Бои без правил

Пока ехал до дома, Коллин то и дело прокручивал в голове разговор с Алёной. Он видел её уже не той холодной красоткой, какой она показалась ему в первую встречу. Коллин видел только маленькую испуганную девочку, которая нуждалась в помощи. В его помощи. Коллин безумно злился. Будь у него хоть одна-единственная возможность, он бы свернул этому ублюдку Валмасову шею, но тот, чёртов русский, всегда ходил с охраной из своих лучших головорезов. Коллину они не по зубам, по крайней мере, все вместе. А вот поодиночке он победил бы каждого. Рей не помнил, как добрался до дома и прощался с мистером Харрисом. В его ушах звучал тонкий дрожащий голосок и безудержный плач слабой девочки. Перед глазами всплывала маленькая тонкая фигурка, сгорбившаяся и дрожащая, светлые тонкие волосы, выбившиеся из косы… Образ ледяной русской принцессы рассыпался, как карточный домик. Коллин увидел живую душу. Коллин пришёл в себя только в душевой, когда несколько раз окатил себя ледяной, а потом горячей водой. Мысли более-менее пришли в норму, и парень обрёл способность трезво мыслить. Но что он мог сделать, чтобы помочь ей? Этой русской? Она сама сказала, что несовершеннолетняя, значит, просто увести её в США, закинув на плечо, не получится. Пойти в местную полицию? Она говорила, что вся полиция в этом чёртовом городе под колпаком Валмасова. Коллин устало вздохнул, уткнувшись лбом во влажную плитку, покрывающую стену. На спину лилась вода из душа, но он совсем не ощущал её. — Чёрт! Коллин ударил кулаком по стене и зашипел от боли в сбитых костяшках. Злость никуда не делась, но боль остудила пыл. Рей выключил воду, и в душевой повисла тишина. Она нарушалась только монотонными ударами капель, которые стекали по телу и волосам Коллина и падали на пол душевой кабины. Он долго стоял так, слушая этот стук, бивший, казалось, по мозгам. Потом кожа покрылась мурашками, и Коллин задрожал от холода. Позже, устроившись в кровати, Коллин долго не мог уснуть. От тяжёлых мыслей у него разболелась голова. Он не понимал себя. Зачем он лезет в чужую жизнь? Какая ему с этого выгода? Кто ему эта русская? Коллин не знал ответа ни на один из этих вопросов. ** В понедельник бабушку забрали в больницу. У неё подскочило давление, и я не на шутку испугалась и вызвала «скорую». Через полчаса приехала бригада. Я уже опаздывала в школу, но это было последнее, что меня беспокоило. Добродушный усатый врач, уже довольно пожилой мужчина, осмотрел бабушку, замерил ей давление, и мы приняли решение отправить её в больницу, чтобы она была под присмотром. Бабушка пыталась возражать, но я и врач оказались упрямее её, и она покорилась. Надулась, правда, как маленькая девочка, и наверняка обиделась на меня. Но мне будет куда спокойнее, если за ней будут наблюдать врачи. Когда вся эта кутерьма с врачами и бабушкой закончилась, я посмотрела на часы и поняла, что о школе на сегодня можно забыть — я пропустила уже три из пяти уроков. Махнув на всё рукой, я завалилась спать. Если разок пропущу школу, она не взорвётся. Да и сама я успею нагнать упущенное. Меня разбудил громкий женский смех. Он звучал так звонко и заливисто, что я поморщилась. Пришлось вставать. Не нужно быть гением, чтобы догадаться, что Егор привёл в квартиру очередную девицу. Хоть у кого-то всё нормально с личной жизнью… Я тихо вошла на кухню, слушая торопливый женский говор. За столом сидела какая-то блондинка, довольно миловидная на вид девушка в красивой светлой блузке. Егор сидел напротив неё, и они вполне невинно пили чай. Только почему-то девушка пила из моей кружки. — О, привет, — воскликнул, как ни в чём не бывало, Егор, заметив меня. Он улыбнулся. — Не знал, что ты уже дома. — Я давно дома, — холодно ответила я, скрестив руки на груди и оперевшись на дверной косяк плечом. — Егор, а кто это? — негромко спросила незнакомая девушка. Я хмыкнула, заметив лёгкую обиду в её взгляде. Неужели, она ревнует? — Я хозяйка этой квартиры, — ответила я, потом кивнула, — Егор, подойди на минутку, надо поговорить. Егор снова хмыкнул, поднялся и подошёл ко мне. Девушка надулась. Действительно, она ревновала. Мне захотелось нервно рассмеяться. Вот глупая. — Слушай, ты не мог бы перенести своё свидание куда-нибудь в другое место? — в лоб спросила я, вскинув голову. Егор был повыше меня на полголовы. — Разве мы не обговаривали, что посторонних нельзя приводить? Почему я исполняю условия, а ты — нет? — Знаешь, я что-то не припомню никаких условий, — Егор сделал вид, будто вспоминает. Я вскинула брови. Он что, издевается? — Где это прописано в договоре? — Мы обсудили это на словах. Ты обещал! — Но, тем не менее, это просто слова, — он пожал плечами, — а слова не значат ничего. — Ты шутишь? — нервно усмехнулась я, чувствуя, что никак не могу повлиять на него. Не бить же их, в самом деле? Не брать же веник? Мы же цивилизованные люди… кажется. — Эм… нет. Мы никуда не пойдём. И, кстати, было бы неплохо, если бы ты ушла куда-нибудь ночью. До самого утра. — Егор чуть наклонился и зашептал, разгоняя по моей шее мурашки горячим дыханием: — У меня большие планы на сегодняшнюю ночь. Я смутилась. Егор отстранился и самодовольно усмехнулся. Он знал, что уже победил, что я ничего не могу ему противопоставить. Парень развернулся и ушёл, оставив последнее слово за собой. А я не понимала: он что, только что выгнал меня из дома? ** Я решила выйти на работу пораньше. Ещё было светло и жарко. Я взяла с собой куртку, потому что ночью будет холодно. У меня больше не было сил сидеть дома и слушать, как Егор и его новая подружка хохочут на моей кухне, будто хозяева. Мне было паршиво от ощущения собственного бессилия. Что же будет дальше? Меня ограбят? Лучше уж пусть сразу убьют где-нибудь в тёмной подворотне, надоело уже мучиться! Я шла по знакомым с детства улицам в сторону «Летней розы». Тёплый ветер бил в лицо, ерошил волосы и надувал свободную футболку. Я понуро смотрела по сторонам, раздумывая над тем, что происходит со мной. Когда всё стало так плохо? Где была та черта, за которой началась чёртова Зона отчуждения? Почему я не увидела знака «Не ходить! Опасно!»? Всё катилось в пропасть, и я даже представить не могла, что будет дальше. Люди ходили мимо меня, занятые своими заботами. Они тоже имели какие-то проблемы, кого-то любили, кого-то ненавидели. Я шла и чувствовала, как одинока в этом море людей. Чужих людей. Мимо прошёл высокий мужчина в костюме. Он говорил с кем-то по телефону, хмуря тёмные брови. Потом я увидела молодую пару с коляской. Сердце защемило от тоски, и слёзы едва не брызнули из глаз. Смогу ли я когда-нибудь идти так же за руку с любимым супругом? Смотреть на своего ребёнка? Смеяться, как эта красивая молодая девушка? Я не знала. И от того было паршиво. ** Сегодня в клубе боёв не было. Вместо злых мужиков с огромными кулаками в ринге, на шестах извивались девочки в белье. На них жадно смотрели богатые гости, свистели им и угощали их выпивкой. Танцовщицы только делали вид, что пьют, а сами потом относили выпивку в бар. Им, так же, как и официанткам, нельзя было пить на работе. Я ходила между столиками, привычно разнося еду и алкоголь. Девушки в белье тоже перемещались по залу, выбирая клиентов и дразня своими холёными телами тех, у кого не было на них денег. Я только удивлялась, как эти молодые поистине прекрасные девушки докатились до такой жизни? Их же ничего тут не держит! Они свободны, как птицы. Но они тут, спят за деньги с богатыми толстяками. Меня передёрнуло. Я вспомнила слова Валмасова, что меня тоже хотел снять какой-то боец. Было всё-таки немного любопытно, кто это… И неужели я правда «скоро сведу бойцов клуба с ума»? Ха, ну да, как же! Но я начала приглядываться. Многие бойцы любили такие дни, когда им не нужно было выходить на ринг, и вместо них выступали полуобнажённые девушки. Они набивались в клуб, как селёдка в бочку, и пускали слюни на танцовщиц. Мало кто из бойцов мог позволить себе снять такую девушку на ночь. Но на пару часов — вполне. Я увидела Андрея Ломкова. Он сидел на диване и по обе стороны от него были девицы. Одна рыжая, другая брюнетка. Он весьма недвусмысленно поглаживал их за талии и округлые бёдра. Конечно, Андрей — любимчик Валмасова. Ему позволяли побыть с любой девушкой, так сказать, подарок за счёт заведения. Девушки касались, будто бы робко, его покатой широкой груди и хихикали, когда он что-то шептал им на ушко. Я отвернулась от них. Неужели он будет сразу с двумя?.. Чёрт! О чём ты вообще думаешь, дурочка? Иди работай и радуйся, что не ты у него на коленях, а всего лишь танцовщицы, которые вовсе не против его компании. Ко мне подошла Кристина. В полутёмном зале её лицо казалось совсем бледным. Она выглядела взволнованной, и я насторожилась. Холодок пробежался по спине от нехорошего предчувствия. Я сглотнула и спросила, перекрикивая музыку: — Что случилось? — У меня плохие новости, — начала она неуверенно, — ты только не пугайся… — Что такое? Говори уже. Кристина заставила меня наклониться ниже и заговорила мне на ухо: — Тебя сняли на всю ночь. — У меня сердце ухнуло в пятки. По спине побежали мурашки, и я задрожала. — Валмасов разрешил, я спрашивала. — Н-но… кто? — дрогнувшим голосом спросила я, а сама думала: как же так? Почему? Что я сделала? На всю ночь?!.. — Это американец, Коллин Рей. Это был удар в самое сердце. Колени задрожали, и я едва успела ухватиться за край стола, чтобы не упасть. Зал закружился. Даже замутило. Я резко вдохнула воздух, стараясь взять себя в руки. Меня обуяла злость и лютый страх. Предатель. Как он мог так предать меня?.. Я сглотнула и выпрямилась. Разомкнула дрожащие губы и спросила ледяным тоном, будто не я: — Где он?