Мадара сжимал ладонями бедра подростка, пока тот шумно дышал ему в область виска. В меру теплый ветер иногда накидывался на них, водопад неустанно что-то распевал в стороне. В купели Цукиёми они были одни.
— Итачи, я все еще могу прекратить.
— Жалость? Не похоже на вас… — парень отстранился назад, заглядывая в прищуренные глаза мужчины.
Брюнет ничего не ответил, лишь спустя некоторое время поцеловал студента в губы, сильнее сжимая руки на его бедрах. Завтра, скорее всего, на бледной коже останутся следы. Мужчина уверенно подхватил кофту Итачи и потянул вверх, снимая и бросая ее рядом с камнем на землю. Парень содрогнулся от резкой перемены тепла одежды, лежащей теперь и остывающей недалеко от него, на прохладу окружающего воздуха. Мадара почувствовал дрожь, завладевшую телом молодого Учихи, и сразу переместил ладони на его бока, согревая теплом собственного тела. Он почти невесомо прикасался губами к плечам, ключицам, груди юного гения, успокаивая и расслабляя, параллельно с усилием обнимая и гладя спину.
Его до сей поры не отпускали чувства непонимания и беспокойства. Он никак не ожидал застать парня в таком приступе. Будто перед ним было загнанное во время охоты дикое животное, старающееся сделать последний вдох, перед тем, как на его шее затянут удавку.
Итачи цеплялся за преподавателя так, словно тот был чем-то незыблемым, фундаментальным, тем, кто будет доказательством реальности и того, что Итачи жив. Все еще жив. Потому подросток, наплевав на крики внутреннего голоса, умоляющего его остановиться и прекратить эти нездоровые отношения, снимал футболку с преподавателя, отправляя ее на землю недалеко от собственной кофты. Бледная кожа в свете заходящего солнца словно светилась изнутри, притягивая к себе. Итачи провел кончиками пальцев по груди Учихи, обводя сосок, спустился ниже по прессу и остановился, дойдя до линии темных волос. Брюнет отстранился от него, облокачиваясь на руку, отставленную назад, позволяя парню проявить инициативу. Ведь такое рвение должно поощряться.
Студент, сидя на любовнике, чувствовал, что тот уже возбудился. Под плотной тканью штанов он отчетливо чувствовал твердость члена и безумное пульсирующее тепло, и от этого гремучего коктейля хотелось ерзать на месте — сидеть обездвижено было просто невозможно. Итачи приподнял голову и посмотрел в лицо мужчины, в котором читалось желание, похоть и что-то новое и незнакомое. Брюнет глубоко дышал, его грудь двигалась в такт с дыханием самого подростка, а губы были растянуты в знакомой улыбке-усмешке. Алые глаза блестели и молча подталкивали к продолжению задуманного.
Итачи накрыл своей ладонью пах преподавателя, сжимая эрегированный член сквозь штаны. Даже так он ощущал пульсацию и тепло в своей руке. Мадара же только шумно выдохнул сквозь зубы, продолжая медленно, почти невесомо гладить бок парня. Студент какое-то время водил своей рукой поверх одежды, периодически усиливая хватку, а после резко отстранился и соскочил с колен мужчины. Мадара, не произнося ни слова, облокотился уже на две руки, устраиваясь на камне удобнее. Запрокинул голову, и часть локонов его непослушных волос упала с плеч за спину, оголяя больше бледной с красноватым оттенком кожи, отражавшей лучи спешащего к линии горизонта солнца.
«Почти как во сне в самом начале, — подумал парень, стоя меж разведенных ног мужчины и смотря на него сверху вниз, а затем про себя продолжил: — такой же развратный и похотливый… демон. Но разве есть смысл думать об этом, когда что-то сжирает меня изнутри?»
На этой мысли подросток привычным движением убрал волосы за спину, привычно затянув резинкой с запястья, сделал шаг вперед и опустился на колени, положив ладони на бедра брюнета. Мужчина только шире расставил ноги, позволяя парню устроиться без стеснений, который уже развязывал шнурки на его штанах, расслабляя пояс. Итачи посмотрел на преподавателя, и тот, недобро растянув губы, приподнялся, позволяя приспустить с себя штаны с нижним бельем.
Мысли в голове студента крутились с невероятной скоростью, какие-то картинки появлялись перед глазами и тут же исчезали в череде других. Руки несильно дрожали от волнения, которое неожиданно охватило Учиху. Итачи перевел взгляд с эрегированного члена, на головке которого выступала капля смазки, на живот, а затем на напряженную шею с выступающим острым углом кадыком от того, что ее обладатель запрокинул голову назад. Небо стало темно-синим, а красно-розовые разводы на нем — ярче и отчетливее. На этом фоне откинувшийся назад мужчина, чьи мышцы были напряжены, выглядел не как простой человек. Он был невероятно притягателен, манящий, как капкан с привлекательной начинкой.
«Ловушка захлопнется, и дороги назад уже не будет».
Парень был уверен в необходимости проявить инициативу, пускай в сексе, но это должно было стать маленьким доказательством того, что он все еще в силах повлиять на человека, взять над ним контроль. На время, всего на несколько минут, но все же… это будет контролем. Мадара поддавался, даже в каком-то смысле помогал, не мешая задуманному плану.
Тот зверь внутри, что раньше просто сворачивался в грудной клетке, изредка выпуская свои когти, сейчас дышал пламенем, опаляя органы и мышцы, принося тянущую боль. Если раньше парень путал его оживление с пробуждением собственных желаний, то сейчас прорисовывалась явная грань. Черта эта становилась яснее и четче с каждым новым приступом кровохарканья, сопровождающимся жгучей болью в груди и катастрофической нехваткой воздуха. И эти приступы отпечатывались в сознании желанием действовать и жить.
«Как раньше уже не будет никогда», — грустно подумал Итачи, посмотрев на кровь на руке. А после, прикрыв глаза, склонился к члену мужчины.
Он легко прикоснулся губами к головке, сразу же отстраняясь, чтобы в следующее мгновение прикоснуться чуть ниже. Так он спустился почти невесомыми ласками до его основания, Мадара начал дышать быстрее и более шумно. Несмотря на звуки природы, окружавшей их, Итачи казалось, что они с брюнетом находились где-то в помещении со звукоизоляцией, где их собственное дыхание и биение сердца были единственными источниками звука.
Он чуть увереннее принялся целовать ствол члена, губами ощущая выступающие венки на его поверхности. Сжав бедра мужчины, сильнее стиснув пальцы, Итачи медленно провел языком по головке, слизывая каплю смазки. Во рту ненавистный металлический привкус крови, что в последнее время не покидал его, сменился на терпкий солоновато-горький. Проведя языком вокруг по красноватой головке, он обхватил ее губами, медленно опускаясь ниже, скользя по твердому стволу.
— Итачи… — послышалось совсем рядом и в то же время недосягаемо далеко.
Мадара негромко простонал имя парня куда-то в темное небо, когда тот обхватил его член губами и принялся сосать, смешивая собственную теплую слюну с выступающей смазкой. Брюнет чуть приподнялся, чтобы иметь возможность смотреть, как его собственная возбужденная плоть то исчезает, то появляется из недр рта студента, чьи движения с каждой секундой становились более уверенными.
Итачи на мгновение остановился, почувствовав широкую ладонь у себя на затылке, поднял взгляд, сталкиваясь с глазами преподавателя. Мадара смотрел на него сверху, прищурив глаза с алыми бликами, в которых поселилась нескрываемая похоть.
«Смотри на меня так, демон, таким могу видеть тебя только я», — про себя думал подросток, обхватывая эрегированную плоть, плотнее смыкая губы. Он вновь прикрыл глаза, когда мужчина нажал на его голову, вынуждая заглатывать глубже прежнего.
Итачи периодически ласкал нежную кожу языком, проводя им вдоль извивающихся венок, сменяя его губами в новой череде быстрых движений вверх-вниз. Мадара лишь сильнее давил на затылок, задавая ритм.
Прохладный ночной воздух нападал на них со всех сторон, огибая камень, но ни студент, ни преподаватель не чувствовали холода. Ими овладел жар близости, что изнутри разливался по их телам, согревая и принося дополнительное удовольствие. Солнце, должно быть, скрылось — темнота наступала быстрее прежнего.
— Остановись, — хрипло проговорил Мадара, отстраняя студента от себя.
Парень часто дышал сквозь приоткрытые припухшие губы, на которых блестела слюна, на щеках пылал румянец, который при ярком освещении был бы отчетливо красным. Мужчина ловко приподнял его с колен, вставая с камня и чуть наклоняясь вперед так, чтобы между их лицами оставалось небольшое расстояние.
— Не понравилось? — спросил Итачи, словно речь шла про растворимый кофе, а не про минет.
— Наоборот, — брюнет провел большим пальцем по скуле любовника, — но у меня другие планы.
Мадара прижался возбужденным членом к животу парня, ладонью залезая под пояс его штанов и сжимая давно эрегированную плоть подростка. От этих резких и проворных движений мужчины Итачи шумно вздохнул и вцепился в его плечи, а тот провел пальцем линию от скулы до нижней губы, легко скользя по влажной нежной коже.
— Давай, у тебя хорошо получается, — прохрипел низким от возбуждения голосом Учиха, гладя член парня и обводя его губы пальцами, в ожидании когда тот начнет их облизывать.
Как и прежде Итачи понял его намерения без слов, обхватывая пальцы губами и принимаясь смазывать слюной. Мадара смотрел на него, не отводя взгляда, лаская и возбуждая как своими руками, так и своей бешеной энергетикой.
Итачи хотел закрыть глаза и отвернуться, но что-то не позволяло этого сделать. Каждый из них играл в одну и ту же игру на двоих без права на ошибку. А потому студент сжимал плечи брюнета, лаская его пальцы языком, и подаваясь бедрами и корпусом вперед вслед за резкими движениями чужой ладони, трясь о возбужденный член мужчины, упирающегося в низ живота.
Мадара в своей быстрой манере убрал руки, освобождая подростка от собственных ласк.
— У меня в кармане презерватив. Итачи, надень его на меня, — самодовольная усмешка не покидала тонких губ, а голос звучал властно и повелительно.
— Хах… Вы уже из сил выбились? — поинтересовался парень, быстро дыша и облизывая губы, залезая в карман приспущенных штанов мужчины.
— Я сейчас покажу тебе, что значит вбиваться, парень, — прохрипел Мадара, наблюдая за тем, как студент раскатывает резинку по его члену, аккуратно работая изящными пальцами.
Каждое движение подростка отзывалось волной возбуждения в теле преподавателя, одурманивая разум, стирая границу реальности и фантазий. Мадара хотел его всего: душу, тело, разум. И желание воплотить это крепло с каждой секундой близости с объектом его вожделений.
Итачи распрямился и приподнялся на носочках, встречаясь припухшими от многочисленных движений губами с тонкими и властными губами мужчины, сливаясь с ним в поцелуе. Они сминали друг друга, прижимая свои тела, стараясь объединиться в единое целое.
Контакт был прерван, и Итачи осознал, что лежит голой грудью на камне. Тот все еще хранил в себе тепло солнца и Мадары. Мужчина же расстегивал молнию на его штанах, а после в два приема стянул их до щиколоток, оголяя ягодицы и ноги парня.
— Отличный вид, — склонившись над ним, проговорил брюнет, целуя меж лопаток. — Давай еще немного поработай языком. — Вновь Итачи почувствовал пальцы у себя во рту. На этот раз можно было прикрыть глаза, повторно смазывая пальцы преподавателя слюной.
Мадара гладил ягодицы, спину и плечи парня, пока тот активно работал ртом. Возбуждение скручивало внутренности в тугой узел, принося уже чувство, сродни с болью, но ему хотелось растянуть удовольствие.
— Молодец, Итачи, — услышал юный гений низкий бархатный голос мужчины, что убрал руку от его лица и в следующее мгновение прикоснувшегося к анусу влажным пальцем. — Расслабься, все хорошо.
Мадара огладил сжимающееся колечко мышц, прикоснулся губами к плечу подростка, одновременно вводя один палец внутрь. Итачи застонал куда-то себе в руку, подаваясь чуть назад. Его давно мучило сильное возбуждение, один раз он чуть не кончил, но Мадара, словно читая его мысли, вовремя остановился. И все эти паузы в ласках лишь усиливали нарастающее желание.
Учиха целовал и прикусывал нежную кожу плеч и шеи парня, пока подготавливал его тело, а тот покорно отзывался на все его ласки, забыв про всякий стыд. Когда сил сдерживаться не было, мужчина раздвинул ягодицы студента, приставил член к разработанному анусу и начал медленно погружаться внутрь, держа Учиху за талию.
Итачи прогнулся в пояснице, запрокидывая голову назад и издавая громкий стон, ощущая, как член входит в него и заполняет полностью. Боль вперемешку с удовольствием окатили его с головой.
— Какой же ты узкий, мой мальчик, — прошептал Мадара в висок подростку, подаваясь назад и тут же входя вновь.
Мужчина наращивал темп, вбиваясь в тело парня на всю длину, не отпуская его талию, стискивая ее своими широкими ладонями. Итачи же привстал на локтях, чтобы было удобнее двигаться в унисон со своим любовником.
Вновь счет времени был потерян. Сколько они занимались сексом? Риторический вопрос, потому что ответы «минуты» и «вечность» стали тождественными. Разум заполнила приятная темнота, которую рассекали яркие вспышки молний. Весь мир Итачи был сосредоточен только на одном… на Мадаре. Его дыхание, его голос, его движения, его тепло — все это стало частью самого Итачи. Или Итачи стал его частью?
Брюнет, обхватил член парня, принимаясь его ласкать в такт своим движениям. Итачи продержался немного, изливаясь на камень, сжимаясь от настигшего оргазма. Вслед за ним кончил Мадара, последний раз толкаясь в него и изливаясь внутрь.
— Признаю, что сил у вас хоть отбавляй, — пытаясь отдышаться, проговорил заплетающимся языком Итачи, дрожащими руками застегивая штаны. После секса ноги были ватными, и хотелось просто посидеть или полежать.
— Это лишь малая часть, — усмехаясь, ответил мужчина, убирая использованные презерватив и салфетки в мешок для мусора.
— Мне стоит бояться?
— Только если за свою задницу, — Мадара поправил свои черные волосы, что вновь попались под лямки рюкзака. — Пошли, скоро совсем стемнеет, а я хочу поспать в палатке — насекомые достали уже.
— Это все, что вас смущает, Мадара-сан? — студент, поправил кофту и закинул рюкзак на плечи.
— Опять этот тон, Итачи, словно не ты только что кончил подо мной, — с наигранной обидой произнес мужчина.
— Именно об этом я и говорю, как прикажете объясняться перед ребятами? Вариант с ночным дозором не прокатит, — Итачи включил ручной фонарик, освещая тропу.
Мадара в два шага подошел к нему, схватил за подбородок, приподнимая голову и прикасаясь к губам в легком поцелуе.
— Итачи, если хочешь, то можешь сказать им правду, — тонкие губы вновь растянулись в усмешке, — только тогда рассказывай со всеми подробностями, пусть завидуют мне еще больше!
Мужчина засмеялся, выхватывая фонарь из рук студента и шагая вперед.
«Больной извращенец ты, Мадара, — усмехнулся про себя подросток, шагая за мужчиной, — и как меня угораздило связаться именно с ним?»
Ночь наступила быстро, поглотив своей тьмой окружающий лес. Пара шагала по извилистой тропе, освещая себе путь желтым лучом фонаря: месяц пока был недостаточно ярким. Мадара накинул на себя кофту, поскольку воздух стал прохладнее, Итачи шел, убрав руки в карманы. На почти черном небе зажигались звезды.
— Что было между тобой и Обито? — спустя долгие минуты размышлений озвучил свой вопрос парень.
Мадара остановился, посмотрел на студента, чуть хмурясь, а после спокойно ответил:
— Было? — Мадара улыбнулся, следя за реакцией парня. — Мы все еще связаны.
Итачи не хотел, даже в какой-то степени боялся этого ответа. А теперь произнесенные слова больно врезались в сознание. Во рту резко пересохло, и ком подступил к горлу.
Брюнет через какое-то время продолжил, переступая через торчащий из-под земли сухой корень:
— Вышло так, что мы помогли друг другу в трудной ситуации, у каждого своя была, конечно, но не суть. Кто был инициатором отношений я уже и не скажу, все вышло довольно быстро. — Учиха говорил спокойно, будто рассказывал теорию одной из глав учебника перед группой. — Отвечая на интересующий тебя вопрос, да, мы спали, но сейчас просто поддерживаем дружеские отношения, Итачи. У тебя нет повода загоняться на этот счет.
Мужчина замолчал, делая знак, что более он не намерен продолжать эту тему. Подросток опустил глаза. Мысли, витавшие кубарем в его голове, никак не могли успокоиться. Ему хотелось узнать больше о жизни преподавателя, но вдаваться в расспросы, как это любят делать женщины, он не собирался.
Гордость все еще была при нем.
Они шли оставшийся путь в тишине, прерываемой звуками природы. Шум льющейся воды стал еле слышимым за спиной, по сторонам шелестел темный лес, иногда звук ломающейся ветки доносился до ушей.
«После возращения нужно будет поговорить с Обито, кажется, я влип с этим парнем, — размышлял Мадара, указывая путь студенту, двигающимся следом тихо как ниндзя. — Никто еще не заставлял меня думать, что ситуация выходит из-под контроля, а этот… черт возьми, стал первым».
Впереди виднелись огни — общий лагерь, в котором кипела жизнь. При входе на территорию преподаватель лишь быстро кивнул студенту и сразу же направился в сторону тента, где сидели преподаватели. Итачи же выключил врученный ему обратно фонарь и отправился к центральному костру, возле которого грелась разношерстая группа студентов. Среди них были и члены его отряда, в том числе Кисаме. Итачи аккуратно присел рядом с ним на гладкое бревно, вытягивая ладони к огню.
— Все в порядке, Итачи-сан? — в голосе пловца слышалась забота и беспокойство, а помимо этого привычного симбиоза проглядывали нотки злобы.
— Да, не переживай за меня, Кисаме, — повернув голову и заглянув в маленькие светлые глаза, в которых отражались оранжевые блики костра, отозвался студент. — Вы дошли спокойно? У него не будет повода достать тебя?
— Все прошло, как на заплыве на короткую дистанцию, — Кисаме улыбнулся, но парень знал, что его товарищ делает это через силу. — Мне не стоит расспрашивать о произошедшим?
— Да, все так, — заключил Учиха, поднимая голову к ночному небу, на себе он чувствовал раздосадованный и опечаленный взгляд Хошигаки.
***
Спустя пять дней представители Государственного Университета вернулись в студенческий городок довольные от поездки, переполненные массой положительных эмоций и готовых сворачивать горы как в физическом, так и в моральном смысле. Всю обратную дорогу Дейдара не мог угомониться, пересказывая самые взрывные моменты путешествия. Хоть его монолог был адресован всего нескольким людям, но из-за его громкости в курсе всего происходящего был весь автобус. Мадара сидел в переднем ряду, предназначенном для преподавателей, рядом с Югито Нии. Они что-то вполголоса обсуждали, прерываясь на замечания особо шумевших студентов.
Сойдя на землю группы студентов начала расползаться в сторону своих корпусов, предварительно отметившись у ответственных преподавателей.
Итачи подошел к Учихе, сидевшему на скамейке в тени дерева, произнося свою фамилию. Тот поднял глаза и растянул губы с лиловым оттенком в улыбку.
— Думал, что кто-то позвал меня, а это ты, — он отметил студента в списке. — Зайдешь потом?
— У меня подготовка к экзаменам, вы должны бы знать это. — Итачи продолжал смотреть в глаза брюнета с вызовом.
— Могу тебя подтянуть по некоторым темам, — Мадара не отводил глаз от студента. Ему хотелось протянуть руки, обхватить того, притягивая к себе и усаживая на колени, но Учиха стоял неподвижно, расправив плечи. А ветер перебирал пряди его длинных волос своими невидимыми пальцами.
— У вас неплохо получается натягивать, Мадара-сан, — Итачи усмехнулся, видя расширенные глаза преподавателя. — Я зайду к вам забрать свою ведомость по долгам.
Не дожидаясь ответа или другой реакции мужчины, парень поспешил ретироваться, скрываясь в толпе студентов.
«Паршивец. Срочно нужно позвонить Обито и отправиться в бар. Эта чертова кукла сведет меня с ума».
***
— Ну что, Итачи, тебе понравилось? Не разочаровался в поездке? Классно же было, — сыпал вопросами блондин, распаковывая свои вещи, когда они зашли к себе в комнату в общежитии.
— Оказалось лучше, чем я мог предположить.
— Мог и не отвечать, по тебе все и так видно, — второкурсник широко и самодовольно улыбнулся, а после, посерьезнев, добавил: — Я рад, что тень твоей печали отступила хотя бы на время. Если я могу еще чем-то помочь…
— Спасибо, Дейдара, — искренне поблагодарил юный гений соседа, — обязательно.
— Теперь нужно подготавливаться к экзаменам, — раздосадовано проговорил, художник, усаживаясь на кровать. — Я им покажу, что искусство — это взрыв!
— И тебя после упекут в тюрьму, — улыбнувшись, отозвался Итачи, направляясь в душ.
— Главное, что искусство никогда не умрёт… даже если умру я сам.
— Ты лучше обсуди это с Сасори, он мигом поправит тебе мозги, — скрываясь за дверью, ответил Итачи.
Оставалось полторы недели до сессии, а после всех студентов ожидали каникулы.
