Полуденные кошмары

      Время тянулось неспешно. Казалось, день за днем стрелки часов идут все медленнее и вот-вот совсем остановятся. Серость будней меня не пугала, монотонность работы шла мне на пользу. Я постепенно переставала искать связь между сном и реальностью. И теперь повторяющиеся видения не вызывали во мне никаких чувств. Это только мелькающие картинки, слегка сероватые и пугающие новичков, но не меня.       Прошло две недели с момента последней встречи с моими квилетскими друзьями. Эмили несколько раз звала меня на чай, поехать на пляж, помочь что-то сделать, но я всегда находила причину для отказа. Рядом с ними я больше думала, больше теорий строила, так что самым верным решением было просто забыть о них. У меня всегда были книги — маленькие порталы в миры, куда лучшие, чем мой. Я могла почувствовать себя на месте рыбака, которого поймали на измене жене, или на месте домохозяйки, чья четырнадцатилетняя дочь пытается продать свою девственность, а вырученные деньги отдать на благотворительность в фонд по борьбе с сексуальным рабством несовершеннолетних. Я могла бы быть парнем-революционером, который борется с прогнившей системой своего правительства… Я могу быть кем угодно, однако у любой истории есть конец, и любую книгу приходится ставить на полку и принимать свое бытие таким, какое оно есть. Конечно, существуют такие непоседы, которые так и рвутся изменить мир вокруг себя, свернуть горы, путешествовать с одним рюкзаком, но это совсем не про меня. Я больше по части домашнего хозяйства и стабильной работы.       Этот день, как и пятнадцать предыдущих, должен был быть с минимальным количеством сюрпризов. После работы Скотт предложил отправиться в Порт-Анджелес. Он, по его словам, в последнее время не в ладах с женой и совсем не хочет так скоро возвращаться домой. Мне давно хотелось посетить что-то более людное, чем заповедник, и менее странное, чем резервация. Порт-Анджелес был неплохим вариантом. Если бы мне сказали, что после первой бутылки пива в баре Скотт умчится домой к любимой жене… Черт знает, что у них там происходит, и почему жена так быстро переходит туда-обратно из категории «я спешу к тебе, любимая» в категорию «я готов тусить с нудной коллегой, только не домой», то я бы ни за какие коврижки не забралась так далеко от родного гнёздышка. В баре играла моя любимая песня. Решив, что как только композиция закончится, то тут же поеду домой, я прикрыла глаза, наслаждаясь прекрасным сочетанием плавной и расслабляющей мелодии с прекрасным текстом о терпеливой любви парня к девушке. Так мне не удалось заметить маленькую угрозу: рядом со мной на высокий барный стул бесшумно опустился парень. Песня закончилась, я открыла глаза, он протянул мне бутылку пива:        — Хочу угостить девушку, которая так самозабвенно погружается в песни Джейсона Мраза, — парень улыбнулся мне своей идеально белоснежной, ровной и абсолютно симметричной улыбкой.        — Мне нравится только одна песня, и я вынуждена вам отказать. — Я отодвинула бутылку подальше от себя и поближе к нему. — Я за рулём. Не хочу, чтобы шериф Форкса отобрал мои права.        — Не буду настаивать, — он продолжал улыбаться. — Меня, кстати, Джордж зовут, а вас?        — Тумаини. — Я хотела его отшить, но язык сам себя двигал, а глаза против моей воли исследовали его лицо. У Джорджа были красивые светлые волосы с объёмом на одну сторону, его глаза были очень странного цвета, и это определенно были линзы, лицо было большим с ярко выраженными скулами и изящной линией подбородка. Он был прекрасен, точно Аполлон. Интересно, а какое под его черной рубашкой скрыто тело? Не могу не думать об этом. В животе скручивается узел, и я закусываю губу. О боже, я что, собираюсь с ним флиртовать? Нет! Я не хочу.        — Вы очень милая. Ждете кого-то? — Он смущенно опускает глаза, и я замечаю, какие у него густые ресницы. Так сексуально и романтично одновременно. Не могу понять эти чувства.        — Жду. — Уголок моих губ приподнимается, я смотрю в сторону, а затем снова на него. Мой взгляд поднимается от его губ к глазам.        — Ждете? Что ж, наверное мне не стоило вам мешать. — Он выглядит раздосадованным и слишком грустным, будто я девушка его мечты, которая сообщает, что выходит замуж за другого. Он уже приготовился встать, но я положила руку на его колено. Какого черта я делаю?!        — Я ждала вас, Джордж. — Его имя слетело с моих губ как песня.        Мы болтали с ним больше двух часов. Мне стало думаться, что он моя родственная душа, парень так идеально подходил мне. Джордж любил книги, животных, ему как и мне нравились спокойные мелодии, но если настроение потрясающе веселое, то и музыка должна была быть крышесносной. Он так красиво улыбался и говорил, в его речи не было пошлых намеков, и он был романтичен в своих высказываниях, словно рос на любовных романах девятнадцатого века. Его жесты и мимика были мужественными, но в то же время утонченными, а глаза… Боже эти глаза… От них невозможно оторваться. Он полная противоположность парням, которых я встречала в резервации. Рядом с ними я была неуклюжей, робкой и маленькой, но Джордж… Это другой уровень. С ним я чувствовала свою значимость, женственность, понимала, в чем заключается моё очарование. Наш флирт не был пошлым или к чему-то обязывающим, он скорее напоминал ленивую игру котят, что-то милое, но в то же время изящное. Я смотрела на него и думала, как такая посредственность, как я, могла понравиться такому как он? В его глазах я нашла те же чувства. Ещё ни один мужчина так не цеплял меня.        — Мне так не хочется расставаться, — протянул он своим бархатным голосом, когда мы стояли у моей машины.        — Мне тоже. Не хочу проводить без тебя и минуты.       И это эффект двухчасового разговора? Всего два часа, а я уже готова за него замуж. Это любовь? Любовь с первого взгляда?        — Может нам не стоит прощаться? — Одной рукой Джордж провел по моей кисти, а другой облокотился на машину. Я была зажата между ним и авто. Впервые за вечер он так близко, можно почувствовать его запах, такой приятный цитрусовый. Его руки холодные, кожа неестественно бледна, как у той девочки из сна. И та девочка, и он, оба так прекрасны, словно они другая раса людей. Как же мне хочется ощутить его холод всем своим телом. «Холодный», — отдался эхом в моей голове голос девушки с пляжа. Я проигнорировала его. Не позволю своему, к слову глупому, подсознанию всё испортить.       — Тогда, — он наклонился к моему уху, его холодное дыхание разожгло во мне пожар, — не оставляй меня.        Дыхание сбилось, сердце застучало с бешеной скоростью, адреналин зашкаливал. Внезапно я поняла, что эти отношения не больше, чем на одну ночь. Очень опасные отношения, но я хотела этого. Мне нужна была всего одна ночь.

***

      Он поджидал её в лесной чаще возле дома. Достаточно далеко, чтобы она не видела его, но так, чтобы он мог наблюдать за ней. Эмбри страшно не хотел рассказывать ей свою тайну. Ему казалось, что если он всё ей расскажет, она обратит на него внимание только из жалости, только потому, что так получилось. Он не хотел принуждать её. Эмбри каждый раз поджидал её возле дома, он просто хотел убедиться, что она хорошо добралась домой, что она здорова. Ему всегда хотелось позвать её на свидание, поговорить с ней, узнать, какая она. Какие фильмы она любит, какую музыку слушает и что такого интересного находит в вечернем долгом чтении книг на своей веранде. Все эти мысли убивали стаю. Особенно это раздражало Ли, она бесилась и беспощадно подкалывала его.        К дому подъехала машина. Со стороны водителя открылась дверь. Эмбри по привычке ожидал, что сейчас на землю опустится маленькая и ужасно худенькая ножка, но вместо Тумаини из машины вышел мужчина. Неужели с ней что-то произошло? Эмбри напрягся. В голове прозвучал голос Квила:       «Дружище, держи себя в руках».       Парень крепче сжал волчью челюсть. Мужчина обошел машину, открыл пассажирскую дверь и протянул руку. Тумаини вышла, он захлопнул створку, провел своей рукой по её волосам, а затем вжал ее в корпус авто. Эмбри почувствовал острый укол ревности, когда губы его возлюбленной целовали этого выскочку.       «Ты что, мазохист? Убирайся оттуда! Не смотри! Тебе же хуже!»       Хотя Ли и вела себя как заноза в заднице, но она терпеть не могла, когда кто-то из её стаи чувствует что-то подобное, потому что она испытала на себе, как это больно. Пусть она и до сих пор не признавала этого, но все понимали — она очень чуткая и в своей собственной грубой манере пытается защитить друзей от боли.        Тумаини обвила ногами туловище блондина. Они не прекращали целоваться. Мужчина нёс её в дом. Он стал целовать её бледную шею, и девушка издала громкий стон. Эмбри тихо зарычал, а уже через секунду ему стало так больно, словно его сердце заживо жарят.       «Черт! Эмбри! Прошу!» Сэт отчаянно не желал видеть и чувствовать это.       «Друг! Уходи! Не смотри! Ты же не сдержишься!» Квил понимал, как это больно. Вчера Клэр заявила, что влюблена в мальчика из своего класса. Конечно парень понимал, что это детская влюбленность, но всё же было неприятно.       «Где, черт подери, Джейк? Ли! Заставь его уйти!» — взмолился Сэт.       Эмбри просто застыл, он не знал, что в такой ситуации делать. Тут ведь нет определенного плана действия, и никакого лекарства от разбитого сердца нет. В его сторону подул сильный ветер, который принес запах. Жуткая вонь вмиг отрезвила горе-любовника. Этот запах ни с чем не спутать.       «Вампир. ЭТО ВАМПИР!»       Эмбри громко завыл, оповещая всех волков: на территорию проник враг. Он поймал себя на мысли, что с ещё большей радостью прикончит эту вонючку.

***

      Его холодные жесткие губы целовали мою шею. Джордж нашептывал мне, как я приятно пахну, как он хочет съесть меня. И мне нравились эти словечки, я чувствовала, как возбуждение становится невыносимым. Как это произошло? Как я могла себе это позволить? Почему мне так хочется, чтобы он не останавливался? Я задавала себе вопросы, но парень снова начинал говорить мне что-то, и я как будто улетала.       Он снял с меня толстовку, а затем разорвал на мне майку. Из моего горла вырвался рык. Откуда во мне столько скрытой страсти? Пуговицы на его рубашке не хотели подчиняться моим дрожащим рукам, так что я незамедлительно начала отрывать их. Джордж усадил меня на стол. Я быстро скинула с себя ботинки, а затем он одним рывком снял с меня лосины. На мне осталось только нижнее бельё. Я всем телом прижалась к нему. Его холод так умопомрачительно контрастировал с температурой моего разгоряченного тела. Спиной я почувствовала жесткий деревянный стол. Одной рукой Джордж до боли сжимал мои запястья, а другой бедра. Его твердые, словно мрамор, пальцы оставляют синяки. Мне больно. Чертовски больно.       — Пусти меня, — я очнулась. Это грязно. То, что я делаю, грязно. Я не знаю этого парня, он не может делать то, что делает, мне не приятно, мне мерзко. — Отпусти! Я не хочу! Прекрати! Хватит! — я пыталась вырваться. Он уже не казался мне таким очаровательным, милым и приятным. Его запах был ужасен, и с каждым новым вдохом мой обед становился всё ближе к свету божьему.       — Ты так прекрасна, — шепчет он, заглядывая в мои перепуганные глаза, в моей голове что-то щелкает. Мне нравится боль, я хочу, чтобы он сделал мне больно, хочу, чтобы сжимал мои запястья сильнее, хочу, чтобы он выкручивал руки, ломал кости, бил по лицу, хочу, чтобы он пустил кровь… Это неправильно, это не я, но у меня словно нет выбора, словно кто-то лишил мои желания воли. Паника не дает мне дышать, а он продолжает целовать меня. Джордж смотрит мне в глаза. Они кроваво красны, его улыбка теперь как звериный оскал, он широко открывает рот, я вижу, какие ровные и угрожающие у него зубы, он как кобра, которая готовится перекусить. Черт… Я начинаю кричать отчаянно громко, из последних сил, надеясь, что в этой глуши хоть кто-то меня услышит. Он собирается меня укусить. Я вкусно пахну, я аппетитная, я жертва маньяка-каннибала, да еще и сильного настолько, что я ощущаю себя будто в железных кандалах. Раздает треск, бьется стекло, кто-то рычит, и я понимаю — в своих снах я слышу не раскаты грома. Это рычание. Громкое рычание монстра. Ни одно животное не способно так кричать. Это злость, ненависть, уверенность, ярость… Джордж с нечеловеческой скоростью бросается к заднему выходу. Сердце бешено колотится. Я отскакиваю к стене и вжимаюсь в неё всем телом.       Темно-серый волк смотрит на меня почти человеческими глазами. Он беспокоится. Огромный волк беспокоится обо мне. Раздается еще один треск. Я перевожу взгляд на источник звука. Черный волк разбил заднюю дверь и схватил Джорджа за плечо. Мой обидчик отчаянно вырвался, но был слышен лишь хруст его костей. Черный жуткий монстр, которого я боялась больше всего — если бы меня попросили нарисовать зло, я бы рисовала именно его — тащил этого урода на улицу.       Я боялась, как никогда прежде, сердце почти разорвало мне грудь своими ударами, но я была счастлива видеть это чудовище ночи. И буду еще счастливее, если не окажусь его следующей жертвой. Темно-серый волк попятился в ту дверь, в которую ворвался. А я рванула со всех ног за черным волком, ступая босыми ногами по битому стеклу. Обе ступни почти сразу начали кровить, на белом полу веранды я успела оставить несколько кровавых следов, перед тем как боль заставила меня остановиться. Джордж поднял на меня пустые красные глаза. Резким движением он рванул плечо, и кинулся на меня. Я не успела моргнуть, а он уже был вплотную ко мне, его сильные руки повалили меня на битое стекло, и из груди вырвался истошный крик. Как же больно! Сколько же осколков впилось в тело? Сто? Тысяча? Десять тысяч? Сквозь боль и слезы, застилающие глаза, я посмотрела на плечо. Нет крови, нет костей, нет ничего. Словно он статуя, которой какой-то ублюдок разбил кусок тела. Его зубы сомкнулись в миллиметре от шеи, я услышала, как они клацнули почти у самого уха. Красно-коричневый волк вцепился в его бок и стащил его с меня. Я попыталась подняться. Каждый осколок в моем теле шевельнулся. Адская боль сводила с ума, но я смотрела во все глаза. Ни в коем случае нельзя терять сознание, только не сейчас, когда прямо передо мной ответы на все вопросы. Я не сумасшедшая. Эти волки существуют. Огромные, сильные, быстрые, с человеческими глазами…       Присоединилось ещё несколько животных. Джордж вырвался, кидался в мою сторону, но его догоняли, острые зубы смыкались вокруг конечностей. Он кричал, но волки были беспощадны. Шесть волков разрывали Джорджа, а двое, тот, что во сне казался мне волчицей, и тот, что стоял рядом с ней, будто сторожили меня. Они иногда поглядывали на меня с беспокойством и сожалением. В сознание проникал туман, становилось очень холодно. Крики Джорджа стихли. Не знаю, сколько времени прошло. Я моргнула, перевернулась на бок и глядела в сторону волков — они плыли перед глазами. Я моргнула еще раз — на месте волков оказались люди. Двое сжигали что-то. Я чувствовала мерзкий запах. Неужели этот запах — последнее, что я буду помнить перед смертью. Может быть там, в загробном мире все будет пахнут так? Пахнуть смертью…        — Черт! Слишком много крови! У кого-нибудь есть мобильник? Нужно позвонить доктору-кровопийцу! — женский голос. Очень красивый. Я смотрю на нее. Глаза как у той волчицы. Она касается меня, и я слабо, сквозь жгучую боль, чувствую разряд тока. Смотрю на нее и вижу волчью морду.       — В чем мы их носить должны?! Не глупи Ли! — это Пол. — Она почти труп! А если он ее все-таки укусил?!        — Заткнись, Пол! — рычит Джейкоб, я пытаюсь посмотреть на него. — Она запечатлена с Эмбри! Она не умрет!       — Черт. — Голос, как раскаты грома.       — В… В моей машине… — я собираюсь с силами и хриплю, — рюкзак… Там… Телефон. — голос тихий, едва слышный. Я замечаю, как кто-то бежит в сторону подъездной дороги. — Кровь. Очень много? — Я выжидающе смотрю на единственную тут девушку. Она слабо кивает. — Доктор… Он… — я пытаюсь преодолеть боль и сонливость, — не успеет. Аптечка… На холодильнике. Я скажу что делать. — Слышу шаги и хруст стекла. Горячая небольшая ладонь сжимает мою руку. Мне нравится это, потому что по телу разливается приятное тепло. Я хватаюсь за это чувство чтобы не терять сознание. Слышу, как коробка бьется об пол у самого уха.        — Что делать? — Девушка прекрасна. Она так красива. Я бы хотела быть как она, или как та, что на пляже. Она наверное ждет меня. Мне нужно к ней. Мы всегда будем на том пляже, без боли, без страдания, без ненужного груза… — Нет! Не отключайся!       — Что произошло? — Голос незнакомый, мелодичный. — Ты меня слышишь? — Мужчина, такой красивый, что впору и влюбиться. Он бледный. Как Джордж. Его холодные руки касаются моего лица, он убирает волосы. Он такой же холодный как Джордж. По щекам катятся слёзы. Я не хочу, чтобы ко мне прикасались холодные люди.       — Вы… Холодный… Мне не нравится… Не трогайте меня! — Мой голос хриплый, но более громкий. Я нахожу в себе силы и пытаюсь убрать его руки.        — Я не сделаю тебе больно. Я не как он. Как тебя зовут?        — Тумаини. — Я без сил.        — Он укусил тебя?        — Не знаю. Мне больно. Так много стекла. Мне кажется, много глубоких порезов.        — По шкале от одного до десяти, насколько больно? — Он спокоен, я понимаю, что всё под контролем.        — Одиннадцать, — я криво усмехаюсь. Поцарапанное лицо щиплет от слёз.        — Я вколю морфин. Это…        — Нет! Я усну. Мне нельзя спать! Не колите мне его. Я смогу терпеть. Уже не так больно. — Я храбрилась, но боль была адской.       — Уверена? — Мужчина смотрел на меня растеряно.        — Как вас зовут? — Он что-то начал делать. Я не понимала, что. Всё плыло, мне требовалось так много сил чтобы удерживать себя в сознании.       — Доктор Каллен. Карлайл. — Он осматривал меня.       — Доктор, если вколите мне морфин, я вас засужу, — я попыталась улыбнуться ему.       — Хорошо, — Карлайл ответил мне широкой улыбокой.        Я смутно понимала, что происходит. Доктор отдавал какие-то команды. Меня перенесли на стол. В доме немного теплее, но я всё еще дрожала от боли. Если мне вколят обезболивающее, я усну, а после я буду думать, что это всё сон, что никаких волков и в помине не было. Я не хочу. Я хочу помнить, хочу знать, что будет происходить. Несмотря на то, как будет больно, как сильно я буду хотеть остановить всё, нельзя отступать, только не сейчас. Если я засну — это конец.       Я продолжала крепко сжимать руку красивой девушки. Она выглядела взволнованной. Короткие черные волосы, красивые карие глаза, смуглая кожа. Она чем-то похожа на Сэта. Не могу понять, чем конкретно, может носом, может взглядом… А может той теплотой, что она излучает. Меня перевернули на бок. Доктор Каллен начал вытаскивать осколки. Сначала мелкие. Это было почти не больно. Я кривилась и шипела, когда он обрабатывал мелкие ранки на левом предплечье и левом бедре. В целом больше пострадала именно левая часть тела и спина. Ступни жгло не так сильно, не думаю, что там много глубоких порезов, но больше по битому стеклу я ходить не буду. Даже за деньги.       — Я собираюсь достать большие осколки и начну зашивать глубокие длинные порезы. Всё ещё не хочешь морфин? — Карлайл обошел меня и посмотрел в глаза. Он держал руки перед собой, ладонями к своему телу. Голубые перчатки были в крови. Только сейчас я поняла, что лежу на деревянному столе на кухне. На этом столе Джордж хотел… Что же он хотел? Съесть меня?       — Не хочу. Доставайте осколки. — Я сильнее сжала горячую ладонь девушки. — Как тебя зовут?       — Ли, — спокойно ответила она.       — Раз, два, три. — Карлайл начал вытаскивать первый осколок. Острые края стекла прорезали плоть. Не знаю, насколько громко я закричала, но Ли перестала выглядеть спокойной и холодной. Она закрыла глаза и крепче сжала мою руку. Я посмотрела куда-то вдаль. В гостиной, которую было видно из кухни, Квил сидел на диване, уставившись в пол. Джейкоб и Сэм были рядом с Эмбри — мне с трудом удалось запомнить, как зовут этого парня. Они стояли ближе всего к столу. Сэт уставился на камин. Он стоял спиной, но я точно знала, что это он. Он вздрагивал, когда я издавала хоть какой-то звук. Я чувствовала каждый стежок, который делал доктор, зашивая края раны. Разум был как в тумане, но я точно решила, что не отступлю. Меня не покидало чувство, что если я сейчас поддамся и усну, то больше не смогу проснуться. Глубоко внутри я понимала, что девушка ждет меня на берегу, где беззвучно падает и проходит сквозь землю снег. Если я приду туда, то больше никогда не вернусь назад. Но этого не будет, я не сдамся.       — Раз, — начинает считать доктор. Я делаю глубокий вдох, он отдается болью в порезах. — Два, — я готова. — Три, — он тянет стекло. Высокий крик разрезает тишину. Сердце вот-вот разорвется. Горло саднит, я хочу пить. Так больно… Надеюсь, сейчас то же самое происходит с Джорджем в аду.        — Дайте ей хоть что-то! Ей же больно! — кричит Эмбри. Чего он так печется обо мне? Мне это не нравится, это напоминает манию. А с меня довольно маний.       — Она не хочет, — спокойно говорит Карлайл. Я чувствую медицинскую иголку у края раны и громко стону от боли.       — Да какая разница! Она не в себе! — Сэм и Джейкоб крепко держат его, но он пытается вырваться.       — Успокойся! — рычит на друга Джейк, но Эмбри не успокаивается. Два здоровяка тянут его прочь, на улицу. Так лучше. Мне не нравится его нездоровое беспокойство, тем более, после первой встречи. Я больше не собираюсь совершать опрометчивые знакомства. И ни ногой в бар. Особенно с предателем Скоттом.        Сколько это длилось? Может час? Два? Бесконечность? Доктор тянул осколок за осколком. И когда большие куски стекла были изъяты, горло горело огнём от постоянных криков. Не знаю, каково было остальным, но у Ли почти текли слёзы. Бедная девушка, я так сильно сжимала её руку. Ей точно до слёз больно. Большие осколки закончились, теперь из маленьких ранок вымывали крошку и всякую мелочь. Я шипела и слегка постанывала, это даже не сравнить с той болью, которую причиняет большое стекло. Я даже не запомнила, как мне обрабатывали ступни.       — Можешь сесть? — Доктор Каллен снял окровавленные перчатки и надел новые. Теперь, когда в теле не было осколков, я чувствовала себя лучше. Слабость в теле была ужасной, но я могла терпеть сколько угодно, лишь бы в конце получить ответы на все свои вопросы. И теперь уже совсем не до стеснения.       — Да. — Я попыталась привстать, но Ли тут же подхватила меня и помогла сесть на столе, свесив ноги. — Голова кружится, — оповестила я доктора. — И пить хочу.       — Я дам тебе воды. — Ли выпустила руку и пошла к раковине. Она точно напоминает мне старшую сестру. Теперь у меня две любимицы: Эмили и Ли.       — Ты хорошо продержалась.       — Мне кажется, я всё-таки отключилась на пару минут.       — Не на пару, — улыбнулся доктор. — Ты потеряла не слишком много крови, но тебе лучше в больницу.        — Нет, — тут же твердо ответила я. — Что я там скажу? Меня хотел сожрать какой-то парень, с которым я пыталась переспать? А потом стая волков, нет, две стаи, разодрали его на кусочки, пока я валялась на битом стекле? Так что ли? — И откуда только силы на скандал берутся.       — Хорошо, но о тебе должен кто-то позаботиться.        — Сама о себе позабочусь, — пробухтела я.       — Что ж… — Доктор Каллен тяжело вздохнул, — после того, как ты отдохнешь, я бы хотел расспросить о том, кто на тебя напал. Ты не возражаешь?       — Нет. — Ли дала мне в руки стакан воды, и я начала пить. Странный этот доктор, такой же странный как и девочка, и Джордж. Назову их условно «другая раса людей». У них есть что-то общее, но мне никак не понять, что.       Доктор Каллен, Сэм и Джейкоб что-то долго обсуждали. Сэт ушёл, Ли сидела на стуле рядом со мной, а Квил на диване. Мне не хотелось спать. Спина и стопы горели. Хотя я и чувствовала себя уставшей, но уснуть сейчас я не смогу. Я буду мучиться вопросами, и в итоге ничем хорошим это не закончится.        В комнате повисла тишина. Никто не знал, как завести этот разговор. Наверное, они не понимали, как много я знаю, как объяснить мне всё. А я не знала, с чего начать, что спросить, какое объяснение потребовать, но, несмотря на всю неловкость, каждый здесь понимал, что пришло время расставить точки над и. Иначе никак. Сегодня. Это должно произойти сегодня.