Бои без правил

В клубе было шумно. Толпы посетителей гомонили в зале, пытаясь перекричать громкую музыку. Эта музыка била по ушам модными битами, и от неё вибрировали полы. Сквозняк разгонял по обнажённым участкам тела мурашки, и я постоянно вздрагивала. Я бегала между круглыми высокими столиками, стоящими в зале, с подносом в руках и мило улыбалась посетителям весь вечер, несмотря на дикую усталость и ноющую боль в уставших ногах. На все комплименты — приличные и не очень — я отвечала сдержанной улыбкой, а на предложения особо настырных клиентов угостить меня выпивкой вежливо отказывалась. В «Летней розе» Данилы Владимировича Валмасова всегда царило оживление. Его клуб славился хорошим алкоголем, красивыми танцовщицами и просторным залом. Но самое главное было другое — ринг, где проходили бои без правил, и выступали лучшие бойцы города. Немногие из постоянных клиентов Данилы Валмасова знали, чем он занимается на самом деле. Для большинства он — всего лишь владелец нескольких хороших клубов и сети магазинчиков. А на деле — не всё было с ним чисто. Ему подчинялось большинство городских банд, и он промышлял продажей наркотиков, которые привозили откуда-то из-за границы. Я отлично это знала и предпочитала не попадаться господину Валмасову — своему непосредственному начальнику — на глаза лишний раз. Мало ли, куда он может меня отправить, если сболтну лишнего или услышу что-то не то? Я приняла очередной заказ какой-то полной женщины, в зелёном вечернем платье с глубоким декольте, и побежала на кухню, стараясь не убиться по дороге на высоких каблуках. Все официантки такого элитного клуба, как «Летняя роза», должны были носить специальную униформу. Она, как правило, состояла из тугого корсета красного или чёрного цвета — признаться, мне всегда казалось, что он напоминает нижнее бельё, — короткой юбки и туфель на высоком каблуке. Я чувствовала себя голой, одетая во всё это «великолепие», но форма — есть форма, и ничего против правил не поделаешь. Через пару минут я вернулась к женщине и поставила перед ней заказ. Потом подошла к другому столику с заполненным донельзя подносом. — Ваш заказ, — сказала я, впрочем, не думая, что меня услышат, и принялась расставлять на столе бокалы и бутылку шампанского. За столиком были несколько полных господ. Все в костюмах, белых рубашках, с перстнями на толстых пальцах, да такими важными лицами, что ни дать, ни взять — короли собрались. Они удостоили меня презрительным взглядом и продолжили свой разговор. Я фыркнула. Индюки. Но такие люди — обычное явление для «Летней розы». Они делали ставки на бойцов господина Валмасова, с чего он имел неплохие деньги. Я сама видела, какие невообразимые суммы эти люди выкидывают, по сути, в никуда. И немного завидовала им. У меня таких денег не было, и вряд ли будут. — Леди и джентльмены! — зычно объявил мужской голос. Свет в зале потух, и музыка стала звучать тише. Я вздохнула. Опять чёртовы бои, после которых мне предстоит оттирать ринг от кровавых пятен. Комментатор тарахтел что-то ещё, но я не слушала. Меня бои ни коим боком не касались. Моё дело — подавать гостям напитки, да мыть столы после них. Бои я откровенно не любила. Они всегда казались мне слишком жестокими, страшными и отвратительными. Что в них интересного? Смотреть, как один человек ломает ноги и руки другому? Как разбивает в кровавое месиво его лицо? Или собирать с пола выбитые зубы? Я искренне не понимала. — В восточном углу наш великий чемпион, незаменимый боец, лучший из лучших, потрошитель — Андре-ей Ло-о-мков! — заорал ведущий в микрофон. Гости закричали, восторженно приветствуя «лучшего из лучших», а я поёжилась. Андрея Ломкова я отлично знала, успела познакомиться за полгода работы тут. Он молодой мужчина, в самом пике своей блистательной карьеры. Первый и самый верный «пёс» Данилы Владимировича Валмасова, которому достаются лучшие «кости» с барского стола. Он мало того, что был самый частый участник боёв, так ещё и выполняет все грязные делишки господина Валмасова, где требуется грубая сила. А силы у Андрея Ломкова — хоть отбавляй. Андрея я побаивалась, потому что он просто был страшный — большой, сильный, как медведь. Того и гляди, одним мизинцем перешибёт. Хотя, я его совсем не интересовала. Девочки, которые танцевали на шесте, нравились ему куда больше меня. — Против него будет биться новичок, да ещё иностранец, — заявил ведущий, и я, заинтригованная, невольно оторвалась от вытирания столика и обернулась к рингу. Андрей Ломков уже разминался, поигрывая мускулами. Но он меня не интересовал. — Встречайте, известный в своих кругах американский боец Коллин Рей! Американец? Здесь, в «Летней розе»? Ничего себе событие! На ринг поднялся второй боец, тот самый Коллин Рей-американец. Мне пришлось вытянуть шею, чтобы разглядеть его из-за широкой спины Ломкова, покрытой вязью татуировок. Коллин оказался смуглый, чёрноволосый и довольно высокий. Он был чуть мельче Ломкова, но в целом, не уступал во внешних данных. За полгода наблюдения за боями, я уже начала кое-что в них смыслить и понимала, что длинные руки Коллина дадут ему преимущество. Но я слабо верила, что он сможет одолеть местного чемпиона, Ломкова. Незнакомый боец ходил по рингу, скаля зубы в широкой улыбке, и я увидела, что он совсем молод. Вера в его победу стала ещё слабее. Лишь бы не умер, и на том спасибо… Коллин что-то прокричал зрителям, но я не разобрала ни слова. Наверное, хорохорился перед ними. Не думаю, что многие на него поставили. Я покачала головой и отвернулась. Жаль парня. Он совсем молод. Дурачок, зачем полез против Ломкова? Я поставила на поднос несколько фужеров с недопитым вином и пошла на кухню, убрать их в посудомойку. Когда проходила мимо ринга, не сдержалась и снова посмотрела на этого иностранца, сама не зная зачем. Коллин Рей — мальчишка мальчишкой, а всё туда же. Сколько таких, как он — молодых, «зелёных», выносили с этого ринга на носилках? Сколько из них выжили? Единицы. Я видела. И не хотела бы видеть. Неожиданно Коллин, будто почувствовав мой взгляд, посмотрел на меня с высоты ринга, да и своего немалого роста. Мы встретились взглядами. Я краем сознания подметила черноту его глаз и вдруг смутилась. А он улыбнулся. И не просто кому-нибудь, а именно мне. Я застеснялась, растерялась и наверняка покраснела, потому что лицо предательски загорелось. Одно хорошо — вокруг темно, никто не увидит. И вдруг запнулась обо что-то, и полетела… — Ой!.. — невольно вырвалось у меня. Поднос взлетел в воздух, бокалы звякнули и упали на пол. Я и сама оказалась сидящей на коленях. — Ах ты ж неуклюжая шалава! — закричал кто-то. Я испуганно зажмурилась. Ну всё, попала. Я сглотнула, чувствуя, как бешено колотится сердце, подняла глаза. Передо мной стоял какой-то толстый господин, и огромное красное пятно от вина расползалось по его рубашке на необъятном пузе. Вот чёрт… — Простите-простите! Я случайно! — пролепетала я, не зная, как быть. Его рубашка наверняка стоит дороже всех моих вещей, вместе взятых! — Сейчас вытру! Я принялась тереть влажной тряпкой его толстый живот. Проклятое пятно никак не желало оттираться. — Уйди, криворукая! — зашипел незнакомец, грубо толкая меня прочь. Я нелепо пошатнулась на каблуках и снова упала. — Сам справлюсь! Он прорычал какие-то ругательства мне в лицо, потом плюнул и пошёл в сторону туалета. Я фыркнула, хотя чувствовала сильную обиду внутри. Грубые слова задели. Что я сделала? Я же не специально. Подумаешь какая-то рубашка! Отстирается! Да?.. Я неловко поднялась, одёрнула задравшуюся юбку. Поймала несколько взглядов на себе, но не стала обращать на них внимание. Я опустилась на корточки и стала собирать осколки фужеров. Один из острых кусочков порезал кожу на ладони. Я зашипела от боли. — Чёрт… Но на какой-то порез мне наплевать. Сколько денег вычтет Данила Владимирович за битые фужеры? Ему только дай повод подержать меня в своей власти подольше. Чёртов долг! А ведь я уже так давно не нарушала… Пока я разбиралась с клиентом и осколками, начался бой. Я услышала над головой шум драки и глухой звук ударов. Гости в зале заулюлюкали. Я подобрала поднос с осколками, поднялась и ушла. ** Домой я вернулась в районе четырёх утра. До школы оставалось ещё три часа, и я надеялась провести их в тёплой кроватке. Я тихо сняла кеды в прихожей, боясь разбудить бабушку, и на цыпочках вошла в ванную комнату. Торопливо приняла душ, кое-как заплела волосы в косу и побежала к себе. Половицы почти не скрипели подо мной — я отлично знала, где наступать. Я легла в постель, накрылась одеялом и вздохнула, чувствуя тяжесть в зудящих ногах. Усталость сморила меня через пару минут, и я заснула крепко и без сновидений. ** Около полугода назад мой отец пропал. Просто взял и исчез, будто в воду канул. Мамы с нами тогда уже не было. Она умерла несколькими годами ранее, и я осталась с бабушкой. Мы с бабушкой не сильно огорчились его пропажей. Отец часто пропадал на сутки-двое, а потом мы узнавали, обычно, что он в тюрьме, что он опять совершил какое-то преступление, и что скоро ждать его не стоит. Тогда мы тоже решили, что он в местах, не столь отдалённых, и жили, в принципе, неплохо. Не шиковали, конечно, но и не бедствовали, и жизнь текла своим чередом. Я училась в десятом классе, бабушка сидела дома, изредка выбираясь гостить к соседкам. Так было до тех пор, пока в один прекрасный день не заявился Валмасов… В тот день я увидела его впервые в жизни и лучше бы не видела совсем. Он ещё далеко не старый, но уже не молодой мужчина, ровесник моего отца. Красивый блондин со светло-серыми, призрачными глазами, одетый в дорогой костюм, он заявился прямо в день моего рождения. Он отлично знал, что у меня праздник. Принёс букет красных роз и бархатную коробочку, в которой оказался дорогой браслет из нитки кристалликов. Я была в полном замешательстве, смущена и обрадована — как позже выяснилось, зря, — его визитом. Вернее, визитом взрослого красивого мужчины, который осыпал меня подарками и комплиментами. Мне исполнялось семнадцать. Я пригласила его за стол, налила чаю и предложила торт ему и его спутнику — Андрею Ломкову, которого он зачем-то приволок с собой, и я — позже — боялась думать зачем. Мужчина вежливо отказался. Андрей остался стоять у двери, как истукан. — Знаешь, дорогая Алёна, твой отец должен мне денег, — заявил Валмасов, без особых предисловий. Я сначала подумала, что ослышалась. Хотела переспросить, но передумала. До меня дошло, что всё вполне логично. Иначе, зачем этому мужчине — совершенно чужому и незнакомому мне — приходить? Стало даже немного страшно. — И… сколько? — осторожно спросила я, посмотрев на господина Валмасова исподлобья. Вспотевшие от волнения ладони невольно сжались в кулаки, все мышцы тела разом напряглись в предчувствии чего-то плохого. — Взгляни, — он подал мне какую-то бумажку. Я взяла её дрожащими пальцами, и мои глаза едва не полезли на лоб. — Н-но… это неподъёмная сумма, — пролепетала я. Ряд цифр перед глазами напоминал больше номер телефона, нежели ценник. — Это немыслимо… как?.. Я ошарашено посмотрела на мужчину. Его лицо не выражало ничего. Даже губы перестали кривиться в усмешке. Данила Владимирович Валмасов будто надел каменную маску. А глаза обжигали холодом. Я невольно поёжилась, хотя в доме было тепло. Бабушка, сидящая рядом, поправила на носу большие очки и взяла из моих рук чек. — Батюшки! — воскликнула она, хватаясь за сердце. Я невольно сжала челюсти, испытывая злость и уже зарождающуюся ненависть к этому мужчине. Как он смеет так нагло приходить ко мне и пугать мою бабушку? Издеваться над нами? Кто он такой? Какого чёрта?.. — Мы не можем вернуть деньги, — холодно, будто подражая тону сидящего напротив меня человека, сказала я. — Отец в тюрьме. Когда он выйдет, я не знаю. Пожалуйста, уходите. — Нет, моя дорогая, — ответил Валмасов, сложив руки на стол. С каждой секундой он раздражал меня всё больше и больше. — Я не уйду. Мне нужны мои деньги, и ты отдашь мне их. Я невольно глянула на амбала, стоящего у двери, и поняла, что не имею права отказаться. Иначе, этот монстр свернёт из меня котлету и съест на завтрак. Данила Валмасов тоже понял, что я догадалась, для чего на входе стоит грозный охранник. Он гадко ухмыльнулся. Холод в глазах стал сильнее, к нему добавилось самодовольство. Он наслаждался моим страхом, как какой-то чёртов змей. — У нас нет столько, — упрямо повторила я. Сердце в груди торопливо забилось. Но я понимала, что ни я, ни бабушка, которая вытирала слёзы платочком, не в силах выгнать этих двоих. — Я знаю, — спокойно сказал господин Валмасов. Он поправил воротник идеально-чёрной рубашки отточенным, изящным движением. — Поэтому, у меня есть к тебе предложение. — Какое? — я ожидала уже любой подставы и перебирала худшие варианты. Спокойствие мужчины пугало даже больше, чем если бы он кричал. Он знал, что уже победил. — Можешь работать в моём клубе, пока не отработаешь долг, — ответил господин Валмасов. Я задумалась на пару минут. Другого выхода я не видела, а работа в клубе — не самый худший расклад. Вопрос в том, сколько я буду там работать… И сколько мне будут платить, чтобы я могла покрыть долг. — Хорошо, я согласна, — ответила я, вздохнув. Бабушка коснулась морщинистой, сухой ручкой моей руки под столом, будто подбадривая. Я кивнула ей в знак благодарности. Подняла глаза и увереннее взглянула в красивое лицо своего врага. — Я согласна. И добровольно согласилась на долгие годы рабства, ведь для уплаты отцовского долга мне нужно проработать в «Летней розе» именно годы.