***
Ричарду совсем не понравилась просьба. Нет, это не значит, что он не собирался ее выполнять, отнюдь, Когтевранец бросился в кабинет Маркуса со всех ног, не желая оставлять друга одного после всего, что с тем произошло. Просто когда Саймон свалился в обморок прямо в руки профессора, — который точно подслушивал их — первой реакцией было забрать его в лазарет, потому как такое состояние — уже не шутки. Маркус пообещал, что сделает это сам, и настоял на том, чтобы Рич отправился на урок, на который уже изрядно опаздывал. Ну, судя по всему, до больничного крыла Саймон вновь не добрался. Зайдя из освещенного коридора в темный кабинет, студент наткнулся на буфет, звон которого и разбудил его друга. — Маркус? — сонный и растерянный голос послышался со стороны кровати. Пока Саймон садился, потирая глаза и зевая, Ричард зажег свет. — Lumos! Нет, это я, — он остановился рядом с кроватью потирая ушибленную коленку. — Рич? — удивление в тоне выдало и смущение, и страх. — Что ты… А… А где Маркус? Что случилось? Его собственный последний вопрос заразил льдом, заставляя проснуться окончательно. Очень плохое предчувствие тошнотворно подступило к горлу. — Кто-то проник в Хогвартс, — Рич намеренно пытался опустить подробности. — Маркус отправился разобраться с этим вопросом. — Что? Но почему ты здесь? — Саймон не понимал друга, ему показалось, что тот не говорит правды. — Ри-и-ич, только не смей в этот раз молчать! Что еще тебе известно? Глубоко вздохнув, староста Когтеврана рассказал о подробностях, которые ему были известны, понимая, что еще поплатится за это. Когда он упомянул о дементорах, Саймон, и без того слушающий с напряжением, весь вскинулся и принялся быстро одеваться. — Саймон, остановись! Что ты делаешь? — Дементоры, Рич! Ты хоть понимаешь, как это опасно для Маркуса? — пальцы тряслись, и застегивать джинсы было неудобно. — Ты же сам рассказал мне о том, что произошло тогда! «Вот и последствия искренности не заставили себя ждать», — подумал Ричард и попытался остановить друга: — Эй, успокойся, ты ему точно не поможешь. — Это еще почему? — Саймон натянул свитер и посмотрел с вызовом. Рич понял: что бы он сейчас ни сказал, это не будет иметь никакого значения. К тому же, он все еще винил себя за то, что ранее не обезопасил друга от срыва. — Хорошо, я понял тебя. Но мы пойдем вместе. И пообещай мне, что будешь… — Ой, серьезно, Рич! У нас нет на это времени, — перебил Саймон и, проверив палочку, вылетел из кабинета.***
Новые цветные вспышки продолжали освещать кроны столетних деревьев Запретного леса. Мракоборцу не составляло проблемы отбиваться, однако он должен был обезопасить студентку, пусть та и сама добавляла жару, активно помогая ПСу довольно хаотичными и спонтанными атаками. Выяснять, кто прав, времени не было, но девушку, которая училась у Маркуса и никогда не вызывала сомнений, словно подменили — ее довольно милое личико теперь исказила та же сумасшедшая улыбка, что и у Рудольфуса, а голос с истеричными нотками, подбадривающий непрестанные дерганые атаки, только добавлял фантасмагории происходящему. Она явно начинала понимать, что у профессора связаны руки, и вот уже внаглую приближалась, выходя на прямую линию огня между магами. Пес, в отличие от Маркуса, казалось, совсем не боялся задеть ценную для него наследницу Темного лорда. Он, сухой как труп, сражался с таким остервенением, что скорее умер бы от изнеможения, чем победил, продлись битва чуть дольше. Несмотря на неравность, мракоборец все же теснил парочку, загоняя глубже в лес, как вдруг по его спине от затылка к самым пяткам пробежал ледяной всполох. Маркус увидел, как по темной коре деревьев вокруг пополз белый холод, слишком быстро покрывая их изморозью. Сомнений не было, только злость и раздражение, — «Как же не вовремя, где чертов Коннор?» В планы мракоборца не входило отдавать преступника мерзким стражам Азкабана. Он думал только о том, что не мог сейчас выпустить патронус, ведь тот погонит дементоров в сторону школы, а пока Андерсона не видно, нельзя было действовать необдуманно. Решив рискнуть, Маркус кинулся в сторону студентки, рассчитывая на то, что сможет оглушить ее простым ударом, дабы оттуда уже поразить надоевшего пожирателя. Видно, мракоборец совсем позабыл, почему последние пять лет он не появлялся в Азкабане — халатное отношение к приближающимся дементорам обернулось против него. В момент, когда его рука была занесена над девушкой для удара, сознание поблекло, резко погрузив в черноту. В эту же секунду плечо пронзил шип, болезненными конвульсиями распространивший яд по руке. Все это Маркус ощутил отдаленно, скорее даже понял, что ощущает, потому что его уже засасывало в темный водоворот воспоминаний, не дававших сосредоточиться на реальности. Он услышал плач. Мальчик плакал и кричал имя женщины, имя, от которого сердце мракоборца сжалось в болезненный комок, разрывая душу. Имя его матери. Его голос оглушительно прозвучал в последний раз и… — Маркус! Маркус! Будто сквозь толщу воды звуки знакомого голоса пробивались в голову. Сознание цеплялось за них, настойчиво пытаясь выплыть. — Маркус, очнись, пожалуйста! На лицо капали чужие слезы, согревая ледяную кожу. Мужчина ощутил тепло прижимающего к себе тела, склонившегося над ним. — Маркус! — юноша последний раз воскликнул имя и наконец замолчал, увидев, как возлюбленный открыл глаза. — Саймон, тут опасно, — мракоборец попытался сесть, осматриваясь вокруг. — Ты должен уйти… Картина представилась неутешительная. Чуть поодаль стоял Ричард, изо всех сил сдерживающий напор просто невероятного количества дементоров отчего-то не оформившимся патронусом. Рудольфуса не было видно, ровно как и той студентки. Даже если он сейчас отправится в погоню, нельзя оставлять Саймона с Ричем в Запретном лесу в расчете на то, что прибудет подкрепление. Недолго думая, Маркус направил палочку на черную массу воскликнув: — Expecto Patronum! Не считая пары голубых искр, сорвавшихся с кончика палочки, ничего не произошло. Он закашлялся. Капли крови окрасили белый снег, и боль в плече, о которой Маркус забыл, развернулась в полной мере. — Пожалуйста, не надо! Похоже, тебя прокляли, я ничего не могу сделать с этим, — мольба в тоне Саймона заставила мракоборца посмотреть на него. — Маркус, прости, я ничего не могу… Слезы, которые не останавливались, переливались на светлых щеках, отражая свет зимней ночи. Лицо юноши отражало полную безысходность, все, что он мог — это прижимать любимого к себе. Маркус улыбнулся и, коснувшись рукой, оставившей темный след, притянул Саймона к себе, прижимаясь холодными окровавленными губами. Этот поцелуй, совсем не нежный и не ласковый, был слаще всего, что случалось с ними обоими. Страх потерять друг друга запечатлел момент, стирая все вокруг. Они вжимались в губы, словно от этой силы зависели их жизни. Когда Маркус оторвался, он взглянул решительно и произнес: — Рядом с тобой все становится проще. Сам улыбнувшись столь пафосной фразе, мракоборец поднялся на ноги, не давая любимому возможности опомниться. — Просто обними меня, — та самая уверенность, что так шла ему, даже сейчас сделала слова Маркуса, с трудом держащегося на ногах, беспрекословными. В момент, когда юноша обнял мужчину, закрыв глаза и полностью доверившись, тот вновь воскликнул заклинание, в этот раз думая лишь об одном. О голубых глазах, наполненных слезами, в которых отражался белый снег и его собственный темный силуэт. Ослепляюще-сияющая вспышка озарила все вокруг. Грациозная гигантская пума прыгнула на снег с громогласным рычанием. Одно ее появление заставило дементоров застыть, и, когда она ринулась на них, те стремительно сорвались с места, разлетаясь в разные стороны. Ричард, освобождённый от сдерживания волны, упал на колени от усталости, слабо улыбаясь. Со стороны Хогвартса засияли похожие вспышки, возвещая о подкреплении. Теперь со спокойной совестью Маркус закрыл глаза, позволяя себе отключиться._________________________
— Это просто смешно, Коннор! — возмущенный голос директора можно было узнать в любых обстоятельствах. Саймон столько раз уже его слышал, что почти не боялся взбучек от профессора Макгонагалл. Почти. Ощущая себя в мягкой постели, он, не открывая глаз, вслушивался в строгое бормотание, которым директор награждала профессора Андерсона. По лицу медленно полз луч солнца, приятно согревая. — Вам повезло, что это были мистер Ламберт и ваш сын. Но если бы кто-нибудь узнал, как он поступил с мисс Донат, мы бы никогда не смогли защитить его от попечительского совета. Хотя, конечно, подвергать такой опасности кого бы то ни было из учеников это просто высшее допущение! Саймон все же решился приоткрыть один глаз, с любопытством осмотревшись. Бормотание исходило от кровати напротив, рядом с которой стояли профессор Андерсон и профессор Макгонагалл. А еще в той кровати лежал Маркус с перемотанным плечом, который тоже слегка приоткрыл глаза как раз в тот момент, когда Саймон на него посмотрел. Они улыбнулись друг другу и мракоборец, подмигнув, тут же притворился вновь спящим, потому что его коллеги обратили на него свое внимание. Юноша прыснул от того, насколько безмятежным стало лицо профессора, когда он закрыл глаза — право, истинный мастер притворства. — Мистер Ламберт, — зато вот он сам не смог так мастерски избежать внимания. — Как вы себя чувствуете? Подошедшая мадам Помфри прикоснулась ко лбу студента, расставляя на столике рядом пузырьки с цветными зельями. — Отлично, мадам Помфри, — Саймон не врал, он и в правду был полон сил и очень бодр. Приподнявшись в кровати, он увидел на тумбочке несколько свертков с конфетами и записками от дорогих друзей, улыбка на лице стала еще шире. — Что ж, вам очень повезло, что вы все-таки оказались здесь, мистер Ламберт. Пожалуйста, больше не доводите себя до такого состояния. Я, конечно, понимаю, Ж.А.Б.А., но не изводить же себя до смерти в самом деле, — заботливые причитания тетушки добавляли тепла этому солнечному утру. — Вам придется выпить все эти зелья сегодня, через каждые два часа. Она протянула одно, темно зеленого цвета и заставила выпить. Горький вкус и прожигающее ощущение, тяжело бухнувшее на дно голодного желудка, немного стерли идеальность происходящего, и Саймон недовольно поморщился. Как хорошо, что Джош оставил его любимые мятные леденцы. — А что вы хотели, мистер Ламберт. Лечиться это вам не измождать себя бессонными ночами! К тому моменту, как мадам Помфри закончила с ним, профессора покинули лазарет, в котором воцарилась утренняя тишина. Саймон сидел напротив Маркуса, который наконец смог спокойно открыть глаза. Они молча смотрели друг на друга, не имея никакой возможности, да и попросту не желая сдерживать улыбки. Это было так странно — еще оставшееся в душе ощущение холода и ужаса прошлой ночи и наполняющие сейчас тепло и свет этого утра. Не отрывая взгляда, Саймон сполз со своей кровати, чтобы на цыпочках перебежать к Маркусу. Его совсем не смущали попытки профессора остановить его, когда он залезал к тому в постель. Только прижавшись всем телом к непострадавшему боку возлюбленного, юноша успокоился и затих, радостно ощущая тяжелую руку на своей спине. — Знаешь, что со мной будет, если сейчас вернется директор? — насмешливый тон мужчины выдавал его реальное отношение к «возможным последствиям». — Она не вернется. Коннор уже получил за вас обоих, — смех, сквозивший в словах Саймона, щекотал. — К тому же, — он поднял голову с груди Маркуса и взглянул в его светлые глаза, — сегодня мое совершеннолетие. Теперь они ничего не могут тебе сделать. — Посмотрите-ка, какие люди! Ты забываешь, что я все еще профессор, а ты — студент? Их игра, простая и глупая, так хорошо сочеталась с настроением этого утра. Они улыбались друг другу, и каждый думал, что теперь не позволит своему уму сомневаться и лгать, заставляя избегать своего счастья. В тёплых лучах летали частички пыли, за окном пели птицы, соскучившиеся по солнечному свету. Пахло свежим постельным бельем и мятными леденцами.