Долгий, долгий путь

Джинён сделал вид, что наклонился над плечом Джексона, чтобы забрать его грязные тарелки, а сам прошептал в ухо по-китайски: – Я люблю тебя, люблю, люблю. Джексон улыбнулся широко и звонко шлёпнул его по плечу. Джинён рассмеялся и всё-таки собрал со стола всю посуду. Бэм продолжал сосредоточенно тыкать палочками в тарелку с рисом и иногда совал пустые палочки в мордочку плюшевого котёнка, сидевшего рядом на столе. – Бэм-и, мы так опоздаем, – строго сказал Джинён, оторвавшись на секунду от раковины и закатав рукава повыше. – Югём-и сказал, чтобы мы приехали к четырём, – напомнил Джексон, забрал у Бэма палочки и принялся кормить его сам, потому что Бэм усердно пропускал все куски курицы у себя в рисе. – Ёнджэ-я и Джебом-хён будут выезжать где-то в три. – А нам нужно выехать в половине третьего, потому что сегодня по всему городу пробки и ехать нам дольше, – сказал Джинён серьёзно, намывая тарелки. Джексон в шутку закатил глаза, и Бэм захихикал радостно, потому что пока не умел так делать, но явно хотел. Югём уже говорил, что Бэм несколько раз выкатывал челюсть, как Джебом-хён, хотя кроме него, никто этого больше не видел. После обеда у них было ещё немного времени. Бэм выклянчил у Джинёна посмотреть мультики в гостиной, и, пока они разбирались, что смотреть, Джексон пошёл собрать вещи в спальне. Он ещё раз перепроверил все пакеты, потому что Джинён точно спросит его – и лучше не допустить того, чтобы Джинён начал перекладывать всё сам, иначе потом найти что-то будет очень трудно. Пока Джексон пересматривал содержимое пакетов, по его плечам ласково пробежала ладонь. Он обернулся – сверху на него с улыбкой смотрел Джинён. – Всё на месте? – спросил он, сразу же захватывая Джексона в тесное объятие, как только Джексон распрямился. Джексон поправил его чёлку и прикоснулся носом к его носу. – На месте, конечно же. Только не суйся сам, хорошо? – сказал он, слегка трогая его уши. – И кстати: ты опять не снял кольцо, когда мыл посуду, да? Джинён бессовестно помотал головой, поймал левую руку Джексона и, глядя ему в глаза, поцеловал плоское серебряное кольцо на безымянном пальце. – Просто потому, что я не хочу его снимать никогда, – сказал он вкрадчивым голосом; Джексон ущипнул его за задницу, и Джинён удивлённо ойкнул. – Больно, Сэн-а. По-моему, я сегодня очень много делаю по дому и заслуживаю награду, а не наказание. – Это мы ещё посмотрим, – Джексон хитро подмигнул ему и выбрался из его жадных рук. Они ведь действительно могли опоздать. – И в следующий раз, Пак Джинён, всё-таки побереги кольцо, оно тебе ещё пригодится. В конце концов, мы так и не определились с датой… Он наклонился, чтобы собрать все пакеты. Ладонь Джинёна тяжело прошлась от поясницы и ниже – в голове вспыхнули воспоминания прошлой ночи. – Конечно-конечно. Но мы определимся, очень скоро. Так что советую начинать думать по поводу фамилии, Ван Джексон, – Джинён шлёпнул его и ушёл обратно к Бэму. Джексон только похихикал и покачал головой. Сеул снова накрыло мокрым снегом, поэтому Джинёну пришлось сначала почистить машину. Джексон стоял рядом с Бэмом на руках и поправлял на нём новую вязаную шапку, чтобы ему снова не надуло уши, как сразу же после Нового Года. Бэм ловил толстой перчаткой крупные слипшиеся снежинки, и Джексон ругался каждый раз, когда Бэм пытался схитрить и поймать хотя бы одну на язык. Зато в салоне было тепло и сухо. Джинён загрузил в багажник все пакеты, пока Джексон пристёгивал Бэма на заднем сиденье. Потом они ехали долго, почти на противоположный край города. Вскоре Бэм заскучал. Джексон начал хлопать в ладоши и петь китайскую детскую песенку, одну из самых любимых Бэма. Тот сразу же оживился, тоже захлопал и стал подпевать. Джинён, ещё недостаточно хорошо говоривший по-китайски, только посматривал на них и улыбался. Машина притормозила на стоянке у большой клиники. Джексон вышел обратно на холодный влажный воздух и сразу же услышал объёмный, даже слишком громкий голос: – Эээээй! Учитель Ван! Доктор Пак! Джексон обернулся: рядом со входом в клинику стояли Ёнджэ и Джебом и махали им. Джексон помахал им в ответ, забрал Бэма из машины и пошёл им навстречу. Бэм тут же полез целоваться и обниматься, а Джебома ещё и толкнул в щёку кулаком – так он показывал свою симпатию к альфам, с омегами же он был гораздо мягче и ласковее. Ёнджэ протирал стёкла круглых очков от снежинок и хвастался новой стрижкой. Джебом и Джинён, молча пожав друг другу руки, чуть отстали от них, разговаривая о чём-то своём. – Смотри-смотри, хён, – тараторил Ёнджэ, показывая Джексону фотографию на экране телефона и прикрывая его от снега ладонью. – Коко тоже подстригли. Джебом-и специально попросил, чтобы сделали покороче на мордочке, чтобы она не так сильно пачкалась, когда ела. Бэм сразу же повернулся к телефону, потому что обожал Коко. Но пока ему запрещали вволю с ней играть, поскольку он только учился общаться с животными. Джексон ещё раз подумал про себя, что идея Джебома завести собаку была одной из самых удачных. После появления щенка их дела пошли лучше некуда. Они всё ещё пытались завести ребёнка, но теперь делали это с размеренным удовольствием, а не с болезненным отчаянием, как в начале, когда только съехались во второй раз. – Какой номер палаты? – спросил Джебом, цепляясь шариками за потолок и оборачивая ленту вокруг пальцев, чтобы немного укоротить её. – Да вот она! – воскликнул Джексон, показывая на приоткрытую дверь в конце коридора – там находились вип-палаты. – Бэм-и, веди себя тихо и скромно. Здесь люди поправляются после болезней и операций. Дядя Марк немного болеет, и дяде Югёму сейчас тоже непросто. – А когда он вылечится? – протянул Бэм, глядя грустными глазами то на Джексона, то на Джинёна. – Очень скоро, Бэм-а, – сказал Джинён и потрепал его по щеке свободной рукой. Ёнджэ заглянул в палату и спросил что-то негромко, потом кивнул всем и сделал знак зайти. Джексон ещё раз попросил Бэма вести себя тихо и шагнул в палату. – Ой, Югём-а, – Джебом покачал головой, улыбаясь, и стал привязывать шарики к ножке стола. – Хёныыыы, – застонал Югём, весь бледный, потный, непохожий на себя, и встал со стула, чтобы обнять каждого по очереди. – И не начинай даже жаловаться, – заскрипел Марк сонным голосом со своей огромной кровати. – Ты как, хён? – спросил Джексон, целуя его в щёку и давая Бэму сделать то же самое. – Поправляйся скорее, дядя Марк, – сказал Бэм сочувственно, цепляясь за толстовку Джексона. – Спасибо, Бэм-и, – ответил Марк; на миг Джексону показалось, что его глаза влажно заблестели. – Было бы гораздо лучше, если бы эта шпала Югём не упал в обморок прямо в операционной. – Я хотел побыть с тобой! – заголосил Югём, хотя минуту назад прижимался к Ёнджэ, который, по какой-то причине, всегда жалел его. – Хотел поприсутствовать, чтобы тебе было легче! А ты… Он снова уткнулся Ёнджэ в плечо, и Ёнджэ снова стал наглаживать его по спине. Джебом посмотрел на них с прищуром, отвлекаясь от шариков на минуту. Марк явно был ещё слишком слабым после родов. Поэтому они не стали засиживаться надолго. Подарили подарки, поболтали немного и разошлись, забрав с собой усталого Югёма. Джебом и Ёнджэ предложили подвезти его на своей машине, потому что на Югёме просто лица не было. – Люблю тебя, Сладкий, – сказал он на прощание, наклоняясь над кроватью Марка. – И ещё раз спасибо за ещё одного Кима. Это самый лучший подарок, тем более, что не привязанный ни к какому празднику… Джексон старался не смотреть на них, – всё-таки, это был их момент, – но не мог не заметить, как Марк протянул к нему руки. Югём наклонился ниже, чтобы Марк мог сомкнуть пальцы у него на шее. Краем уха Джексон услышал, как Марк бормотал ему что-то тихо-тихо своим уставшим низким голосом, а потом целовал в обе щеки много раз. – …я тебя тоже очень люблю, Гём-дун-и. Позвони, как будешь дома, пожалуйста, – попросил Марк сдавленным шёпотом. Джексону стало не то радостно, не то грустно. А потом он заметил, что всё это время за ним следил Джинён. По дороге до машины Югём, едва волоча ноги, говорил, что завтра же с утра нужно будет заранее начать собирать детскую кроватку, которая стояла разобранной с месяц, и подыскивать издания, которым будет поручено рассказать о первенце в семье Кимов. Ёнджэ вёл его под руку и пытался уговорить не думать о делах, а отдохнуть немного. В итоге даже Джебом стал предлагать ему заночевать у них на диване в гостиной. Югём вроде как согласился. Они ещё раз попрощались и разъехались домой. На улице темнело очень рано, поэтому Бэм быстро заснул у себя в кресле. Джексон достал из бардачка книгу, которую читал по утрам по дороге на работу, пока они застревали в пробке. Ему всегда читалось легко и приятно под мерный гул мотора. А ещё, когда он клал руку Джинёну на бедро. Джинён посмеялся беззвучно, в уголках глаз собрались морщинки, – каждый раз Джексону казалось, что в такие моменты он влюбляется в него заново, словно они и не были знакомы никогда… – Я люблю тебя, Джинён-а, – сказал Джексон шёпотом, держа лицо Джинёна в обеих руках и поглаживая мочки ушей чуть-чуть. – Но я всё ещё не уверен… – Джексон, послушай меня, пожалуйста, – заговорил Джинён серьёзно и решительно. – Не забывай, что нас двое. И что теперь тебе не нужно прятаться. Я вижу, как сильно ты любишь своих родителей, и очень хочу, чтобы вы увиделись и чтобы они наконец узнали про Бэма. Теперь тебе не придётся врать, Джексон-а. К тому же, в университете я ходил в драматический кружок, так что мы что-нибудь придумаем. Джексон рассмеялся беззаботно его последнему замечанию, стараясь не разбудить спящего у себя в комнате Бэма. Какое-то время они просто лежали на диване молча. Джексон смотрел в экран работающего телевизора и массировал затылок Джинёна, положившего голову ему на грудь и придавившего своим весом окончательно. – Джексон-а. – Ммм? – Почему именно Комомо, всё-таки? – Потому что я очень люблю персики, – Джексон улыбнулся и попытался дотянуться до задницы Джинёна, но у него не получилось, поэтому шлепок пришёлся куда-то в область поясницы. Джинён зашипел обиженно, поджал губы, а потом укусил Джексона за плечо прямо через домашний свитер. Джексон сдавленно вскрикнул и стал пинаться, смеясь. Джинён принялся щекотать его, досконально изучив все его уязвимые места и нагло пользуясь своим преимуществом. Джексон извивался под ним и пытался увернуться, но всё было бесполезно. Джинён отступился только тогда, когда у него поменялось настроение – с игривого на серьёзное. Они смотрели друг на друга несколько минут и пытались выровнять дыхание. Затем Джексон медленно обнял Джинёна бёдрами, и Джинён подался вперёд. Приподняв свитер, Джинён обнажил моментально покрывшуюся мурашками кожу. Джексон, закусив губу, следил за ним неотрывно. Джинён опустился вниз, стал целовать его открытый живот – чувственно, жадно, как будто ревнуя к самому себе. Джексон вплёл пальцы ему в волосы, изо всех сил стараясь не издавать никаких звуков. А потом что-то поменялось вновь. Джинён сменил страсть на нежность, стал касаться живота губами лишь слегка. Он посмотрел Джексону в лицо с мягкой, ласковой улыбкой, его рука поглаживала разгорячённую кожу легко-легко. Джинён задал вопрос без слов. Джексон улыбнулся шире и покивал.