Полуденные кошмары

       Волки выстроились в линию поперёк дороги. Один, два, три, четыре, пять… Всего пять… Это намного меньше чем перед домом Эмили. Раскат грома оглушил меня. Я взглянула на небо: вот-вот должен пойти дождь, но облака не двигались. Сон почти тот же, только волки другие. Я опустила голову и снова посмотрела на дорогу. Девочка лет четырнадцати протянула ко мне руку. Она стояла перед огромным красно-коричневым волком. Её кожа была даже белее, чем моя, но на щеках играл яркий румянец. Бронзовые волосы волнами струились вдоль очаровательного лица и заканчивались где-то на уровне колен, идеальность её черт не смог бы описать даже самый опытный поэт. Она была необычайно красива. Не просто ангел — богиня не иначе. Девочка смотрела сквозь меня, но я не не могла устоять перед этим очарованием, мне хотелось прикоснуться к этой фарфоровой кукле. Я подошла к ней и протянула руку, но наткнулась на невидимую стену. Рядом со мной стояла другая девочка. Ей было не больше семи. Длинные волосы, густые и черные собраны красивой заколкой, большие тёмно-карие глаза, милый носик небольшой картошечкой, острый подбородок, смуглая кожа и пухлые щечки… Но она определенно не так прекрасна, как бледная девчушка. Она упиралась лбом в ту же невидимую стену, а затем закрыла глаза. Скорее всего, эта девочка тоже из местного племени индейцев, но кто же родил четырнадцатилетнее произведение искусства?        Раскат грома перенес меня на пляж. Шум моря, ветер в волосах, вода омывает мои ноги, старуха трясёт меня за плечи. Слёзы катятся по щекам        Я посмотрела на часы, которые стояли на прикроватной тумбочке. Только пять утра. Что ж, до начала рабочего дня времени вагон, так что можно отправиться на пробежку.        Волки возле дома Эмили — это Пол, Джаред и другие ребята, с которыми я познакомилась на пляже. Сэт не входит в это число, но его «волчья голова» принадлежала одному из тех зверей, что я видела сегодня ночью. Что же символизируют эти волки? И почему я до сих пор не знаю, кто в моём сне в образе черного волка? Можно предположить, что черный — вожак, а во второй… Ладно, я старалась этого избежать, но пришло время посмотреть правде в глаза: мне снятся две стаи волков. В первой вожаком является большой черный волк, что не мудрено, он одним своим видом внушает страх, во второй — красно-коричневый. Рядом с ними два самых близких волка с обеих сторон. Но вот что странно, тот маленький волк. Это не щенок. Не существует нормальной волчьей стаи, где щенок в иерархии мог бы быть так близко к вожаку, но это может быть волчица. И в этот раз вместо девушек совсем юные девочки. Странно всё это. Ясно только одно: сегодня я встречу людей, которых моё подсознание рисовало для меня как волков. Я нашла логичное объяснение для всего кроме того, что было на пляже: эти головы никак не вяжутся с нормальными вещами. Я отчаянно пытаюсь удержать крышу на месте, но, похоже, она всё-таки съезжает, и у меня начинается шизофрения. Просто блеск. Я-то думала, что если пойти на поводу у своих снов и перебраться в этот городишко, то всё наладится, однако, нет, моё психическое состояние ухудшилось. Всё чаще я стала теряться между сном и реальностью. А вдруг я всё ещё сплю? Вдруг всего этого нет в моей жизни, и я проснусь в своей уютной комнатке в Майами? Но даже несмотря на все мои сомнения, страхи, опасения и подозрения, в груди зрело какое-то странное чувство предвкушения, моя интуиция как будто твердила мне, что вот-вот что-то произойдет. И как бы это странно не звучало, я согласна ждать. Мне нужны перемены, нужны изменения в лучшую сторону.       Рабочий день тянулся долго, потому что я всё ожидала встречи. С одной стороны, мне хотелось, чтобы моя версия подтвердилась, и мне пришлось бы поверить в мистику, а с другой, я бы хотела, чтобы ничего этого не произошло, и я просто стёрла этот день из памяти и перестала копаться в тайных знаках судьбы.       Моё двухнедельное прибывание в Форксе ничем не выделялось, а работа в заповеднике была скучнее некуда. Ну разве что наблюдение за двумя крошечными медвежатами, чью мать убили, мало-по-малу развлекало меня. Хоть в Африку собирайся. Ещё пару раз я разгоняла вздорных охотников, которые, выслеживая добычу, раз за разом пересекали границы, стреляя на территории, где охота запрещена. Сегодня без этого тоже не обошлось. Мой напарник по имени Скотт, сорокалетний умудренный опытом егерь в резиновых сапогах, бежал к домику, размахивая руками. Я поставила коробку с лекарствами на стол для осмотра животных и вопросительно посмотрела в окно на запыхавшегося коллегу.       — Ты, это… — бедняга всё никак не мог запомнить моё имя, — хватай ружьё, скорее!       — Опять те же? — Я грозно уперла руки в бока. В этой местности работа ветеринара и работа охранника, видимо, воспринимаются как что-то очень близкое по списку обязанностей. — Что же они этого медведя оставить не могут в покое? — Я скинула медицинский халат и выбежала на улицу. Возле двери я схватила пуховик цвета хаки с эмблемой заповедника и ружьё. Передав Скотту оружие, я на ходу натягивала куртку. Мы тихо шли по тропе в глубь леса, всё дальше отходя от станции и домика егеря. Скотт ловко проходил сквозь заросли, а я немного покачивалась из стороны в сторону, иногда врезалась в кусты. Я проходила практику в зоопарке, но дикая природа меня привлекала больше, так что мой восторг, когда пришло извещение о том, что мою кандидатуру одобрили для работы в заповеднике, не описать словами, но кто же знал, что ориентирование на местности это настолько сложно. Мы свернули с тропы и углубились в лес. Если в начале я ещё немного ориентировалась, то теперь совсем потерялась. Скотт всё увереннее шагал вперед. Интересно, сколько времени мне понадобится, чтобы начать так же понимать знаки природы?       Вдруг коллега резко остановился, и я врезалась в его спину. В метрах ста-ста пятидесяти от нас медведь рыскал носом в земле. Егерь поднял оружие и выстрелил в воздух. Медведь вскинул голову и с рыком побежал в противоположную сторону. В трех-четырех метрах с боку от нас из-за дерева вышли два парня лет двадцати пяти. Они чертыхались и проклинали нас, но мой напарник их не слушал. Он кинул палку на землю рядом с тем местом, где раньше рылся зверь. Острые металлические дуги капкана сомкнулись, разломав толстую ветку как зубочистку. В моей голове что-то щелкнуло. Каждой клеточкой естества я ненавидела эти капканы.       Однажды в детстве папа взял меня с собой в командировку. Мне совсем не было дела до его научных штучек, мне нравились прогулки. Отец и его команда исследовали что-то связанное с койотами. Я услышала смех и мне стало любопытно, охотник смеялся над койотом. Вокруг лапы животного схлопнулся капкан. Животное не старалось вырваться, не металось, лишь неподвижно лежало, смирившись с неминуемой кончиной. Я смотрела в глаза этому койоту и видела в них агонию от боли. Мужчина пнул его, но тот не двинулся, только тяжело вздохнул. Второй пленник адской ловушки пытался вырваться: он подходил близко к капкану, а затем резко отпрыгивал, когда койот в изнеможении лежал на земле, то всё ещё сражался с металлическими дугами. Охотник лишь продолжал смеяться. Чтобы животные не повредили свои шкуры, он выстрелил в легкие каждого по разу. Я видела, как они угасают, как мужественно встречают смерть, как последняя частичка их жизни уходит. Я чувствовала запах смерти в воздухе.       Отец отругал меня. Сказал, что я повела себя безрассудно, скрывшись из его поля зрения. Конечно, позже я поняла, что части с жестоким охотником в нашем приключении быть не должно. Я не против охоты. Она нужна, чтобы контролировать популяцию животных. И для этого есть профессионалы, которые гуманно убивают животных. Не знаю, насколько применимо слово «гуманно» для убийств, но тем не менее. С тех пор я ненавижу эти капканы. Есть масса способов отловить и убить животного, не причиняя ему столько боли. Для меня садисты и охотники — разные категории людей.       — Господа, — я сдерживалась, чтобы не выхватить у Скотта ружьё, — попрошу ваши лицензии на охоту. Впрочем, это не имеет значения. Вы, ребята, на территории заповедника, а это незаконно. Попрошу пройти с нами, — я указала в сторону, где предположительно находился домик егеря.       — Крошка, — начал один, — мы никуда не пойдем. Это всего-то медведь.       — А это, — на помощь подошел Скотт, неся в руках металлическую ловушку, — капкан, который запрещено использовать. И если ты не хочешь, чтобы я помог этой воительнице за права животных, — он взглядом указал на меня, — схлопнуть этот капкан на твоих яйцах, то ты сейчас же пройдешь с нами.       — Скотт, — я облокотилась на стол, обращаясь к егерю, — ты сегодня мой герой.       Парней увёз шериф Свон, а я нарадоваться не могла восторжествовавшей справедливости.       — Но идеально было бы, если б ты его подстрелил.       — Иди домой, — посмеиваясь предложил он.       — А медвежата?       — Я сам. Если ты подсчитала всех своих птиц и собак, то можешь идти.       Сопротивляться своему герою я больше не могла, так что, напевая себе под нос песенку, я ускакала к машине. По дороге домой я обдумывала сегодняшний день. Отловленные в лесу охотники-тупицы ничего общего с моим сном не имели, а значит, все мои теории накрываются медным тазом, так как день заканчивается, а никаких странностей я ещё не встретила. Моё настроение было неестественно прекрасным. По дороге от машины до дома я распевала детские песенки, слегка пританцовывая. Всё-таки никакой мистики. Между волшебством и психбольницей мне почему-то ближе психбольница. Улегшись на диване перед зажженным камином, я открыла книгу «Собиратель ракушек» и принялась дочитывать последний рассказ. Идеальный вечер! А если я ещё и спать буду как убитая, то завтра наверное с ума от счастья сойду. Как гласит народная мудрость, хорошего понемногу, а то привыкнем. В мою дверь постучали. Прекрасно, надеюсь, это Эмили или смерть. Только этих двоих милых дам я буду рада видеть. Как жаль, что я даже с половой принадлежностью гостей ошиблась.       — Джейкоб Блэк. — Парень протянул мне руку для рукопожатия.       — Тумаини Яамани. — Через все тело снова прошел слабый разряд тока. Красно-коричневый волк. Вожак.       — Билли Блэк. — Из-за парня выехал мужчина в инвалидной коляске. На коленях у него был квадратный противень, накрытый фольгой. — Я отец Джейка и Рейчел Блэк.       Только после того, как мистер Блэк обозначил родство, я смогла разглядеть несколько семейных сходств, например, их глаза.       — Мы принесли спагетти по фирменному семейному рецепту. Признаться, спагетти только повод, просто хотели узнать, кто ещё кроме квилетов мог поселиться так далеко, да ещё и в резервации.       — Признаться, я не знала, что у квилетов итальянские корни, — я добродушно улыбнулась, слегка передразнив мужчину, и отошла немного в сторону, чтобы отец и сын могли зайти. Меня подкупала честность этого по-своему обаятельного мужчины. В отличие от остальных, он неприкрыто признал расизм этой резервации.       — Просто итальянцы сперли наш рецепт. Что взять с этих бледнолицых. — Он пожал плечами и вкатился в дом. Ох уж эти подколы коренных американцев.       Я поставила на стол несколько тарелок. Спагетти оказались очень вкусными, а компания приятной. Джейкоб то и дело отпускал колкие шуточки в адрес общего знакомого Пола, а Билли его поддерживал, но попросил не говорить его дочери об этом. Кажется, эти двоё очень хорошо друг друга понимали. Вечер получился по-семейному теплым, с ненавязчивыми нотками допроса. То есть я определенно им нравилась, но они соблюдали какую-то непонятную осторожность. Конечно не обошлось без вопросов о моём имени. Но к этому я привыкла.       Поначалу мне это не нравилось. В школе меня высмеивали и называли приёмной, но мама убедила меня, что моё имя не просто какая-нибудь Мария или Кэтрин, это целый смысл. В конечном итоге я стала гордиться тем, как меня зовут, в подростковом возрасте такой же номер не прокатил. Тогда маме пришлось рассказать правду о моей фамилии. На самом деле, она всегда хотела, чтобы я знала, что мой биологический отец был поганцем, который обрюхатил маму и сбежал, но через пару месяцев, когда она уже была счастлива с отчимом, папа решил, что непременно хочет принять участие в моём воспитании, но мама была категорически против. Она страшно боялась, что он найдет меня и заберет, ведь, несмотря на пагубные привычки, у него водились деньги, и он мог нанять толкового адвоката. Тогда мама решила, что будет правильно дать мне другую фамилию, но было ещё что-то, о чём она умалчивала. Никакого смысла в этом не было, но мама могла успокоить свою паранойю. Так получилось, что в более сознательном возрасте я понимала, что человек, который меня растит, не мой настоящий отец. Я приняла это спокойно, ведь меня любили как родную и растили с младенчества. Насчет мамы, то она всегда что-то не договаривала. К сожалению, теперь мне не выяснить, что. Отец был согласен дать мне свою фамилию, когда я потребовала у родителей объяснений, но прежде он предложил мне подумать, ведь кто ещё может похватстаться таким необычным именем. Так я стала считать своё имя предметом гордости.        Расспросы закончились заполночь. Я проводила гостей до двери и пожелала им спокойной ночи. Мне очень понравилось непринужденно болтать с ними. Я пританцовывала и напевала себе под нос песенки пока мыла посуду. Волки завыли так громко, что я выронила тарелки. Они ударились об угол раковины и разлетелись на маленькие и большие осколки. Что за… Волки стаями никогда не подходят так близко к поселениям людей. А выло по меньшей мере пять волков. Это стая. Они словно были совсем рядом. Это меня пугало, но я понимала, что дикие волки не зайдут в дом.       С каждым новым днем вопросов становилось все больше. Однажды моя голова не выдержит перегрузки и взорвется. Слегка подрагивая от страха, я побрела в комнату. Хоть и сплю я мало, но всегда опасаюсь, что могу опоздать. Не стану испытывать судьбу. В этот раз лучше закрыть дверь спальни на замок. Если эти воющие волки проберутся в дом, пусть забирают еду, но меня оставят в покое. До самой пятницы я ходила как в воду опущенная. Все-таки странно тот старик Блэк посмотрел на меня, когда я сказала про сон о въезде в город, и не нравился мне этот взгляд. Так всегда смотрят, когда что-то знают, но ещё не уверены, что тебя стоит в это посвящать. А может этот старик и есть тот здоровый черный волк вожак? Не зря же у него такая фамилия.       В четверг вечером Эмили пригласила меня, как она выразилась, на «большую вечеринку» у нее дома. То есть, предыдущая вечеринка на пляже была не большой. Я боюсь представить большую.Так что в пятницу после работы я быстро приняла душ, оделась как можно проще — джинсы, свитер, парка — и выдвинулась в сторону дома моей подруги. Размах вечеринки не был таким «большим», как я представляла, но количество полуголых парней-громил на один квадратный метр тут зашкаливало. Я разыскала глазами знакомых подруг. Рейчел и Ким стояли возле костра, позади них были Пол и Джаред, они обнимали своих девушек и о чем-то с ними ворковали. Это мне что-то напомнило, но я не могла никак вспомнить, что. Сегодня это не моя компания.       — Чего носом клюешь? Ждешь пока кто-то снова даст тебе мячом? — Передо мной вырос Сэт. А вот это уже моя компания. Удивительно, но с этим парнишкой мне было очень приятно общаться. — Пошли, я познакомлю тебя с парой крутых чуваков.       — У них есть мотоциклы? — я заговорщически улыбнулась Сэту, не отставая от него ни на шаг.       — Поверь, мотоциклы им ни к чему, но если ты любишь экстрим, то у Джейка есть один.       Мы обошли костер, оба покосились на обжимающиеся парочки, которые совершенно нас не замечали. Было что-то необъяснимо волшебное в их атмосфере любви. Есть такие люди, глядя на отношения которых хочется проверить сахар в крови, слишком уж они сладкие, но эта любовь была не такой. Даже у проживших вместе почти век стариков не будет этой чудесной ауры. Мы подошли к деревьям. Все-таки местные леса никогда не перестанут радовать меня своей красотой. Все деревья высокие и конца-края им не видно, а стволы такие широкие, повсюду много мха, и застывшая в ожидании дождя природа. Два парня обернулись к нам ещё до того, как их окликнул Сэт. Я бы не сказала, что они старше двадцати, возможно, двадцати двух лет. Высокие, накаченные, эдакие вышибалы. Не хотела бы я встречаться с кем-то подобным. На его фоне я бы выглядела ещё меньше, еще бледнее, ещё болезненней.       — Я Эмбри Колл, — парень сдержанно и растерянно улыбнулся.       — Тумаини, — я протянула руку, он пожал её. Лицо его как-то не сочеталось с телом, слишком миловидное. Но я не заострила внимание на его внешности, ведь было ещё кое-что, куда более интересное для меня. Он волк. Как и Сэт, Эмбри в стае красно-коричневого волка.       — Квил.       — Тумаини, — я протянула руку. Еще один. Это к нему через невидимую стену пыталась прижаться семилетняя девочка. Я не нашла глазами Джейкоба. Его не было среди этих ребят. Решив, что мой интерес сочтут за симпатию, я не стала спрашивать, почему его нет.       Вечеринки квилетов — это такие милые посиделки у костра, поедания разного вида сосисок и забавные истории. Я предпочитала не нарушать их идиллию и отсиживалась в сторонке на раскладном стульчике. Мне никогда не стать частью этой забавной почти что семейки. Я никогда не смогу полностью доверить им свои тайны, рассказать, что вижу в них… Даже Эмили, особенно ей. Она, наверняка, первая сочтет меня сумасшедшей, если узнает, как я думаю и как живу последние несколько лет.       Мне так и не удалось выяснить, кто в моём сне черный волк и волчица. И мне это не очень нравилось. Скорее всего, я просто не знакома с ещё двумя людьми. Кроме того, загадочным для меня оставался факт наличия двух девочек. Это было по меньшей мере странно. Хотя всё в моих снах странное, но это прям чересчур. Если хорошо подумать, то перед Полом стояла Рейчел — они помолвлены, перед Джаредом была Ким — они встречаются, то же самое с несколькими другими волками. А значит, исходя из имеющихся бредовых фактов, я получаю ещё более бредовую идею. Нет. Если учесть волчицу, то две идеи, и я теряюсь в том, какая отстойнее. В первом варианте волчица и волк-вожак, как заведено в дикой природе, пара, тогда можно решить, что бледная девчушка с внешностью богини — это их дочь. Но я видела Джейкоба, он не способен на такое белое потомство, а если учесть и лицо… Не в обиду Джекобу, но он даже наполовину не так красив. Что в таком случае с Квилом и квилетской девочкой? Тогда должно быть две волчицы, и раз тут жесткая нестыковка, то остается второй вариант, что значит, самое время звонить шерифу, потому что четырнадцатилетняя девчушка и семилетняя девочка — возлюбленные здоровенных кобелей. Потрясающе. И что я скажу полиции? Вы верите в экстрасенсов? Кошмар какой-то, я не могу себе это представить. Нет. Тут явно что-то другое. Да и кто вообще этот черный волк? Господи, как это бесит. Ещё немного, и я подойду и спрошу их об этом прямо. Сама себя боюсь. Нельзя так буквально воспринимать сны. Это всё притянутая за уши связь. Я просто медленно теряю остатки своего рассудка. Не знаю, как долго я была погружена в свои мысли, и почему это оказалось так утомительно, но меня сморил сон.        Лунная дорожка отражалась в воде. Я сидела на берегу в какой-то почти прозрачной белой рубахе, снег неестественно медленно падал на землю, но я не ощущала холода. Мне не было тепло, я совсем не чувствовала воздух. Ветер качнул деревья на утесе, и я инстинктивно попыталась убрать волосы с лица, но они оставались неподвижны. Я была вне ветра. Шум моря приносил мир и покой, вопросы остались где-то далеко, боль от потери родителей, чувство одиночества, отчаяние, страх… Всё исчезло. Я даже не могла вспомнить, как это, чувствовать что-то подобное. Моё сознание словно качалось на волнах. Я запрокинула голову назад, чтобы взглянуть на небо над моей головой. Ни единой тучки, и так много звезд. Это неестественно, ведь идет снег.       — Мертвым нет дела до живых. — Молодая девушка села рядом со мной. Она была в таком же этническом костюме как и старуха. Я внимательно всмотрелась в её лицо. Морщин не было, но это та же старуха. Её кожа смуглая, без единого изъяна, на маленьком лице глаза казались огромными, чуть припухлые губы растянулись в грустной улыбке. Грусть. Это что-то далекое. Грусть определенно есть где-то, но не здесь. Она есть где-то далеко. Мне кажется, у меня тоже была грусть. Я несла ее тяжелым грузом, как большой чемодан, но где же я оставила этот чемодан?       — Когда это произошло со мной, мне было шестнадцать.       Я хотела что-то ей сказать, но мой голос, кажется, остался в том же чемодане, что и грусть. Снег все ещё падал, но не ложился на землю, он как будто проходил сквозь незнакомку. Она продолжила:       — Я люблю это место. Тут море поет по-особенному. Мне нравится слушать, как беззвучно падает снег, но я не люблю белую пелену на земле. Она напоминает мне о том, что холодные люди всегда где-то рядом. Я достала из сетей маленькую рыбку. От нее мало толку. Ее нельзя съесть — не наешься, нельзя отдать животным — слишком мала. Я вернула ее морю. Морю эта рыбка была нужнее. — Голос был спокойным, красивым и таким тихим, которым обычно читают сказки детям на ночь. — Я возвращалась домой затемно. В деревне завыл волк. А затем еще один, и от воя их разрывалось сердце. Они плакали. Я пошла быстрее. В деревне беда. Волки плачут. Я побежала со всех ног. Большая скорбь была в деревне, но нас ждала еще большая. Мертвым нет дела до живых, но я помогу тебе.       Девушка притихла. Я почувствовала, как же все-таки на берегу холодно. Незнакомка стала растворяться в воздухе. Она становилась всё прозрачнее и прозрачнее. В конце концов я осталась на берегу одна. Девушка ушла и забрала с собой снег.       Костер плыл перед глазами. Кто-то звал меня по имени, но я не хотела отзываться. У меня нет имени. Я не хочу, в меня как будто всунули чемодан с моими чувствами, и они обрушились на меня. Одним разом я ощутила одиночество, боль от потери родителей, страх перед своими снами, чувство вины, гнев, злость и ненависть. Мне с трудом удавалось удерживать слезы. Я отчаянно пыталась вспомнить, где нахожусь, как я оказалась здесь, почему горит костер? Почему так холодно? Почему не идет снег? Где та приятная девушка? Я хочу послушать её. Я хочу, чтобы она всегда говорила со мной, я хочу навсегда остаться на том берегу.       — Тумаини? — Ким трясла меня за плечи. — Эй! Давай же, скажи что-нибудь!         Я перевела взгляд на обеспокоенную знакомую. Почему она так взволнована? Я была в таком прекрасном месте, вот бы и Ким его увидела, и Эмили. Я обязательно должна показать это место всем. Им понравится, и они захотят остаться там со мной и с той девушкой.       — Я в порядке. — Мне понадобилось около минуты, чтобы прийти в себя и разграничить, где реальность, а где сон.       — Боже, я так перепугалась. Ты так долго не просыпалась. Я пыталась разбудить тебя, но ты как мертвая — вообще не двигалась и дышала так едва-едва, — она тараторила без остановки. Совсем не похожа на девушку с пляжа. — Может тебе стоит пойти домой? Мы ещё долго будем, а ты наверное устала. Давай я Джареда попрошу тебя провести до дома? Или лучше в больницу? Ты же реально как мертвая лежала. Ты точно нормально себя чувствуешь, может ты заболела?       — Нет, я в порядке. — Я смущенно улыбнулась. Мне определенно нужно попасть домой как можно скорее. — Я пойду.       — Джаред проводит тебя, — уверенно кивнула Ким.       — Лучше я. — К нам подошел высокий парень с забавно милым лицом, но я не могла его достаточно хорошо разглядеть: во-первых, было очень темно, а света от костра не хватало, во-вторых, мне мешал этот «волчий туман» вокруг его головы.       — Ладно, проводи ты, — пожала плечами Ким. Я поднялась со стульчика, и у меня закружилась голова, ноги подкосились, но я не успела упасть. С одной стороны меня подхватили маленькие женские ручки, а с другой сильные мужские руки.       — Может всё-таки в больницу?       — Нет, я правда в порядке. Просто легкое головокружение. — Я выдавила из себя подобие улыбки.       К дому мы шли молча, я немного впереди, а он отставал на один шаг. Хотя он и вызвался проводить меня, но болтать явно не собирался. Мне это очень даже подходило. Я не хотела обсуждать своё странное поведение. Да и что бы я смогла ему рассказать? И какой в разговорах смысл? Я ведь даже имени его не помню. Этот малец был для меня не так интересен как девушка в моём сне. «Мертвым нет дела до живых, но я тебе помогу» — в моей голове эхом звучали её слова. Мертвым нет дела до тех, кто коротает деньки на земле, но она, вопреки этому, собирается мне помочь. Значит, она мертва. Отлично! Волки, девушки, дети неземной красоты, теперь ещё и мертвецы. Как прекратить это безумие? Не думать об этом просто невозможно. Однажды я так была напугана сном, что три дня изматывала себя и пыталась не спать. В итоге я конечно же заснула, но это было самой страшной пыткой. Спать нельзя — я вижу кошмары после которых даже средь бела дня боюсь, что из-за угла может выскочить здоровенный волк и съесть меня. Не спать не могу, я ведь человек, и без сна сойду с ума ещё быстрее. Три года меня мучают волки. За это время я так устала каждую ночь терзаться болью. Иногда я видела, как волки бегут по лесу, а я как будто птица парящая над ними, иногда я была заперта в теле одного из них. Я ненавидела это, потому что я всегда просыпалась в слезах от собственного крика. Боль этих зверей была как людская, но в сто раз больше. Их отчаяние не могло вместиться в моей голове. Все чувства были помножены на десять. Я видела, как волки нападали на людей без лица и рвали их на мелкие кусочки. Теперь ещё и мертвые.       — Спасибо. — Мы остановились у моей двери. — Э-э-э…       — Эмбри.       — Да, точно, — я выдавила улыбку. Поскорее бы он уже убрался. Мне нужно побыть одной.       — Ты точно в порядке?       — Да, а тебе пора. — Я открыла дверь и переступила порог.       — Да, пожалуй, пора.        Я смотрела ему вслед, а он то и дело оборачивался. Ну неужели нельзя идти быстрее? Как только Эмбри переступил территорию моего участка, я захлопнула дверь. Почему все друзья-парни Эмили такие качки и в осенний холод гоняют, как будто у них тут Майами?