***
— И что нам делать теперь? — Денис усаживается на кровать, поправляя волосы. Марио отводит взгляд, не в силах смотреть на это. Волосы Дениса теперь белоснежно белые. Кожа покрылась мелкими морщинами, лицо осунулось. Теперь Черышеву нельзя дать меньше сорока пяти. А ведь ещё утром Марио любовался на лицо спящего Дениса и думал о том, что у него самый прекрасный парень на свете. Конечно, дело совсем не в красоте. Марио совсем не важно, как выглядит Денис. Он полюбил Черышева за его большое сердце, за тёплые слова, за яркие улыбки, за долгие разговоры. За всё то, что делает его Денисом. И это вовсе не лицо. Но теперь каждая морщинка, каждый седой волос будет напоминать Марио о том, что он сделал. О том, какое же он чудовище. А лицо Фернандеса в зеркале выглядит до безобразия молодым. Густые, темные волосы, в которых нет и намека на седину. Молодая, упругая кожа. Яркий блеск глаз. Сейчас он выглядит куда лучше, чем этим утром. Куда лучше, чем все последние годы жизни. Денис отдал ему свою молодость. Этого не хватит надолго. Уже через пару недель кожа вновь побледнеет, под глазами залягут тёмные круги, волосы утратят свой блеск. И эта мысль тоже причиняет Марио боль. Он забрал у Дениса молодость и даже не сможет её сохранить. — Хватит винить себя! В голосе Дениса сталь. Он встаёт и подходит к Марио. Берёт того за руки, смотрит в глаза и произносит медленно, будто объясняет маленькому ребенку: — В этом нет твоей вины. Это был мой выбор. Марио кивает и отводит взгляд. Черышев вздыхает, но не спорит с ним. Он понимает, что Марио нужно время, чтобы привыкнуть, чтобы принять. Ему и самому нужно время. — И всё же… что мы будем делать? — вновь повторяет он старый вопрос. Они единственные в этой квартире, кто могут просто уйти. Ментору они неинтересны. Они были просто материалом для его воскрешения. Донорами крови, не более. Он не удостоил их своим вниманием, он не счёл нужным их убивать. Он просто забыл про них и ушёл. Марио думает о том, что они могут просто вернуться в свою старую квартиру, убрать там все следы случившегося и… просто жить, будто бы ничего и не случилось. А ещё они могут всё же бросить всё. У них уже куплены билеты в Испанию. Нужно всего лишь взять их и оставить эту страну. Улететь под солнце, которое сотрёт из памяти кровь и боль сегодняшнего дня. — Мы должны им помочь, — говорит Марио. — Я знал, что ты так скажешь, — улыбается Денис. — Ты не можешь просто сбежать. — Ты останешься со мной? — тихо спрашивает Марио. Быть может, Денис всё ещё не простил его? Может, откажется рисковать остатками своей жизни и предпочтёт уехать? — Конечно. У нас ведь теперь одна жизнь на двоих, — усмехается Денис. — Будем спасать мир вместе.***
— Федя, ты должен вернуться домой, — устало произносит Рома и тут же добавляет, не давая Чалову вставить ни слова. — Я знаю, как плохо тебе там было. Поэтому Храм и распахнул свои двери для тебя. Но Храма больше нет. Так что ты должен вернуться домой. — Я знаю, чего ты добиваешься, — возмущённо отвечает ему Чалов. — Ты думаешь, что если я сейчас уйду, то Ментор не найдёт меня. Я ведь ещё не жрец, может, он просто забудет. Ты ведь так думаешь? Рома ничего не отвечает. Но по его лицу всё и так видно. Он считает, что обречён. И он, и Саша. Они оба уже практически смирились с собственной смертью. Все жрецы Храма уже мертвы. Они оба лишились своих напарников. И знают, что будут следующими. Знают, что Ментор придёт за ними. И они сдались. Просто смирились и готовы тихо ждать своей участи. — Я не согласен просто сбежать! Может, я и не жрец, но Храм был моим домом. А все вы были моей семьёй. Ментор уничтожил мой дом, убил мою семью. И мне плевать, кто он такой. Пятый Бог, Шестой Дьявол. Я намерен отомстить ему за всё, что он сделал. — Он ведь Бог, Федя, — голос у Головина хриплый, сорванный. — Что мы можем сделать? — Он всего лишь один из Пяти. Четверо не оставили нас. У вас ведь всё ещё есть ваши силы. У вас были видения. Они с нами, они помогают нам. И мы обязаны справиться. — А что толку в этих видениях? — пожимает плечами Саша. — Я не смог ничего изменить. Я просто наблюдал за тем, как всё рушится. — И что, вы просто сложите ручки и будете ждать, пока он явится за вами? Просто позволите ему себя убить? Чалов не замечает, в какой момент он начинает кричать. Он не может понять, как они могут вести себя так. Быть может, дело в том, что он никого не потерял. Да, он ценил каждого из тех, кто умер. И всё же… он знал, какая сильная связь была между Сашей и Хёрдуром. Видел, какими влюблёнными глазами смотрел на Илью Рома. Они потеряли сегодня куда больше, чем он. — Разве ты не хочешь отомстить за Хёрдура?! — А разве это вернёт его? Федя беспомощно опускает руки. Он никогда не был хорошим оратором. Он не умел подбирать красивые слова, убеждать людей. И сейчас всё, что он говорит, просто разбивается о стены отчаяния, что охватило этих двоих. — Можете бездействовать. А я намерен сражаться. Может, я умру. Но хотя бы попытаюсь, — решительно заявляет он, направляясь к выходу из кухни. — Подожди, — Чалов замирает у дверей, когда слышит голос Ромы. — Одного я тебя умирать точно не пущу. Эй, Саш, что нам теперь терять-то? Мы всё равно умрём. Так может хоть постараемся что-то изменить перед смертью? — Хёрдур хотел бы этого, — тихо говорит Саша. — Он ведь умер, чтобы я выжил. Если бы он узнал, что я сдался, то точно наорал бы на меня… — Значит, будем бороться. Как думаете, охотники помогут нам?***
— Игорь, ты в порядке? Акинфеев сидит на полу, глядя куда-то в противоположную стену и крутит в руках пистолет с таким видом, будто бы размышляет о том, чтобы пустить пулю себе в лоб. И Артёму это совсем не нравится. Это началось с того самого момента, как они вернулись обратно к Лунёву с новыми гостями и просто отвратительными новостями. Известие о том, что их противником является вовсе не злая организация, а целый Бог, ударило по каждому. Но Игорю, кажется, пришлось хуже всего. У Артёма просто не было времени поговорить с ним раньше. Нужно было успокоить истерику Смолова, который порывался идти не пойми куда и спасать Кокорина не пойми как. Убедить жрецов и Далера, что Марио совсем не опасен и его можно оставить в квартире без опасений. Попытаться привести в чувство Лёшу, который никак не желал идти на контакт с реальным миром, погрузившись в себя. Артём знал, что люди нередко сходят с ума после захвата их тела диббуком и очень надеялся, что Лёшу не постигла та же участь. Дел было слишком много, и он просто оставил Игоря, потому что был уверен, что тому не нужна его помощь. А теперь думает, что мог ошибиться. — Я супер. Акинфеев снимает пистолет с предохранителя. Медлит мгновение и ставит предохранитель на место. Артём вздрагивает и усаживается на пол рядом с главой. — Я исчерпал уже сегодня свой запас психологических уловок на год вперёд, — устало говорит он. — Слишком много истерик за один день. Поэтому давай ты просто расскажешь мне всё, хорошо? А ещё отдай его мне, ладно? Артём осторожно забирает пистолет из рук у Игоря. Тот не сопротивляется. Только смотрит на Дзюбу устало, а потом вдруг обнимает мужчину, прижимается к тому и начинает говорить: — Ты ведь наверняка думаешь, что я сильный, да? Справился со смертью жены, сохранил должность, продолжил служить на благо людей, несмотря ни на что, — Артём согласно кивает, и Игорь продолжает дальше: — Знаешь, это ведь совсем не так. Я просто ушёл в это всё с головой, чтобы забыться. Ты не представляешь себе, сколько бессмысленной работы может найти себе глава Ордена. Куча бумажек, какие-то бесполезные документы. Я пытался забыть обо всём, заменить всё это работой. Не помогало, и поэтому я пил. Возвращался домой, в ту самую квартиру, где погибла моя семья, и пил. А потом однажды… напился до беспамятства, хотел пустить себе пулю в лоб. И пустил бы, если бы не Кокорин. Он после этого случая заявил, что надо всё менять. Заставил меня переселиться к нему, следил за мной непрерывно, ходил за мной хвостом, даже в туалет не отпускал одного, всё боялся, что я повторю попытку. Он всегда был мне хорошим другом. Мы росли вместе, я был старше, но нам это не мешало. Но тогда… он заменил мне семью. Шумный, надоедливый, с глупыми шутками, но он помог мне тогда выкарабкаться. Постоянно пытался научить меня снова жить. Вытаскивал куда-то, придумывал что-то, сватал мне кого-то. Тебя вот, например. Артём хочет поспорить и сказать, что он сам решил ухаживать за Акинфеевым. А потом вспоминает, как много рассказывал ему об Игоре Саша. И ведь только самое лучшее. Какой он крутой охотник, какой сильный, какой умный, какой талантливый. Вспоминает, сколько вроде бы незаметных намёков сделал Кокорин. Сколько подсказок подкинул. Нет, Артём сам решил, что ему нравится Игорь. Но Саша помог ему это понять. Так что да, тут Игорь прав. — А теперь… ну знаешь, у меня больше нет работы, чтобы уйти в неё с головой. И нет Кокорина, который поможет. Ничего нет. Я лишился семьи, дома, друзей. Есть ли смысл бороться и дальше? Артём отстраняется и внимательно смотрит на Игоря. Он в самом деле не врал, когда сказал, что устал выступать психологом для всех тех, кто собрался в этой квартире. А сейчас он вдруг понимает, что раньше этим психологом был Кокорин. Он защищал Марио от тех, кто видел в нём лишь проклятую тварь. Он помогал разобраться в себе Лёше и Антону. Он удерживал Смолова. Он спасал Игоря. А теперь Саши больше нет. Артёму хочется верить, что они смогут спасти Кокорина. Но они ведь даже не могут спасти тех, кого подчинил диббук. Как они справятся с целым Богом? И поэтому рассчитывать на Сашу больше нельзя. — Я вот послушал тебя, — говорит он. — И ты меня не переубедил. Я всё ещё считаю, что ты сильный. Всем нужна поддержка. Для тебя опорой стал Кокорин. Но справился со всем ты сам. Ты нашёл в себе силы жить дальше, бороться ради Ордена, ради Кокорина. Какая разница? Так что я уверен, что ты справишься и сейчас. Потому что всё ещё есть ради чего бороться. Может, не осталось Ордена. Но ведь есть ещё целая Москва. А, может, и весь мир. Мы не знаем, что будет делать Ментор. Не знаем, скольких он убьёт. И остановить его некому, кроме нас. Он смотрит на Игоря и понимает, что это совсем не помогает. Да, ему бы тоже не помогли слова «борись за мир». Миру ведь на тебя совершенно наплевать. Игорь отдал всё ради этого мира, а его имени никогда не узнают. — Или можешь бороться ради меня, — вдруг говорит он. — Чем тебе не мотивация? — Ты поцеловал меня, — вдруг говорит Игорь. Артём вздрагивает и кивает: — У тебя был приступ паники, мне надо было привести тебя в чувство… — начинает оправдываться он. Акинфеев мотает головой, не давая Дзюбе закончить, и притягивает его к себе, утыкаясь в губы коротким, смазанным поцелуем. — Попробую собрать себя из осколков ещё раз.***
Лёша не знает, что ему делать. Он чувствует себя таким потерянным, таким уставшим. Он помнит, как кричал на Антона. Помнит отчаянные попытки диббука оправдать себя. Помнит, как Антон уходил. Следует за Ментором, оставляя Лёшу одного, потому что ему больше некуда пойти. А Лёше хочется закричать ему вслед, умолять остаться, но он упорно молчит и лишь смотрит в спину своей точной копии. И думает о том, что два Миранчука – это слишком много. И что ему нужно закончить то, что однажды помешал сделать Антон. А потом вдруг появляются какие-то люди. Кажется, среди них даже есть знакомые лица. Лёша не думает об этом. Ему не интересны их вопросы, ему просто плевать. Они заставляют его куда-то пойти, и он покорно следует за ними. Потому что совсем не важно, куда они его приведут. Он оказывается в чьей-то квартире, ему вручают кружку чая, пытаются о чём-то расспросить. Рядом то и дело мелькает лицо Артёма, ещё чьи-то лица. Всем что-то от него нужно. А Лёша просто хочет остаться один. — Сдался? — Лёша испуганно вскидывает взгляд. Голос у Смолова хриплый, сорванный. Лёша ещё помнит, как жутко кричал сильф, когда Бог разорвал его связь с Кокориным. Наверное, он не забудет этот крик никогда. — Я же самоубийца, — усмехается Лёша. — Я уже давно сдался. Смолов смотрит на него молча, а потом разворачивается и выходит на балкон. Он не зовёт Лёшу с собой, но тот всё равно почему-то встаёт и следует за мужчиной. Федя опирается о перила, достает сигарету и закуривает. — Прыгай, — предлагает он. — Седьмой этаж. Наверняка хватит, чтобы разбиться насмерть. Лёша подходит к краю. Смотрит вниз, переступает с ноги на ногу и отступает назад. — Сдался, значит, говоришь? Это почему-то выводит Лёшу из себя. Он вдруг бросается на Федю, хватает того за футболку, встряхивает. Федя смотрит на него спокойно, даже устало. Будто бы ждал такого поведения. И это так невероятно злит. — А ты сам?! Тебе бы стоило сдаться! Думаешь, сможешь спасти Кокорина? Эй, это же Бог. Ты видел, на что он способен. У тебя нет шансов. А ещё знаешь… моё тело захватывали. Я кое-что об этом знаю. Думаешь, Сашенька вернется к тебе таким, какой был раньше? Да чёрта с два. Даже если ты его спасешь, он будет просто овощем, пускающим слюни! Он и сам не знает, зачем кричит всё это. Зачем хочет сделать Смолову больно. Он ведь знает, что сильфу и так плохо. Зачем пытается сделать ещё хуже? Чтобы избавиться от собственной боли? Но ведь не помогает. А Смолов ничего не отвечает. Болтается у него в руках, будто тряпичная кукла, а не человек. И Лёша вдруг понимает, что сильф провоцировал его специально. Что ему это нужно. Что он хочет, чтобы кто-то убедил его в том, что всё это бессмысленно. А, может, быть он даже надеется, что Лёша сейчас столкнёт его с края. Они так похожи. Оба лишились половины себя. Оба треснули напополам и сейчас отчаянно пытаются научиться функционировать, понять, что же им делать дальше. У Смолова в глазах та же самая пустота, что засела внутри Лёши. Мрак, который поглощает его, уничтожает всё внутри. — Что мне делать? — вдруг спрашивает Лёша. — Откуда я знаю? У меня нет решения для своих проблем. Думаешь, я придумаю, как решить твои? — Я ведь никто без него. Просто жалкий самоубийца, у которого нет ничего. — Ага, — легко соглашается Смолов. — Ты мне это говоришь, чтобы я разозлился и решил доказать обратное? — Думаешь, я в состоянии сейчас продумывать такие сложные планы? — пожимает плечами Смолов. Лёша наконец отпускает его. Федя отбрасывает уже догоревшую до фильтра сигарету и раздражённо тянется за следующей. — Значит, в самом деле считаешь меня ничтожеством? — Да какая разница, кем тебя считаю я? Если считаешь себя ничтожеством, значит, ты ничтожество, вот и всё. Считаешь, что ни на что не способен без Антона? Тогда иди возьми у Игоря пистолет и пусти себе пулю в лоб. Или можешь помочь нам уничтожить эту тварь. И доказать, какой ты на самом деле. Лёша вытягивает пачку из кармана у Смолова, поджигает сигарету и затягивается. Дым наполняет лёгкие, и он начинает кашлять. Раньше он выкуривал пачку в день. А потом появился Антон, который ненавидел сигаретный дым, и Лёша тут же бросил. Он упорно делает ещё одну затяжку и выдыхает дым. — Ну, хоть сдохну интересным способом, — Смолов хмыкает, слыша эти слова, и Лёша добавляет: — И в хорошей компании.