Красная лента

О звонкий цыганский город! Ты флагами весь увешан. Желтеют луна и тыква, играет настой черешен. И кто увидал однажды — забудет тебя едва ли, город имбирных башен, мускуса и печали! Федерико Гарсиа Лорка

      Цвет у Эйдана все еще продолжался, хотя и заметно пошел на убыль; но омега по-прежнему источал такой яркий и соблазнительный аромат, что к нему впору было приставлять вооруженную охрану.       Найджел не сомневался, что справится с ролью телохранителя нисколько не хуже, чем с партией любовника, и повышенный интерес других альф к юному красавцу-французу не станет проблемой во время прогулки по городу.       Ему все время приходили на память поверья, связанные с истинными парами: например, насчет того, что вблизи своего единственного альфы, предназначенного свыше, омега приобретает особенное очарование, и может находиться как будто в постоянном цвету, даже во время беременности. Магический аромат, сигналящий о готовности к любви, никогда не уходит полностью, меняется лишь его интенсивность, как музыкальные тона в симфонии.       Найджел прежде посмеивался над подобными «сказками», пряча за насмешками досаду и горечь на собственную незадачливость — ведь если принять на веру все эти россказни про истинных, пришлось бы признать, что страстно любимый им Гэби вовсе не является его второй половиной. Властный и ревнивый Вуд не мог принять подобной идеи, а теперь выходило, что Гэби, с самого начала противившийся омежьему «растворению в муже», и чаще прохладно принимавший любовь и ласку альфы, чем сам даривший ее, оказался мудрее… Омега тоньше чувствовал и не хотел ставить свою жизнь в зависимость от партнера, который настолько не подходил ему ни по характеру, ни по отношению к любви.       Правда, это не мешало Гэби пользоваться всеми преимуществами своего положения, теребить сердце Найджела в руках, как игрушку, выжимать досуха, мучить и дразнить, обманывать — и в конце концов предать, подставить под полицейские пули, ради бегства с любовником-лугару…       Он не знал тогда, зачем выжил, и что делать с опостылевшим существованием, с тоски хватался за все, что предлагал Дарко: пил, путешествовал, делал деньги — и просаживал в казино и в диких ночных кутежах, пялил бесконечных шлюх, затевал новые проекты, заводил полезные знакомства, но все это не приносило ни радости, ни успокоения.       Дарко, довольный их деловыми успехами, все чаще поговаривал о расширении бизнеса, о том, что пора выходить на международный уровень, работать не только в южной Европе и России, но и в мировых финансовых центрах, Лондоне и Нью-Йорке…       Найджел признавал его правоту, принимал участие в разработке стратегии, но в глубине души по-прежнему было пусто и холодно, и никакое топливо, казалось, уже не способно вернуть к жизни потухающее пламя… Пока в Бухарест не приехал юный парижанин, архитектор, по недоразумению просватанный за волколака — и воистину, авария на шоссе, когда раздолбай-кузен Эйдана со всей дури впилился в найджеловский джип, была ничем иным, как подарком от высших сил… Должно быть, Найджела Вуда покамест не были готовы принять ни в раю, ни в аду, раз чудненько устроили ему то и другое прямо на грешной земле.       …Найджел размышлял об этом, пока они с Эйданом, разъединившись после сцепки, мылись и переодевались; он выглядел, должно быть, очень серьезно, поскольку котёнок несколько раз огорченно пенял ему за якобы «отстраненность», и даже попытался обидеться, решив, что удовлетворенный альфа потерял к нему интерес…       Но бунт на корабле был немедленно подавлен: Найджел засмеялся и привлёк омегу в нежнейшие объятия, осыпал поцелуями с ног до головы и заверил, что вовсе не отвлекался на посторонние мысли, а только перебирал варианты программы развлечений. Он предложил Эйдану на выбор несколько лучших ресторанов, с проверенными шеф-поварами и разнообразным меню, и в удивлении поднял брови, когда котёнок без тени улыбки спросил, в каком из перечисленных заведений подают ужин на серебряной посуде…       Впрочем, стоило ли удивляться, что юноша из респектабельной семьи, выросший в самом красивом и знаменитом городе Западной Европы, воспитанный как принц — и выглядящий как принц — имел превосходный вкус и требовал для себя самого лучшего?.. Как и любой принц, Эйдан был достоин такого отношения, Найджел это понимал, и помнил, что Габриэль тоже все понял с первого взгляда.       В крови закипела ревность и ярость, но альфа усилием воли усмирил фурий, крепче прижал любимого к груди и рассудительно проговорил:       — Ну, раз уж у нас с тобой речь зашла о Париже, и о всяческой роскоши, ты, наверное, рад будешь сегодня вечером почувствовать себя на родине. Поедем в Le Bistrot Francais, (1) это в самом центре, недалеко отсюда. Там у них есть серебряные ножи и вилки, и, думаю, тебе понравятся их артишоки, тыквенный суп, котлеты со спаржей и яйца с черными трюфелями…       — Да, я его помню! — оживился омега и пояснил — Как-то раз, когда я был здесь года три назад, мы отмечали в этом ресторане день рождения моего кузена Эмильена.       Тут Эйден снова нахмурился и пожаловался Найджелу на своего ветреного родича:       — Кстати, он тогда как пропал с твоим другом, так с тех пор даже не позвонил мне ни разу… Нет, это я не к тому, что Дарко с ним мог сделать что плохое, тогда мой дядя с вами обоими был бы совсем не так любезен, уж поверь… Но Милли мог бы найти время хотя бы поинтересоваться, как у меня дела! Тоже мне друг, называется!       Данвиль и правда чувствовал обиду на кузена, хотя в глубине души прощал ему любые закидоны и капризы только потому, что именно благодаря Эмилио, состоялось его знакомство с Найджелом Вудом. Теперь Эйдену страшно было даже вообразить, как повернулась бы его судьба, не столкнись они тогда с навороченным черным джипом и не попади — чисто случайно — в ночной клуб со смешным названием «Бешеный Бамбук». Наверняка дядя уже сообщил бы ему о брачных планах семьи, познакомил с нареченным женихом-лугару, устроил обмен подарками и по-румынски шумную помолвку… И как знать, что из всего этого вышло бы?..       Но теперь, обнимаясь со своим истинным, упоенно прижимаясь к широкой теплой груди, омега и думать не хотел о том, что мог с ним вовсе не встретиться. Эта мысль так напугала его, что он предпочел побыстрее отогнать ее прочь и запереть в самые дальние подвалы памяти. А телом еще крепче прильнуть к возлюбленному и с наслаждением каждой клеточкой впитывать его родной запах, самый приятный на свете.       — Ну, ты готов ехать? — спросил Найджел, после того, как они в двадцатый раз поцеловались и неохотно разъединили губы. — Может, хочешь захватить по дороге своего кузена, раз уж так стосковался по родне, или на сегодня тебе хватит общества старика Вуда?       Эйден смущенно улыбнулся и опустил глаза:       — Старика? Не вижу здесь никакого старика… А твое общество заменяет мне всю мою родню, вместе взятую. Особенно теперь, когда я узнал, что за предательство они затевали…       Он снова ощутил холодный озноб, вспоминая, как хищно осматривал его князь лугару и как его нос жадно принюхивался к омежьему цвету.       «Нет, ни за что он не заполучит меня! Ни меня, ни Найджела!» — упрямо твердил он про себя, как заклинание, однако свое намерение не даваться в зубы волколаку требовалось кое-чем подкрепить.       — Я готов ехать, куда пожелает мой избранник. Только у меня к тебе есть одна маленькая просьба…       — Конечно, котёнок. Чего ты хочешь? — альфа посмотрел на любимого с жадной заинтересованностью, очень довольный, что у скромного Эйдана наконец-то появились определенные желания и прихоти, которые он, Найджел Вуд, конечно же, исполнит к полному удовольствию своего юного мужа.       — Видишь ли, я совершенно забросил свой дипломный проект, а мне нужно бы им позаниматься, пока мы еще здесь, сделать пару набросков церквей с натуры… Ты знаешь, где тут у вас есть магазин для художников? Мне нужна папка с чертежными листами и несколько карандашей.       «И кое-что еще, что поможет против целой стаи лугару…» — добавил он уже про себя, не желая раньше времени раскрывать альфе свой смелый план самообороны.       Может быть, Найджел только посмеется над тем, что он придумал, а может и воспользуется этим для собственной защиты… Серебряные пули — это, конечно, тоже вариант, только Эйден понятия не имел, можно ли купить такие легально, и вообще не особенно хотел вникать в тему с оружием. А вот то, другое средство, достать было вполне реально, и использовать намного проще. И молиться, чтобы оно сработало так, как об этом было сказано в «Физиологии мутантов»…       — Альбомы, карандаши и всякая там рисовальная хрень? — уточнил Найджел, не веря своим ушам, что Эйдан пожелал такую безделицу; бог ты мой, он готов был купить ему не только альбомы и краски, но и весь художественный салон оптом, обставить целую мастерскую, студию — или как это там называется у творческих людей. В этом определенно виделся смысл: мало того, что котёнку будет приятно, раз он переживает из-за диплома, так ему еще и надо заниматься чем-нибудь интересным, красивым, увлекательным, радующим душу, пока Найджел носится по городу с Дарко и улаживает бесконечные вопросы по бизнесу.       — Конечно, Эйдан. Я знаю, где всего этого навалом, мы сейчас отправимся туда, и ты сам выберешь все, что тебе нужно. Я-то не особенно разбираюсь в тонкостях, но красивые картины люблю…       Омега искренне обрадовался:       — Спасибо, ты меня очень выручишь!       «И себя заодно! Лишь бы там нашлось то, что мне нужно…»       Художественный салон располагался рядом с картинной галереей почти у самого здания мэрии, но Эйден, увлеченный своей затеей, даже не придал этому значения. Вряд ли дядя Жоржиу вздумает именно сегодня вместо какого-нибудь заседания прогуляться сюда, как и князь лугару.       Быстро выбрав альбом и карандаши, юный архитектор приступил к главному поиску и углубился в отдел с красками, особое внимание уделяя составу в баллончиках для распыления. Тут его постигло первое разочарование — большая часть серебристых красок не годилась из-за отсутствия собственно серебра в своем составе — его с успехом заменял порошок алюминия.       Из всей богатейшей палитры Эйден обнаружил лишь один-единственный флакон, где в составе значились ионы серебра, но то была акриловая краска. Чтобы распылять, нужно было заливать ее в пульверизатор и разбавлять растворителем, что было нежелательно, если омега хотел добиться поражающего и отпугивающего эффекта. Но, за неимением ничего лучшего, он попросил продавца выдать ему все имеющиеся в наличии флаконы, и пришел на кассу с корзинкой, доверху набитой ими.       «Теперь найти бы какого-нибудь лугару, на котором я смог бы опробовать ее действие…» — рассеянно думал он, пока кассир пробивал покупки и складывал их в непрозрачную холщовую сумку.       Закончив с покупками, омега закрутил головой и потянул носом в поисках Найджела, которому довольно быстро наскучило бродить между стеллажами с бумагой, кистями и красками. Вуд обнаружился у стойки с праздничными открытками, на его обычно суровом лице играла светлая мальчишеская улыбка, и Эйден позволил себе немного полюбоваться своим истинным, пока тот увлеченно читал веселые пожелания и разглядывал смешные картинки.       Увидев — а прежде почуяв — Эйдана, подошедшего к нему сзади, со стороны стеллажей, альфа сделал вид, что вовсе его не замечает и целиком поглощен открыточным креативом; но стоило омеге оказаться в пределах досягаемости длинных и сильных найджеловских рук, как Вуд совершил стремительный бросок и сцапал юного супруга, как настоящий хищник:       — Попался! — он даже изобразил грозное рычание, но почему-то оно оказалось больше похожим на басовитое мурлыканье довольного кота. Потребовав законный поцелуй и получив его, Найджел с интересом уставился в сумку, под завязку набитую флакончиками с жидкой краской:       — Котёнок, ты собираешься принять участие в конкурсе по городскому граффити?.. На кой-тебе столько краски? Нет, я не против, ты только скажи — отведу в отличное местечко, где можно все это попробовать на разных поверхностях… Тебе наверняка понравится: полно всякой старины и потрясающий вид на город.       Глаза его полыхнули страстью, когда он представил, чем еще они могут заняться в старой крепости, возвышающейся на одном из холмов, окружавших реку.       — А… это все к моему проекту… для макета храма святого Фомы Аквината. — Эйден все еще сомневался в том, что альфа воспримет его план по самозащите всерьёз, и потому предпочел дать уклончивый ответ.       Найджел упомянул какое-то старинное место, и любопытство омеги пересилило его же склонность к проявлению разумной осторожности.       — О, я люблю смотреть на город сверху! Когда мы будем с тобой гулять по Парижу, непременно заберемся к подножию Сакре-Кёр, оттуда тоже потрясающие виды открываются…       И тут его внезапно посетила догадка, о каком именно местечке идет речь, и архитектор в нем вступил в суровую схватку с паникёром:       — Ты ведь не имел в виду старую крепость, нет? Там ведь… оххх… там вокруг только лугару и селятся… это ведь их часть Бухареста…       — Да, я как раз про крепость и думал, — удивленно подтвердил Найджел. — Откуда, черт побери, тебе известно, где селятся лугару?.. Ну и плевать на них с высокой колокольни, с той самой крепостной башни. Я б еще и помочился сверху. Мы, люди, царствуем здесь, мы, а не волколаки! Будь я проклят, если они помешают мне гулять там, где хочу!       Эйден только покачал головой, выслушав браваду Найджела. Похоже, тот просто не принял угрозу князя Габриэля всерьез, раз так беспечно приглашал омегу, чей цвет все еще призывно дразнил всех встречных альф, туда, где их могли растерзать, даже не дожидаясь полнолуния.       «Но разве же это не шанс испытать на каком-нибудь случайном волколаке краску с серебром?» — спросил он сам себя, втягиваясь в привычный конфликт между Месье Занудой — сторонником разумной осторожности и Прекрасным Принцем, беспечным романтиком и искателем приключений. — «В конце концов, лугару не настолько дураки, чтобы нападать на людей средь бела дня. А до сумерек мы уже уберемся оттуда, и поутру уедем в Париж»…       — Нууу… если с крепостной башни и впрямь открывается самый красивый вид на Бухарест, как я слышал, то да, пожалуй, я хочу это увидеть… Только пообещай мне еще раз, что завтра же мы с тобой сядем в самолет и отправимся во Францию!       — Я ведь дал тебе слово Найджела Вуда, — рыкнул альфа и довольно чувствительно куснул омегу за ухо. — Мог бы и не переспрашивать, маленький засранец. Да, завтра мы летим в чёртов Париж на чёртовом самолете, на целый чёртов медовый месяц!       Он лениво подумал, сколько всего ему надо устроить за оставшиеся несколько часов, скольких компаньонов напрячь и сколько распоряжений отдать в ближнем кругу, да еще обеспечить по меньшей мере три канала надежной связи — выходил недурственный марафон, но сейчас это было не так уж важно. Найджел решил, что займется всем этим, когда Эйдан будет сладко спать после ужина и прогулки, оттраханный до потери сознания, и как раз успеет закончить к утру — ну, а сам отоспится во время перелета.       — Пойдем, котёнок. Время открывать вино и снимать крышки с блюд, ты ведь все эти краски не на ужин купил?       — Да, пойдем! Я зверрррски пррроголодался… — придав голосу немного хищную интонацию, пропел Эйден и легонько куснул Найджела за шею, наглядно демонстрируя супругу разбуженный аппетит и в самом деле чувствуя, как при мысли о еде начало сосать под ложечкой.       В Le Bistrot Francais они прекрасно и незаметно провели два часа, угощаясь кулинарными изысками французской haute cuisine, которую даже урожденный француз Данвиль нашел весьма недурственной.       Отвергнув тыквенный суп по причине нелюбви к этому овощу, Эйден заказал крем-суп из шампиньонов, артишоки в масле, рекомендованные Найджелом котлеты с гарниром из запеченной белой спаржи и на десерт — знаменитый крем брюле от шеф-кондитера. Вуд же остановил свой выбор на простецком мужском варианте: яйцах с трюфелями, густом буйабесе с моллюсками, жиго из баранины с печеными овощами и картофелем-фри. И, если бы Эйдан не поднял крик, что не допустит подобного кощунства, залил бы все это парой пинт светлого датского пива.       В результате они продегустировали все марки вина, рекомендованные сомелье, а к десерту заказали еще и шампанского. Найджел, уже изрядно во хмелю, хотя и больше от любви, чем от спиртного, заявил, что без этой дурацкой шипучки с пузырьками — помолвка не помолвка, а свадьба не свадьба, значит, ее и надо пить.       Незаметно для самих себя, к концу обеда они оба пришли в весьма приподнятое настроение, вызванное сочетанием изысканной обстановки, отличного вина, шампанского и безудержного откровенного флирта друг с другом. Это пробудило кураж и подстегнуло тягу к приключениям, и Эйден уже сам настоял на поездке в старую крепость, решительно вознамерившись провести там полевые испытания тайного оружия, пока месье Зануда, усыпленный парами алкоголя, мирно дремал на своем посту…       Мрачная твердыня из потемневшего от времени и местами потрескавшегося песчаника, встретила их настороженным молчанием каменных вервольфов, поставленных нести вечную стражу у парадного въезда, и наглухо запертыми воротами.       — Оххх… вот и поднялись на башню… — Эйдан был разочарован неожиданным препятствием, но втайне все-таки испытал облегчение, что их приключение закончится, не успев начаться. И вдруг Найджел, примерившись, ухватился за чугунные прутья и полез по ним наверх.       — Эй, ты куда? Тут же закрыто! — омега ухватил альфу за штанину и буквально повис на нем, желая удержать от безумного поступка. Но Вуд только весело оскалился — на зависть любому волколаку — и, легко стряхнув пальцы Эйдена, мотнул упрямой головой:       — Давай-ка живо, лезь за мной! Сюда по-другому не попасть, котёнок, но ручаюсь, ты не пожалеешь!..       Данвиль вздохнул, осмотрелся по сторонам, но не заметив ни камер видеонаблюдения, ни сторожа с берданкой, ни собачьей будки, последовал за Найджелом.       Перемахнув ограду, они прошли через арку и попали во внутренний квадратный двор. Здесь царило запустение — похоже, замок лугару был практически необитаем, булыжники и плиты поросли сорняками, молодые деревца пустили корни в каменной кладке крыльца, густой зеленый мох разросся по влажным углам под водостоками, и всюду царил запах плесени и тлена…       — Странная обитель… Почему здесь никого нет? — пробормотал омега: его не оставляло тревожное чувство, что за ними из темноты следят чьи-то злые глаза… Оставалось надеяться, что это только игра воображения.       — Лугару когда-то обитали здесь, но после войны богатый клан разорился, и замок стало накладно содержать. Теперь он вроде как принадлежит городу, но твой дядя и мэр тоже не спешат искать средства на его реставрацию — стоит им сделать это, как лугару тут же вспомнят о том, что они здесь хозяева. Вот и стоит, пылится никому не нужный… Пойдем, я обещал тебе отличные виды Бухареста! — Найджел поймал и стиснул запястье Эйдена и увлек его за собой сперва в боковую башенку, а там — вверх по крутой лестнице, не меньше чем в сто ступенек, а может и больше…       Эйдан не считал, потому что Найджел останавливал его на каждой промежуточной площадке и прижимал к стене для долгого и жаркого поцелуя. Истерзав рот омеги губами и языком, он склонялся ниже, чтобы вылизать шею и наставить на ней новых любовных меток, и снова возвращался ко рту, чтобы с жадностью пить дыхание и ловить стоны любовника.       Пьяно и счастливо улыбаясь, Эйден поддавался напору альфы и охотно позволял ему любовные бесчинства, мечтая о большем — но когда Найджел пытался расстегнуть на нем одежду, с сожалением отстранялся и сам тянул альфу дальше… Так все и повторялось, пока они не выбрались на крепостную стену, а оттуда — на полукруглую обзорную площадку, обрамленную колоннадой и увенчанную римским портиком с полустертой надписью на неизвестном языке.       Здесь их тоже встретили каменные волки на постаментах, и омега, глядя на них, вновь ощутил чье-то смутное присутствие — словно изваяния были наделены сознанием и бессмертными душами, и следили за чужаками с явным неодобрением или даже враждебностью… Но воздух был чист от сторонних запахов, кроме все того же духа запустения и тлена, и еще птичьих гнезд в расщелинах камней и капителях колонн.       Подойдя к краю площадки, Эйден облокотился на каменный парапет и устремил восхищенный взгляд на лежащий перед ними как на ладони город в золотистом предзакатном мареве. Найджел не обманул — вид и правда был шикарный, попросту грандиозный, и даже как-то удивляло его отсутствие на многочисленных сувенирных открытках.       — Иди ко мне, я хочу сделать наше селфи на таком потрясающем фоне! — поманил он альфу и достав из кармана джинсов телефон, быстро настроил фотокамеру. Странно, что с самого начала их знакомства, перетекшего в бурный роман, они еще ни разу не фотографировались вместе…       — Котёнок… — нежно усмехнулся Найджел и покачал головой: он не особенно любил фотографироваться, по опыту зная, что снимок в дальнейшем всегда может всплыть где угодно и попасть не в те руки, но не стал всерьез противиться желанию любимого.       Омега притянул к себе альфу, прижался щекой к его щеке и, вытянув руку с телефоном как можно дальше, поймал и запечатлел несколько удачных кадров.       — Вот, теперь нам будет, что вспомнить про это наше приключение… — удовлетворенный снимками, Эйден убрал телефон в карман и потерся носом о шею Найджела. — А завтра я уже буду снимать нас с тобой в Париже. Идем?       Данвиль шагнул в сторону лестницы, потянув Вуда за собой, но не тут-то было… В следующий миг сильное и гибкое тело альфы припечатало его обратно к парапету, руки Найджела жадно обвили спину омеги, а губы прижались к губам. Разорвав ненадолго поцелуй, он жарко прошептал:       — Куда это ты собрался?.. Я хочу трахнуть тебя прямо здесь… Высоко над городом и на виду у всех этих чертовых лугару…       От бесстыдного признания и не менее откровенного поцелуя распаленного альфы, чей кофейно-цитрусовый запах начал стремительно густеть, приобретая выраженный мускусный оттенок, Эйден едва не задохнулся. Первым его порывом было все-таки постараться убедить истинного, в очередной раз потерявшего от страсти голову, что трахаться в таком месте — весьма опасная затея… Но слабый голосок благоразумия быстро вытеснило собственное ответное желание, и омега сдался под его напором.       — Даааа… охххх… даааа…. — только и сумел выдохнуть он, когда требовательные губы Найджела переместились с его рта на шею и ниже, а ловкие пальцы задрали на нем футболку и устремились к ремню… Эйдан помог альфе справиться с пряжкой, приспустил джинсы и белье, развернулся, расставив пошире ноги — насколько было возможно — и улегся грудью на нагретые солнцем камни парапета… Плевать на условности. Пусть весь город станет свидетелем их взаимности и бесстрашия!       — Котёёёёнок… — хрипло простонал Найджел, высвобождая из штанов полностью твердый член, и, обхватив омегу за бедра, вошел в него без лишних прелюдий, благо, их недавние постельные упражнения вполне сошли за предварительную подготовку.       — Ааааааааххх — выдохнул Эйден, ощутив в себе мощный горячий ствол альфы и приятно утолщенный узел. Он уперся ладонями в нагретую солнечными лучами кладку и сильнее прогнулся в пояснице, желая заполучить член Найджела на всю длину и сам толкнулся ему навстречу. — Даааа… тааак… даааа… еще… хочу глубже… — выпрашивал он, хватая ртом горячий воздух с танцующими в нем пылинками.       — Тшшшшш… тихо!.. Аааа, стой, порох, не двигайся… я сам… — стонал Найджел в унисон с любовником, напрягая стальные мышцы рук, чтобы удержать Эйдана и не позволить ему полностью насадиться на узел. Они оба хотели бурной разрядки, стремясь друг к другу с неистовой страстью, но вязка с узлом на территории крепости не входила в запланированную альфой программу развлечений. Сцепившись, они в самом деле станут полностью беззащитны на некоторое время, а это было не то место, где можно было позволить себе подобную роскошь.       — Ммммм… жестокий! — укорил Вуда распаленный омега, но покорно замер, позволяя альфе полностью завладеть своим телом так, как он сочтет нужным. Служить удовольствию истинного было отдельным наслаждением для Эйдена, ничуть не меньшим, чем соединяться с ним полностью, как это было утром…       Найджел лишь усмехнулся мальчишеской обиде: котёнок только начинал постигать таинство плотской любви, и знал еще далеко не все о способах отправлять друг друга в космос с помощью не только члена и узла, но и пальцев, и языка, и умелых движений бедрами, и особенного ритма.       Переместив руку с бедра Эйдана, он дотянулся до возбужденного члена омеги и, не переставая двигаться в его теле, принялся умело и настойчиво ласкать его то кончиками длинных пальцев, то всей ладонью, немного шершавой, но теплой и бесконечно нежной.       От нового и острого ощущения Эйден запрокинул голову и чаще задышал, стараясь не нарушать мрачную тишину древней твердыни непристойными криками, но громкие стоны удовольствия то и дело вырывались из его горла и подхватывались эхом каменной чаши.       Рука Найджела искусно подводила юношу к вершине наслаждения, но пока что не позволяла пересечь последнюю границу. Особенно сводило с ума совпадение ритма ладони, ласкающей член снаружи, и движений горячего стержня внутри; Эйден ощущал, как твердеют соски и напрягается живот в предвкушении, а где-то в глубине ширится огненный шар близкого оргазма.       — Наааайдж… аааааххх… что ты делаешь… мучитель… дааааа… ещё…. ещё… — Эйден уже не знал, чего желает больше — чтобы причиняемая альфой изысканная пытка длилась как можно дольше, или же чтобы она поскорее завершилась яркой, до звезд в глазах, вспышкой блаженства…       — Да, котёнок, сейчас!.. — зарычал альфа и, чувствуя, что мощно кончает, ускорил движения руки, чтобы Эйдан догнал его.       Бёдра омеги мелко задрожали, и низ живота скрутило мучительно-яркой судорогой, когда он бурно кончил под рукой Найджела на каменную кладку, и в тот же момент ощутил, как альфа наполнил его собственной спермой, в экстазе укусил за плечо и крепче стиснул в жарких объятиях.       — Оооохххх… как же хорошо… — ощутив легкое головокружение, Эйден привалился спиной к Вуду и притянул его плотнее к себе, ожидая почувствовать желанное расширение и заполненность. Но Найджел мягко отстранился и вышел из него, вместо того, чтобы запечатать собой врата наслаждения.       — Нееет… постой… не хочу… куда же ты? — разочарованно захныкал омега, совершенно потерявший связь с реальностью и жаждущий полного слияния со своим избранником. На глаза навернулись непрошенные слезы какой-то совершенно детской обиды на мужа, но, по счастью, Эйден все-таки быстро справился с этим, и признал, что Найджел был совершенно прав, не доведя их стремительное соитие до долгой сцепки.       Ощущение, что за ними здесь наблюдают, накрыло Данвиля с новой силой: развернувшись к альфе лицом и обняв его, он тревожно осмотрел площадку и стены за его спиной. Никого живого там по-прежнему не удалось разглядеть, но, может быть тот, кто следил за ними, просто умел искусно прятаться и маскировать свой запах?