Есть пешки, а есть короли.

Стена

Просыпаться в объятиях любимого человека — это всегда прекрасно, замечательно, волшебно, но просыпаться в объятиях человека, с которым в прошлом решил порвать связь навсегда — глобальная ошибка, в итоге может повлечь к катаклизму. Поэтому Дарья, пробудившись ото сна, ещё не совсем понимает в объятиях какого человека она проснулась. Вроде бы Паша родной, но с другой стороны они уже как год далеки друг от друга. Секс — всего лишь секс без обязательств, клятв и признаний. Женская логика она такая: сначала надумаешь себе, а потом разгребаешь кучу навоза. Дарья встаёт с кровати, наскоро поднимает с полу свои вещи и убегает в ванную. Слава Богу, Юля ещё спит. А иначе бы Романова не отвязалась от вопросов подруги, которая их очень сильно любит. После того как она принимает контрастный душ, провожает Юлю на работу и возвращается на кухню. Даша заваривает себе кофе и садиться на стул, поджав под себя колени. В голове каша. — А где мой кофе в постель от любимой и несравненной госпожи-горничной? — Павел целует её в щёчку, прижимаясь своей грудью к спине женщины. Она мотает головой. — Паш… — Канаева, только не говори, что «Паш, прости, но это было ошибкой, нам стоит забыть то, что было этой ночью». Ты же не это хотела сказать? — Нет, — спокойно проговаривает она, — однако никто не отменял моего статуса жены. — У вас у русских есть хорошая фраза «муж не стена — подвинется». Дарья начинает смеяться. Павел недоуменно поднимает правую бровь. — Что? Что я не так сказал? — Нет… всё… — она продолжает смеяться, —…хорошо. Просто у нас говорят немного по-другому и это касается женщин, а не мужчин, Паша. — То есть женщинам можно стены двигать, а мужчинам не-е что ли? — возмущенно замечает серб, хмурясь. — Образно, Паш. Ты знаешь меня: ничего не выйдет — пока есть обязанности. У меня есть муж, который ещё думает, что я его жена и на моем безымянном пальце его кольцо. Серб какое-то время смотрит в окно, переваривая её слова, которые полоснули сердце остриём. Он совсем не хочет понимать Дашу. Она же берёт и переворачивает всё «хорошее, что между ними было» наизнанку. Кого вообще колышет чужое мнение? А этот Пётр — муж Даши? Да плевать Паше на этого мужа, на какие-то дурацкие кольца, на клятвы. У них своя клятва была. Чёрт, да они идеальная пара, которая прошла и ссоры, и ванильные стадии отношений, и даже заступались друг за друга. А что этот её муж делал вместе с ней? Постель делил, из одной ложки обед ел, жил под одной крышей. Но этого мало! Да-да, Паша сам не идеал и, впрочем, не стремится им быть, потому что Даша, она, полюбила его таким, каким он был без фальшивости. — Ты его любишь, да? — напрямую задаёт вопрос серб, отходя от женщины на несколько шагов назад и взъерошивает макушку. — А что ты считаешь любовью? — она разворачивается на стуле к нему лицом и спрашивает, не жалея ни о чём. — Нас считаю, Даша. Любовь — это красиво. Любить должны двое. Ведь ты любишь звёзды? Я их тоже люблю. Это значит, что мы идеально подходим друг другу: я тебе, а ты мне. Ты, Даша, моя. Иначе уже не будет. Делай, поступай, думай, как хочешь, однако тебе не вытащить из меня это чертово сердце! Стоит и кричит на неё, а для Даши мир замер. Она даже не дышит, ибо забыла как это делать. Женщина просто не замечает ничего и никого, только слышит уж как-то приглушенно его громкие слова. А он хмурится, смотрит в её глаза своим хмурым видом, прикусывает губу. Он подходит к ней, присаживается на корточки и берёт в свои горячие ладони её чуть холодные пальчики. — Я не убегу больше никогда. — Я почему-то верю тебе, Паша.