Pain Makes People Change

Гарри тяжело дышал, когда читал результаты анализов крови Элиаса. — Н... Но... Что? — смущенно бормотал себе под нос парень. Зейн взглянул на потерявшееся выражение лица Гарри. — Думаю, где-то в глубине души ты уже всё знаешь, Хаз? Вот почему ты просил документы, когда впервые увидел Луи, ты что-то тогда вспомнил, верно? Гарри кивнул. — У меня промелькнули смутные воспоминания о голубых глазах… Я чувствовал, что мне необходимо защищать Элиаса, когда увидел его. Тогда мы незамедлительно отреагировали друг на друга, — он все еще пытался осознать, что приходится отцом ребёнка. — Хм... Значит, я остался с Луи, я не покидал их… — Если малыш узнал тебя, то да, получается, ты остался с Луи и поддерживал его во время беременности, а также и после неё. Смею предположить, ты был пойман спустя сколько-то месяцев после рождения Элиаса, раз он смог запомнить твой запах, — сказал Лиам. Зейн нервно прикусил губу: — Тогда почему же он убежал от них? В этом ведь должен быть какой-то определенный смысл! Гарри тоже думал об этом, но пока что не нашел ответ на вопрос. — Дайте мне ещё раз посмотреть карту, — попросил он. Зейн схватил карту и, как в прошлый раз, разложил её на столе. Он увидел, как Гарри маркером обвёл в кружок пещеру, в которой был найден Луи, и то место, где поймали его самого. — Чёрт, — пробормотал Зейн. — Расстояние вырисовывается в практически прямую линию. Тейлор тоже наблюдала, как Гарри прочертил линию. — И так, он просто заметил спецслужбу, специально привлек их внимание и старался как можно дальше увести от Луи и волчонка, чтобы тем самым защитить свою семью. Может быть, он вас отвлекал, ребята. Я думаю, что Гарри намеренно обратил на себя внимание. — И их упустили, — закончил Лиам. — Мы переключились на Гарри и забыли о Луи и Элиасе. Гарри сжал в кулаки руки, схватившись за голову, попытался осознать сказанное. Теперь всё приобретало смысл. Стайлс защищал их, уводя преследователей в совершенно другую сторону. Вот почему он бежал тогда, он хотел защитить! — Чёрт! — воскликнул Гарри и с размаху хлопнул ладонью по столу, отчего остальные в комнате вздрогнули. — Гарри, спокойно, — аккуратно предупредил Лиам. Да, Стайлс был полностью вылечен, вот только контролировать свои эмоции было куда сложнее после пребывания в шкуре волка. — Спокойно?! Вы хоть осознаете, что я натворил?! Я обрюхатил четырнадцатилетнего ребенка! — вспылил Гарри, сердясь на себя. На момент обращения, шестого ноября две тысячи двенадцатого года, ему было восемнадцать лет, а поймали его третьего июня две тысячи пятнадцатого года. Получается, он оплодотворил Луи где-то в девятнадцать лет, за этого его вообще должны были упечь в тюрьму. — Гарри, вы оба были волками. Возраст не учитывается, — Зейн понимал, о чем говорит Гарри, но вот обвинять парня он не собирался. — Будь горд тем, что оставался с Луи всё время до того момента, когда тебя выследили и поймали. — Я согласен. Не вини себя в этом, Гарри. Ты не можешь обвинять себя за то, что тогда тобой руководили инстинкты, — добавил Лиам. — И что мне теперь делать? — обречённо спросил Стайлс. — Просто пойти к нему и сказать: «Хэй, здорова! Мы потрахались, когда были волками, поэтому этот мелкий тоже мой ребенок?» — Я бы точно не стала так говорить, — хихикнула Тейлор. Если он скажет так, то его точно выкинут за шиворот из комнаты. — Кроме этого, мы ведь можем узнать больше об Элиасе, например, в каком месяце он родился. — Как ты собралась это узнать? — спросил Гарри. Тейлор взяла дела Гарри и Луи и положила их рядом друг с другом. — Думаю, вы встретились где-то между четвертым января две тысячи тринадцатого года и третьим июня две тысячи пятнадцатого года. Первая дата - день обращения Луи в волка, а вторая - дата твоей поимки, — она сделала мимолетную паузу и продолжила. — После того, как родился Элиас, ты должен был находиться рядом, как минимум, полгода, чтобы малыш мог запомнить твой запах. Зейн, Лиам и Гарри синхронно кивнули, внимательно слушая рассуждения женщины. Она одновременно с высказыванием своих предположений записывала всё в блокнот. — Если отмотать назад шесть месяцев с третьего июня две тысячи пятнадцатого года, то будет третье января две тысячи пятнадцатого года. Таким образом, временной период сократился, — Тейлор замолчала, задумавшись. — О, я думаю, это не так сложно, раз у нас в распоряжении такой маленький отрезок времени. — У Луи, предположительно, в мае должна была начаться течка, — сказал Лиам, понимая, в каком направлении движется женщина. — Он обратился в январе, но три месяца слишком мало для того, чтобы полностью привыкнуть к телу волка, следовательно, он был оплодотворен в мае две тысячи четырнадцатого года. Тейлор кивнула. — Правильно! Он родил до начала две тысячи пятнадцатого года, получается, у Элиаса было предостаточно времени, чтобы привыкнуть к запаху Гарри. Скорее всего, Элиас родился в декабре две тысячи четырнадцатого года, поэтому в этом году ему исполнится четыре годика. — Спасибо, Тейлор, чтобы мы без тебя делали! — улыбнулся Лиам. Теперь он мог должным образом обработать информацию и занести её в дело Элиаса. Стайлс всё ещё выглядел мрачным, но Пейн был уверен, что Гарри с этим справится. — Вы хотите, чтобы я сначала поговорил с Луи? — Лиам положил руку на плечо Гарри, подбадривая его. Гарри в ответ покачал головой. — Я останусь с ним один на один, лучше будет, если он узнает это от меня, — возразил он. — Кроме этого, вдруг, он и меня вспомнит. Зейн подхватил парня под локоть и подтолкнул его к двери. — Теперь я свободен, пошли, приятель. — Что, прямо сейчас?! — Да, сейчас! — подтвердил Зейн. Лиам усмехнулся, а Тейлор расхохоталась. Женщине пришлось вернуться к своей работе, а у Лиама как раз было свободное время, поэтому он решил присоединиться к парням. Зейн, Лиам и Гарри подходили к комнате Луи, но чем ближе к ней они оказывались, тем больше Гарри нервничал. — Все будет хорошо, Элиас тоже там, он тебя помнит. — Да, но Луи все еще ребенок. Ему всего лишь семнадцать лет, а мне двадцать четыре года. — Всё будет хорошо, — повторил Лиам. Он постучался в дверь комнаты и медленно отворил ее. Луи сидел с Элиасом на полу, который играл с игрушкой, издающей звуки животных. Это была специальная развивающая игрушка для малыша. Сердце Стайлса моментально растаяло при виде великолепного парня, сидящего рядом с ребенком, но единственное, что было ему знакомо — это глаза. Небесный встретился с изумрудным, а они оба почувствовали те же чувства, что испытали в первый день, когда только увидели друг друга.

***

Харпер передала Луи несколько игрушек для Элиаса, из которых ребенку сразу же понравилась та забавная клавиатура, издающая звуки животных. Луи с любопытством наблюдал, как малыш нажимал на кнопочки и заливисто смеялся, когда на всю комнату раздавались голоса зверей. Вчера к ним приходила парикмахер, которая, после долгих и упорных уговоров, все-таки смогла подстричь Элиаса. Луи был в восторге, когда волосы ребенка стали короче, а вот Элиас, наоборот, поначалу был совсем не доволен. Но, в конце концов, малыш привык к своим коротким и очаровательным кудряшкам. — Это была собака, — подсказал Луи. — Бабака? — повторил Элиас. Луи, сдерживая улыбку, кивнул. — Да, это собака. А теперь собака уходит, — омега наклонился вперед, чтобы нажать на кнопочку, что заставило Элиаса снова захихикать и повторять «Бабака, бабака» снова и снова. Он пока что не мог правильно выговаривать большинство слов, но малыш был очень смышленым и сообразительным, поэтому ему легко давались новые слова, которые он изучал каждый день. Прошло полчаса, когда дверь в их комнату открылась, и Луи увидел, что зашли Лиам, Зейн и какой-то другой альфа. Запах, ударивший в нос, откликнулся ознобом в теле и толпой мурашек, пробежавших по коже. Он пах как лес, как дождь, как земля, но самое главное, он пах как… дом. Луи взглядом искал источник запаха, а когда обнаружил, то его взгляд столкнулся, как оказалось, со смутно знакомыми зелёными глазами. Картинки огромного, черного, как смоль волка альфы, защищающего его от чего-то опасного, замелькали в голове. Альфа спас его и остался рядом с ним. Луи был настолько загипнотизирован почему-то слишком знакомым незнакомцем, что не заметил, как его сын встал и побежал к этому человеку, стоявшему в дверях комнаты. Элиас легко подался в объятия, чему Томлинсон крайне удивился, ведь этот парень был первым, с кем малыш сам пошел на контакт. Мальчику были безразличны Лиам, Зейн и даже Харпер, регулярно приносившая новые игрушки для него. Но его маленький сын цеплялся именно за этого человека, словно он самое дорогое в его жизни. Гарри был удивлен, когда Элиас подскочил именно к нему, но в тот момент, когда он поднял ребенка на руки, почувствовал себя прекрасно, словно моментально очутился дома. — Привет, маленький человечек, я так рад тебя видеть. Малыш заулыбался во всё лицо, отчего на его щечках появились такие же ямочки, что и у самого Стайлса. Гарри спрятал лицо где-то в районе шеи малыша, вдыхая его запах. Лиам и Зейн с любовью смотрели, как Элиас общался с Гарри, а Луи, до этого сидевший на полу, медленно встал и подошёл к отцу ребенка, держащему того на руках.

***

Гарри замер, заметив, что омега подошёл к нему. Стайлс сделал шаг вперёд и протянул свою руку, чтобы дотронуться до Луи. Ему нравилось ощущение тепла тела Томлинсона под ладонью. — Ты был там… — тихо прошептал Луи. Он многое забыл из прошлой жизни, но этот запах был не в силах забыть. Парень нахмурился. — Я Гарри, — он без колебаний притянул свободной рукой к себе в объятия Луи, второй рукой держа Элиаса, которого также прижал ближе к груди. Через секунду Луи тихо выдохнул, зажмуривая глаза. — Я здесь, здесь… — тихо прошептал Стайлс. Луи обеими руками обхватил Гарри за талию, комкая в сжатых ладонях рубашку парня. Он опустил голову на макушку Томлинсона. — Нам нужно поговорить, Луи. Омега кивнул и мягко отстранился. Долгое время он не чувствовал себя в безопасности в присутствии кого-то. Они абсолютно забыли, что были не одни в комнате, пока Лиам не прочистил горло. — Мы пойдем, оставим вас наедине, — сказал Пейн, выпроваживая надувшегося Зейна в коридор, которому уж очень хотелось посмотреть, хоть одним глазком! Гарри всё ещё держал Луи за руку, когда шёл к кровати. Луи присел на краешек, поэтому альфа сел рядом с ним, все так же не отпуская руку. Элиас забрался на колени Гарри, с любопытством водя пальчиками по татуировкам, когда Стайлс разговаривал с омегой. — Он действительно тебе нравится, — заметил Луи. — Удивительно, но когда я проходил мимо лабораторий, то услышал чью-то истерику, и, мне кажется, будто мое тело не слушалось меня в тот момент и двигалось самостоятельно. Он практически сразу заметил меня и не хотел отпускать, — Гарри слегка усмехнулся. — Ты тоже меня сразу узнал… Луи закусил губу и пододвинулся немного к Гарри. Он смотрел на свои сложенные на коленях руки и почему-то нервничал, когда смотрел на альфу. — Я… я узнал твой запах, вполне вероятно, что и он тоже. Гарри нахмурился. Он почувствовал витающие в воздухе нотки волнения, исходящие от Луи, и тоже занервничал. — Я узнал твои глаза, а ещё у меня остались некоторые отрывки воспоминаний из прошлой, волчьей жизни, когда я встретил твои голубые глаза, — признался альфа. — Теперь, когда я смотрю на тебя так близко, меня будто затягивает водоворот новых воспоминаний, забытых до этого момента. Луи взглянул вверх. Гарри был таким же прекрасным, как и в волчьем обличии. В голове Томлинсона вспыхнули воспоминания о том, как началась его течка и о последующем времяпрепровождении с чёрным, как смоль, волком. — Я… ты… — Луи густо покраснел всего лишь от мыслей об этом. Так кто же всё-таки Гарри? Его приятель, друг? Или просто отец Элиаса? — Я? — Гарри намекнул на продолжение начатого предложения. Омега смущённо отвёл взгляд в сторону. — Ты отец Элиаса, — тихо прошептал Луи. Гарри поднёс их переплетённые пальцы к губам и поцеловал их. — Я, — он ответил так же тихо, как и Томлинсон. — Мне так жаль, прости. Глаза Луи расширились, ему показалось или Стайлс действительно извинялся? То есть, он собрался его оставить вот в таком положении? Он из-за этого извинился? Слёзы начали наворачиваться на глазах лишь от одних мыслей об этом. — Эй, эй? Почему ты плачешь? — Гарри отпустил его руку, намереваясь вместо этого обнять его, но в итоге, прикоснувшись к лицу Луи, мягко приподнял его голову вверх за подбородок, чтобы, наконец-то, нормально взглянуть в голубые глаза, наполненные слезами. — Луи, ответь мне. — Ты… Ты собираешься оставить меня? — спросил омега. — Я не хочу остаться в одиночестве. — Ш-ш-ш… Я никоим образом не оставлю тебя, — он подался вперёд, касаясь кончиком своего носа маленького носика Луи. — Тогда почему ты извинился? — тот фыркнул в ответ, чувствуя облегчение, но вот слёзы не желали останавливаться. — Ты шутишь что ли? Ты был совсем юн, когда я… когда я оплодотворил тебя, ты ведь ещё так молод, — пробормотал Стайлс. Это, наверное, единственное, о чём он жалел, что поступил так с тринадцатилетним ребенком. — И я ведь не вернулся к тебе тогда, меня схватили, а после процедур я не смог тебя вспомнить. Луи снова залился краской. — Я так не думаю. Когда мы были волками, единственное, что было важно, так это сильные волчата. Мы находились во власти инстинктов, а малыш поддерживал меня с того момента, когда ты исчез, — пробормотал Луи. — Гарри, а могу я у тебя кое-что спросить? — М? Конечно, спрашивай. Лицо Луи внезапно погрустнело. — Может, ты помнишь, были ли ещё у нас щенки? А вдруг я не смог защитить других? Гарри ласково очертил подушечкой большого пальца скулу Луи. — Я не помню. Но я точно уверен, что выжить три года с малышом без защиты альфы самое настоящее достижение, плюс ты защищал Элиаса. Большинство волчат даже не доживают до его возраста. Томлинсон кивнул. Он посмотрел на Элиаса, которой с головой ушел в рассматривание татуировок Гарри. — Я рад, что с ним всё в порядке. — Я тоже, Луи. Я так горжусь тобой, — Стайлс поцеловал омегу в макушку и мимолетно прикоснулся к губам юноши. Луи прикрыл глаза, наслаждаясь возникшими ощущениями; может быть, он еще слишком много и ничего не знает о человеке-Гарри, но он абсолютно уверен, что чувствует себя в безопасности, что он любим и даже счастлив. — Погоди, — заговорил Луи. — Сколько тебе лет? Или хотя бы, сколько тебе было лет, когда мы… ну… в общем, ты понял. Гарри тихонько усмехнулся. Да, омега действительно ребенок, раз начинает стремительно краснеть всего лишь от мыслей и даже не может сказать это вслух. — Сейчас мне двадцать четыре года, так что мне было около двадцати лет, когда всё произошло. Луи удивлённо сложил губы трубочкой, выдыхая тихое «о». Теперь он понял, почему Гарри так отреагировал, ведь в его глазах юноша действительно считался ребенком. — Это проблема? Ну, мой возраст? — спросил Гарри. Томлинсон отрицательно мотнул головой. — Не для меня, но, Господи, какой же ты плохой, двадцатилетний парень совратил тринадцатилетнего ребенка, ай-ай-ай, — саркастично заметил Луи, на что Стайлс игриво рыкнул, а Томлинсон захихикал. Гарри тоже улыбнулся, отчего на щеках появились ямочки. Омега заметил их и, не удержавшись, ткнул в них пальцем. — Твои ямочки передались по наследству Элиасу. — Я, конечно, очень надеялся, что у тебя нет ямочек, а ещё я уверен, что во время течки не позволил бы никому остаться рядом с тобой, — пошутил Гарри. Вероятно, он бы убил всех и всё, что было близко к Луи, но он этого не помнит. Луи хихикнул. Он положил голову на плечо и наблюдал, как его малыш играет с татуировками Гарри, всё обводя их крошечными пальчиками и что-то лопоча на своем диковинном языке. Томлинсон почувствовал, как рука Стайлса обхватила его за талию, а затем омега ещё сильнее прижался к альфе. Ему безумно нравилось чувствовать многочисленные мягкие поцелуи на макушке и ощущение сильной, горячей ладони на талии. Он чувствовал себя так прекрасно в этот момент.