Затмение

Итачи проснулся первым, вынырнул из океана спокойствия и бесконечной безмятежности. На талии, где обзору мешало одеяло, чувствовалось что-то тяжелое и теплое. Парень повернул голову: на соседней подушке лежал мужчина. Сон еще не высвободил его из плена, отчего спокойное лицо без следов угрюмой реальности выглядело моложе. С ходу и не сказать, что между лежащими на широкой кровати разница в более, чем десяток лет. После организованного Учихой секс-марафона задница юноши гудела, мышцы ныли от свалившейся на них чрезмерной работы. Итачи аккуратно, чтобы не разбудить Мадару, скинул его по-хозяйски обнимающую руку с себя и выскользнул из-под одеяла. Холодный пол обжег ступни, моментально прочищая мозги и выкидывая последние сонные мысли. И контрастного душа не требовалось, чтобы окончательно освободиться от оков царства Морфея. Но липкая кожа, сохраняющийся, почти въевшийся, аромат секса, вынудили студента отправиться в ванную, откуда они с Мадарой стартовали вчера вечером. Прежде, чем выйти из спальни, подросток без разрешения хозяина квартиры нашел в шкафу футболку, похожую на ту, что ему давали в первый визит. Удовлетворенный находкой, Итачи еще раз глянул на спящего любовника и вышел, тихо прикрыв за собой дверь. Горячая вода приятно, как только она умела, проминала кожу и мышцы, вытягивая скованность и слабость наружу. Стоя перед зеркалом и вытирая волосы, с которых на кафель падали капли, Учиха рассматривал последствия несдержанности преподавателя. На месте старых гематом от Обито и в других интактных доселе местах красовались ярко-алые пятна, отливающие синевой. Бедра и вовсе больше чем наполовину были покрыты собственническими отметинами — отпечатками сильных пальцев мужчины. Но такой внешний вид Итачи даже нравился, он провел пальцами по двум свежим засосам на плече, подцепил шнурок и поправил его, чтобы застежка оказалась сзади. Как и ожидалось, футболка Учихи оказалась на несколько размеров больше, потому парень с легкостью утонул в ней. Выглядеть с иголочки не требовалось, а основную функцию найденный элемент одежды белого цвета выполнял: скрывал все необходимое, одновременно не сковывая движений. Возвращаться обратно в спальню не хотелось — сон как рукой сняло, потому Итачи, высушив волосы полотенцем и завязав их в низкий хвост, отправился в гостиную. Солнце пробивалось стрелами-лучами в темную квартиру. Студент, зашедший вечером и не видящий перед собой ничего, сейчас внимательно оглядывал убранство квартиры. На барном столе, возле стенки лежала начатая пачка сигарет. Помятая картонная упаковка мозолила глаза, работая как красный цвет для быка. «Он же не курит, — мысль. Огромная неоново-красная, выедающая изнутри, поселилась в сознании парня, стоило ему увидеть открытую пачку — источник никотина. — Или это не его?» Фантазии, догадки, домыслы темнее предыдущих множились в черепной коробке с бешеной скоростью. Юноша зло посмотрел на сигареты, а после схватил пачку и двинулся в сторону балкона. Маленькое застекленное помещение встретило его прохладой пола и теплотой заливающих пространство солнечных лучей. Зажигалка нашлась в самой упаковке. Пара движений, и вверх потянулся дым. Как всегда Итачи зашелся кашлем, прикладывая руку к груди и сжимая ткань футболки, жмурясь до белых пятен в глазах. Но едкий дым быстро растворился, слился с ним, и кашель отступил. Парень медленно тянул крепкую сигарету, выпуская плотный дым в приоткрытое окно. Он согревал себя горячим воздухом с привкусом табака, успокаивая мысли, но те назойливыми мухами продолжали лезть в голову. «А если это сигареты кого-то, кто приходил к нему? Он оставался или впопыхах убегал, раз оставил почти полную пачку», — ревность поглощала парня кусок за куском, она вгрызалась в него острыми клыками, оставляя после себя кровоточащие раны. И это состояние злило парня: не привык он загонять сам себя в угол и быть настолько зависимым от кого-то. Затушив сигарету и выкинув фильтр в упаковку из-под жареных каштанов, неприглядно лежащую на столе, Учиха прикурил вторую. Потихоньку сознание очищалось, в основном за счет прохладного воздуха, забирающегося под тонкую ткань футболки, что обволакивал незримым одеялом распаренное тело. Нужно было заканчивать хандрить и возвращаться в тепло гостиной. Про сигареты он в ходе разговора узнает от самого мужчины. Так решил студент, делая последнюю глубокую затяжку, пропитывая лёгкие жгучим дымом. Часы показывали начало девятого, квартира была наполнена лишь щебетанием птиц, доносящегося с улицы, да приглушенными звуками жильцов многоэтажки. Итачи, аккуратно ступая, принялся разглядывать книжные полки. Они были заставлены профессиональной литературой, научпопом, мировой и современной классикой. Каких-либо конкретных предпочтений хозяина библиотеки, за исключением профессионально интереса, вычислить было невозможно, разве что основная масса известных студенту произведений были пропитаны драмой, мраком, а порой жестокостью и сарказмом. В духе Мадары. Выбрав несколько томов, Учиха лег на диван, лениво изучая содержимое. Солнце за окном неустанно поднималось к зениту, звуки с этажа становились оживленнее — наступало субботнее утро. Информация не усваивалась, влетала и сразу же выветривалась. Чертыхнувшись после пятой попытки прочитать и запомнить абзац, подросток оставил идею познать что-то новое. Вернув книги на места, он двинулся дальше по квартире, дойдя до небольшой, но уютной прилегающей к гостиной кухне. Подросток включил радио и под звуки утренней музыкальной программы принялся обследовать холодильник и шкафчики. По итогу своей экспедиции Итачи остался доволен найденным запасам продовольствия: для скромного завтрака вполне сгодится. Студенту раньше часто приходилось готовить на себя и брата, пока родители уезжали в отпуск. Так и сейчас, быстро освоившись на чужой кухне, он занялся нехитрой кулинарией. Стоило ему только включить плиту, как за спиной раздались шаги, а после его обняли. Сильные руки прижимали его к не менее крепкому телу. — Чем ты здесь занимаешься? — хриплым спросонья голосом поинтересовался Мадара, выглядывая из-за плеча. — Завтрак, пока вас дождешься, то можно умереть с голоду, — пожав плечами, отозвался Итачи, отсыпая нужное количество риса в металлическую тарелку. — Ммм, как интересно. Я тоже голоден, — чужие ладони опустились на бедра, там, где еще была ткань футболки. — Тебе определенно идет оверсайз. Мужчина поцеловал шею парня, чуть выше свежего засоса, проводя ладонями ниже по ногам, лаская обнаженную кожу. Итачи молчал, стараясь сосредоточиться на промывании риса, но умелые руки уносили концентрацию прочь. Мадара добрался до коленей и вновь начал поднимать руки вверх, скользя всей ладонью по боковой поверхности бедра, забираясь под футболку. Не встретив никакой преграды на пути до талии, он усмехнулся в шею студента, а после на самое ухо прошептал: — Мне нравится твой домашний стиль, парень. Итачи почувствовал, как щеки тронул румянец, а внизу живота знакомо заныло. Тело отзывалось на присутствие, на прикосновения, на голос Мадары весьма однозначно. Юноша почувствовал движение за спиной, а после по ногам легко скользнули волосы, а чужие пальцы обняли голени чуть ниже коленей. Он обернулся и глянул вниз. — Ты не отвлекайся, я чертовски голоден, — приказал Учиха, сидя на корточках за Итачи. На нем были привычные домашние штаны и самодовольная ухмылка. Студент отвернулся, представляя, какой вид открывается Мадаре снизу, а после его мысли вкупе с варкой риса заняли поцелуи. Легкие, почти невесомые, сначала в подколенной ямке, затем немного выше по внутренней стороне колена, после еще выше. Мужчина одновременно с этим гладил его бедра, забравшись пальцами под край футболки. От неожиданной ласки руки задрожали, к лицу прилила кровь, а из легких словно выбили весь воздух. Мадара одним рывком заставил парня раздвинуть ноги шире, а после прикоснулся губами к коже в минимальной близости от ягодицы, а пальцы словно невзначай задели поджавшиеся яички. Итачи прикусил губу и сжал край столешницы с такой силой, что костяшки побелели, а вены на предплечьях проступили. Член встал, натягивая тонкую ткань футболки и наваждение никак нельзя было убрать из головы. — Я тебе сказал продолжать готовить, — ледяной голос, а следом за ним укус, приводящий в сознание. — Может, тогда вы отойдете? Мешаете, — голос предательски дрожал, ведь студенту хотелось просто ощущать на себе широкие горячие ладони, а не холодную пустоту квартиры. Мадара поднялся, прижал его к себе за бока и поцеловал в макушку. Его ладони по-хозяйски скользили по телу, сминали ткань и кожу под ней, глубоко впиваясь пальцами. — Мало ли что ты положишь в еду, вдруг отравить захочешь? Я прослежу за процессом, — голос звучал над головой студента, хотя тому казалось, что он доносится до него приглушенным, еле уловимым июза миллионами преград. И хоть ладони приятно сжимали, даря тепло, то в голосе весьма четко слышалась сталь. Итачи выдохнул и продолжил приготовление завтра. Он, стараясь держать уверенно палочки, взбивал яичную смесь для омлета, пока мужчина чередовал укусы с поцелуями на его плечах и шее. Ткань спереди намокла от выделившейся смазки, став темнее на несколько тонов. Член пульсировал, внутренности давно были связаны в тугой узел, а сердце билось о ребра в попытке их сломать каждым последующим ударом. Стоило широкой ладони смять ягодицы, как юноша запрокинул голову назад, упираясь затылком в обнаженную грудь Учихи. Его глаза лихорадочно блестели, щеки налились краской, а губы припухли от терзавших их зубов, в многочисленных попытках сдержать рвущийся наружу стон. Студент подался всем телом назад, плотнее прижимаясь к мужчине. В районе поясницы он отчетливо чувствовал твердую, горячую плоть, жаждущую внимания. Мадара склонился и поцеловал Итачи в губы, массируя задницу, и вжимаясь бедрами в полуобнаженное тело. — От тебя табаком пахнет, — удивленно проговорил заведующий, отсраняясь от лица подростка. — Нашел пачку на столе, — рваное дыхание не давало говорить по-деловому, буднично, как обсуждают погоду. — Тебе нужно сделать выговор, — мужчина развернул Итачи к столу и потерся о его ягодицы эрегированным членом, все еще прячущимся за тканью штанов. — Продолжай готовить, парень. Студент подчинился, понимая, что тот начал игру и ни за что не прекратит ее, и единственный выход — принять правила. Сковорода накалилась, и подросток, смазав маслом, вылил на нее первую порцию смеси. Мужчина же опрокинул небольшое количество масла себе на ладонь, растер жидкость меж пальцев, а после забрался ими под футболку. Белая ткань от испарины стала влажной, но Итачи чувствовал себя как на той самой чертовой, раскаленной до максимума сковороде. Еда зашкворчала, радиоведущие обсуждали свежие новости к этому часу, а по телу студента распространялись волны наслаждения. Электрические импульсы, разносились по нервным волокнам, заставляя поджимать пальцы на ногах и прогибаться в спине. Мадара ввел сразу два пальца, грубо и рьяно разрабатывая юное тело, принадлежащие только ему. Итачи же, сдерживая стон, зажмурился, тяжело дыша. В одной руке до треска были сжаты палочки, а второй он уперся в гладкую столешницу. Мужчина заправил длинные пряди челки подростка за ухо, открывая себе вид на его профиль. — Итачи, омлет пригорит, — демон говорил на удивление спокойно, будто не у него был стояк, требующий решительных действий. Учиха с нескрываемым удовольствием следил за тем, как насаженный на пальцы парень готовит субботний завтрак. — Да что ты делаешь? — прошипел студент, когда Мадара добавил еще один палец, сильнее растягивая поддающееся кольцо мышц. Юноше хотелось уже только одного: прикоснуться к себе, испытывая чувство наполненности и единения со своим искусителем. Но тот медлил, специально не прикасаясь к паху, ласкал везде, шептал откровенные пошлости, но не прикасался к члену и не позволял студенту это сделать. Через несколько невероятно долгих минут, когда омлет был убран со сковороды, а таймер на рисоварке запущен, Мадара уложил парня грудью на стол и задрал футболку до талии, открывая вид на голую задницу и ноги. Итачи положил под голову ладонь, второй сжимая гладкий край стола. За спиной он ощутил движение, а после горячее и пульсирующее мазнуло по голой коже. Он успел только охнуть и приподняться на носочки, как того потребовал Мадара, рывком натягивая его на себя. Одним движением на всю длину, наваливаясь сверху всем корпусом. — Даже после ночи ты остаешься узким, Итачи, — глотая ртом воздух, вбиваясь в податливое тело под собой, произнес Учиха, сильнее сжимая бедра парня. Итачи упирался лбом в тыльную сторону ладони, а второй — хватался за мужчину, заведя ее назад. Мадара двигался быстро и резко, входя на всю длину, иногда наклоняясь вперед и кусая загривок, выглядывающий из-под растянутого ворота футболки. Ноги у Итачи дрожали от напряжения: он стоял на носочках, чтобы подстроиться под рост мужчины, перенеся центр тяжести вперед, на грудь. Капли пота, выступившие на телах, блестели в свете солнечных лучей; за спиной из динамиков раздавались песни из хит-парада недели. Их тяжелые сбитые дыхания раздавались в унисон, как и движения. Одно на двоих дыхание, слитые воедино тела. Каждый из них двоих жил за счет другого, они буквально пожирали друг друга, одновременно отдавая большее. Итачи прогнулся в пояснице и дернулся, когда горячая влажная ладонь прикоснулась к возбужденному до ноющей боли члену. Мадара прикусил основание шеи, обхватил кольцом пальцев ствол пульсирующей плоти парня и начал двигать рукой в такт толчкам. Студенту много времени не потребовалось, чтобы с именем любовника на губах кончить, изливаясь в ладонь. Экстаз овладел его телом, заставляя все мышцы сократиться, а разум покинуть привычную территорию обитания. Учиха, чувствуя небывалое давление, обхватывающее член со всех сторон, покрепче ухватил дрожащего парня за бедра. За несколько быстрых и глубоких толчков он довел себя до пика, кончая в сладостное нутро. Итачи распластанным лежал на столешнице, закрыв глаза и переводя дыхание, Мужчина продолжал стоять, не выходя из него и сжимая пальцы на бедрах. Его грудь ходила ходуном, во рту пересохло от такого марафона. Он облизал губы и проговорил, поглаживая бока разложенного парня: — Часть голода ты утолил на высший балл, осталось проверить твои кулинарные способности. — Ненасытный монстр, — не открывая глаз, произнес Итачи и зашевелился, пробуя взять контроль над собственным телом. — Интересное замечание, Итачи-кун, — усмехнуся мужчина, наконец выходя из манящей теплоты. — Приму к сведению, но что-то делать с этим не собираюсь. Студент обернулся вполоборота и посмотрел на любовника, тот подставив под солнечные лучи испачканную в сперме ладонь, слизал ее, не прерывая зрительного контакта с Итачи. Подросток не мог скрыть своего удивления, наблюдая за непривычной картиной. Мужчина же, слизав семя, натянул штаны, завязав шнурки покрепче. Шлепнув юношу по оголенной заднице, он развернулся и, схватив валяющуюся пачку сигарет, вышел на балкон. Итачи выматерился, сводя ноги вместе и перенося на них вес тела. Он был полностью потным, словно не принимал утреннего душа. На внутренней стороне бедер чувствовалась влага — мужик над ним постарался на славу. Вытерев наскоро себя салфетками, Итачи пошел следом за преподавателем, исчезая за полупрозрачной дверью. Прохладный воздух с неустанной страстью набросился на горячее тело. Одинокий ветер искал поддержки, забирая себе его тепло. Мужчина курил, облокотившись локтями об оконную раму. Солнечные лучи по-собственнически путались в длинных прядях, ласкали влажную от пота кожу. Учиха с закрытыми глазами делал затяжку, задерживал дыхание на мгновение, а после медленно выдыхал густой дым в оконный проем. Постояв с минуту, Итачи привык к температуре, как оказалось, небесное светило уже успело нагреть небольшое помещение и сейчас на балконе было весьма комфортно. Парень подошел к мужчине и прикурил рядом с ним, устраиваясь у окна так, что их бедра прикасались друг к другу. Два потока серого дыма объединялись в один, а после растворялись в воздухе, смешиваясь с прозрачностью. — Ты в курсе, что тебе курить нельзя? — поинтересовался Учиха, в голосе слышался смех, а вокруг глаз появилась сеточка мелких морщин. — Конечно, как и трахаться с вами, — очередная пауза на затяжку. — Или это вам нельзя иметь меня? Глаза в глаза, теперь они соприкасались еще и плечами. Ало-карие смотрели с хитринкой и вызовом, а темные глаза преподавателя — с прищуром, готовностью ответить. Невербальный диалог продолжался долго, и их это устраивало. Связь, что выстроилась между ними, позволяла общаться без банальных слов: они улавливали настроение друг друга по малейшему изменению внешности, по мимолетнему движению мускула. Так Учихи и стояли, пока сигареты в их пальцах тлели, подгоняемые порывами утреннего ветра. — Переезжай ко мне, — серьезным тоном произнес Мадара, отбрасывая веселость с лица. Пальцы потянулись к имеющей этим утром популярность пачке сигарет. Итачи передернуло не от слов, а от интонации и выражения лица, с которыми это было сказано. Мужчина предложил решительно, обдумав все за и против, без издевательств, подколов и прочих мимолетных вещей. Такое выражение у Мадары было редкостью, а потому пугало в разы больше, чем звериный оскал и леденящий душу взгляд. Парень пару раз пытался что-то ответить, съязвить, как обычно делал, но в последнее мгновение останавливал себя, лишь молча ртом ловя воздух. Преподаватель продолжал смотреть вперед, уничтожая вторую сигарету. — Уверены, что проблем не возникнет? — Какие проблемы? — легкая улыбка тронула тонкие губы, а после переросла в самодовольную усмешку, — разве дядя не может приютить племянника? — он приобнял парня за плечи и поцеловал в макушку. — Лучше о себе беспокойся, парень. Иди уже в дом, здесь тебе не лето. — Это вы ловко, конечно, — Итачи полностью развернулся к мужчине лицом, — а в университете? — А что там? — Учиха выпустил подростка из рук, лениво потягиваясь, как пантера. — Ты продолжаешь учиться, я — преподавать. — Это на словах так легко, Учиха-сан. И так разговоры ходят, — парень все еще пытался осознать, что диалог происходит не в его больном сознании. Мадара привык жить одиночной, подпуская к себе людей лишь тогда, когда хотел получить от них что-то. Всегда в его действиях сквозило эгоизмом. И Итачи в самом начале тот подпустил, заманил в сети лишь с одной целью, которую и добился в прошлом году, но сейчас… Что-то было не так, и юный гений это чувствовал. Его Демон, его проклятие, его рок выглядел иначе и говорил совершенно несвойственные ему слова. — Я помню, как вы пытались убить меня, — холодно отчеканил Учиха, прожигая старшего взглядом алых глаз. — То было недоразумение. Заметь, что при этом до оргазма я тебя доводил куда чаще, — бычок отправился в пакет из-под каштанов. Он откинул волосы назад, присаживаясь на низкий стул у стены. Итачи посмотрел на заведующего сверху вниз и в очередной раз поразился, как природа могла создать нечто запредельно привлекательное даже для мужского взгляда: в меру накаченные мышцы, рельефный пресс с дорожкой темных волос, уходящей за линию домашних штанов, которые тот носил с низкой посадкой, копна густых угольных волос, каскадом падающих на широкие плечи и спину; солнце лизало бледную кожу с пятнами гематом, лишь при движении рук вырисовывало ссадины на костяшках, покрытые коркой. Прищуренные глаза лихорадочно блестели, а тонкие губы трогала улыбка. Довольный хищник, охотник, загнавший добычу в угол, из которого выход один — в его пасть. «Достал со своим театром!» — прорычал про себя подросток, а после, вспоминая уроки Какаши-сенсея, замахнулся ногой, прижимая ступню к левому плечу Мадары и наваливаясь вперед, вдавливая мужчину в спинку низкого стула своим весом. Такого преподаватель не ожидал и теперь с приподнятыми бровями следил за усмехающимся юношей, который весьма профессионально припечатал его одной ногой. — Отличный вид, уже второй раз за утро, — прочистив горло, отозвался Учиха, не сводя темных глаз со студента. Итачи прекрасно понимал, что длины футболки не хватит, чтобы скрыть пах, но смущения от подобной мелочи в обществе демона он уже не испытывал. Положив руку на колено правой ноги, он немного оттянул ткань вниз, чтобы самому было удобнее. — Не знал, что у тебя такая растяжка. Рука мужчины обвила голень парня и поднялась чуть выше. Итачи стоял уверенно, он лишь больше склонился грудью к согнутой в колене ноге, помогая себе рукой в удержании равновесия, давя локтем на бедро сверху. После недавнего секса мышцы нижних конечностей все еще мелко дрожали, но юноша целенаправленно игнорировал это, сильнее впечатывая корпус преподавателя в стул. — Вам меня не поймать, — склонив голову немного в бок, заявил студент, наслаждаясь своим доминирующим положением. Такие секунды он обожал. В такие секунды он чувствовал себя особенно живым. Чужая ладонь умело поглаживала кожу, то поднимаясь, то опускаясь. Мадара растянулся в хищном оскале, но в глазах не было и намека на жестокость. Он крепко ухватил парня за голеностоп, не давая тому убрать ногу при желании. А после Итачи, нависая, наблюдал за демоном и его плавными, но выверенными движениями. Мадара склонил голову налево, по ступне заскользили длинные пряди волос, а следом подросток кожей почувствовал горячее дыхание. — Итачи-кун, разве можно поймать дважды? Ты давно сам же захлопнул дверь за собой, — голос звучал гулко, отдавался вибрациями во всех клетках. — Тогда, в поездке, ты сам пришел ко мне в палатку, — на последних словах мужчина поцеловал ногу парня у медиальной лодыжки, не выпуская ее из плена сильных пальцев. Горячие прикосновения губ и шершавых подушечек пальцев заставляли плавиться, отдаваясь на милость искусному любовнику, которым Мадара и являлся. Мысли о том, что невидимая игра продолжается, все еще обитали на задворках сознания, однако Итачи загонял их дальше, в темный угол, из которого они бы не скоро его побеспокоили. Хотя предположение назойливым насекомым лезло в глаза: мужчина предложил съехаться из-за потери брата, некая компенсация, где Итачи всего лишь — замена. — Так что решил насчет жилья под моим крылом? — отстранившись от ступни, поинтересовался Учиха, словно прочел мысли подростка. — Я подумаю… все же объясняться придется, а резонного повода съехать пока не могу придумать, — Итачи ослабил натиск, уменьшая давление на плечо мужчины. — Что там придумывать? — Мадара, улыбнувшись, прислонился головой к ноге парня, не отводя от него взгляд почти черных глаз. — Скажи, что переехал для отменного секса. Так сказать, поддерживать физическую форму, — балкон наполнился низким смехом. Успокоившись, мужчина добавил: — Парень, те ключи — твои, в конце концов, решай сам. Цепкая хватка ослабла, и подросток смог убрать ногу, возвращаясь в исходное положение. Кожа ступни успела нагреться о горячее тело демона и теперь отчетливее чувствовался контраст с полом. «Очередной контраст с утра пораньше». — Пойдем завтракать, я чертовски проголодался, — мужчина хлопнул себя по коленям и поднялся с насиженного места. — Итачи, сходи в душ, я пока подогрею. Тебе чай или кофе? — Чай, — крикнул парень, направляясь в ванную. Такими темпами он поселится не в гостиной, а на коврике у душевой кабинки: Мадара не собирался оставлять его надолго одного. Об этом свидетельствовали похотливый взгляд и якобы случайные прикосновения. После подобной провокации — поглаживаний и поцелуев — на балконе знакомая тяжесть поселилась внизу живота. Хоть Итачи и не ответил прямо демону на предложение о переезде, про себя он решил, что согласен. После всего, что произошло между ними, после того, что случилось в его жизни, такой шаг со стороны Мадары был благословением. Этот эгоист до мозга костей двинулся навстречу. Такая добросклонность пугала, но одновременно притягивала. Жизнь вместе с ним не сулила ничего спокойного и размеренного, как показывают в сериалах и книгах. Учиха чувствовал, что подписывает себе приговор самолично. И сколько бы он не лукавил, не огрызался, но от себя не убежишь. Вернувшись на кухню в обновленной одежде: футболке и шортах, которые были ему ниже колен, Итачи обнаружил преподавателя за сервированным столом. — Давай опробуем, что ты сумел приготовить, — Мадара выглядел спокойным и удовлетворенным. Попробовав всего понемногу, тот что-то промычал и покачал головой. — Итачи, восхитительно. Теперь я знаю секрет приготовления идеального завтрака. Услышанное заставило подростка скрыть смущение за очередным глотком зеленого чая. Домашний Мадара в корне отличался от того насильника, деспота чудовища, с которым Учиха познакомился, по ощущениям парня, вечность назад, а по факту — в прошлом году. Радио негромко продолжало играть в углу кухни, за дверью, в коридоре, слышались голоса детей и взрослых, на улице хор птиц приумножил свои ряды: солистов становилось больше. Мужчина пил кофе, листая новостную ленту в смартфоне, а Итачи, потягивая несладкий чай, рассматривал книжные полки, изредка переводя взгляд на хозяина квартиры. — Я перееду. — Отличный выбор, парень, — глаза с алыми бликами на секунду оторвались от экрана мобильника, а после вернулись к прочтению. Все те же звуки, то же освещение, компания та же, но студент чувствовал, как что-то изменилось. Что-то невидимое хрустнуло, рассыпалось в дребезги от цепей, что так искусно набросили на него. Гордость и принципы. По окончанию трапезы Мадара взял ноутбук и сел на диван, сославшись на «дела». Итачи же прибрал на кухне после готовки и процесса, который прервал традиционный принцип стряпни. В груди неожиданно появилась тяжесть, словно кто-то вцепился когтями во внутренности и потянул. Медленно, тошнотворно медленно. Итачи схватился рукой за грудь, но зацепить и оттащить от себя невидимые пальцы было невозможно. Ноющая боль переходила в жжение, такое знакомое, почти родное. Дыхание в мгновение ока сбилось, а из горла вырвался тихий стон боли. «Похоже, марионетке никогда не переиграть кукловода», — странная мысль пронеслась перед глазами в момент, когда он осел на пол. — Итачи?! — мужчина, услышав стон, вмиг отбросил свое занятие, оказываясь рядом с подростком. — Ты меня слышишь? Ответь же, парень. — Не кричите, — прошептал студент, поднимая полные боли глаза на Учиху. — Я таблетки не пил со вчерашнего дня. В череде последних событий, он почти забыл о сжирающей его изнутри болезни. В этот короткий период он был здоровым подростком. Но внутреннее чудовище умело вовремя привести в чувства, опустив с неба на землю. — С собой принес их? — строго спросил мужчина, продолжая сжимать плечо парня. — Да, в кофте таблетница, — каждое слово Итачи вырывал с трудом, за каждый вдох он боролся. Мадара довольно быстро вернулся с найденным плоским контейнером с несколькими отсеками. Он буквально насильно заставил подростка принять лекарства, поднося стакан с водой к его губам. — Если еще раз повторится подобная хуйня, Итачи, я шкуру с тебя спущу. Твое дело по расписанию жрать эти лекарства, об остальном позабочусь я, усек? — тот домашний и беззаботный Мадара исчез. Ледянящий душу взгляд прищуренных глаз, в глубине которых виднелась злоба, сжатые в тонкую линию губы, ходящие желваки — воплощение трудносдерживаемой агрессии. Итачи не ответил, сделал глоток прохладной воды и опустил голову. Но подобный ответ не удовлетворил мужчину, и он ощутимо потряс за плечо студента; вода из стакана пролилась на штаны. — Не слышу, — прошипел преподаватель совсем рядом. — Понял, — Учиха прикрыл глаза и облокотился спиной о кухонный шкаф. На этот раз Мадара отпустил его и оставил одного, возвращаясь на диван к прерванному занятию. Потребовалось несколько минут прежде, чем боль отступила, и ее место заняло давящее чувство, с которым вполне можно было существовать. Итачи поднялся на ватных ногах и пошел в сторону хозяина квартиры. Обогнув диван, он тихо опустился рядом с Мадарой, быстро печатающим что-то, не глядя на клавиатуру. Парень ничего не говорил, как и его молчаливый собеседник, на лице которого все еще сохранялась злоба вкупе с сосредоточенностью. Итачи опустил голову на его плечо и расслабился. «Похоже, марионетке никогда не переиграть кукловода… но и в этом есть свои плюсы».