Пятый грядет

      После нападения Илья продолжал вести себя странно. Рома пытался найти этому объяснение, оправдать Илью хотя бы перед самим собой. Может быть, для Ильи это просто стало сильным ударом и ему нужно время, чтобы прийти в себя? Но время шло, а ничего не менялось. Кутепова выписали из больницы, Рома тут же вылечил его раны. Впрочем, Верховный всё равно решил временно не отпускать их на дежурства. То ли хотел дать Илье немного времени, то ли у него тоже были какие-то сомнения. Рома несколько раз поднимал тему нападения. Илья сразу менялся в лице и закрывался в себе, отвечая на вопросы неохотно и даже агрессивно. Они даже разругались из-за этого. В общем-то, они и раньше нередко ссорились из-за разной ерунды. Но это был один из немногих раз, когда Илья накричал на Рому. Так что Зобнин решил отложить разговоры в сторону и попытаться узнать правду иным способом.       И так он начал следить за своим другом. Ему было невероятно стыдно за такой поступок. Было стыдно за то, что он не верит Илье. Но… разве был у него какой-то другой выбор? Рома был уверен в том, что Кутепову нужна помощь. С ним что-то случилось во время нападения, и Рома должен ему помочь. Но вначале он должен узнать обо всем. И раз уж Илья не хочет говорить правду, то Роме придётся делать всё самому.       Илья не делает ничего необычного. Он получил больничный на работе, потому что там все считают, что у Кутепова по-прежнему перелом. Дежурств у них нет, а работа в Храме не требует больше пары часов в день. Так что они с Ромой получают множество свободного времени, которое нужно чем-то занять. Рома занимает его слежкой за Ильёй. А Илья… он много тренируется. Проводит кучу времени в зале, отрабатывая удары. Зовёт с собой то Магнуссона, то Набабкина, то кого-нибудь из учеников Храма, например, Чалова. Заставляет Рому швырять в себя молнии (Рома всегда был в этом плох, но он старается) и раз за разом подставляет щит. Божественная защита без проблем справляется со слабыми ударами Ромы, но Илья всё равно чем-то недоволен. Рома понимает это стремление друга стать лучше. Он ощутил свою слабость, чуть не погиб и сейчас стремится стать лучше. Рома охотно помогает ему в этом. Может быть, если Илья докажет самому себе, что он стал сильнее и больше не будет жертвой, то это поможет ему наконец прийти в себя.       А ещё он проводит удивительно много времени в библиотеке. У Храма впечатляющий набор книг. Некоторые из них жутко древние, сохранившиеся ещё с тех времен, когда все верили в Богов. Впрочем, таких книг очень мало. Орден приложил немало усилий, чтобы уничтожить всё, что связано с истинной верой. Сам Рома этих древних книг никогда не касался. У них был слишком сложный язык, а ещё парню казалось, что страницы просто рассыплются под его руками. Он предпочитал читать книги, написанные о Богах его современниками, таких было немало. А вот Илья внезапно закопался именно в такие книги. Он мог провести целую ночь, листая пыльные страницы. Один раз Рома спросил, что же Илья хочет найти в этих книгах. Он вырос в Храме, он ведь и так знает о Богах всё. А Илья тогда раздраженно ответил, что о Богах никто не знает всё. Но хороший жрец должен к этому стремиться.       Илья плохо спит. Рома не знает причины, поскольку они живут в разных комнатах. Может быть, Кутепову снятся кошмары, может, он просто тратит свои ночи на что-то иное. В любом случае, Илья, несмотря на отпуск, постоянно выглядит невыспавшимся и раздражённым.       Храм он покидает редко. Рома предпринимает попытки вытащить его то на прогулку, то в гости к общим знакомым, то хотя бы просто в магазин. Илья обычно огрызается, находит себе срочные дела и никуда не идёт. А если всё же поддается на уговоры Ромы, то всю прогулку выглядит раздражённым, будто бы Зобнин в самом деле отвлекает его от чего-то очень важного. От чего? От очередной пыльной книги? От пары новых синяков, заработанных в спарринге с Магнуссоном?       Следить за другом постоянно у Ромы не получается. В отличие от Ильи, он на работе больничный не получил и поэтому вынужден ходить в больницу. И вот по возвращении с вечерней смены он вдруг обнаруживает, что Ильи в Храме нет. Рома тут же организовывает поиски, но от него просто отмахиваются. В конце концов Илья взрослый человек и имеет право уйти куда-то по своим делам. Но интуиция Ромы вопит, что тут что-то не так, и он бесконечно названивает Илье. Первые пять раз тот просто не берёт трубку, а потом и вовсе выключает телефон.       Кутепов появляется через три часа, когда Рома уже весь извелся и не знает, что же ему делать дальше: то ли бежать к Верховному, то ли к полиции, то ли возносить молитвы Богам. С Ильёй что-то случилось, это Рома чувствует как только парень заходит в Храм. У него в глазах что-то… пугающее. Зобнин никак не может охарактеризовать эту эмоцию. Это и злость, и боль, и отчаяние, и страх. — Илья, что случилось, где ты был? Я переживал, почему ты не брал трубку?       Рома пытается узнать сразу всё. Хотя он уверен, что Илья не ответит. Отмахнётся, как делал это последние недели. Но вместо этого Кутепов вдруг взрывается: — Зобнин, отстань ты уже от меня! Твоя навязчивость, твоя бесполезная забота, твоя детская влюблённость бесят! Я не обязан отчитываться перед тобой. Ты всего лишь мой напарник. А сейчас я в отпуске. Так что ты никто.       Рома замирает в двух шагах от Ильи, не в силах сказать хоть что-то. Илья никогда не был мягким человеком. Рома счесть не может, сколько раз Кутепов называл его «тупым», «идиотом», «придурком». Не может вспомнить все разы, когда Илья отмахивался от его заботы, огрызался или злился. Но… он никогда не говорил ничего подобного. Никогда не пытался намеренно причинить Роме боль. Зобнин всегда знал, что за грубыми словами, что за холодным поведением скрывается забота. Знал, что он нужен Илье, хоть тот этого никогда не признает. А сейчас… сейчас он смотрит в глаза Илье и не видит этого. Илья изменился. Может быть, ещё тогда, после нападения. Может быть, сейчас, в эту ночь, про которую Рома ничего не знает. Но что-то с ним случилось.       Зобнин остаётся на месте, когда Кутепов обходит его и идёт в сторону своих комнат. Он не пытается остановить Илью, не пытается ничего сказать. Он больше не уверен, что может это сделать. Он ведь никто…       Рома больше не следит за Ильёй. Честно. Он отказался от этой идеи. Зачем помогать тому, кто всеми силами отталкивает свою помощь? И поэтому он старается жить собственной жизнью. Ищет себе работу по всему Храму, пытается играть в компьютерные игры, даже берётся за книгу. Забыть о словах Ильи никак не получается. Они набатом звучат в голове.       Забыть о самом Илье тоже не получается. Он будто бы специально оказывается именно там, где о нём пытается не думать Рома. Он не смотрит на напарника, и Рома тоже старательно отводит взгляд. И всё же почему-то отлично знает, что делает Илья. А тот в сотый раз штудирует старые книги в библиотеке, долго рассматривает глупые экспонаты в их музее для туристов, о чём-то долго говорит с Верховным.       И Рома совсем не хочет подслушивать. Он просто случайно оказывается рядом с Ильёй, когда тот подходит к Игнашевичу. И замирает, когда слышит вопрос. — Вы что-нибудь знаете о Менторе?

***

      Лёша понимал, что ему становится все хуже. Он пытался скрывать это от Антона, вот только как скрыть что-то от того, кто вместе с тобой всегда? Антон видел и чувствовал всё то же самое и поэтому отлично понимал состояние Лёши.       Когда Кокорин рассказал им о том, что диббуки плохо влияют на тела своих носителей, Лёша просто отмахнулся. Когда тебе двадцать, то кажется, будто пять лет – это целая вечность. Вот только прошло лишь полгода, а Лёша уже чувствует то, о чём говорил Саша. Его тело не справляется. Он оказался слишком слабым для того, чтобы служить сосудом для Антона. Он был плох во всём, всю свою жизнь. И даже с тем, чтобы быть захваченным злым духом, он не может справиться нормально.       Смолов предположил, что дело не в Лёше. Дело в том, что он так легко принял Антона. Обычно носители сопротивляются. Диббук не получает полный контроль над телом, его пытаются выгнать, с ним борются. А Лёша с первых же дней принял Антона, распахнулся перед ним, с радостью позволил пользоваться всеми ресурсами своего организма.       В любом случае, они оба понимают, что время заканчивается. Конечно, он не умрёт в ближайший год. Это ему с уверенностью сказал Кокорин, который встречал немало диббуков, и разбирается в этом получше Антона, для которого всё впервые. Вот только теперь они начали понимать, что год – это очень мало. А если весь год Лёша будет чувствовать себя так, как чувствует сейчас…       Неделю назад он подцепил простуду. Лёша убеждал Антона в том, что всё дело в погоде. Наступила осень, пошли первые дожди, и вот уже Лёша шмыгает носом и кутается в одеяло. Но… он практически не болел до этого. Когда ты растешь в неблагополучной семье, то времени на болезни просто нет. Никто не будет кормить тебя бульончиком, заботливо щупать лоб и вытирать сопли. Так что Лёша привык переносить все болезни на ногах, справляясь с ними как можно быстрее.       А в этот раз… температура поднялась до сорока, дышать получалось с трудом, а голос стал сиплым. Первые два дня он провёл не вставая с кровати. Попытался один раз и тут же оказался на полу. А потом помнит только, как рядом с ним возился Смолов. И кто его только позвал? Сам Лёша или Антон? Парень никак не может этого вспомнить. Сильф бурчал на них, но заботился, как никогда не заботилась мать, и от этого на душе было тепло. Но только на душе, а всё тело бил озноб.       Температура спала на третий день, когда Смолов уже был намерен вызывать скорую, жрецов, Богов, а Антон начинал психовать и обещал уйти прямо сейчас. А потом ещё четыре дня он провалялся в кровати бесполезной тушкой. Тело было ватное, шевелиться совсем не хотелось, так что они бесконечно смотрели сериалы по телевизору, притащенному откуда-то Смоловым. Собственного телевизора у парней никогда не было и пожалели они об этом только во время болезни.       После того, как Лёше стало чуть лучше, Антон снова поднял разговор о том, чтобы покинуть его тело. Но Миранчук решительно оборвал своего «гостя» и заявил, что сам решит, когда Антону уходить. Антон спорить не стал. Согласился удивительно легко и Лёша сразу понял: диббук не станет получать его согласие. Он бросит Лёшу, как только посчитает этот поступок верным.       И это жутко пугало. Лёша не мог представить себе, что вновь останется один. Что будет просыпаться, не слыша в голове: «Доброе утро, Леша». Что не получит порции утренней ласки от Антона. Что на работе никто не будет комментировать всё происходящее вокруг, заставляя Лёшу глупо улыбаться в самые неподходящие моменты. Что не будет бесконечных разговоров ни о чём по ночам, когда они оба уже засыпают и мысли становятся вялыми и ленивыми. Что закончатся перепалки у Смолова в салоне, посиделки у него на столе и споры из-за сладостей, потому что Лёша любит горький шоколад, а Антон предпочитает молочный. И не будет больше Смолов бурчать, что они съели сразу обе шоколадки и не оставили ему ничего.       Но смерть тоже пугает. Ещё полгода назад он без сомнений перерезал бы себе вены. А потом появился Антон и научил его, что жизнь может быть прекрасной. Показал ему, какой красивой может быть Москва по ночам. Познакомил с десятками интересных людей. Свёл со Смоловым, наглым, самовлюбленным, грубым, но всё же отличным другом. Научил ценить каждый момент, каждую минуту. Показал, что можно не бояться прикосновений. Доказал, что секс может быть приятным.       И теперь Лёше совсем не хочется умирать. Он хочет жить. Хочет и дальше наслаждаться всем тем, что может дать ему мир. Но наслаждаться всем этим он готов лишь вместе с Антоном. И что же ему делать?       От мрачных мыслей Лёшу отрывает звонок в дверь. Лёша вяло просит Антона открыть дверь, Антон в ответ так же вяло огрызается. Это давно стало их шуткой. Когда им лень что-то делать, они начинают спорить о том, кому же придётся всё же подняться с дивана. Спор этот не имеет никакого смысла, потому что вставать всё равно придется обоим. У них же одно тело на двоих.       Гостей они сегодня не ждут. Кокорин заглядывал к ним два дня назад, у Смолова сейчас должна быть клиентка, никому из человеческих друзей Лёша своего адреса не давал, стесняясь плохо выглядящей квартиры. За дверью обнаруживается мужчина лет сорока в дорогом на вид костюме. В обстановку разваливающейся хрущёвки он вписывается плохо. — Добрый день, — мужчина улыбается, но взгляд у него остается холодным, даже опасным. — Не желаете ли поговорить о Боге?       Сектант? Такие редко заглядывают в столь бедные дома. Тут им попросту нечего ловить. К тому же он совсем не похож на фанатика. — Нет, спасибо. Мне неинтересно.       Леша пытается закрыть дверь, но гость подставляет руку, мешая это сделать. — Зря ты так, Лёша. Ты ведь еще не знаешь, что я хочу тебе предложить.       Откуда этот мужчина знает его имя? Может быть, спросил у кого-то из соседей? Да, наверняка, он именно так и сделал. Хотел произвести впечатление, привлечь к себе внимание, вот и узнал, кто живёт в этой квартире. — У меня есть для вас предложение, от которого вы не сможете отказаться. Так что пропустите меня. Сядем на кухне с чашкой чая, поговорим втроём. — Втроем? — Леша отчаянно пытается прикинуться дурачком. — Нас тут только двое. — Неужели? А я слышал, что у тебя есть сосед. Кажется, его зовут… Антон?       Мужчина смотрит так пристально, что Лёша понимает — он всё знает. И от этого осознания по телу бегут мурашки. — Кто ты? Охотник? Жрец? — испуганно спрашивает Лёша, а Антон в его голове тем временем строит план то ли побега, то ли сражения. — Нет-нет. Я не связан ни с Орденом, ни с Храмом. Мы называем себя Культом. Ну так что, хотите послушать о Боге нашем – Менторе?