Третий лишний

От автора: Т/И ведёт повествование в прошедшем времени, т.к., события о которых она рассказывает, уже произошли. *** Несколько недель спустя. POV Т/И. Австралия. Из Штатов нам с Тором пришлось улететь. Локи само собой знал мидгардский адрес, где жил его брат, поэтому, первым делом, наверняка начнёт поиски с США. А то, что он будет меня искать, это было понятно и так. Не думаю, что Лафейсон сможет смириться с моей пропажей. Когда я рассказала Тору обо всём, что успело произойти, пока его не было в Асгарде, он, мягко говоря, очень сильно разозлился на Локи. Но, вместе со злостью, Одинсона гложило и глубокое разочарование в брате. Он даже больше злился не на самого Локи, а на себя: за то, что совершил глупость, пойдя в Йотунхейм; за то, что сейчас был бессилен и не мог дать отпор брату, поставить его на место. Слушая о том, что Локи сделал с Сиф, Тор от досады запустил кружку в стену. Следующие несколько часов он ходил мрачнее тучи, а потом сказал, что нам надо срочно покинуть страну. Я была с ним совершенно согласна, а кулоны, что сейчас висели на наших шеях, должны были помочь скрыться от Локи. Так оно и произошло. Трикстер не появился на пороге нашего нового дома ни через день, ни спустя несколько недель. Ни я, ни Тор, никогда не снимали кулоны. Без преувеличения, сейчас от этих маленьких зелёных камней зависели наши жизни. Даже спать ложились мы в них. Сколько нам так придётся скрываться, никто из нас не знал и от этого не становилось легче. И тем не менее, мы наслаждались каждой минутой проведённой вместе. После новости о моей беременности, несмотря на все проблемы и невзгоды, Одинсон светился от счастья и буквально сдувал с меня пылинки. На вторую неделю пребывания в новом для меня мире, я поняла, что буквально умираю со скуки от безделья. Тор весь день был на работе, а приходил домой лишь вечером, в то время, как у меня, из всех развлечений были только интернет, журналы и книги. Не долго думая, я решила записаться на кулинарные курсы, а если точнее — на кондитерскую выпечку. И когда поставила перед фактом самого Тора, он долго пытался меня отговорить от этой идеи. Он аппелировал тем, что я должна себя беречь, а учёба — это сплошной стресс и он может навредить нашей девочке. Спустя несколько часов спора, я всё-таки смогла убедить Одинсона, что и со мной, и с нашей дочкой — всё будет хорошо и он, подняв руки в сдающимся жесте, пошёл на уступки. Но всё же, этот упрямец предупредил, что в случае даже самого малейшего недомогания, моя учёба тут же прекратится. Мне ничего не оставалось, как согласиться на эти условия. Сам Тор продолжил карьеру модели и целыми днями пропадал на съёмках и фотосессиях. Я видела, что какое-то время он продолжал на меня дуться из-за этих курсов и чтобы хоть как-то загладить перед ним свою вину, я стала печь дома те сладости, что мы готовили на курсах. Тор быстро понял мою маленькую хитрость и с удовольствием уплетая торты и печенье, смеясь, заявлял, что с такими темпами скоро будет со мной наравне (намекая на начавшийся увеличиваться живот). Я также в шутку отвечала, что если это случиться, то найду себе кого-нибудь стройного. В такие моменты мы оба начинали смеяться, но всё же, после моих вкусняшек, Тор на пару часов уходил в спортзал. Когда мы ложились спать он всё также, в шутку, наклоняясь к моему животу, целовал его и жаловался нашей девочке о том, какая я эгоистка и что совсем его не слушаю. Вообще, Тор любил гладить и целовать живот, а когда почувствовал ладонью, как девочка впервые толкнулась, был в неописуемом восторге. Он ласково называл меня пингвинчиком, а иногда и вовсе рисовал на животе весёлые смайлики. Он каждый день возвращаясь с работы приносил букеты и говорил о том, что я самая прекрасная женщина на Земле, что мне безумно идёт быть беременной. Тор любил рассуждать на тему того, что он хотел бы создать большую и крепкую семью и что эта девочка наш первый, но точно не единственный ребёнок. У меня же, в отличии от него, помимо счастья был и страх. Я боялась родов и думая о них, начинала по-настоящему паниковать, так как думала, что это безумно болезненный процесс. Мы редко разговаривали о Локи, хоть и понимали, что он сейчас, наверняка, пребывает в лютом бешенстве. Вообще, когда я рассказала Тору о любви Локи ко мне, Одинсон сильно удивился. Трикстер никогда не показывал этих чувств, оттого, эта новость для Тора стала шоком. Когда же я рассказала про способности кулонов, и про то, что благодаря им, даже Хеймдалль не сможет нас увидеть, Тор стал всерьёз опасаться за его жизнь. Нам даже представлять не хотелось, каким пыткам подвергнется страж, когда Локи захочет нас найти. —Мы должны вернуться в Асгард и я попытаюсь поговорить с братом, —сказал тогда Тор. —Тор, милый, Локи не будет с тобой разговаривать. Мне больно об этом говорить, но он грозился, что убьёт тебя, если ему не понравится моё поведение. И поверь, говоря это, он был настроен очень серьёзно. —Но он же убьёт Хеймдалля... —А если ты вернёшься в Асгард, то и тебя тоже. Твой брат очень мстительный и он убьёт тебя сразу же, даже не дав сказать и слова, как только ты окажешься на Биврёсте. А после, без промедления убьёт нашего ребёнка. Нам нельзя так безрассудно рисковать. Для начала надо вернуть тебе Мьёльнир. А потом мы будем думать о возвращении домой. —Он пропал... —с горечью в голосе проговорил Тор. —Мьёльнир... он просто исчез. Какое-то время многие люди пытались его поднять или хотя бы сдвинуть с места, но ни у кого этого не вышло. А потом... после смерти отца, мьёльнир пропал... Я не знаю, где он. —Как пропал? Такое разве возможно? —Видимо, да. Хотя, я сам не сразу поверил в его исчезновение. —Ничего, мы обязательно придумаем, как его найти и вернуть. Тор подсел ко мне вплотную и поцеловав в лоб, тихим шёпотом сказал: —Тебе нельзя нервничать. Извини. Я не должен был этого говорить. На его слова, я локтем ткнула его в бок, состроив при этом обиженное выражение лица. —Эй! За что? —Беременность—не болезнь. Хватит сюсюкаться со мной, как с маленьким ребёнком. Услышав мои слова, Тор крепко меня обнял и вымученно выдавил из себя что-то отдалённо смахивающее на улыбку. Настроение у нас обоих было скверное, а мне тогда казалось, что мы обязательно со всем справимся.