Полуденные кошмары

      Рослый мужчина с грохотом поставил коробку на деревянный пол моей гостиной. Кряхтя и держась за поясницу, он разминал спину, слегка выгибаясь назад. Его голубая джинсовая рубашка с логотипом компании «Перевозки Сиэтл» натянулась пуще прежнего и почти затрещала по швам, а «мужественное» брюшко ещё больше вывалилось из-за ремня.       До встречи с Мистером Томпсоном я думала, что только женщинам свойственно находить глупые и бесполезные способы визуально уменьшать свою фигуру, однако этот модник изменил моё мировоззрение.       — Ох, мисс, — он окинул взглядом заставленную вещами комнату. — Вы уверены, что вам не нужно помочь поднять некоторые коробки наверх? Боюсь, что одна вы вряд ли справитесь. — Он широко, но хитро улыбался, все ещё постукивая себя по спине.       — Мистер Томпсон, — я слегка склонила голову на бок.       — Попрошу, — мужчина перебил меня, показательно закашляв в кулак.       — Простите, Эдд… Если бы я не знала, что вы женаты, предположила бы, что вы набиваетесь посетить спальню молодой, одинокой и приличной девушки.        Обычно я не резка в своих высказываниях, но по дороге от Сиэтла до Форкса, мы то и дело останавливались без нужды, по явно спонтанно выдуманными причинам. Я более десяти раз говорила, что уеду первая на своей машине чтобы начать распаковывать вещи, но он заверял меня, что совсем не знает дорогу. Кроме того, на протяжении недели, во время обсуждения моего переезда, мужчина неоднократно пытался делать намёки. Меня ни капли не беспокоило такое поведение. К счастью, сразу было понятно, что этот чертовски самоуверенный Эдд, явно переставший заглядывать по утрам в зеркало ещё лет десять назад, просто пытает счастье с каждой молоденькой клиенткой его крошечной компании, где он сам себе и босс и подчиненный.        — Что вы, мисс Яамани, — он громко наигранно расхохотался, медленно разворачиваясь и направляясь к выходу. На крыльце я рассчиталась с ним заранее подготовленными купюрами. Он в последний раз широко улыбнулся мне, запрыгнул в грузовик и неспешно поехал в сторону дороги. Я посмотрела на наручные часы. Ровно двенадцать ночи. Самое время разобрать коробки и чемоданы одежды.       Дом не отличался особыми изысками, да мне они были и ни к чему. Деревянный пол гостиной был слегка сероватым, стены чуть светлее. Кухня и столовая совмещены, только обеденный стол мог похвастаться своим размером и способностью вместить шесть человек. И зачем мне такой здоровый стол?        Лестница на второй этаж выделялась своей простотой: самая обычная лестница из светлого дерева, перила совсем без украшений. На втором этаже всего две комнаты. При проектировании дома я настаивала, чтобы комната была одна, но когда на меня взглянули как на дуру, я решила, что применение для второго помещения я найду, пусть только перестанут смотреть, как на умалишённую.       Я решила разместиться в той комнате, что поменьше и находится с левой стороны от лестницы. Долго раскладывать вещи не пришлось. Раньше я была большой поклонницей шопинга и высоких шпилек, но теперь я даже не стала доставать яркие наряды из своего чемодана.        К трем утра был положен конец груде коробок. Несмотря на то, что я распаковала все вещи, дом еще выглядел пустым, и мне это нравилось. Коробки и чемоданы я аккуратно сложила в кладовке и с горечью осознала, что заняться мне больше нечем. Мой организм требовал сна и отдыха, так что мне пришлось прилечь на диван, который стоял как раз напротив камина. Камин. Точно! Я разожгла камин чтобы отсрочить сон еще на полчаса. Однако это не могло продолжаться вечно, и, наблюдая за пламенем, я отключилась прямо на диване.       Я шла вдоль нескольких домов. Они выглядели ухоженными, но были явно потрепаны временем. Темно, сумерки, да еще и тучи стянули небо. Вот-вот хлынет ливень, но я не чувствовала сырости в воздухе. Взглянув на небо, я содрогнулась от ужаса: облака не двигались… Я резко развернулась всем телом в сторону леса: деревья не покачивались от ветра. Я закричала, но голоса не было слышно. Это кошмар, но он был новым. Я ещё ни разу не видела этот сон, и оттого мне было еще страшнее. Я словно заперта в фотоснимке: никто здесь не двигается, нет ветра, нет воздуха, дождь никогда не пойдет, небо никогда не озарит рассвет… Это вечный мрак и вечная пауза. Я медленно повернулась в сторону домов. Горло разодрал беззвучный крик. На пороге одного из домов сидели два здоровых волка, размером с медведя, а то и больше него. Один из волков смотрел мне в глаза, и взгляд его был до того человеческим, что казалось, будто этот волк умнее меня. Я бросилась прочь, в лес. Я бежала так быстро, как могла, не разбирая дороги, спотыкаясь, царапая кожу о ветки, то и дело врезаясь в деревья… Через мгновение моим глазам предстала дорога. Я остановилась. Всё моё естество кричало мне, что я должна бежать в обратную сторону. Неведомая сила тянула меня туда, но я продолжала неподвижно стоять на месте. Прогремел гром. В этой нерушимой тишине раскат грома был чем-то, что ты не слышишь, но ощущаешь каждой клеткой своего тела. Я моргнула и оказалась перед домом. На крыльце сидел черный волк, еще больше чем те два, что я видела до этого. Он смотрел на меня так свирепо, словно вот-вот кинется разорвать меня, однако, было ещё что-то в этом взгляде, такое неуловимое, мелкое, что-то, о чем он, наверное, и сам не думал — это была тяжесть бремени. Что-то немыслимо тяжелое лежало на его волчьих плечах. Мне даже захотелось помочь ему нести этот груз. Я снова моргнула, и рядом с волком оказалась девушка. Она была обычной, однако всё равно красивой и такой теплой. Всё её естество говорило о том, какая она прекрасная, добрая, заботливая и милая. Я моргнула. Черный волк стоял прямо передо мной. Мне пришлось сильно задрать голову, чтобы увидеть низ его громадной челюсти. Я сделала несколько мелких шагов назад и приготовилась бежать, но бежать было некуда. Волки выстроились ровным кругом, а я была в центре. Было так темно, совсем невозможно разглядеть их, и оттого становилось ещё страшнее. Ещё один раскат грома ощутился как удар по голове. Сидя на корточках и накрыв голову руками, я рыдала от ужаса. Меня вот-вот разорвут волки. Их острые зубы будут впиваться в мою плоть, а я не смогу кричать от боли, я не смогу позвать на помощь, потому что это чертово немое кино. Нет, не кино. Это чертова мизансцена. Никакого движения, лишь застывшие и ужасающие картины.        Перед некоторыми волками стали появляться девушки. Они были босыми и все в одинаковых белых майках и джинсах. Кто-то был моложе, кто-то старше, они были одинаково красивы и от них веяло спокойствием, словно в этих волках была их защита и вся их жизнь. Глаза большинства девушек были открыты, но были и те, чьи веки всё ещё были опущены.       Ещё один раскат грома, и моё горло снова разрывает беззвучный крик. Я закрываю лицо руками, но не проходит и секунды, как я убираю их, потому что до моего слуха доноситься шум моря. Вода нежно обнимает мои стопы, но я совсем не чувствую температуры. Глаза прикованы к собственному отражению: болезненно худое тело, совсем без одежды, длинные черные волосы беспорядочно спадают вниз, закрывая обнаженную грудь. Порыв ветра смахивает локоны назад. Я поднимаю глаза, чтобы узнать, какой источник света так сильно стал раздражать мои глаза в этой темноте. Солнце. Это рассвет. Такой красивый золотистый рассвет. Из глаз невольно катятся слёзы. Так прекрасно, так спокойно, но вдруг кто-то ставит рассвет «на паузу», и в далеке я замечаю силуэт. Он все ближе и ближе. Это почти прозрачная старуха в какой-то этнической одежде. Она улыбается мне и что-то говорит, но я не слышу её, она так близко, а я не слышу. Полупрозрачная старуха хватает меня за плечи и начинает трясти. Она такая сильная и пугающая. Я захлёбываюсь слезами и повторяю едва двигающимися губами, что я не слышу её.       В гостинной всё ещё было темно. В камине тлели угольки. Я включила торшер, стоящий возле дивана, и посмотрела на часы. Только семь утра. Я спала не больше четырёх часов. Мой организм ещё два года назад смирился с вечной усталостью и недосыпом.       Ровно два года назад я перестала бороться с ночными кошмарами. Именно в тот день, когда мне сказали, что мои родители погибли в перестрелке. Тогда я поняла, что ночные кошмары — это всего лишь сны, а вот с рассветом происходит настоящие безумие.       Я отмахнулась от мрачных мыслей. Смирение со смертью родителей уже давно завладело моим сердцем. Более насущным вопросом было лицо, которое буквально горело от слез. Нужно срочно умыться.       Закончив с утренней гигиеной, я натянула спортивные черные лосины, серый джемпер с высоким горлом и пуховую черную жилетку. На ходу завязывая высокий хвост, я спустилась по лестнице на первый этаж. Справа от двери стояла большая полка для обуви. Я быстро обула черные старенькие кроссовки и выскочила на улицу.       Осенняя погода в Форксе радовала меня приятным холодком и тучами, обнимающими небо. Я сделала несколько глубоких вдохов и побежала по дороге. Асфальтом даже не пахло, скорее всего, это просто раскатанная машинами тропа. Я бежала не быстро, наслаждаясь чистотой воздуха и тишиной леса. В Майами я бегала каждое утро, не потому что я слежу за весом, а потому что так мне было спокойнее рассуждать о том, что мне снилось. В своих снах я не контролирую ситуацию, я не могу убежать, но когда я просыпаюсь, я могу убежать, и я бегу.       Я решила перебраться жить в резервацию два месяца назад. Тогда я целый месяц видела во сне, как заезжаю в Форкс. Это была чудовищная пытка. Каждую ночь, изо дня в день, я видела это чертов въезд. В конечном итоге я сдалась. Взяла деньги, которые мне выплатило правительство после смерти родителей, некоторые сбережения отца, продала мамин книжный магазин и наш уютный дом в Майами и вуаля — выкупила небольшой участок земли на самой окраине резервации и построила маленький домик наподобие тех, в которых живут местные. Это оказалось не такой дешёвой затеей, так что мне ко всему прочему пришлось продать свою машину и купить другую, намного дешевле: старенький мерседес собранный в девяностых годах.        Размышляя о том, что привело меня сюда, я совсем не заметила как отбежала достаточно далеко от своего гнёздышка. Я уже хотела возвращаться, но в пятидесяти метрах от себя я увидела дом. Именно на его пороге сидел большой черный волк. Сердце сжалось от ужаса. Неужели я до сих пор сплю?        Из дома раздался звучный хохот. Трое парней в одних только шортах и кроссовках выскочили на крыльцо. Меня совсем не смутила их одежда в такой холод, даже их обнаженные тела не вызвали у меня никакой реакции, сердце пропустило удар, когда на крыльцо вслед за парнями вышла девушка. Её волосы были собраны в свободный пучок, она была одета в розовый свитер и темно-синие джинсы, на ногах были коричневые ботинки. Она весело смеялась, одной рукой держась за слегка выпирающий живот, а другой сжимая ладонь высокого темноволосого парня. Хотя это ни капли не отличительная черта. У всех троих волосы темные. Я не могла отвести от неё взгляд, но в ней было нечто другое… Шрам… Безобразный шрам так испотрил её лицо. В моем сне она была так прекрасна, а сейчас… Нет. Даже сейчас она прекрасна. И не важно, как будет выглядеть её лицо, ведь от неё самой исходит свет.       — Эй! — окликнула меня девушка. Видимо я слишком долго пялилась на них, и они меня заметили. Черт! Стыдно просто жуть.       — Ой, простите! Я не хотела мешать! Я просто пробегала мимо и остановилась отдышаться! — Я говорила достаточно громко, чтобы с расстояния где-то в пятьдесят метров меня можно было услышать. Девушка выпустила руку парня и широкими шагами направилась ко мне. Несмотря на ее приветливый вид, я оглядывалась по сторонам, ища пути отхода. Однако в этом не было смысла, так как она очень быстро оказалась возле меня.       — Это вы живете в том доме, который недавно построили на самой окраине? — она улыбалась широко и приветливо. Вблизи я могла лучше рассмотреть её шрамы. Три полоски портили лицо. Словно тот черный здоровый волк добрался до неё. Его когти как раз могли оставить такой след, а может даже и похуже. Я отогнала прочь мысли о кошмарном сне. Парни наблюдали за нами с большим интересом, хотя я думаю интерес у них вызывала я, и то только потому, что стояла слишком близко к их подружке. Я уже привыкла, что люди на меня смотрят с опаской. До встречи с жуткими кошмарами я выглядела здоровой, на щеках играл румянец, в глазах горел огонь жизни, я была не без лишних килограмм, однако, фигуристой. Я любила свое отражение, хотя иногда и сетовала на маленький рост, бочка, бедра и щечки. Но теперь же ничего не осталось. С приходом в мою жизнь ночных ужасов я стала плохо есть, пить много кофе и мало спать. Следствием сильного стресса и многократных срывов стало не только моральное, но и физическое истощение. И больше я не сетовала на бока, они ушли, как и все мои формы и фигуристость, я была не просто худой, я была тощей. Анорексия уже подходила к моему дому, приветливо махая мне костлявой рукой. Загар сошел, и некогда смуглая кожа стала бледной. Щеки больше меня не беспокоили, кожа так обтянула лицо, что было видно каждый изгиб моих скул. Жизнерадостное лицо потеряло свой блеск, на него навсегда пала тень кошмаров. В карих глазах больше не было огня, лишь тлел последний уголек.       — Да, это я живу в том доме. Вчера переехала. — Я оттягивала рукава джемпера, скрывая ладони. Мне было не холодно, мне было страшно. Это именно тот дом из моего сегодняшнего сна. Прям перед этим домом я была заключена в волчье кольцо.       — Вам наверное холодно здесь, пойдемте, я угощу вас кофе и яблочным пирогом. К счастью, за завтраком эти проглоты все не умяли. — Она схватила меня за руку и потянула в сторону дома. Я не упиралась, просто молча шла за ней. Мало того что я тощая, так еще и коротышка метр шестьдесят, она меня сможет прихлопнуть и утащить в дом без согласия. Мои собственные мысли меня развеселили, и я немного успокоилась. Парни словно забыли, что куда-то собирались, и вместе с нами зашли в дом. Мне совсем не было до них дела. Меня больше интересовала эта девушка. В моем сне ее глаза были открыты, она стояла на крыльце с черным пугающим волком.        — Меня кстати Эмили зовут, — она суетилась, наливая мне кофе. За стол Эмили усадила меня так быстро, что я даже не успела возразить. Хотя может у меня и было время, но я слишком растеряна от такой необычной встречи. Двое парней сели напротив меня. Они изучали меня, но не с мужским любопытством, а как полицейские преступника. Надеюсь это не потому, что я растоптала чью-то клумбу, когда пробегала мимо этого дома.       — Я Тумаини Яамани. — Я уставилась на столешницу, ожидая шуточек о своем имени. Прошло несколько секунд перед тем, как парень сидящий передо мной, протянул:       — М, да… Выглядишь ты проще, чем зовешся, — он по доброму улыбнулся мне. — Я Джаред Кэмерон.       — Меня зовут Пол, Пол Лэйхот, — парень сидел рядом с Джаредом.       — Я Сэм Адли. Эмили моя жена. — Я посмотрела на него. Его глаза отдаленно напоминали мне кого-то, но в своей голове я не могла отыскать, кого же именно.       — У тебя очень красивое имя. Уступи место, Джаред! — Джаред пробубнил что-то про феминизм и здоровье, но со стула все-таки поднялся, хоть и с явной неохотой. Эмили села напротив меня и пододвинула ко мне чашку ароматного кофе. — Прости, пирога не осталось. Оказывается, они его слопали.       — Да ничего, я не голодна. — Обхватив кружку двумя ладонями, я сделала глоток. Горячий и вкусный, почти такой же, как когда-то по утрам варила моя мама. У меня кофе таким вкусным никогда ни выходил.       — Если ты не торопишься, может, расскажешь, что значит твое имя? — Эмили по-прежнему улыбалась мне. И, наверное, даже если бы у меня была тысяча дел, я бы наплевала на все, лишь бы еще немного побыть с этой солнечной девушкой, которая так обворожительно улыбалась.       — У меня нет никаких важных дел на сегодня. Я не тороплюсь, но история очень длинная, вряд ли столько времени есть у вас, — сделав характерное ударение на последнем слове, я окинула присутствующих людей сожалеющим взглядом.       — Без проблем, — Эмили положила свою нежную руку на мое тонкое запястье. — На них можешь не обращать внимание, а мне очень интересно.       — Хорошо, — я смущенно улыбнулась, — Мой отец работал ветеринаром и зоологом в национальном парке Вирунга в Африке на территории Демократической Республики Конго. Мои родители познакомились, когда моя мама уже была беременна мной. Отца это не беспокоило, он захотел забрать ее с собой в Конго. Его не смутил чужой ребенок, а маму -поездка в Африку. В декабре 1993 года я родилась, и в этом же году начались внутригосударственные конфликты. В общем-то, мои родители не знали, как меня назвать, и целый месяц я была безымянной, в 1994 году конфликты набирали обороты, формировались вооруженные банды. Мама говорила, что папа всё твердил, мол, что делать, как быть с парком, и одна чудаковатая старуха сказала, что мы должны надеяться на перемирие. «Matumaini kwa ajili ya amani» — в переводе с Суахили это значит «надеяться на мир» или «надежда на мир». Старуха посоветовала назвать меня так, чтобы в трудные минуты конфликтов я напоминала окружающим, как ценен мир. Так как мама не захотела давать мне фамилию отца, ни биологического, ни того, кто меня ростил, да и свою тоже давать не хотела, меня назвали Тумаини, что значит надежда, а фамилию дали Яамани, что значит мир. Когда мне было четыре, нас выслали обратно в Америку, так как парк захватили. Позже в этом парке появилась маленькая горная горилла, которую тоже назвали Тумаини. Думаю, это та старуха надоумила смотрителей. Мама говорила, она всегда на меня косо поглядывала, видать после нашего отъезда начала скучать. — Я хихикнула, вспоминая, как эмоционально мама рассказывала об этих днях. Эти мысли грели меня, и я совсем расслабилась, позабыв о ночном кошмаре.       — Офигеть, ты в Африке жила, — не удержалась от изумления Эмили.       — Офигеть, в твою честь назвали горную гориллу, — прыснув, передразнил свою подругу Пол.       — Это не смешно, Пол, — Эмили строго зыркнула на него, прям как мама на непослушного ребенка.       — Так откуда ты перебралась к нам? Не из Африки ведь. — Я вздрогнула. Разум раз за разом возвращал меня в мой ночной кошмар. Голос Сэма в это раз напомнил мне раскат грома. Я попыталась абстрагироваться от навязчивых и пугающих мыслей. Не хочется портить такое приятное общение своей кислой миной.       — Нет, конечно не из Африки. Мы перебрались в Майами и жили там. Мама открыла книжный магазин, а папа так и остался работать ветеринаром. Два года назад родители снова отправились в Африку на помощь животному миру, но они погибли в перестрелке с террористами, так и не добравшись до заповедника.       — О, мне так жаль, — Эмили еле сдерживала слезы.       — Ничего себе у тебя жизнь. Одни приключения, — как-то по грустному хмыкнул Джаред.       — Нет, моя самая обычная, а вот родителям было весело. После их смерти в Майами меня ничего не держало, — я грустно пожала плечами, задумавшись о том, что я обманула этих ребят. В Майами у меня было все, но я больше не могла бороться с безумием внутри себя. Пытка снами была невыносимой, и я сдалась.       — Почему именно Форкс и резервация? — Вопросы Сэма были такими деловыми. Он точно бизнесмен, не иначе.       — Во сне увидела, — промямлила я, не найдя другого варианта для ответа. Комната наполнилась гулким смехом. И шуточками типа «Форкс можно увидеть только в кошмарах». И ведь они даже не догадывались, насколько они правы. Когда гул стих, Эмили снова задала вопрос:       — Здесь очень маленький городок, ты смогла найти работу?       — Да, в заповеднике недалеко от города есть свободное место. Мне это подходит, я ведь ветеринар, — я снова смущенно улыбнулась. Думаю, теперь все коты и собаки местного населения будет лечиться у меня дома. Так я и нашла применение для пустующей комнаты на втором этаже.