Причины
3 ноября 2018 г. в 20:02
— Что это? — хмуро спросил Леви, когда проснувшись в воскресенье около полудня, увидел Смита с подносом в руках. На нем лежали аппетитные пышные оладья, горячий чай, фруктовый джем и шоколадная паста. Сияющий Эрвин, подойдя к кровати, опустил поднос на тумбочку.
— Завтрак в постель, — промурлыкал он. — Сегодня я встал раньше, поэтому решил накормить тебя.
— Как после первой брачной ночи? — сверля глазами оладья, мрачно проговорил Леви. — У нас вроде не первая и не брачная. Ни к чему было тащить всё в спальню.
— Просто хотел сделать тебе приятное, — пожал плечами Смит. — Могу отнести всё обратно.
— Не стоит, — Леви сел по-турецки, положил поднос перед собой и сразу же принялся есть. Аппетит у него разыгрался нешуточный, а такой вкусный запах только подлил масла в огонь. Любая еда, приготовленная Смитом, была великолепной, и эти оладьи не стали исключением.
— Как тебе спалось? — Эрвин присел на край кровати, наблюдая за тем, с каким удовольствием ест его любовник.
— Отлично. Снова ни единого сновидения. Эта ночь — лучшее, что случилось со мной за всё прожитое время, — закивал головой Аккерман, подливая себе горячего чая.
— У меня есть предложение, — осторожно произнёс Эрвин, торжествуя от его ответа. Хоть цели у них были разными, удовольствие они получили оба. — Давай проведем этот день в кровати?
Леви чуть не подавился чаем от подобного заявления.
— Что? И что мы будем делать целый день в постели? — возмущенно спросил он. — Кроме «этого», — парень мысленно пытался представить, хватит ли его выдержки ещё и на день. Конечно, он мог сутками бежать с грузом, или пробираться по минному полю, находясь на грани жизни и смерти, врываться в самое пекло, до последнего сражаться с врагами, но вот сутками заниматься любовью… Наверное, было тем ещё испытанием.
— Есть масса всего интересного, — улыбнулся Смит, предполагая по вытянутому лицу напарника, что тот подумал исключительно о сексе. — Посмотрим фильм, поговорим, устроим битву подушками! Когда ты последний раз играл в шахматы?
— А шахматы тут причем? — доев всё, Леви поднялся на ноги и, захватив с собой поднос, отправился на кухню. Как он и думал — Смит настолько торопился приготовить завтрак, что половину посуды не успел домыть.
— Эй, — едва хозяин дома включил воду, как Эрвин, обхватив его со спины, поцеловал в макушку. — Я всё сделаю сам, возвращайся в кровать, — прошептал детектив с невероятной нежностью в голосе. Леви, нехотя щёлкнув языком, всё же отошёл от раковины. Сопротивляться что страсти, что нежности Смита он просто не мог.
— Где Эрен? — видя, что подстилка пуста, спросил Аккерман.
— Я его выпустил погулять. Пусть наслаждается хорошей погодой, — пропитывая губку моющим средством, ответил Смит.
— Ладно, пойду приму душ, — пробурчал парень и скрылся в ванной. Эрвин, перемыв всю посуду и вытерев стол, внимательно осмотрел предметы, чтобы не осталось и крошки. Удостоверившись, что всё чисто, он вернулся в спальню и с удивлением обнаружил, что посвежевший после душа Леви уже там. Лежит на кровати и бесстрастно смотрит в потолок.
— Что? Ты же сам хотел этого, — проворчал Аккерман, когда Эрвин застыл в дверях спальни. Мужчина усмехнулся и, опустившись рядом, сжал парня в объятьях.
— Всё нормально? — тихо спросил он спустя несколько минут, проведенных в молчании. — Как ты себя чувствуешь?
— Сносно, — ответил молодой человек, утыкаясь лбом ему в грудь. — Несмотря на все твои атаки я до сих пор жив, — усмехнулся он. — И даже не ранен, — он невольно сжал бёдра, но никакой боли не почувствовал, хотя ощущения промеж ног всё равно были странными.
— Сам не знаю, что со мной происходит, — признался Эрвин, ещё крепче сжимая его. — Я никогда не терял над собой контроль до такой степени. Я слишком резок, несдержан, тебе приходится терпеть, прости… — он снова виновато поцеловал парня в макушку. — Хоть я понимаю это, всё равно не получается по-другому. Я думал, страсть вспыхнет и затухнет так же быстро, но она каждый раз разгорается снова. Такая страсть мучительна для меня и болезненна для тебя.
— Со мной всё в порядке, Эрвин, — Леви отстранился от него и посмотрел в глаза. — Наоборот, когда ты в таком состоянии, я забываю обо всем и будто проваливаюсь куда-то, теряю себя. Это… интересное ощущение, — кривовато закончил он и снова прижался к груди Смита. — Скажи… — неуверенно начал парень новую мысль. Наверное, сейчас неподходящий момент вспоминать о прошлом, но всё-таки любопытство пересиливает. — А к своей жене ты испытывал те же чувства, что и ко мне?
— Нет, — подумав несколько секунд, ответил Эрвин. — Они похожи, но всё равно другие. Между нами тоже была страсть, но не такая ошеломляющая, как с тобой. Я старался заботиться о ней и никогда не терял контроль, даже в самые интимные минуты. С ней я чувствовал некую черту, за которую не могу перейти — это было на бессознательном уровне. А с тобой… будто все эти преграды рухнули, и у меня нет никаких ограничений.
— Может, потому что я — мужчина? — предположил Аккерман, выслушав его. — Я более сильный и не такой хрупкий. Нужно постараться, чтобы сделать мне больно. Мое тело… можно использовать без каких-либо сомнений. Оно выдержит многое.
— Не знаю, может быть, — вздохнул Эрвин. — И от этого мне не легче, — тяжело признался он.
— Я же сказал — всё в порядке, — Леви легонько ударил кулаком по его спине, чтобы тот не корил себя. — Ты не причиняешь мне боль, просто… действительно порой действуешь очень резко.
— Я постараюсь быть мягче, — заверил его Смит. — Просто ты молчишь, не останавливаешь меня, и я продолжаю, не чувствуя твоего сопротивления. Будто мне всё можно, — усмехнулся он.
— Так и есть, — проронил Леви. — Тебе всё можно.
— Не думал, что ты будешь настолько уступчивым, — удивился Эрвин. — Или это только потому, что хочешь крепче заснуть? — веселее произнёс он.
— Не думай, что я отдаюсь тебе только поэтому, — тут же ответил парень. — У меня есть свои причины.
— Интересно, какие? — улыбнулся Смит. — Я не против быть твоим снотворным.
— Такие, — Леви потянулся к нему и мягко прикоснулся к губам. Смит, невольно замерев от неожиданности, запустил пальцы в его тёмные волосы, прижимая голову теснее к себе. Поцелуй получился долгим, но нежным, по-душевному тёплым.
— Неужели ты и правда никого не любил, Леви? — когда парень отстранился от него, спросил детектив, выравнивая дыхание.
— А когда, по-твоему, я должен был любить? В больнице? Или в спецназе? — иронично произнёс тот. — Когда находился в лечебнице, то пытался лишь справиться со своими страхами. Сначала у меня не было интереса к жизни, а потом — времени. Я не испытывал ни малейшей потребности ни в любви, ни в сексе. Ни даже в дружбе — ведь если привяжешься и потеряешь, будет лишь больнее.
— Прости, что заставляю снова вспоминать тебя о прошлом, — виновато проговорил мужчина. — Зря я спросил.
— Хватит, Эрвин, — Леви снова стукнул его по спине. — С тобой мы можем говорить о чём угодно. О моём прошлом, или о твоём… У меня не осталось секретов от тебя. Нет, я никого не любил, — повторил Леви, а потом внезапно задумался, — хотя…
Эрвин насторожился, даже затаил дыхание, а его сердце забилось быстрее. Леви это почувствовал и ухмыльнулся.
— Что, страшно? — он тоже повеселел.
— Немного, — признался Смит. — Даже не зная этого человека, я уже ревную, хотя понимаю, что это глупость. Просто поверить в то, что где-то существует человек, способный зацепить тебя — очень сложно.
— И правда, сложно, — вздохнул Аккерман. — Потому что он уже не существует. Эрен… — сорвалось с его губ, и детектив снова напрягся. — Нет, не мой пёс, а тот парень в отряде, пожалуй, мне нравился, — задумчиво протянул молодой человек, вспоминая отголоски утраченных чувств. — Но не в том смысле, в котором думаешь ты, — поспешил добавить Леви, чувствуя, что Смит сейчас нафантазирует. — Просто у него были те качества, которых не было у меня: отчаянная решимость, безрассудная смелость, самопожертвование, колоссальная преданность, безграничное стремление к своей цели. Он никогда не унывал и не сдавался, даже если терпел неудачу. Его любили, хоть и считали простачком. Удивительно, как что-то столь несвойственное мне может нравиться мне в других людях.
— А во мне тебе что-нибудь нравится? Хоть что-нибудь, — мягко спросил Смит. — Да, я помню, что ты испытываешь ко мне свою интересную ненависть, но может найдётся хоть пара черт, которые привлекают тебя?
— Надо подумать, — пробурчал Леви, оценивающе смотря на Смита. — Порой я восхищаюсь твоим умом и логикой, ты так же очень быстро принимаешь верные решения, будто заранее знаешь ответ. И у тебя сильная воля, ты терпелив. Ещё ты самоуверенный деспотичный тиран, пожалуй, всё.
— Хаха! — Смит рассмеялся от последнего заявления. — Не густо, но и на этом спасибо. В тебе мне нравится очень много черт: ты очень преданный, как делу, так и человеку, хотя сходишься не с каждым. Уже с первых минут нашего знакомства, я понял, что ты дисциплинированный, ответственный, организованный, логичный. Испытываешь страсть к чистоте и порядку (чего нет у меня), вместе с этим очень опрятный, с чувством вкуса. На заданиях и в жизни ты отважный, у тебя тоже сильная воля, думаю даже, что сильнее, чем у меня — ведь ты столько вынес и не сломался. А ещё ты очень заботливый, — припоминая каждодневный кофе, отметил Смит.
— Тебя послушать — так я просто идеальный, — проворчал Леви, чуть сконфузившись от похвалы Смита. — У меня много и отрицательных черт.
— Я бы не назвал их отрицательными, — задумался Эрвин. — Просто некоторые недостатки, присущие многим. Люди, которые тебя не знают, посчитают, что ты нелюдим и замкнут, бываешь даже груб и резок, не стесняясь в выражениях. Я замечаю, что порой ты сомневаешься в выборе и не можешь сразу принять решение. Хотя это, скорее, особенность характера, а не недостаток. В любом случае, я не считаю всё это чем-то, что может меня оттолкнуть.
— А что может? — негромко спросил парень, пряча лицо у него на груди и сжимая рубашку на плечах. Эрвин, глубоко вздохнув, прикрыл глаза.
— Ты чего-то боишься? — через некоторое время спросил детектив. — Есть что-то, что может оттолкнуть меня, чего я пока не знаю?
— Да, может и есть, — хрипло ответил парень и перевернулся на другой бок. Теперь Эрвин прижимался к его спине.
— Нет, это не оттолкнёт меня, — снова спустя пару минут, проговорил мужчина.
— Ты о чём? — Леви повернул голову и скосил на него глаза. — Ты же не знаешь?
— Я предполагаю, — спокойно проговорил Эрвин. — Проблема во мне? Или в тебе? — он немного помедлил, — Кажется, ты не получаешь удовольствия от нашей связи. Понимаю, что это может быть от моей грубости и резкости, но даже когда ласкаю тебя языком или губами, делаю минет, ты… — он снова прервался, подбирая слова. — Я боюсь, что совершил роковую ошибку. Может ли быть, что тебя не влечет к мужчинам? Или лучше спросить — тебя не влечет ко мне?
Парень замер, ощущая, как тяжело и громко забилось сердце в груди.
— С чего ты взял? — глухо спросил он, глядя перед собой и не видя ни единого предмета. Эрвин, прижавшись плотнее, обнял его за пояс.
— Ты сам говорил, что тебя никогда не влекло ни к женщинам, ни к мужчинам. Ты не любил, не занимался сексом, не потому, что у тебя были проблемы, а потому что ты просто не хотел этого, не ощущал потребности. К тому же, когда мы вместе, я чувствую, что тебя не охватывает такая же страсть, как меня. В первый раз я этого не заметил, ибо плохо понимал происходящее, но сегодня ночью… — Эрвин внезапно схватил парня за плечо и перевернул его, прижав спиной к постели. — Ты поэтому так легко отдался мне? Пытался скрыть это? — с напором спросил он, нависая над напарником. Леви сначала смотрел на него, а потом отвёл глаза в сторону. На его лице застыло выражение обреченности.
— Да, ты прав, — через силу произнёс он, — я никогда не испытывал влечения ни к противоположному, ни к своему полу. Мои подростковые годы, когда влечение ощущается сильнее всего, прошли в больнице. Я был болен, меня постоянно держали на лекарствах, конечно я не мог его ощутить, даже если бы был нормальным. Но когда я вышел из больницы, отслужил в армии, то понял, что со мной что-то не так. Парни в армии и в спецназе часто говорили о сексе и женщинах, делились своими ощущениями, — он саркастически усмехнулся, — а я не мог представить, что это вообще такое. Меня даже порнография не возбуждала — ни разнополая, ни однополая. Говорят, здоровому мужчине трудно прожить без этого хотя бы месяц, я же не чувствовал ни капли дискомфорта. У нас были постоянные медосмотры, я посоветовался с врачом, однако он сказал, что физиологически я здоров: я не импотент, потому что способен на эрекцию и эякуляцию. Ты сам видел, что у меня встаёт, и я могу заканчивать. Однако должного удовольствия от этого не получаю. Врач посоветовал мне обратиться к психологу, тогда я нервно усмехнулся — уж мне ли не знать, как они лечат. Я не стал ни к кому обращаться, потому что и сам догадывался, что это похоже на асексуальность. По большому счёту мне было плевать на то, что я не испытывал влечения: наоборот, это было очень удобно. Не чувствовать дискомфорта от этого инстинкта и спокойно жить, не тратя время на пустые соблазны. Я был рад, что лишён этой потребности до тех пор, пока не встретил тебя, — Леви снова перевёл взгляд на Смита и прикрыл глаза.
— Значит, проблема не в том, что я не могу удовлетворить тебя? А в том, что когда мы занимаемся любовью, ты не получаешь ни капли удовольствия? — натянуто спросил Эрвин. Однако к его удивлению Леви покачал головой.
— Это не так. Я ощущаю слабое влечение, это приятное тепло в теле, — он положил руки на живот и снова открыл глаза. — Но не более. Прости, Эрвин, но почувствовать от секса то, что чувствуешь ты — я не способен.
Детектив резко выпрямил спину и сел на его ноги. Его брови были сдвинуты, а глаза пылали досадой.
— Тогда зачем ты отдался мне? Зачем позволил сделать это с собой, раз не приемлешь? Ведь получается, что это было практически как насилие!
— Нет, Эрвин, — Леви тоже приподнялся и хватил его за рукав рубашки. Они снова сидели близко друг к другу.
— Я не хотел потерять тебя, поэтому был готов на всё, а видя твоё желание, понял, что не смогу сопротивляться тебе. Я тогда тоже что-то почувствовал, чего не ощущал никогда — мне захотелось так же потерять над собой контроль, как потерял ты. И я действительно его потерял, — тише добавил Леви. — Да, такого бурного оргазма у меня не было, но я действительно получил удовольствие от нашей близости. Хотя оно скорее было эмоциональным или психическим, нежели физическим. Но ведь давно известно, что все центры удовольствия расположены в нашем мозгу, а тело — лишь проводник. Я говорил тебе, что теряю себя, проваливаюсь куда-то во тьму, когда ты берёшь меня. Я отключаюсь, серьёзно, Эрвин, будто принимаю какой-то наркотик, и меня наполняет удовольствие. Оно другое, странное, может даже больное, и ты вряд ли сможешь испытывать или понять его, как и я — твоё.
— И всё же, — Эрвин, немного успокоившись, развернулся к напарнику. — Ты не чувствуешь ко мне влечения?
— До того, как мы начали это делать — не чувствовал. Даже не думал, что может дойти до этого. Однако сейчас… — парень ненадолго задумался. — Слабое, но оно позволяет мне ложиться с тобой в постель и не чувствовать отвращения, обязанности или принуждения. Мне это приятно, как посмотреть хороший фильм, однако я не помешан на этом и не зависим от секса. По сути, я не нуждаюсь в нём, но нуждаюсь в тебе. А ещё после него я хорошо сплю, поэтому, — Леви неожиданно схватил Смита и свалил его на кровать, теперь забираясь сверху сам. — Мы будем это делать, Эрвин, — стиснув его за ворот рубашки, с угрозой произнёс парень, — когда ты захочешь. А я знаю, что сейчас ты постоянно хочешь этого, а я хочу быть рядом с тобой, — Леви склонился и жадно прижался к его губам. Детектив, положив руки ему на пояс, рассеянно провёл ладонями и мягко стиснул ягодицы.
— Может быть, есть ещё шанс всё изменить? — неуверенно спросил он, пока парень расстёгивал его рубашку. — Наверняка это из-за того, что ты пережил. Если асексуальность не врожденная, а приобретенная, существует возможность пробудить заложенные природой инстинкты, — предположил мужчина, ощущая мягкие поцелуи на своей груди, которые снова будто пробуждали его альтер-эго.
— Что ж, у тебя уйма попыток сделать это.