No Light

No light, no light in your bright blue eyes I never knew daylight could be so violent A revelation in the light of day You can't choose what stays and what fades away And I'd do anything to make you stay

Ночь выдалась душной. Ни один листок на ветках, тянущихся к настежь открытому окну не шелохнулся. Рагна видела. Казалось, нечеловеческое зрение способно охватить каждый миллиметр мидгардского пространства, заметить каждую деталь, уловить ее и успеть или хотя бы попытаться принять. Многое в этом мире было необъяснимо для нее, что-то и вовсе дико, но глядя в глаза некоторым жителям Нью-Йорка, она понимала, почему старший сын Одина отдал сердце именно миру людей: их век мимолетен, но жизни в них больше, чем во многих богах. На грудь давил тягучий, влажный воздух в перемешку с полой тишиной. В висках стучало. Каждый вздох был в тягость, но альва всё так же сидела в кресле, подобрав под себя ноги, и совершенно померкшим взглядом смотрела в окно, почти не шевелясь. Свет был выключен в каждой комнате. Ничто не нарушало молчаливого спектакля удушающей темноты. Кислорода катастрофически не хватало. "Льюсальвхейму такая погода и не снилась," – воспоминание о доме детства, где хозяйничала вечная весна, заставило оставить несчастное кресло и хотя бы сделать попытку найти в холодильнике что-то охлаждающее. В итоге, ничего лучше бренди со льдом она сообразить не смогла. Привыкнуть к Мидгарду было нелегко, но еще труднее - к изобилию местного спиртного. В горло потекла ледяная жидкость, ставшая горячей уже где-то в районе пищевода. Потянув воздух через зубы, она прикинула, сколько ей нужно выпить, чтобы хоть немного захмелеть. И в холодильнике явно не нашлось бы подобного количества. Чтобы заставить альвскую кровь кипеть, нужно что-то по-крепче. В ее голове стремительно пронеслись обрывки асгардских пиршеств, на которых брага и эль лились рекой – пей! – не хочу! А она не пила. Напялив дурацкое платье, как ей тогда казалось, с неудобством которого почти свыклась, стояла в стороне и наблюдала, как чествуют героев: Тора и его друзей. Разумеется, они были достойны. Но в равной степени с ними был достоин и младший сын Одина и Фригги. Только вот асгардская публика его отчего-то не жаловала. То ли чувствовали в нем опасность, то ли за неимением личной жизни питались слухами о чужой. Но Рагне было, в общем-то, все равно. Локи она знала с детства, как только родители привезли своих детей на службу к царю, и с раннего возраста умела найти к нему подход. С годами убеждаясь, что дружба возможна между мальчиком и девочкой, но никак между мужчиной и женщиной, она не противилась дальнейшему. Ей льстило, что принц выделяет ее, что позволяет ей то, о чем другие и просить не смеют. Например, приходить в его опочивальню среди ночи и говорить до самого рассвета, или молча целовать его, пока никто не видит. Тайна нравилась обоим. Тайна устраивала обоих, ведь Один бы, перевернись даже Иггдрасиль вверх корнями, никогда не дал бы сыну жениться на альве. Их долг - жить и умирать за Асгард, но не править им. Полные живости ночи сменялись ленивыми днями молчания в богатейшей из библиотек девяти миров. В один из таких он спросил ее, даже не поднимая глаз от пыльного тома в руках: – Если бы я попросил твоей руки, ты бы согласилась? – Только если ты спалишь Асгард,-усмехнулась она, точно так же, не отрываясь от своего чтива. А потом, начались беды: йотуны, падение Локи с Бивреста, возвращение Локи и нападение на Нью-Йорк, заключение, ссылка ее в Мидгард, его смерть в Муспельхейме, пропажа и снова смерть. От рук Таноса, как ей донесли. Горло предательски сжало, будто не он, а она сейчас умрет от удушья. Из потока воспоминаний ее вырвал резкий сквозняк, появившийся из ниоткуда. В руке ее материализовался короткий клинок. – И давно ты не брезгуешь земным поилом? От давления стакан в ее руке разлетелся на кусочки, кубики льда и золотистая жидкость оказались на полу. Она не верила, не могла найти в себе силы взглянуть на обладателя до дрожи знакомого голоса. Скрепя сердце, она медленно повернулась и шокировано уставилась на незваного гостя. Она было открыла рот, чтобы что-то сказать, но звуки упрямо не хотели выходить из него. – Не говори, что не рада видеть меня. – Ты мне кажешься, - альва нашла единственное объяснение происходящему. - Тебя здесь нет. Тебя вообще нет. – Я бы не был так категоричен, моя дорогая Рагна. Тебе стоит поверить своим глазам, - он протянул ей руку, чтобы она убедилась в его присутствии. Но девушка не спешила прикасаться к нему. Удивление в момент сменилось гневом. Отшвырнув осколки, оставшиеся в руке, в сторону, она, готовая броситься на него, прорычала: – Я похоронила тебя. Трижды. И после всего этого ты хочешь, чтобы я встречала тебя с распростертыми объятиями? Посмотри, где я. И знаешь почему? Потому что за твои проделки Один решил сослать меня как можно дальше от тебя, чтобы я ненароком не помогла сбежать тебе из внеочередной темницы, - на последнем слове она грозно воткнула кинжал в кухонный стол. – Ты хоть представляешь, каково было переживать это каждый раз? Локи долго смотрел в ее горящие глаза, выжидая, пока огненное торнадо в них не уймется. Но тише в них не становилось. – Я пришел за помощью. Приюти одинокого странника на ночь и я все расскажу. – Ах, за помощью?! – она замахнулась, чтобы дать ему пощечину, но он ловко поймал ее запястье. Рагна поджала губы, точно маленький ребенок. В глазах защипало, и неожиданно для себя, она поняла, что по ее щекам бегут слезы. Сжав свободную руку в кулак она заколотила его в грудь, что было сил. – Ненавижу тебя! Ненавижу, ненавижу, негодяй! Сволочь! Ненавижу! Сквозь град ударов, он перехватил ее за шею и прижал к себе. Пыхтя и скалясь, она, наконец, стала понемногу приходить в себя. Холод, исходивший от него, отрезвлял и успокаивал. Шторм, бушевавший внутри, уступал место штилю. Рагна хотела прижаться к нему, разрыдаться еще сильнее, но то ли гордость, то ли обида не позволяла ей даже обхватить его рукой в ответ на убаюкивающее объятие. – Что за глупое заклинание, – он медленно поднял ее пальцами за подбородок и заставил посмотреть на себя, когда почувствовал, что ее сердце стало биться реже. – Скрывать свою особенность за обыкновенностью – настоящая глупость. После этих слов морок, наложенный ею самой, чтобы скрыть остроконечные уши за нормальной формой, исчез. Рагна отошла от него, пытаясь показать, что все еще злится. Сам-то он не желал ходить в своем истинном облике. – Будешь спать наверху. Расскажешь все завтра. Хватит с меня на сегодня впечатлений. – Знаешь, я ведь сюда не только за помощью пришел. Асгарда больше нет, – Локи поджал губы, сдерживая улыбку. – Что? – Сгорел. Я сжег.