* * *
При свете тускло-жёлтой лампы, которая являлась единственным источником света в комнате, лицо дяди Арсения казалось ещё бледнее и худее, чем обычно. Складки морщин, подрагивающая нижняя губа, сутулость осанки — всё в нём выражало смятение и полное недоумение. «Как я мог сюда попасть? Почему они думают на меня?» Его взгляд то рассеянно бегал по комнате, то подолгу задерживался на крестнице, словно спрашивали: «Ты же им не веришь? Ты же знаешь, что я здесь не причём?» — Предъявите доказательства, — сухо сказала Диана, глядя на следователя. Человек лет сорока пяти с седеющими волосами вопросительно посмотрел на неё, нахмурив брови: — Вы сможете их увидеть на суде. — Я не позволю судить человека, если он не виновен, — следователь хотел что-то возразить, но девушка продолжила. — Руслан Шевелёв гуляет на свободе, а вы тут не пойми чем занимаетесь. — Кто? — Убийца Михаила Совенко. Кто ведёт это дело? — Помощник мой, Римский… Но с чего вы взяли, что он грабитель? — Ограбление было совершено для отвода глаз. Вижу, вы мне не верите, но давайте так: я через четыре часа проношу вам все доказательства вины Шевелёва, а вы мне показываете свои. — Но… — Разве не в ваших же интересах: во-первых, как можно быстрее раскрыть дело об одном убийстве, во-вторых, найти настоящего виновного в смерти моих родителей? Следователь нахмурил брови: — Хорошо, договорились. — Значит, — Диана посмотрела на наручные часы, — ждите меня в 15:00. Дядя Арсений, — она посмотрела на подозреваемого, — я надеюсь, что вы не виновны. И если это так, то я это докажу! Диана выскочила из полицейского участка и побрела в сторону городского парка. — Так ты не веришь в его виновность? — Воланд, который в полицейском участке был предоставлен сам себе, наконец догнал её. — Мне бы очень хотелось в это верить. Они с папой были знакомы ещё с университета, не ругались, всегда находили решение общих проблем. Кроме того, он мой крёстный. — Так ты не хочешь верить в то, что один близкий тебе человек убил двух других твоих родных? Не думал, что ты такая сентиментальна, с твоим-то характером. — Если ты сейчас говоришь о моих отношениях со сверстниками, то они для меня — лишь школьная массовка. С некоторыми я могу перекинуться парой слов, помочь им на контрольной, а они могут отправить мне классные работы и задания на дом, когда я болею, но это — лишь взаимное использование. — Я думал, это называется «сотрудничество». — Не вижу разницы. А что касается дяди Арсения… Теперь у меня никого больше нет. Он со мной с детства возился, как с родной. Если кто-то мне действительно дорог, то я сделаю буквально всё, что бы помочь этому человеку. — Но если он виновен? — Волан, взмахнувши своими драконьими крыльями, перегнал Диану и повис перед ней вниз головой. — Тогда я впишу его имя в Тетрадь, — ответила девушка. Ни одна мышца на её лице при этом не дрогнула. — Вот и пришли. — Ну, мы в самой глухой части городского парка. И что? — Если бы ты не улетал к чёрту на кулички всякий раз, когда я что-нибудь делаю, то ты бы прекрасно знал, зачем мы здесь. — Летать за тобой хвостиком и знать обо всём, что ты намерена делать? Нет, так не интересно — я люблю сюрпризы. — Хорошо, что я не успела вписать имя Шевелёва в Тетрадь, — сказала сама себе Диана и подошла к дереву. Она засунула руку в дупло трухлявого дуба и достала оттуда маленькую садовую лопатку. — Я помню, как ты её покупала. Раз ты спрятала её здесь, значит, где-то поблизости зарыто что-то важное. — Воланд, твоим дедуктивным способностям позавидовал бы сам Шерлок Холмс. Синигами лёг на состоящую из прогнивших деревяшек и ржавого металлического каркаса конструкцию, которая когда-то была лавочкой. — Хе-хе, копает. — Да, Воланд, лопаты для этого и созданы. — Может, расскажешь, для чего это? — Грабежи в той части парка, где был убит Совенко — большая редкость. Конечно, бывают прецеденты, но что-то в этом случае мне показалось подозрительным. Недалеко от места преступления, в мусорке, я нашла пару любопытных предметов, — девушка перестала копать, надела перчатки и достала из неглубокой ямы картонную коробку. В ней лежал мобильный телефон с разбитым экраном, явно новый кошелёк и наручные часы. — Ну, они явно не на местном рынке куплены, — Воланд повернул голову, буквально влипнув щекой в пакет, куда Диана складывала находки. — Но не настолько дорогие, чтобы грабить из-за них. Вот главная улика, опровергающая теорию об ограблении, — девушка аккуратно раскрыла кошелёк — в нём, помимо документов, была плюс-минус приличная для студента сумма. — Хе-хе, так почему же его убили? — Убийцей двигал другой первобытный инстинкт. — Вечно ты заводишь, — Воланд воробушком вспорхнул на ветку трухлявого дерева. — Так и скажи: из-за девушки. — Ну да, а из-за кого же ещё? Я взломала аккаунты участников сего любовного треугольника, осталось только распечатать, что бы сразу всё предъявить в участке. — То есть ты так сходу догадалась, кто убийца? — Здесь нет места догадкам. Только поиск улик и дедукция, мой дорогой Ватсон. — Что-то ты меня запутала: так я Ватсон, или Холмс? — У меня были подозрения на счет подлинности ограбления, — Диана, не обращая внимания на синигами, закапывала яму и продолжала своё разъяснение. — Я походила вокруг места преступления, и, как уже говорила, нашла все улики в мусорке. Спрятала их, чтобы не пропали, пока я ищу настоящего убийцу. Потом, нашла страницу жертвы в социальной сети, хакнула её, и углубилась в изучение его переписок… Эх, целый свободный вечер угробила, зато нашла убийцу. Подумывала заставить его явиться со всеми уликами с чистосердечным признанием с утра, а потом … Она снова закусила щёку изнутри, чтобы не расплакаться. По пути домой Воланд её не трогал. Он теперь пуст. Теперь её дом — её личная тюрьма, наполненная светлыми воспоминаниями. Нет времени впадать в депрессию — у неё много работы! — Воланд. — Ась? — Спасибо. — Э? — Спасибо, что сбросил Тетрадь в наш мир. Это стало моим смыслом жизни, особенно теперь, когда я осталась одна. — «За человеком, владеющим Тетрадью, будет следовать Бог Смерти, истинный владелец, до тех пор, пока человек не умрёт, или не откажется от Тетради». Мы с тобой связаны Диана. Считай, ты обречена провести остаток жизни со мной, если только не откажешься от права владения. — Не откажусь, будь уверен. Спустя полчаса, проделав несложные манипуляции с ноутбуком и принтером, Диана держала в руках истории переписок Михаила Совенко. Она взглянула на часы — половина первого дня. — Все улики собраны. Хм, у меня даже осталось время на обед. Надо сходить куда-нибудь, а то в холодильнике мышь повесилась. — Неплохая идея, мой прекрасный ручной человек, но у нас дома всё же есть то, чего нет в меню ни одного ресторана или кафе. Девушка снисходительно посмотрела на синигами — раз он так её назвал, то это может означать только одно. — Можешь выпить всё, — сказала она, протягивая Воланду бутылку молока. Глаза Бога Смерти (как ей показалось) сверкнули жёлтым цветом и он в один глоток расправился с напитком. — Все синигами любят молоко? — Нет, многие в основном предпочитают яблоки, за исключением некоторых. — И ты в их числе. — Именно. Я ведь не простой Бог Смерти… — Даже учитываю тот факт, что словосочетание «простой Бог Смерти» уже звучит, как полнейшая чушь, я заинтригована. — Я синигами первого ранга, тот, кого называют Князем Тьмы. Есть у нас и Княгиня Тьмы — Ну, но мы с ней совершенно не похожи, хоть привилегии у нас одинаковые. — Какие? — Ну, допустим, мы можем заключать отличные от основных правил Тетради сделки… — Как обмен глазами? — Это всякий синигами может. У меня есть кое-что поинтереснее. — Что же? Воланд сделал паузу и оскалил свои острые зубы в неком подобии улыбки. — Я могу предоставить человеку почти полный иммунитет от Тетради. Лазейка остаётся для меня, равных или высших по рангу синигами. — Ты сейчас серьёзно? — Конечно, это стоит десять лет жизни. — И это можешь только ты? — Ещё это может Ну. Но у неё несколько другие взгляды на это… — Десять лет… А иммунитет могу получить только я? — Любой, на кого ты укажешь. — Весьма любопытная информация. Но, иммунитет мне не нужен. Тот, другой владелец Тетради точно не станет убивать меня. — И откуда в этих людях столько самоуверенности? — пробубнел сам себе Волан, когда Диана уже вышла из квартиры.* * *
Старший следователь Грищенко и его помощник Римский вот уже с пятнадцать минут стояли, беря в руки то пакет с уликами, то распечатки переписок убитого студента. — Одного не пойму, как вы нашли личные вещи пострадавшего? — Поискала вокруг места преступления. Они валялись возле мусорного ведра под кучей листьев, — быстро соврала девушка. — Но вы уже подозревали Шевелёва. Значит, доказательства были у вас? — Нет, я видела только их переписку. — Но, откуда же улики? — Я подумала, что если окажусь на месте преступления, смогу найти ещё что-то. Понадеялась на удачу, и она мне улыбнулась. — Хе-хе, врёт и не краснеет, — Воланд всегда изнывал от скуки, когда кто-то работал в его присутствии. — Но она вторглась в личное пространство Совенка, взломав его аккаунт в соцсетях! — вмешался в разговор Римский. — Боюсь, он уже не сможет пожаловаться. Да, я действительно хакнула страничку, когда узнала о его смерти. Я собираюсь идти на кибербезопасность, мне надо знать, с чем предстоит иметь дело. Ну, знаете, чтобы поймать преступника, надо мыслить как он… Вид покрасневшего лица Римского, которое не решался что-то ответить в присутствии начальника, доставил Диане немало удовольствия. — Вы обещали показать мне улики.* * *
— Один раз глянула запись и всё — не виновен? — Кто бы не подложил взрывчатку под машину, это точно был не дядя Арсений. — Но Диана, на том человеке была его куртка. — Она была похожей на его. Из-за наличия данного предмета в гардеробе тётя Мария уже который год воюет со своим мужем. В тот день на нём было пальто. Кроме того, дядя Арсений просто физически не мог этого сделать. В момент времени, когда была сделана запись, он разговаривал со мной у себя в кабинете. — Да, невозможно быть в двух местах одновременно. Ты ведь рассказала об этом следователям? — Да, но они думают, что я спутала время. Грищенко утверждает, что я боюсь потерять ещё одного близкого мне человека, поэтому и несу околесицу. Римский сказал почти тоже самое, правда, вложил в это совершенно другой смысл. Ну что за мерзкий человек! — Хе-хе, жаль, что я улетел — пропустил всё веселье. — Я в мёртвой точке, Воланд. Откуда же начать расследование? — С магазина: у нас закончилось молоко. — Чёрт с тобой, пойдём. В первом попавшемся по дороге магазине внимание девушки привлекло стенд с газетами и журналами. — Диана, молоко в другом отделе. Э? Что это? — Дядю Арсения арестовали меньше шести часов назад, а местные журналисты уже в курсе об этом… — она начала перебирать городские газеты. — Как я понимаю, ты нашла что-то подозрительное. — Именно. Об этом написано только в «*** сегодня» и статья создаёт хорошую антирекламу адвокатской конторе моего отца и дяди. — По сути, эта контора теперь наполовину твоя. Но ладно, сейчас не об этом. И что? — Репортёры «*** сегодня» самые скользкие типы из всех журналюг этого города. Думаю, им хорошо заплатили, чтобы они это напечатали, — Диана стояла, вчитываясь в напечатанные на светло-серой газетной бумаге строки. — Воланд, мне нужна твоя помощь. — Хочешь глаза Бога Смерти? — Нет. Мне нужно, чтобы ты немного последил за Луговым, главным редактором этой ежедневной туалетной бумаги. Я более чем уверенна, что мы сможем достать на него компромат к завтрашнему утру. — Я-то думал, что это ты мой ручной человечек, а теперь получается, что я твой ручной синигами? — Сам сказал, что мы связанны. Воланд, разве тебе не было приятно выпить залпом полбутылки молока? — Конечно. Хоть мне и не нужна еда, молоко я люблю. — Я куплю тебе три бутылки, если ты поможешь мне. — Хе-хе, умеешь же ты манипулировать, — Воланд повернул голову на бок и уставился на Диану левым глазом. — Нет ни одного человека, у которого бы не завалялась пара-тройка скелетов в шкафу. Я найду скелеты Лугового. — И тогда лети ко мне. Нужно будет сделать несколько снимков, чтобы шантажировать его. Я пока выясню кое-что у продавцов. — И про молоко не забудь! — улетая, крикнул Воланд.***
Как и предполагала Диана, ждать долго не пришлось: в шесть часов вечера того же дня, Глеб Луговой, сказав жене, что идёт на важное собрание в редакции, отправился в заведение с весьма сомнительной репутацией, взяв в компаньонки вульгарно одетую молоденькую девушку. — Я думаю, этих нескольких фотографий хватит с головой, — стрелки часов уже перевалили за полночь, когда девушка и синигами вернулись домой. — Как я понял, у тебя уже созрел гениальный план. — Какой ты догадливый Бог Смерти. После часа в кровати, Диана оставила все попытки заснуть и села, свесив ноги на пол. — Раз уж тебе не спится, то давай поболтаем, — ящероподобный синигами уселся рядом. — И так, что ты собираешься делать, когда найдёшь убийцу? В смысле, намереваешься ли ты записать его имя в Тетрадь? — Нет, я предоставлю все улики полиции и дождусь его ареста. Но если убийцу отпустят, то придётся ему «стать жертвой несчастного случая». Первоначально я не собиралась использовать Тетрадь для личных целей, но это уже вопрос правосудия. Воланд, а ты чего это вдруг спрашиваешь? Думаешь, очень умные господа следователи в чём-то меня заподозрят, если умрёт убийца моих родителей? — Они могут посчитать тебя Кирой. Если ты попадёшь в тюрьму, то кто же будет меня развлекать? — Кира убивает сердечными приступами. По моему мнению, в этом состоит его главная ошибка, только если он не собирался заявить миру о себе. У меня же другая методика — самоубийство почти никогда не расследуют, тем более, что заевшая совесть является неплохим мотивом для этого. Я не такая дура, чтобы так глупо выдать себя. — Так уже ты не хочешь ехать искать Киру? — Хочу, конечно. По-сути, мы занимаемся одним и тем же — несём в мир справедливость. — То же самое, мне кажется, ты думала об Л. — Он-то тут причём? — Э? Думаешь, ему понравится, что роль мировых судей взяли на себя два старшеклассника? — Старшеклассника? Значит, Кира примерно моего возраста? Спасибо за очередную подсказку, Воланд! — Язык мой — враг мой. Но, разве раньше ты не ровнялась во всём на Л? — Как можно ровняться на того, о ком ты ровным счетом ничего не знаешь? Нет, конечно, я делала всё, чтобы после выпуска стать детективом, но кто меня допустит к сложным и интересным делам? — Тут ты, возможно, права. Но, Диана, разве ты разочаровалась в Л? — Нет, конечно, почему ты спрашиваешь? — Просто интересно, на чьей стороне ты будешь. — Почему я не могу восхищаться обоими? — Потому что, грядёт противостояние двух гениев, и если ты решишь вмешаться, тебе придётся выбрать сторону. Было бы неплохо, если бы в их своеобразной шахматной партии кто-то из них сделал бы тебя ферзём, или, как ты его называешь, королевой. Но ты можешь стать и лишь пешкой для кого-то из них. Я-то уже частично поняла их сущности… — Каким образом ты это сделал? Даже если ты немного понаблюдал за Кирой, когда к нему только попала Тетрадь, трудно сделать выводы о человеке за несколько дней. А про Л и говорить нечего… — Вот за Л-то как раз я наблюдал куда дольше, чем за тобой. — Что?! — В мире Богов Смерти скука просто смертельная, прошу простить меня за тавтологию. А следить за его расследованиями — хороший способ скрасить время. Как жаль, что синигами не умеют читать мысли! Мне бы очень хотелось знать, что у него в голове. — То есть, ты знаешь, кто такой Л? — И Л, и Ватари. Вот только я не могу тебе сказать, потому что … — «Боги Смерти не должны говорить людям имена и продолжительность жизни, которые они видят. Это избавляет от беспорядка в реальном мире». Воланд, я прекрасно знаю правила. — Я не склоняю тебя к тому или иному выбору. Просто советую подумать об этом, если ты, после всего случившегося, всё же решишь поехать в Японию. — Знаешь, что я думаю? Было бы неплохо хоть пару часов поспать. — Какие же вы, люди, всё-таки чудные, — вздохнул синигами и полетел на кухню за очередной порцией молока.* * *
Толстый мужчина лет за сорок с лицом, напоминающим морду бульдога, и блестящей лысиной вот уже десять минут выслушивал несусветный бред молодой девушки, сидя в своём кабинете. Репортёр школьной газеты, как она себе называла, сидела перед ним в клетчатой юбке, из которой высмыкнулась белая рубашка, и задавала клишированные, годами избитые вопросы о профессии журналиста. — Ну, пожалуй, на этом всё. Я уверен, что когда-нибудь буду иметь честь принять вас на работу, — протянул Луговой с улыбкой, хотя с самого момента появления девушки на пороге думал о ней отнюдь не как о потенциальной коллеге. — Прошу меня простить, — сказала Диана, отводя назад косички, — но я слишком талантлива, что бы работать на вас. Не верите? Я очень быстро расследую одно дельце. Во-первых, вы недавно ездили на отдых, не так ли? Загар ещё остался. — Многие летом едут куда-нибудь, а загар уже практически смылся. Что-то я пока не наблюдаю чудес дедукции. — Но след от обручального кольца остался. Вы ведь ездили с женой и детьми? Это они на фотографии? — она указала на рамку, стоящую на столе. Луговой посмотрел на свою правую руку — он забыл надеть обручальное кольцо. — Я думаю, вашей семье будет очень прискорбно узнать, как вы провели вчерашний вечер, — с этими словами девушка выложила на стол свеженапечатанные фотографии. — Можете их порвать, но у меня есть копии и в бумажном, и в цифровом формате. — Что тебе надо? — процедил Луговой. — Кто вам заплатил за ту статью про якобы убийцу своего бизнес-партнёра. Луговой поморщился. — Владимир Черниковский, насколько я знаю, он владелец конкурирующей адвокатской фирмы, ему была нужна их антиреклама. — Спасибо, — в течении всего разговора с лица Дианы не сходила по-детски наивная, наигранная улыбка. — Но почему «якобы убийцы»? — спросил главный редактор «*** сегодня», когда девушка уже направилась к выходу. — Потому что он невиновен. Черниковский — вот, кто настоящий убийца, — сказала Диана и вышла из кабинета в сопровождении хохота Воланда.* * *
Пару часов протирания штанов в городском архиве под тусклой лампой, и вся подноготная Владимира Черниковского была у Дианы на руках. С этим она и отправилась в полицейский участок. Доводов, что подозреваемый имеет незаконченное химическое и с горем пополам добытое юридическое образование, что дела в его адвокатской конторе шли из рук вон плохо, а его главными конкурентами были Калинов и Верлицин, и, убив одного и подставив другого, он мог наладить свой бизнес, оказалось достаточно, чтобы провести обыск. И вот уже через час Владимир Черниковский был обвинён в преднамеренном убийстве и заключен под стражу. — Дианочка, спасибо тебе, не знаю, что бы мы делали, если бы ты не … — жена бывшего подозреваемого снова расплакалась. — Всё в порядке, тётя Мария, я знала, что дядя Арсений бы этого не сделал. — Теперь будут жить и благодарить тебя до самой смерти, а это поверь, будет долго, — закатил глаза Волан, которому уже порядком надоели истерики тёти Марии. Дядя Арсений вышел, бледный, но, кажется, счастливый. — Прошу прощения, гражданин Верлицин, но, поймите нас, работа такая — всех подозревать, — извинился Грищенко. — Я всё понимаю, сам в этой сфере работаю, — неловко улыбнулся освобожденный. — Может нам её к себе взять? — спросил Римский у начальника, кивнув сторону Дианы. — Она за два дня раскрыла два убийства. Но тут дядя Арсений, схватившись рукой за сердце, рухнул на пол. Дальнейшие события для Дианы разворачивались, как в тумане. Лишь одна мысли чётко въелась в её мозг: «Его убил Кира».* * *
Всё внимание девушки было приковано к случайно включенному телевизору. — Хе-хе, и дают же Л с Кирой — всему миру шоу устроили. — Л считает, что такие методы наказания преступников — обыкновенное массовое убийство. Кира только что убил человека, о чьей виновности не знал. — А тебя не волнует, что Л не вмешивается в «простенькие» дела, оставляя множество преступников безнаказанными? Или что Кира убил твоего крёстного отца? — Один человек не может раскрывать все преступления в мире. Из-за статьи в «*** сегодня», имя дяди Арсения узнала вся страна, а потом эта информация могла выйти за её пределы, — с каменным лицом отвечала Диана. — Но, то, что они устроили вчера в Японии (прим. автора — разные часовые пояса), не в какие ворота не лезет. И что же это получается, всё, что я делала, было ошибкой? Я ровнялась на Киру, восхищалась Л, я их обоих просто боготворила! Но ты был прав — между ними уже началось противостояние. — Так ты передумала ехать в Японию на учебу? — Нет. — Значит, ты выбрала сторону? — Нет. — Так что же ты собираешься делать? — Я не собираюсь быть марионеткой ни для Л, ни для Киры. В этой начавшейся партии я стану третьим игроком. Диана закрыла лицо руками и издала истерический смешок, который тут же заглушил хохот Воланда.