит над ним (не короля, естественно и прочую власть). Даже вычесать и накормить себя никому не даст. Разве что мне и моему лучшему другу и помощнику во всех делах — Васе. Мы вместе с Васой растили этого жеребца, ох и мороки с ним было, но оно того стоило, Морглен стал настоящим боевым конём, способным равнодушно ступать по лужам крови. Конём, который, когда его попытаются ткнуть копьём, не испугается, а только разозлится и постарается ударить первым. Такой конь готов был даже пойти на ощетинившийся пиками строй закованных в железо двуногих. «Эх, а хорошо сейчас Васе — мелькнула в моей голове мысль» За день до того, как нас сорвали с места и бросили в полымя, он сломал руку. А какой всадник ударной кавалерии, если он может управлять только одной рукой? Вот так и рассудил поручик, прибывший в моё имение с депешей. К слову говоря, имение было по документам моё, но со своей сотней я был дружен. Из нас всех дворянским титулом обладали только я (Маркиз) и Васа (Виконт). И то, должность Васы была получена с моей подачи, мол, если уж присваивать мне столь веское звание (до становления Маркизом я был Графом), то ему (то есть мне) подобает и наместника назначить, чтобы занимался он делами мирскими в моём поместье. Возвращаюсь к имению. Сначала вся моя братия пыталась убедить меня в том, что я должен жить в отдельной усадьбе, но я их переубедил. Раз уж вместе идём на смерть, а каждое наше ударное наступление может быть последним, то вместе и делить радости и горе жизни. При мысли о поместье в памяти всплыла картина большого деревянного двухэтажного дома. Комнаты были в нём настолько просторны, что некоторые жили с семьями (у кого они были). Внутри дома был небольшого размера дворик, что делало из него чуть ли не маленький замок. И над этим всем великолепием развивался мой гербовый флаг. На чёрном фоне был изображён меч, объятый пламенем. А снизу красовалась надпись, которая и являлась девизом моего дома. Ignietferro, что значило «огнём и мечом». Фраза на языке великих предков. Но события минувших дней сменились размышлениями о случившемся недавно. А точнее, о моих словах, сказанных Ларе при нашей первой встрече. «И почему я назвал её Лара Лесная?» На этот вопрос, впрочем, как и на комплемент её, несомненно, прекрасным глазам ответ я дать не мог. Но это была чистейшая правда. Её глаза… Это невозможно передать. Словно взяли детскую радость, смешали её с опытом живущего давно, разбавили страданиями и щепоткой надежды. Такого взгляда просто не может быть, одновременно холодного, как сталь верного клинка, но при этом ласкающего, как мать после долгой разлуки. При воспоминаниях об этом на моём лице непроизвольно появилась улыбка. Ещё чуть-чуть и начну пускать слюни, как мальчишка, увидевший грудастую девицу. Я потряс головой, отгоняя эти, несомненно приятные, мысли. Бежать? А есть ли возможность? За прошедшее время я очень подробно изучил всё помещение. Здесь только один вход, это массивная дверь из морёного дуба, толщиной в три пальца, ко всему прочему она была окована металлическими полосами. Даже если мне удастся как-то пробраться через эту махину (всё же назвать это дверью у меня язык не поворачивается), то выход ведёт в тронный зал. Тронные залы – самая укреплённая часть почти всех замков. Даже стены порой менее надёжные, чем этот «последний оплот». Может, собственно говоря, потому что это и вправду последний оплот. Место, куда отступающим защитникам родных стен можно отойти и держаться либо до голодной смерти, либо до прихода подкрепления. Что тогда остаётся? Как любил говорить мой отец: «за неимением занятий — развивайся», — я и развивался. За долгое время всё же нашёл в себе желание (ага, конечно) заняться дыхательной техникой. Выглядело это так: я усаживался в позу лотоса (и кто только придумал её так называть?! Ни разу же не похоже на этот красивый цветок) и сначала вдыхал через нос, а после с шумом резко выдыхал ртом. Знающие люди говорят, что это упражнение помогает развивать магическую ауру, полезно оно не только для магов. Чем сильнее аура человека, тем дольше он живёт, тем сложнее на него воздействовать боевой магией и тем лучше физическая форма. Сильнейшие маги жили по несколько тысяч (!) лет. Так же удалось подучить древний эльфийский, не уверен, что заговорю на нём как гуру, но понимать смогу точно, да и писать. Тренировать умение говорить на языке помогает только лишь частое общение на нём, а не чтение полуразложившихся (преувеличиваю) книг. Мысль вновь перескочила на события не столь далёкого прошлого. А точнее на последний бой, по результатам которого я оказался здесь. Ведь что-то в этом бою произошло, что терзало моё сознание весь месяц пребывания здесь.***
— Шевелись, черти! — Раздался мой зычный рык. — Отряды нежити сами себя на наши пики не насадят! Где мой конь! — Здесь, Господин. — Сказал паренёк из местных оруженосцев, подводя под уздцы закованного в железо коня. Он был совсем юн, лет четырнадцать. Для оруженосца это самый тот возраст, но не тот что бы оказаться на фронте. Даже если вернётся живым и целым, то явная седина начнёт пробиваться через его шевелюру. Я совершенно мягко улыбнулся и потрепал его по волосам, принимая поводья. Я оттолкнулся от земли и буквально вскочил в седло, от такого трюка конь подо мной заржал и потоптался на месте. Мне подали специальную пику для конного боя, почти у самого её лезвия висел маленький флажок с изображением моего герба. Я поднял коня на дыбы и в воздухе описал им восьмёрку. К этому моменту почти вся моя сотня была готова. Почему почти? Некоторое из нас пока что остались дома, по тем или иным причинам. Как Васа, кто-то получил травму и ещё не оправился, кто-то был в кабаке и проспал наше отбытие, а отбыли мы крайне скоро. Конечно, все они вскоре прибудут сюда, но этот бой мы проведём без них. Протяжный вой боевого рога прервал мои размышления. Я довольно улыбнулся, любил я этот вой, как любил и звон стали, как любил бой боевых барабанов, который замещал стук сердца. — Не буду говорить лишних слов, братья. Наша задача: поддержка основных пехотных войск, по возможности, опрокинуть врага, создавая преимущество на нашей стороне. — Я замолчал, обводя взглядом всех стоящих передо мной. — Всё! В бой! Бааарраааа! Рык и стон глоток был мне ответом, и мы сорвались с места, по крутой дуге обходя поле основной битвы. Я делаю глубокий вдох, звуки словно исчезли, лишь удары неспокойного сердца. Или это стучат копыта моего коня? Для меня это уже не имело значения, есть только две вещи. Мы и враг. Именно мы, весь отряд словно один человек. Мне не нужно было смотреть по сторонам, чтобы увидеть, где и как движется мой отряд. Разве нужно человеку смотреть, где и как движется его рука или нога? Далеко впереди начали раздаваться звуки битвы. Лязги железа стали прививаться сквозь пелену отрешения. — Полуклин! — Отдал я приказ. — Полуклин! Перестроиться! — Начали раздаваться приказы моих десятников. Меньше, чем за минуту, мы на полном ходу из бесформенной кучи превратились в полуклин. Мы зайдём с фланга самой схватки и пройдёмся по вражеским рядам. Обрезанная часть клина пройдётся по линии схватки впритирку с нашими бойцами, оставляя им небольшую горстку врагов. Остальная сторона превратится в совок, который сметёт с поля битвы врагов, как пыль. Конечно, рано или поздно такой клин увязнет и потеряет скорость, пики поломаются. Это даст большее преимущество, помимо прямых потерь, понесённых противником, у бойцов первой линии появится хоть немного времени передохнуть. Нужно ли говорить, что есть пусть даже секунда для перестроения во время ожесточённого боя? Двести метров до противника. Сто метров. Пятьдесят. Десять. — СТОЛКНОВЕНИЕ! — Орёт над моим ухом один из моих замов. Взглядом я отыскиваю вестника смерти. Эти твари у них что-то типа десятников, их всегда легко отличить. Они выглядят как живые и на них всегда больше брони. Ударяю ему в грудину с упором в стремена. Пика изгибается и с сухим треском ломается, краем глаза вижу, оставшийся конец пики который торчит из его груди. В руку перекочёвывает мой клинок — «Драконье пламя». Каждый его взмах приносит смерть. Фьють – падает один, фьють – падают трое, фьють – клинок застревает в костях очередной поганой нежити. Я издаю низкий рык, но не успеваю ничего сделать, скачущий за мной соратник сбивает нечисть сохранившимся копьём. Новый взмах и я падаю с коня. До линии наших войск не так далеко. Замечаю взгляд замыкающего десятника. — УВОДИ ЗА ПЕРИМЕТР! — Перекрикивая шум битвы, отдаю я приказ уходящим вперёд кавалеристам. — Ну что, потанцуем, твари. — Неслышно обращаюсь я ко вновь наступающим врагам. Просто побежать в сторону нашего фронта никак нельзя, если не прирежут в спину по пути, то в суматохе битвы могу схлопотать от своих же. Ну да, логично. С боков и передо мною свояки, а передо мною, значится, ворог, его и рубить. Тьфу, сплюнул я, передёрнув плечам. Вот новая волна немёртвых уже накатывает. Я встал в стойку. Меч остался на коне, привязанный к тому надёжной верёвкой, так что мне предстояло встретить их голой грудью. Расчёт был на то, что у первого напавшего сумею выхватить оружие из рук. О ногу что-то звякнуло, мой взгляд опустился вниз. Это было лезвие Хогспьёта, копья с металлической трубкой вместо древка и большим (по меркам копья) рубящим лезвием. Подбрасываю его ногой в воздухе, хватаю рукой. Чтож, опыта с копьями у меня не особо много, тем более с хогспьётами, но это явно лучше, чем голыми руками. Произошедшее далее я помню смутно, так всегда случалось, когда после самой битвы пытаешься в деталях вспомнить всё, что было. Всплеск адреналина и всё прочее, к тому же, мозгу практически некогда думать. Все действия тело совершает на рефлексах, пусть даже и с малотренированным оружием. Но вот одна странность всё же вспомнилась. К моменту, когда солдаты королевств должны были расправиться со своими противниками и, заметив меня, понять, что тут что-то неладное, двинуться чуть вперёд, прикрывая меня, но вместо этого затылок обожгло, я не успел полностью развернуться, чтобы увидеть происходящее, но помню яркий, слепящий свет. Потом тьма, я потерял сознание, а очнулся уже в этом замке.