***
Был уже вечер, судя по засуетившейся Мари, готовящейся выйти на поверхность. Я помогла Тейнаве соорудить пару костылей и ждала, пока они вдвоем покинут убежище, чтобы остаться одной. В иное время я бы вместе с ними выбралась на банкет, организованный возле замка, однако жизнь не радовала меня все эти недели под землей своей неопределенностью. И только Винсент мог вывести меня из этого состояния. Я прошла по опустевшим темным коридорам, осторожно постучалась и отворила дверь, заглядывая внутрь. Он всё еще сидел за письменным столом, не работал, а будто просто ждал, разглядывая в руках что-то. - Винсент… Ты хотел меня видеть? - Ты могла бы тоже посетить праздник, - встал он, повернувшись ко мне, и, болтая в воздухе какой-то книгой, заулыбался, заглядывая в лицо. – Не узнаю свою дорогую Элен. Не знал бы тебя раньше, подумал бы, что ты готовишься к жизни вампира. А может, ты определилась? - Ты спрашиваешь слишком часто, - усмехнулась я, отведя взгляд. – Давай договоримся на раз в год. Или хотя бы - в полгода. Что это у тебя? - Ах это… Это то, ради чего я тебя сюда позвал, - открыл он первую страницу, кивая. – Хочу подарить тебе. Я позволил себе смелость прихватить её тогда из своего номера в Скинграде. - Ты даришь мне украденную книгу? – Переспросила я, принимая из рук дар, на что получила злорадный оскал. - Думаю, какая-то её часть всецело принадлежит тебе. Я прошла внутрь, смущенно улыбаясь и заправляя надоедливую прядь за ухо, когда поняла такой теплый и большой смысл такого маленького и бесценного подарка, а вампир садился рядом со мной на гранитную плиту, наблюдая, как я листаю наш с отцом труд, пока не дошла до портрета, что некогда показывала ему. И я гладила пальцами изображение когда-то близких людей. - Ты говорил, что теперь у меня другая семья. Почему ты хочешь, чтобы я помнила их? – Спросила я. - Я и не говорил, что ты должна забыть. Ты должна помнить, чтобы не повторять старых ошибок. Это и есть опыт, - встряхнул головой Винсент, перелистывая труд на самое начало. – Я немного почитал её. Само собой, половину я не понял, однако меня заинтересовали слова в эпиграфе. Они показались мне странными… для профессора. Я засмеялась и засияла, вызывая удивление и вопросительный кивок. - Знаешь, что это за эпиграф? - Нет. - «Когда мне показывают шаг, кажется, что путь единственный. Когда я впервые ступаю, пути расходятся», - сквозь смех говорила я, отчего Винсент так же засветился, внимательно слушая. – Я так сказала, когда родители спрашивали мое впечатление о первом уроке танцев. Ахаха… Отцу тогда показалось, что это очень по-философски, - постепенно грустнела я. – Ох, его было не переубедить, что в труд это включать не стоит. Тогда мой друг стремительно поднялся, сложив руки в карманы. - Приоденься. Я подожду тебя здесь. - Что? Зачем? - Гулянья проходят не только возле замка, но и по всему городу. Покажешь, как расходятся твои пути. Тебе понравится. - Но, Винсент, – забеспокоилась я. - Ты выйдешь в толпу? - О… я не говорил. Элементы маскарада приветствуются, - показал он зубы. - У меня нет маски, только простое платье. - Уверен, в нем ты не затеряешься.***
Летящее и простое платье глубокого серого цвета. Если для кого-то этот цвет был воплощением скуки, то для меня он всегда являлся отражением статусности. Такой богатый, выделяющий основные черты своего носителя, и если бы я начала теряться в нем, значит, нет более во мне ничего живого. Казалось, мы, наименее нарядные средь прочего люда, вышли под свет развешенных фонариков, колышущихся от легкого ветра позднего вечера, однако я непременно чувствовала на себе пару-тройку заинтересованных взглядов из толпы. Винсент, словно проводя экскурсию, постоянно и довольно поглядывал на меня в течение всего пути от заброшенного особняка и до самого эпицентра разгулья вдоль дороги меж местных лавок, ведь я завороженно открывала для себя магию весны Чейдинхола посреди огней и цветов, и чувственной музыки и песен, раздававшихся не понятно откуда. Простые люди, меры, аргониане, каджиты, - все они вышли на улицы, чтобы веселиться, выпивать, играть в какие-то неизвестные мне игры, и танцевать, танцевать до самого утра. Мы переходили мост через речушку, и прямо от нее начинались ряды скромных столов, контрастирующих с обилием яств, стоящих на них. Ткань приятно струилась по ногам, и волосы ласково шевелил слабый поток, доносящий упоительный зеленый запах, что мне захотелось закрыть глаза и остановиться, уже не слыша сама себя, но еще не сливаясь с толпой. «Какие-то неизвестные мне инструменты – как же всё-таки отличается музыка на востоке». Кто-то всё время пробегал мимо, присоединяясь к задорному действу под необычные, но чарующие ритмы. - Как тебе музыка?! – Громко спросил Винсент, стараясь перекричать барабанный бой. - Это что-то невообразимое! Никогда не слышала ничего подобного! Мне нравится! Будто чувствуя, что я уже не могу стоять в стороне, вампир улыбчиво протянул мне ладонь. - Тогда предлагаю не тратить время! Музыканты сегодня здесь, а завтра там! - Неужели ты будешь танцевать?! – Удивилась я, подавая руку, и не успела заметить, как Винсент уже утянул и плавно закружил меня в такт мелодии. Мой дух захватило от стремительно меняющегося пейзажа и потрясающего волнующего чувства, которое я всегда испытывала в танце, заставив упоительно запрокинув голову в движении, широко улыбаться, подставляя лицо высокому свету фонарей. Вампир, завидев моё настроение, наиграно громко и раскатисто захохотал. – Что такое?! Почему ты смеешься?! Я похожа на утенка?! - Утенка? – Переспросил он, еще быстрее ведя меня полукругом, и я чуть подалась вперед, чтобы ему было лучше слышно. - Учитель танцев в детстве говорил, что иногда я похожа на утенка, когда начинаю вертеться во время очередного па, - усмехнулась я. – Я не знала, что ты так хорошо танцуешь! - Видимо, я давно не видел утят, - покачал Винсент головой из стороны в сторону. - Что-то изменилось за пару веков? Знал бы я, что утята так грациозны – взял бы у них пару уроков! Музыка уводила нас всё больше и больше, кружа всё быстрее. Все мелькало вокруг, и только улыбающееся лицо друга я могла видеть отчетливо, пока темп не пошел на спад от моей же усталости – непривычные тесные новые туфли, не мешающие мне получать неподдельное удовольствие. Через плечо вампира я могла видеть сначала размазанные силуэты, а потом и они приобретали более четкие очертания, и я слегка запнулась, свалив всё на ту же несчастную обувь, когда увидела меж домов во дворе фигуру в робе, не ясного цвета из-за смешанного освещения. «Мне показалось?» Изображение, прокрутившись, вновь сменилось, и уже рядом с тенью в капюшоне стояла Мари – они разговаривали о чем-то, что мне неведомо, и фигура кивала, и девушка будто что-то спрашивала, и затем улыбалась, а моё лицо приобрело серьезность, когда я пыталась остановиться, сопротивляясь рукам партнера. Винсент кратко обернулся и, прочистив горло, обратился ко мне, обращая расфокусировавшийся взгляд на себя. - Что ж. Время для небольшого перерыва! – Потер он руки в хлопке и игриво придвинулся. – Как насчет вина? Я воспользовался своим положением и выбрал некоторые бутылки самостоятельно. И я натянуто изобразила благодарность, согласилась только лишь для того, чтобы чуть пригубить, оставляя разум незамутненным. Столы стояли у фасадов, невольно побуждая смотреть и в спину удаляющегося вампира и в этот волнующий меня просвет. «Он все это время был здесь» Тень в капюшоне повернула голову в мою сторону, и Антуаннета двинулась в направлении всеобщего праздника, а я только гордо усмехнулась, принимая от Винсента бокал, и терпкая сладкая жидкость обожгла моё горло. - Элен!!! – Внезапно схватила меня за руку подвыпившая аргонианка, отчего я чуть не пролила на себя напиток, отворачиваясь. – Скорее! Идем к нам! Нам не хватает дам! - Мак-На! Да ты пьяна! – Смеялась я, осматривая блуждающий взгляд хозяйки книжной лавки, но она продолжала тянуть меня куда-то в центр дороги, где уже рядами друг напротив друга стояли мужчины и женщины разных рас для неких плясок. – Я же не знаю этого танца! - Ерунда! Просто смотри на меня! Я умоляюще посмотрела на Винсента, однако он только побуждающе помахал от себя пальцами, хитро улыбаясь. – Иди-иди! Уверен, у тебя получится! Я сунула бокал обратно другу в руки, и Мак-На силком увела меня к действию, поставив напротив такого же «веселого» высокого эльфа. «О, Ситис… По крайней мере, мне не придется пригибаться до босмера», кратко зажмурилась я, обтерев нервозно вспотевшие ладони, и начала вертеть головой, чтобы вообще понять, что происходит, пока вдруг не заиграла новая песня. По счастью, движения не слишком отличались от всех тех танцев на профессорских приемах, - я быстро подхватила идею создания «окошка» с партнером, а потом и вовсе привыкла и прониклась, поглядывая на весело оттаптывающую ногами Мак-На, хотя такого движения и в помине не существовало у остальных. Это было так здорово, что я уже вновь забыла обо всем на свете, время от времени обращая внимание на Винсента, после каждого нового перехода подавая знаки забавными выражениями лица и фразами одними губами, а он хлопал вместе с наблюдающим народом. Мы создали ручеек и вновь поменялись партнерами, пробежав под аркой из рук, а я повторяла движения себе мысленно. Хлопок в ладоши. Поворот. Кавалеры низко поклонились. Дамы манко повели плечом. В этот момент я подмигнула вновь засмеявшемуся вампиру и кинула взгляд во двор между домов – фигура медленно откинула капюшон, и мне отчего-то стало смешно – я упоительно засмеялась, продолжив свой сольный танец, запрокинув голову и кружась, раскинув руки. Я наслаждалась внезапным пониманием своей свободы, пока Винсент вновь не схватил меня в пару, и толпа не присоединилась, подумав, что так оно и должно быть. - Будешь так кокетничать, и нам придется вновь приставить тебе сопровождение! – Шуточно ругался он. – Кавалеры сейчас довольно настойчивы и пытаются проводить до дома даже против воли – это нам не на пользу! - Ооо! Ты прямо, как мой отец! Я вовсе не пыталась никого соблазнить! - Тебе и не обязательно что-то делать для этого, - подытожил Винсент. Я рассчитывала забыться, ожидала, что Он уйдет, однако силуэт вышел в еле ощутимую границу света в переулке, чтобы показать с интересом наблюдающее лицо Люсьена, со странной ухмылкой на лице. «Мне всё равно», думала я про себя, и Мари, что все это время стояла у фуршетного стола с кубком в руках, заметив Люсьена и мою ответную ему улыбку, опрокинула его в себя до дна. «О, Ситис, почему мне не все равно?» - Почему он здесь, Винсент? – Спросила я, вновь прервав наш пируэт, и вампир встал со мной рядом лицом к уведомителю. – Чего он ждет? - Тебя никогда не покидает чувство долга, Элен, - слышала я и видела приветственный кивок перед уходом в темноту. – Что ж… Похоже, тебе пора идти. Моя ладонь соскользнула с плеча друга, и я ступила сначала неуверенным шагом вперед, убедившись, что он ждёт именно меня, чтобы, взяв себя в руки, пройти мимо Антуаннеты-Мари и обернуться на Винсента, исчезающего среди людей.***
За небольшим тоннелем тьмы в свете секунды стоял Люсьен – прогулочным шагом я следовала за ним куда-то через город, не получив более никакого приветствия. Только стук каблуков моих неудобных туфель по оттаявшим каменным тропам и множество слов крутилось в сознании и ароматном воздухе, прежде чем молчание было нарушено. - Города уже отошли от скорбных вестей, - кратко оглянулся он на поодаль идущую меня. – Всё идет своим чередом. Это хорошо. Для Темного Братства. Что мне нужно было сказать? Я успела отвыкнуть от этих встреч. «Вас давно не было?», «Тебя давно не было?». С каких пор я так тщательно подбирала слова? Вот только смелая я была где-то в своем воображении. - Много времени прошло, - ответила я, идеально избрав сочетание. – Страна не будет страдать по истерии командора. - Верно, - подтвердил Люсьен, заворачивая куда-то в сторону жилого района. – Черная Рука выражает восхищение проделанной тобой работой. Их изумляет потенциал нового Дитя. Мы остановились возле одного из поместий, расположившихся там. На небольшой площадке, где луны слепили меня, не давая разглядеть его лицо. Именно сейчас он решил увести меня из этого праздника жизни, и стоял ко мне спиной, отпирая одну из дверей, толкая её, заходя затем внутрь мрачного помещения и выжидающе в стороне сложа руки в рукава робы. - Зачем мы здесь? – Спросила я, ещё будучи на улице. – Для меня есть новое задание? - Проходи, - внезапно улыбнулся он. Здание было будто неживое, покинутое – я медленно ступала по деревянному полу небольшого холла, проводя пальцами по пыльной прихожей полке, до окна в восточной части, и обернулась, блуждая взглядом по потолку и далее вглубь темноты. - Что это за дом? - Это… мой дом. Один из, - Люсьен прохаживался по моему маршруту, пальцами по следу, что были оставлены моими, останавливаясь передо мной. – Сюда много лет никто не заходил. - Он поднял мою ладонь и вложил маленький металлический ключ. - Кажется, тебе еще не выплатили полную сумму. Теперь он твой. Я на мгновенье потеряла дар речи. Это была не нормальная плата, даже в чем-то вульгарная, не применимая к смыслу моей работы и отношений, что могли связывать нас, поэтому я тут же протянула его обратно. - Я не могу принять его, - с сожалением, противилась я. – Это… слишком дорогой дар. - Считай это компенсацией, - улыбчиво склонил Люсьен голову набок. – Всё же твой дом я сжёг, - удачно подметил он. - Он не возместит стоимость поместья и, тем не менее, можешь осмотреться здесь. И он вновь настойчиво сжал мои пальцы. «Да… Розеторн-Холл ты сжег», подумала я, повертев ключом на свету, и двинулась вперед, зажигая попутно свечи и камин в конце помещения своим слабым заклинанием, освещая первый этаж, где даже тогда царил в бездушье идеальный порядок, и не жили пауки, где расположились, как минимум, два столовых серванта, но хранивших скорее алхимические припасы, нежели еду. Еле слышные шаги. Я поднималась далее по лестнице – там общее с небольшой гостиной и кабинетом помещение и отдельная комната, должно быть спальня. У окна - книжный шкаф с парой свитков и пиалами, где остались семена неких растений – из одной я на ходу зачерпнула рукой, мне было интересно, живы ли они до сих пор. И в голубом сиянии, в водопаде которого я стояла, в моей ладони расцвели ростки с маленькими лиловыми бутонами на концах. А я тогда услышала поглощенный душным пространством грубый смешок и удивленно повернулась на откровенно довольного уведомителя. «Он смеется?», улыбнулась я этому факту и потянулась к заколке, что всегда была со мной, в сумке, меж страниц тетради, или скрепляющая навязчивые пряди за ухом, однако не обнаружила её, вспомнив… - Я слышал, ты была у матери. Думаю, мне не нужно объяснять, почему допускать подобное больше нежелательно, - отреагировал он на мои неловкие движения, не сдвинулся с места, а только читал нотации. Я прекрасно понимала, что Люсьен хотел сказать, оттого подтверждение в такой форме только больше опечалило меня. А за окном едва доносилась музыка, возвращая воспоминания о том, что где-то беззаботно мельтешит жизнь, о том, что недавно я так долго ждала, и к нашему танцу с Винсентом. Я разочарованно потупила взгляд, пропустив прядь между пальцев. - Хм… Я… стала знаменем, - напомнила я его слова, вознося маленький букет над головой, как бы держа развевающийся флаг. – Ирена больше не увидит меня, ибо я искренне желаю ей счастливого будущего в окружении детворы, как она и хотела. А знамёна… они себе не принадлежат. Печаль и ревность дурманили меня, заставляя вести себя смело - цветы прокружились вместе со мной в единственном повороте, и запястье было ловко увлечено хватом мужской руки, будто в очередном па выправляя партнершу вплотную к лицу танцора, однако Люсьен стоял на месте, только затягивающим взглядом внимательно изучая меня. «Уведомители не танцуют». Мягкая черная ткань под моей ладонью, прикосновение на спине, завлекающее дыхание и снова губы так близко. А я так не хотела поддаваться им. - Нужно подвязать паслен. Нехорошо, если такой ингредиент завянет, - сказала я, еле минуя рокового касания, и неохотно высвободилась, сопротивляясь самой себе, чтобы самой же и начать эту дразнящую игру, переместиться к письменному столу, где разложила я лист бумаги, поместив букет, и где не было ни единого намека на какие-либо нити. И я так и не смогла их найти в тот вечер, так как руки обхватили мои бедра, чтобы, создавая глубокие складки платья напряженными царапающими пальцами, плавно переместиться на живот, притягивая назад, неудобно и бесстыдно, вынуждая отклоняться от поверхности, а горячий воздух обдавал мое обнаженное незащищенное плечо. Я обернулась, чтобы попытаться уйти, но… Как же иногда меня раздражал его совершенный вид, и я, раскрасневшаяся и такая неидеальная стояла пред ним. «Я больше не могу так», вместо этого подарила я второй свой поцелуй, отчаянный, чувственный и никак не утоляющий жажду, запуская пальцы и стягивая вечный черный шнурок с его волос. Люсьен захватил меня одной рукой, с легкостью поднимая, будто я ничего не весила вовсе, что я даже не заметила, как другой рывком в повороте было сброшено большое пыльное покрывало, и я уже лежала на спине поперек постели, сжимая в ладони от внутренней дрожи край его одеяния. Эта ухмылка, с которой Люсьен потянул мою руку, окончательно освобождая небольшую застежку робы, и простая черная рубаха под ней, и бешеное сердце, когда юбка платья вновь медленно заструилась по моей ноге, обнажая её, одновременно с разливающимся желанием. «Так не честно», тянулась я за поцелуем и помогала быть ему со мной на равных. Я закрыла лицо ладонями, наконец, освободившись от ноши одежды, закрыла от своего стыда, от того, что не могла смотреть на Люсьена в свете ночи, и только почувствовав тяжесть тел и последнюю нарушенную границу, установленную внутренними правилами, я шумно вдохнула и вцепилась пальцами в его спину, выгнувшись под действием притянувшего меня предплечья и шокирующего ощущения, почувствовав щекочущую гладь темных волос на своей груди и услышав тихий, на грани с рычанием, звук его голоса. Я не могла поверить в то, что происходит, и о чем я думаю. Что я была бы не против, даже если бы он сейчас убил меня, только бы пальцы вновь проникали сквозь мои пряди, и кожа была подвержена касаниям, какие только Люсьен дарил мне. Долго. Чувства достигли максимума, когда он, приподняв, протащил меня чуть дальше по наволочке, - я смогла только с запрокинутой головой, зажмурившись, оскалиться – и мой подавленный вскрик преобразовался в надрывный стон, прервавшийся от движений, почти приносящих боль. Я не хотела, чтобы она заканчивалась, как и пытливый взгляд на мое тело, и жадный поцелуй, исполненный, прежде чем сдержано придавить меня от потраченных сил и, вдохнув мой запах, после продолжительной паузы отжаться, оставляя меня в сокрушающем осознании. Я закрыла глаза запястьем, потянувшись за скомканным одеялом, не видя, стаскивая его на себя, заворачиваясь на бок, пытаясь спрятаться в нем от мира и от самой себя, которую не послушала. «Что ты наделала, глупая Элеонора?! Что. Ты. Наделала?! И не говори, что натура исследователя вела тебя к неизведанному». Руки подняли меня ввысь, разворачивая и укладывая вместе с моим коконом на подушку, а я всё так же разговаривала сама с собой. В тишине. - Не нужно сожалеть, - спокойно сказал Люсьен, прервав мыслей поток. – Это решение было принято нами уже давно. «Принято. Нами» - Открой глаза. Посмотри на меня. Он сидел на краю постели, убирая с глаз рассыпавшиеся и немного растрепавшиеся волосы, уже накинув на себя черную робу, небрежно и так прекрасно в своем несовершенстве, что видела только я. - Я… не сожалею, - притянула к себе я край одеяла. – Немного неверное слово. - Какое же верное? – Вздернув подбородок, спросил он, проводя ладонью по белой хлопковой ткани, в конце концов, запнувшись о мою ступню, что легко помещалась в ней, узкая, женская, округлая под изучающе поглаживающим пальцем. И этим вопросом поставил меня в тупик, из которого я выбраться так и не смогла. Поэтому он заговорил сам. – Позволь себе иногда следовать своим желаниям. - Сейчас я не знаю, чему мне следовать, - отвела я взгляд в окно, и тогда Люсьен наклонился ко мне, очень близко. - Сейчас…, - навис он над моим лицом, слегка пытая. – Позволь себе отдохнуть. Мы ещё обсудим это. Когда ты проснешься, я буду здесь.