Дознание. Призраки Винтерфелла

      Эта была та же комната. Куда его снова втолкнули. Только решетка в полу была вкручена намертво, может вбита, - не поддавалась. Теон прошелся от двери к крошечному зарешеченному окну, провел пальцами по железным штырям, вырастающим из грубой кладки. Они были холодными, влажными на ощупь, хотя дождь и снег снаружи прекратились.       Широкая трещина шла вниз по каменному блоку. Край ее был острым. Он с силой нажал на нее целым средним пальцем и повел вниз. Кожа на подушечке легко разошлась, рана расширялась от нажатия и уже мокрого скольжения. Если захочу, могу пропороть до кости.       Так тихо, что можно представить, что он совсем один в «Горящем полене» и, если закричать громко, в голос, как хотелось, – никто не услышит. Впрочем, если услышат, то вино мне в этой богадельне вряд ли подадут. Он оторвал от стены руку, сжал ее в кулак и поднес к лицу. Красная струйка медленно потекла к запястью. Теон стоял и смотрел на кровь, на уходящую в рукав синюю неподвижную вену.       Грязный, обломанный ноготь упирался в ладонь. Если руку развернуть, можно насчитать четыре ободранных костяшки. Как будто они имеют продолжение. Если с размаху ударить по стене, можно сломать четыре разом. Чтобы иллюзий не оставалось. Нет, не то. Ему надо просто помыться. Смыть с себя всю грязь. А потом вытянуться на кровати под тяжелым, закрывающим от всего мехом и уснуть. Ведь он сделал все, что от него хотели Старые боги. Все, что мог. И он свободен. Не так ли?       Рука бессильно упала вдоль тела, Теон подошел к кровати и сел. Глаза бродили по стенам крошечного помещения. Он не думал о Рамси Болтоне. Вовсе нет. Думал о том, что если разжечь огонь и смотреть на него очень долго, то… Хотя Тормунд всегда говорил, что пялиться на огонь без доброго кубка в руке могут только полудурки, которые не переживут и трети зимы. Пламя мутит разум, а выпивка его проясняет. У одичалых было вдоволь бредовых присказок.       Теону не нужен был разум, он был бы не против забыть обо всем. Чтобы едва слышно трещали поленья, и странные тени ходили по глухим стенам. Он мог бы следить за ними, мог бы не думать, что у него нет оружия и коня, и Джон был уже далеко. А он так устал. Он бы не думал о Рамси Болтоне.       Джон ушел сразу. В том же драном плаще. Хмурый и напряженный под взглядами дредфортцев и гарнизона Винтерфелла, собравшегося у ворот, чтобы выпроводить незваных гостей. Теон тогда широко улыбнулся Джону на прощание, вскинул голову, пожелал счастливого пути. Сноу кивнул и вдруг протянул ему руку. Грейджой пожал ее. Дурак! Он мог бы попросить взять его с собой. На юг. Зачем ему оставаться? Куда теперь идти? Сноу в голову не приходило… Впрочем ему всегда приходили в голову только самые очевидные вещи. Потому что он не знал, что такое безумие. Не падал в темноту бесконечно долго. И в этот раз он ничего не понял.       Сноу поправил отданную кем-то из болтонцев портупею, не спеша примотал к седлу Светозарный, взлетел на коня, свистнул Призрака и уехал. Он даже обернулся и поднял на прощание руку. А Теон поднял в ответ свою. Дурак! Чтобы сидеть здесь. Смотреть в воображаемый огонь и не думать о… О том, кто скоро войдет в эту дверь.       Прямо из Винтерфелла Теона с размаху швырнуло обратно, на ту же кровать. Только прошлый раз он знал, куда должен двигаться. А теперь? Теперь боги молчали. В задницу проклятых богов! – ход в подвал был закрыт, история об ищущих его черных братьях скисла, зато теперь Рамси точно знал и даже описал, как именно его будет использовать.       Теон хмыкнул и обхватил себя руками. Смех настойчиво и больно толкался в груди. Не выдержав, Грейджой согнулся и стал смеяться. Сначала тихо, потом громче, и, наконец, во весь голос, не в силах остановиться.       Рамси раздавал указания, не вдумываясь в слова. Слышал свой голос со стороны. Кислый Алин лез с дурацкими вопросами, а хозяин трактира преданно заглядывал в глаза. Хотелось всех послать в пекло, чтобы не метались под ногами, исчезли все до одного. И он бы отправился в крошечную, запертую снаружи комнату. Откуда теперь никто не сможет сбежать.       Нужно что-нибудь с собой захватить. Может кувшин вина? Зайчатину с хлебом? Трактирщик сказал, что может приготовить и подать. Теон же не ел ничего. Они оба в Винтерфелле не ели. В голове было гулко, невозможно сосредоточиться. И еще, наверное, нужна горячая вода и другая одежда. <i>Может, его просто спросить, чего он хочет? Рамси развернулся и пошел. Из обеденного зала, под низкую притолоку, потом поворот и по темному коридору в желтый круг едва тлеющего факела над дверью. Уставился на опущенную щеколду. Протянул руку к ней и отдернул. Какого дьявола, он будет его о чем-то спрашивать? Чтобы услышать насмешку в ответ или взгляд такой – усталый и напряженный одновременно? Он – мой и сделает, что скажу. Сделает, ведь знает, что иначе сделаю я…       Было так тихо, словно за дверью - никого. Рамси развернулся и пошел дальше. По правую руку были еще какие-то двери и пустой темный проем, из которого свисали обрывки соломы. Чуть дальше выжидательно светился проход в кухню. Казалось, его сапоги грохотали по этой каменной кишке, как копыта Кровавого. Рамси остановился и оглянулся. Факел тревожно мерцал над запертой и безмолвной дверью. В коридоре не было никого. Может, все же спросить, чего бы он хотел? Ударить и спросить еще раз? Рамси не знал, как будет правильно. Раньше и не думал об этом. В пекло. Если кто-то случайно увидит, что я, как болван, брожу у этой двери, то придушу того и брошу здесь с черным вывалившимся языком.       Рамси сдернул заплетенную паутиной солому над проходом и шагнул вовнутрь пустой холодной клетушки. У стены чернела простая короткая лавка. Он сел на нее, откинул голову и закрыл глаза. Внутри настырно и неотступно крутилась тревога. Рамси хотелось встать, пойти и сделать что-то быстрое, кровавое, разом выпускающее все это дерьмо наружу. Лорду Болтону хотелось обхватить себя руками, согнуться и сидеть в темноте вечность. Не делать вообще ничего. Чтобы не ошибиться. Хер, мать его, Неведомого! Он всегда делал, что хотел! Особенно с Теоном Грейджоем! Все особенно сладкое… с его телом.       Когда недоумок Сноу громоздился на свою лошадь, Перевертыш смотрел на него так, словно у него забирали последнюю надежду. Когда-то от этого взгляда становилось хорошо, горячо внутри, и мир разом превращался в выпуклую и разноцветную круговерть. Когда-то.       Милорд частенько играл с голодным, свернувшим у ног Вонючкой. Он протягивал ему кусочек мяса или мягкий хлеб. И тот держал его в дрожащей руке, не смея поднести ко рту, смотрел снизу такими влажными, преданными глазами. Рамси забавлялся какое-то время, делал вид, что не обращает внимания на всю эту мольбу, на надежду, такую пронзительно сладкую в его взгляде. Очень редко он позволял съесть, чаще, насладившись зрелищем, велел бросить сучкам, порядком уже перекормленным. Иногда девочки просто играли с этим куском. А Вонючка смотрел и сглатывал – обтянутая кожей шея судорожно дергалась.       Теон не был так раскрыт, как Вонючка. Поверхность кракена вся заросла, затянулась нежной розовой кожицей, но следы и шрамы были при нем. Милорд их видел везде: в словах, движениях, в забавной решимости лорда командующего. Перевертыш улыбнулся, махнул Сноу рукой, и этого было достаточно Рамси. Он сразу ухватил мелькнувшую в глазах мольбу, острый блеск надежды. Во взгляде на ублюдка Сноу. Голодный Вонючка и кусок мягкой булки, которую не удержать, не поднести ко рту. Из-за милорда.       Рамси затошнило и бросило в жар. Что-то уже надорванное внутри заныло острее. Он бы убил проклятого бастарда, вонзил бы ему под лопатку кинжал, загнал его как можно глубже, удерживая Сноу за шею. Но станет ли Теон смотреть совсем по-другому? Как он посмотрит и что скажет, когда Рамси принесет ему, запертому здесь, вино и мясо? И горячую воду. Когда захочет снять всю одежду до последней тряпки. Прижать ладонь между исполосованных шрамами бедер. Раньше это «как» не имело значения. Лорд Болтон сидел, закрыв глаза, в темноте и находил в себе долбаной решимости. Теон – мой! Но что мне теперь делать с ним?       Загромыхал засов, и Теон поднялся с кровати. Он чувствовал гнев и страх и не знал, куда деть руки, когда дверь распахнулась, и появился Рамси. Милорд чуть помедлил, пристально вглядываясь, и резко, как будто сзади его толкнули, прошел в комнату. Худой, сутулящийся парнишка, в замотанных тряпками башмаках, втащил следом дымящуюся паром деревянную бадью. Затем сунулся трактирщик с полотенцем наперевес и лопнувшей по бокам соломенной корзиной. Суетливо пихнул ее на колченого уродца в углу, в котором опознать стол было довольно сложно. Пока хозяин размахивал вокруг неказистого стола тряпкой, громыхал чем-то, выставил глиняный кувшин, его оборванный помощник развел в каменной нише огонь. Милорд стоял совершенно неподвижно, только дыхание поднимало грудь под распахнутым камзолом. Теону казалось, что он присутствует на кукольном представлении, после которого детям раздают конфеты. Что же получит он? Хорошо, если только милордов член. - Приятного аппетита, господа милорды, приятного аппетита, - кланялся трактирщик. - Иди вон, - рявкнул Рамси и скривился так, словно у него болел зуб.       Дверь закрылась мягко, беззвучно, и они остались вдвоем. Прошлый раз милорд принес только масло в кармане, да и то швырнул в огонь, но теперь….Теперь он, похоже, ожидал от Теона чего-то гораздо большего. На языке вертелась насмешка, но страх держал рот на замке – его ждал Дредфорт, где за каждым поворотом каменных стен были боль и безумие. Он закрыл глаза, думая только о собственном дыхании. Вдох, выдох – Перевертыш так боролся с приступами паники весь первый год зимы. И вот снова. - Тебе нужно поесть, - хрипло сказал Рамси, и Теон открыл глаза. - И помыться, - добавил милорд и кивнул в сторону бадьи с горячей водой, не отрывая от него чего-то ждущего, пронзительного взгляда. - Я…, - Теон с усилием разомкнул губы. – Я так понимаю, выбора у меня нет? Рамси пожал плечами. - И что сначала? - Что сначала? – нахмурился Рамси. - Что именно я должен сделать сначала? Мыться или есть? - Перестань! - Что перестать? – Теон сделал шаг назад, мучительно соображая, что уже сделал неправильно, и чем он мог бы защитить себя в этой комнатушке? Хоть бы ненадолго. - Перестань! – гаркнул Рамси, и у края треснувшей губы мелькнула слюна. Милорд шагнул прямо к нему. Запах раскаленного металла и расширившиеся мясистые ноздри. От него шел жар, как от печки. – Мать твою, перестань торчать столбом, закрывать глаза, дергать рукой и пялиться на меня так, словно я уже пришел тебя свежевать! В белесых глазах узнаваемо мелькнуло безумие и еще что-то незнакомое. Теон содрогнулся. Холодный, липкий страх толчками пробирался вдоль позвоночника, стремясь перекрыть дыхание, захлестнуть его волной темноты. Запредельным усилием он вытолкнул страх наружу, превращая в крик: - А разве нет?! Думаешь, ты это не сделаешь? Продержишься хотя бы месяц, чтобы не вспороть мне шкуру? Не наказать меня! Не запереть без воды и еды! Скажи, мне в лицо, что ты этого не сделаешь. Он выдохнул воздух в крике и сразу вдохнул, испытывая странное, почти болезненное облегчение. Рамси отпрянул назад и захлопал глазами. В них появилась непривычная неуверенность, так что Теон сам поддался навстречу: - И еще скажи, почему я должен поверить тебе? Рамси молчал, вроде даже думал о чем-то. - Скажи, почему? – повторил Теон тише. - Я.., я не знаю, - Рамси тяжело сглотнул. – Я хочу, чтобы было по-другому. По-другому? Теон коротко рассмеялся и провел рукой по глазам. - Отпусти меня, Рамси. Пожалуйста. - Нет. - По-другому не получится. А я уже не смогу снова стать Вонючкой. Отпусти. - Ты – мой. Я никогда тебя не отпущу. Он схватил Теона за плечи, притянул и впился в рот. Зубы сталкивались друг с другом, зажимали, царапали губы, язык настойчиво толкался внутри, то проходясь по небу, то придавливая его собственный. В поцелуе был привкус крови и желание получить все и сразу. Сопротивляться бессмысленно.       Рамси сбросил с себя камзол и рубашку и посмотрел на Теона, который привалился к стене и следил за огнем. Темные ресницы прикрывали его глаза. - Снимай все лохмотья и забирайся в воду.       Тот чуть помедлил, в глазах отразилось сомнение, но вздохнул и стал стягивать уже расстегнутую куртку. Запах защекотал ноздри, как только Рамси вошел сюда. Пока они лазили по Винтерфеллу и в криптах, он не замечался. Зато в этой конуре настоялся как следует. Сырые тряпки, немытое тело и кровь. Запах тревожил, вызывал тоску, и Рамси опять засомневался, кого он хочет больше Теона или своего Вонючку. "Скажи, почему я должен поверить тебе!" Милорд оглох от этого крика. Проклятого ответа не было. А если ответа нет – нужно бить наотмашь. Он так делал всегда. Теперь удар в лицо – и он снова там, откуда все началось. У собачьей клетки. Вонючка или Теон, кого ему выбрать? Жалкое преданное существо или принц, настоящий, живой, который прошедшей ночью самозабвенно раскачивался у него на бедрах?       Сесть в бадью было невозможно – слишком узкая, поэтому Теон забрался в горячую воду чуть выше колен и поежился, его кожа покрылась мурашками. Рамси провел пальцем по предплечью, шероховатому и прохладному. - Лучше я это сделал бы сам, - без особой уверенности проговорил Теон. - Нет.       Рамси взял с края бадьи тряпку, намочил ее и прикоснулся к шее. Кракен вздрогнул, не отрывая от него еще больше потемневших глаз. Плечи были заметно напряжены, готовы отстраниться от руки милорда. Свежего шрама на шее касаться было неприятно, он казался не собственным – чьим-то чужим следом. Зато были другие.       Рамси повел по светлой, самой широкой полосе, идущей вниз от груди. Одной из самых удачных опытом со свежевальным ножом и его Вонючкой. Промыл ее аккуратно до середины плоского твердого живота и прошелся чуть ниже к завиткам волос. Руки Теона, опущенные вдоль бедер, слегка подрагивали. Но он молчал – слава проклятым богам. Рамси поднялся к тонкому шраму, идущему к противоположенному боку косым неровным лучом – тут нечем было гордиться. Он коротко провел по нему тряпкой. Лучше бы этого следа не было вовсе. - Они до сих пор так сильно тебе нравятся? – глухо и неприязненно бросил Теон. - Заткнись, я просто смываю с тебя грязь. - Когда просто смывают грязь, член не выпирает из штанов. Глянув вниз, Рамси понял, насколько все было очевидно. - Проклятие, отвернись. - С чего вдруг такая скромность? – хмыкнул Теон. – Или ты хотел сказать наклонись и раздвинь ноги? - Отвернись и заткнись. Тебе надо помыть спину. Рамси помолчал и, испытывая странную неловкость, добавил: - И все остальное тоже. Грейджой то ли удивленно, то ли насмешливо поднял брови и развернулся. Уперся рукой в стену и чуть наклонился, подставляя спину. Рамси провел мокрой тряпкой по плечу, по крошечному родимому пятну, которое почему-то так и не срезал. Плечо слегка поддалось вниз, словно напряжение отступило. Возясь со спиной, послушно выгнутой навстречу его руке, милорд чувствовал, как в нем постепенно растет какое-то дикое ликование и уверенность, что Теон теперь принадлежит ему. Даже и без.., без Вонючки. Он поправил сдавленный завязками член и продолжил равномерно водить от плеч к пояснице, стараясь изо всех сил не обращать внимания на изящное плетение памятных шрамов.       Рамси постепенно опустился вниз, несколько раз провел тряпкой по ногам и бедрам. Почти не глядя на них, потому что взгляд сам собой приклеился к темной, уходящей в глубину границе между двух ягодиц. Решимость сначала как следует вымыть Грейджоя, а потом все остальное, таяла и казалась бессмысленностью. - Разведи ноги, - приказал он севшим голосом.       Теон бросил через плечо подозрительный взгляд и не очень убедительно похлюпал в воде ногами. - Тут не особо много места, чтобы выполнить твои желания. Сучий Перевертыш просто нарывался. - Тогда лучше наклониться, а то будет не слишком приятно.       Когда Теон напряженно замер, явно раздумывая, как ему поступить, Рамси с силой сунул ему между ягодиц тряпку и яростно там потер. Тот зашипел от неожиданных болезненных ощущений. - Мать твою, проклятый бастард!       Рамси вскочил на ноги, ударил с размаха по мокрому заду ладонью. Теон охнул от неожиданности, отпрянул от стены, но Рамси тут же его обхватил сзади, прижимая к себе.       Член в штанах требовал срочно его освободить. - Не смей меня так называть! Я тебя предупредил, а ты не услышал. Это плохо. - Это старые правила, Рамси, - тихо сказал Теон. - Я придумаю наказания, которые будут совсем новыми.       После этой фразы тело Теона стало жестким, как доска, но милорд просунул пальцы между скользких ягодиц и стал водить вверх вниз в тесной, горячей расселине. Он водил долго, пока тот не выдохнул и не стал заметно мягче. Рамси опустился чуть ниже, где начинался ровный, нежный шов, который, к сожалению, создал не он, а боги. Хотелось сжать яйца, но ляжки прилегали друг к другу слишком плотно в этой бадье, и Рамси вернулся вверх, туда, где отчетливо прощупывалось маленькое, но плотное колечко мышц. Жаль, здесь не открывается все само, от желания. А то так, мать его, теперь без члена и не поймешь, хочет ли он?       Пальцем он прошелся по кругу, надавил на крохотную дырочку, слегка потолкался в нее, практически не проникая, и Теон, обвитый его рукой, задышал заметно быстрее. Проклятье, я не ублажал так ни одну сучку. Член так раздулся, что мягкая ткань штанов почти сдирала при движении чувствительную кожу. В пекло, потерплю, только бы он сам попросил меня. - Разворачивайся. Спереди мы не закончили.       Теона чуть качнуло, когда он поворачивался. Щеки его порозовели, взгляд был расфокусирован, но с тенью настороженности на дне глаз. После Винтерфелла Рамси нисколько не сомневался, что его принц - похотливая сучка. Он и раньше был таким, когда носил полный член в штанах, но, став Вонючкой, – научился жить желаниями хозяина, не имея своих собственных, даже самых простых. Он хотел угодить милорду, но не хотел его самого. Тогда для Рамси это не имело значения, какая разница хотят ли тебя, когда ты легко можешь иметь. Но потом, когда Вонючка сбежал, а появился лорд дознаватель, получить которого стало вдруг так сложно… это все перевернуло. Вернувшись в Дредфорт, милорд думал, на что он готов, чтобы Грейджой сел на кого-нибудь долбаного коня и сам прискакал к нему среди ночи. Просто потому что захотел. Этого не случилось бы никогда. Но Рамси готов был на все ради этого. На все что угодно. Теону...       Голова после удара колдуна болела постоянно, иногда просто отвратно. Милорд к такому не привык. И никто, как и всегда, не искал Рамси, чтобы побыть с ним рядом. А тем более проклятый дознаватель и Перевертыш. И он отправлялся в темницы.       В тот момент, когда Теон трогал его внимательно и осторожно в башне колдуна, Рамси не сомневался, что это был его собственный бред. А когда Грейджой стал подрагивающими руками пропихивать в себя его член и покраснел до корней волос, как девка, Рамси казалось, что он сейчас сдохнет в собственном посмертном бреду, потому что просто вдохнуть не в состоянии. Наверное, он все же был полезен богам, если они позволили ему напоследок увидеть, как Теон насаживается на него, почувствовать его готовую дырочку и то, как она жадно сжимается вокруг члена.       Теперь милорд отчетливо понял, что похоть Грейджоя не исчезла навсегда в Вонючке, и в нем опять бродят желания, наливается тяжестью крошечный обрубок или что-то там еще внутри его. Тяжестью, от которой его кто-то должен избавить. И Теон хотел Рамси. Пусть даже всего лишь раз и только потому, что нет никого другого. Пусть даже клял себя за это. Пусть даже боялся. Но ведь хотел! Милорд желал услышать это. Он отдал бы проклятую кожу на своем гребаном члене, чтобы это услышать.       Теон стоял и смотрел на него, муть в глазах разошлась, и вид был задумчивый. Рамси выкинул навязчивые мысли из головы и постарался полностью сосредоточиться на оттирании засохшей на плече крови. - Что ты хочешь от меня, Рамси? – внезапно спросил Грейджой.       Рамси опустил тряпку в помутневшую воду, слегка отжал ее и взялся протирать грудь. - Хочу как следует отмыть. Потом покормить. - Раньше тебя моя чистота и сытость не волновали.       Понасмехайся еще надо мной, задница кракенская. - Проявляется с возрастом дурная кровь лорда Русе. Скоро стану брезгливым и буду трахать только толстых.       Теон внезапно весело улыбнулся, и сердце у Рамси пропустило удар. - Ты же не умеешь шутить, Рамси. - Я не шучу. Русе сам мне все объяснил про дурную кровь.       Лорд Болтон опустился на колени и стал протирать ноги, двигаясь выше от колен. Под тряпкой и рукой чувствовались крепкие мышцы, и ноги пружинили от давления. Он умел шутить, но предпочитал сам получать от шутки удовольствие, а не ублажать всяких уродов и шлюх. Некоторые шутки, правда, теперь не казались такими смешными. Он шоркнул низ живота, и тонкие струйки воды побежали по жестким волосам в паху, застучали по краю деревянной бадьи. Рамси опустил тряпку и повел пальцами посередине темной поросли, пока не коснулся того, что осталось… от одной особенной шутки. Руки Грейджоя дернулись к лицу милорда, стремясь оттолкнуть его или закрыться, но замерли на полпути. Большие пальцы касались гладких впадин между животом и бедрами. Рамси обхватил его с двух сторон, поверх этих рук, не давая двигаться. Облизал губы, поднял голову и увидел откровенно испуганный взгляд все понявшего Теона. - Не надо, не делай этого, Рамси, пожалуйста, - проговорил он, чуть захлебываясь, почти как Вонючка. – Просто трахни меня, как обычно. Как хочешь. Или я тебе отсосу.       Старые предложения. Незатейливый, мать его, выбор. Испуг Теона обычно будоражил и возбуждал, но сейчас член ныл так давно и мучительно, что возбуждаться дальше было некуда. Его похотливая сучка просит, но совсем не так, как нужно милорду, не по-настоящему. И он прижался губами к мясистой выпуклости между волос и начал ее сосать.       Теон смотрел вниз и не мог оторвать взгляд от головы у его паха, справиться с охватившим его ужасом. Милорд не мог, просто не мог сосать ему это… В том, что происходило сейчас, было что-то запредельно безумное.       В первый момент Теон ничего не мог почувствовать, кроме бешено стучавшей в висках крови. Он слышал влажные, хлюпающие звуки как бы со стороны, видел, как остывшая вода в бадье кружит вокруг его ног. Нужно было оттащить от себя эти длинные, теперь раскачивающиеся вдоль его бедер волосы, но руки беспомощно дрожали, крепко прижатые к тем же бедрам, колени норовили согнуться. Его затягивало в омут болезненного возбуждения, и голова закружилась.       На мгновение Рамси ослабил хватку, слегка отстранил его ,но снова крепко прижал к горячему влажному рту. Бедра у Теона послушно качнулись. Потом еще и еще раз. По телу побежали волны тепла, размывая все бессвязные мысли.       Девки не раз отсасывали Теону Грейджою. Забытый ритм требовательно подчинял себе его тело. Только теперь другое. Туда и обратно, как будто он был способен сам трахать чей-то рот, дотянуться невидимой головкой до горла. Движения были совсем крошечными, но плотные губы ощутимо обхватывали что-то между ног, что-то все еще принадлежащее ему. Руки его теперь были свободны, а горячие ладони милорда ходили по ягодицам, сжимали и раздвигали. Но он этого почти не чувствовал, только кружение жадного языка вокруг пылающей плоти в паху. Это было так хорошо, что невозможно остановиться, прекратить толчки. Ничего не соображая, Теон опустил руку на черные волосы у бедер, пропустил их между пальцев и сжал так, словно только их реальность могла спасти его от падения. Боги, я схожу с ума и хочу этого.       Когда Рамси широко раздвинул его ягодицы и коснулся входа, болезненно чувствительного все это время, надавил на него, Теон услышал, как стонет в голос. Ему хотелось поддаться назад, чтобы пальцы вошли в него больно и глубоко и оставались там, и одновременно толкаться вперед, прижиматься к горячим, бесстыдно хлюпающим между бедер губам. Но он не мог так сделать сам. И сказать стыдно.       Рамси сосал и мягко трогал, но не проникал внутрь. Это было невыносимо, как незнакомая ему пытка. Теон был близок, но ему отчаянно не хватало наполненности внутри. Хотя бы пальцев, которые можно крепко сжимать, ощущать в себе, выплескивая наружу наслаждение. - Пожалуйста, пожалуйста...       Он перехватил и сильнее прижал руку Рамси к своим ягодицам, почему-то не в силах попросить напрямую. Потому что я и на самом деле хочу этого. Милорд вдруг поднял глаза и резко оторвался от него. Теон весь подался за его ртом. - Что пожалуйста? – шевельнулись припухшие губы.       Рот и подбородок милорда блестели от слюны, к щекам прилипли короткие завитки волосков. Он по-прежнему держал палец у его дырки, и болезненная пульсация внутри тела рождала в голове Теона только одно желание. Чтобы Рамси его трахнул по-настоящему. Но этот пронзительный, вечно наблюдающий за ним взгляд. Он опять сторожил его слабости. Опять сторожил… собственную жратву. - Выпусти меня из этой проклятой бадьи! - выкрикнул Теон отчаянно.       Когда Перевертыш заорал в голос про бадью, Рамси думал, что его убьет. Просто шибанет об стену проклятой башкой. Чтобы хрустнула. Чтобы не было всего этого! Почти ослепнув от ярости, он швырнул в него полотенце и пнул долбаную опустевшую бадью к самой стене. Перед глазами мелькнуло, как он собьет на пол эту похотливую скользкую тварь и будет трахать ее до крови, хлещущей из дырки. Из всех дырок, которые он найдет. А потом и сделает в нем.       Рамси поймал себя на том, что стоит и пялится на мокрое пятно на полу и его ногти впиваются в ладони. Скотина, которая не в состоянии произнести двух искренних слов. Всегда таким был. Он же чувствовал, как Перевертыша аж трясет от желания. Дырка под пальцами сжималась так ощутимо, что чуть не засасывала, а этот его отросток раздуло уже половину рта. Такой плотный на языке. Проклятая тварь! Скажет, что хочет кого угодно, но не меня!       Сделав над собой невероятное усилие, Рамси повернулся и посмотрел на Теона, который сидел на самом краю кровати, плотно обмотав бедра. Вид у него был скорее растерянный, чем наглый. - Сейчас будешь жрать, - рубанул он злым голосом. Возиться с ним он уже не мог. Но решил довести дело, как было задумано. Как правильно. Хотя бы раз в жизни. - Хорошо, - покорно кивнул Перевертыш и уставился на огонь. Что происходит у него в голове? Почему нельзя забраться туда пальцами. Во влажное и тягучее.       Сосредоточившись только на собственных движениях, Рамси подошел к столу. Налил из кувшина вина, положил на деревянную тарелку ногу зайца, ломоть хлеба и отправился со всем этим к Теону. Поставил тарелку на кровать и впихнул в руку чашку. - Ешь и пей.       Сначала он все это не так себе представлял, думал, они будут есть вместе. Он покормил бы Теона сам, как иногда Вонючку, но по-другому. Складывал бы ему в рот кусок за куском, чтобы тот объелся и стал ленивым и мягким в его руках. Но теперь настроение было испорчено. В конце концов, он увезет его в Дредфорт и там со всем разберется.       Сейчас Перевертыш съест свое мясо, и Рамси его трахнет без затей. Бить не будет, раз уж так решил, пока маялся за дверью. Возбуждение от злости ослабло, и член не ныл так сильно, хотя вес его в штанах ощущался. Грейджой меланхолично жевал и пялился на долбаный огонь. Даже не морщился от боли, проклятая зубастая тварь. - Зачем ты все это делаешь, Рамси? - спросил он внезапно. Милорд растерялся, моргнул, не зная, что ответить. - Что это? - Трогаешь меня так и…, - Перевертыш поднял глаза и посмотрел каким-то больным взглядом. – Ну, ты знаешь, что только что делал и… не до конца. - А ты хочешь до конца? – спросил Рамси враз осипшим голосом. - Ты сам этого хочешь и все равно сделаешь. - А ты? Ты хочешь? Милорд сглотнул ком в горле и добавил, не чувствуя никакой уверенности в себе: - Меня… Чтобы я тебя трахнул? Теон вздохнул, потом резко швырнул в огонь обглоданную кость. Трехпалая рука упала на голое колено. - Конечно, хочу. Тебя. Пропади ты в пекло, бастард! Доставай, что у тебя торчит из штанов. Рамси показалось, что около него рухнул разом весь Дредфорт со всеми стенами, башнями и чертогами, и вокруг стало ослепительно светло. Мало что соображая, он дергал штаны, но они не хотели никак слазить. - Подожди, - Теон вдруг притянул его к себе, и завязки легко поддались.       Рамси не успел ничего сделать, как почувствовал влажное и мягкое, сомкнувшееся на его вконец измученной плоти. Он поддался навстречу, пытаясь полностью войти внутрь Теона, лучше вообще не чувствовать ничего, кроме его длинного языка, скользящего вдоль члена, и волос под ладонью. Я так их и не вымыл, идиот. Но еще успею. Теперь будет много времени.       Теон пососал не спеша, выпуская слюну, погладил ладонью промежность и отстранился. Обхватив рукой тяжелый мокрый член, Рамси заворожено смотрел, как Теон скинул с себя полотенце, забрался дальше на кровать, лег на спину, развел и согнул ноги. Ягодицы раскрылись, но света от огня было недостаточно, чтобы увидеть то, что Рамси хотел бы увидеть. И тогда он наклонился и потрогал. Вход поддавался, пульсировал в ответ.       Когда милорд втолкнулся в отверстие, придерживая разведенные колени, Теон застонал в голос и выгнулся. Он был невозможно красивым. После Теон лежал рядом на боку, слегка подогнув колени, а милорд дышал ему в плечо. Очень хотелось впиться зубами в кожу около темного пятнышка перед глазами, ощутить вкус соленой влаги. Он здесь и никуда не денется. Рамси опустил руку, провел вдоль спины и коснулся собственного скользкого семени между теплых ягодиц. Это его как-то успокоило, и он поковырялся там еще. Жаль, что оно вытекает. Теон издал горлом странный звук. - Больно? – с интересом спросил милорд. - Не особо. Грейджой помолчал, потом сказал совсем тихо: - Отпусти меня, Рамси. Так будет лучше. Лорд Болтон сразу ощутил раздражение. - Хочешь уйти от меня? Найти себе урода в черном плаще, чтобы не я, а он засаживал тебе? - Нет, дело не в этом. Просто… я не могу жить только для того, чтобы ты меня трахал. Или… ломал. - Все будет… не так. Ты – мой, Теон. Я тебя никогда никуда не отпущу. Запомни. И он таки вцепился зубами в его плечо. Чтобы больше никогда. Он должен запомнить.