* * *
Синигами лениво болтал лапками, лёжа на кровати, и не отрывал жёлтых драконьих глаз от своего «ручного человека». Диана же сидела перед монитором, держа в руках японский словарь. — Интересный способ поиска ты выбрала. Но позволь спросить: зачем тогда было всё это? Программа обмена, экзамены за полгода до основной сессии, изучение языка, шантаж твоего куратора, вторая сделка? Чтобы найти Киру через Интернет тебе бы хватило глаз Бога Смерти. — Ты ведь не думаешь, что я собираюсь записать его имя в Тетрадь? — Э? — Этот вариант я оставила на крайний случай. Понимаешь, если я убью Киру с помощью Тетради, никто никогда не узнает, что было на самом деле. Я собираюсь раскрыть его обман, показать, что он — всего лишь человек с явно прогрессирующим комплексом Бога и могущественным артефактом в руках. Я заставлю его понять, что он ничем не лучше тех, кого он убивает. Преступники были, есть и будут, и Кира настоящий идиот, если этого не понимает. Изменить мир с помощью Тетради? Взрастить высокоморальное общество? Это не под силу одному человеку. Может, смысл жизни заключается не в том, чтобы что-то улучшить, а в том, чтобы не сделать всё ещё хуже. Ну, моей так уж точно. — А что с Л? — Л? Тот самый Л, который без колебаний, и, весьма заслужено, отправит меня на эшафот? Мы ведь уже всё с ним решили, забыл что ли? — Хе-хе, как же тут забудешь? — Воланд сполз с кровати и уселся на стол, с ящериным изяществом закинув ногу на ногу. — Мне интересен ход твоих мыслей. — Ну, благодаря твоей неосторожности, я знаю, что синигами шестого ранга по имени Рюук «подбросил Тетрадь одному японскому мальчишке». Благодаря Л — что он из префектуры Канто. Кира — старшеклассник, это ты случайно мне ляпнул. Учитывая, какие фокусы он проделывает с помощью Тетради, можно заверить — он явно мозгами не обижен. Искать я его буду через сайт Министерства образования Японии. Ну, начнём с выпускников … — Что там? –спросил Воланд, но увидев первого человека в рейтинге выпускников тут же зашёлся смехом. — Ягами Лайт, значит. Ещё и сын полицейского… — Хе-хе, смотри-ка Диана, вы с ним зачислены в один университет. — Что же, видимо, мне непомерно везёт! Диана вскочила со стула, и, едва не рухнув на пол, успела схватиться за край стола. Голова закружилась, в глазах потемнело, к горлу подступил ком тошноты. — Эй, ты там аккуратнее, кто мне молоко будет покупать, если с тобой что-нибудь случиться? — Всё в порядке, мой ручной синигами, это просто последствия бессонной ночи, — натянуто улыбнулась она. — Ну, я бы не был таким самонадеянным. — Ты говорил, что у меня будет время до начала января. — Я и сейчас это говорю. Знаешь, Диана, я должен тебе кое-что рассказать. Однажды, после того, как ты рассказала о своих очередных успехах в школе, твоя мать вышла, достала какую-то папку и долго плакала над ней, а потом сказала: «Всё прошло, этого больше не будет». Я бы посоветовал … Не дав Богу Смерти договорить, Диана пулей полетела в спальню родителей, где хранились все её важные документы. После нескольких минут поиска она держала в руках историю болезни тринадцатилетней давности. — Так вот, почему я пошла в школу на год позже, чем все мои сверстники. А я-то думала, что все эти долгие походжения по больницам были плодом моего детского воображения. Воланд заглянул в бумажку через плечо девушки и присвистнул, увидев диагноз.* * *
Свежевыпавший снег хрустел под ногами с грустный призвуком уходящей зимы. Диана старалась идти мелкими шажками, вслушиваясь в хруст каждой снежинки. С нескрываемым восторгом девушка ловила тонкими пальцами замёрзших рук снежинки и прятала их в ладонь. — Удивляюсь я людям, — бормотал себе под нос Воланд, лениво летящий позади, — и из всех них ты — один из самых странных индивидов. Смерть стучится ей в дверь, а она и рада. — Ну, мой ручной синигами, Смерть буквально следует за мной по пятам и клянчит молоко каждый день, так что я уже привыкла. — Не помню, что бы ты жаловалась. Мне казалось, что тебе приятна моя компания, — обижено сказал Бог Смерти. — Странные люди, очень странные… — вновь забормотал он. — Я расскажу тебе кое-что о людях, Воланд. Все они говорят, как ценна жизнь, что смерть — это трагедия, убийство — преступление, самоубийство — грех. Но люди не знают, что делать с этим «бесценным даром». Они существуют под гнётом общественного мнения, вековых стереотипов, тревоги о будущем. Знаешь, кто на самом деле живёт? Люди, стоящие на пороге смерти. Люди, чьи жизни вот-вот прервутся из-за болезни. Они увольняются с нелюбимой работы, съезжают с квартиры, лишённой домашнего уюта, покупают билеты в Венецию, ну, или куда они там мечтают поехать. Только близость смерти заставляет нас жить. — То есть, тебя вполне устраивает твоё нынешнее положение? — синигами завис вниз головой перед Дианой. — Я не в особом восторге от того, что скоро умру, но хотя бы знаю, когда и как это случится. Такое знание делает меня свободной. — Хе-хе, как завернула. Но как же ты собираешься жить, если будешь ловить Киру? — Я буду «ловить» его в одном из лучших университетов Японии. Как по мне, это тройной бонус: расследование, обучение, и страна, в которой я всегда мечтала побывать. — Я конечно понимаю, что ты у меня человек уникальный, но неужели провести последние дни жизни разбирая улики в университетской библиотеке на другом конце мира — предел твоих мечтаний? — Нет, Воланд. У меня с детства были недостигаемые мечты: придумать лекарство от всех болезней, построить космический корабль и улететь на нём на поиски других цивилизаций, работать с Л… Но теперь, у меня есть обычная маленькая мечта — я хочу провести последние дни жизни в городе, где встретились мои родители. И если я решу все дела до декабря, не попадусь сама и не умру, то, смогу попасть на зимний фестиваль… Смотри, какая красота! — словно забыв, о чём она только что говорила, подбежала к витрине магазина. — Платье? Серьёзно, Диана? — Воланд, я открою тебе страшную тайну: я — девушка. — Ну и зачем оно тебе? Ты ведь даже на свидания не ходишь, — лениво протянул синигами, пока Диана крутилась перед зеркалом в синем платье с розами на поясе. — Оно мне нравиться — пусть меня в нём хотя бы похоронят. — Хе-хе, а ты, как я погляжу, всё-таки думаешь о будущем. Диана его не слушала. Почему-то это платье навеяло ей воспоминание о девятом классе, и о портрете красивой женщины — возлюбленной поэта Шевченко, которая умерла от болезни в ещё молодом возрасте.