Пятый грядет

— Марио.       Денис подползает к парню, осторожно касается его руки. Где-то рядом восставший Бог общается со своими преданными последователями, но Черышеву сейчас совсем наплевать на это. Его волнует только Марио, который, кажется, потерял сознание.       Ещё совсем недавно Денис был невероятно зол на Фернандеса. Тот обманывал его столько времени. Врал, улыбался в лицо, а за спиной убивал людей. Денис испытывал такое отвращение, так хотел навсегда стереть из памяти лицо этого парня. Того, кому он доверился впервые за долгие годы. Того, кому он открыл свою душу. Того, кого он полюбил всей своей сущностью.       Ему было так больно от предательства Марио, что он забыл обо всем. Даже о том, что за ним весь день следили. О том, что он едва отбился от мужчины, что пытался его схватить. О том, что он ворвался в ту палату, нарушив все больничные правила, чтобы уберечь Марио, чтобы рассказать ему обо всем. Он забыл об опасности и поплатился за это. Дома его уже ждали.       А в себя он пришёл уже в подземелье, от громких чужих голосов. Распахнул глаза и увидел Марио, что защищал его ценой своей жизни. Денис понятия не имел, что же происходит и кто все эти люди. Но видел пистолет, направленный на полуденного, чувствовал опасность, знал, что мужчина легко убьёт Марио. А Фернандес смело встал между этими людьми и Денисом. Он нетвёрдо стоит на ногах и унд видит кровь, стекающую с его руки. И всё же парень не намерен отступать. Он готов умереть ради Дениса.       И тогда Черышев всё же начинает думать. Вспоминает все улыбки Марио. Вспоминает, как тот помогал каждой пропащей душе в радиусе нескольких километров. Вспоминает, как полуденный отогрел его сердце. И понимает, что просто не может поверить в то, что его Марио – злодей.       А потом всё развивается так быстро. Марио оказывается на земле, Дениса хватает какой-то мужчина. Им обоим режут руки. А после и вовсе творится нечто непонятное. Темнота, грохот, шум и внезапная тишина. И голос Кокорина в этой тишине. Ну, конечно же, во всём самом худшем замешан Кокорин, думает тогда Денис. А потом оказывается, что это и не Кокорин вовсе, а какой-то ужасающий Пятый Бог, творящий страшные вещи, причиняющий боль всем вокруг. И Денису надо бы думать об этом, а он может думать только о Марио. — Марио, — зовёт он ещё раз. — Денис, — парень открывает глаза и слабо улыбается. Кожа у него совсем бледная. Он потерял слишком много крови и Денис видит, с каким трудом Марио сохраняет сознание. — Прости меня, Денис. Прости, пожалуйста. Я слишком любил тебя, чтобы втягивать во всё это. Я не хотел причинять тебе боль.       Его слова звучат так, будто бы Марио прощается. Будто бы готовится умирать. — Нет, — качает головой унд. — Я не приму твои извинения, — он видит боль в глазах у парня, но тот не пытается спорить, лишь опускает голову. — Сейчас я их не приму. Ты извинишься передо мной потом. Когда снова будешь здоров. И тогда я тебя выслушаю.       Боги создали ундов, чтобы помогать людям. И поэтому водные создания умеют исцелять. Они не так хороши, как жрецы, что способны справиться с самыми пугающими ранами, излечить практически все болезни. Но всё же они способны удержать человека на краю, дать ему ещё немного времени. Марио просто нужно немного времени, немного помощи. А потом он справится и сам. Он же сильный.       Вокруг них много воды. Денис ведёт пальцами по полу, собирает воду, формирует шар. Он редко использует свои силы и не помнит, когда лечил кого-то в последний раз. Кажется, он пытался срастить перелом своему другу в детстве, а потом родители долго ругали его, ведь он мог подставить своими выходками всю семью. И после этого Черышев больше не лечил. Как же он жалеет об этом сейчас. Как бы ему пригодился опыт. — Всё будет хорошо, — обещает он Марио, и тот улыбается парню в ответ. Но Денис видит, что Марио ему не верит. Просто не хочет его расстраивать. Даже сейчас полуденный думает не о себе, а о Денисе.       Денис опускает шар на рану Марио, начинает лечение. Вода слабо светится и всё, кажется, идёт как надо. Вот только… силы уходят, а рана не затягивается. Совсем ничего не меняется. А потом Марио вдруг тихо стонет: — Холодно. Очень холодно.       И цепляется ледяными пальцами за руку Дениса. Марио всегда был горячим. Денис любил шутить о том, что Фернандес – его личная печка, о которую так приятно греться зимой. Теперь он понимает, что это всё из-за того, что Марио – полуденный. Полуденные не бывают холодными. Только если они не умирают.       Что он делает не так? Почему его лечение не помогает? Он ведь так старается, он отдает все свои силы. Почему этого недостаточно? А потом Денис понимает. Марио – огонь. А он пытается распалить пламя, поливая его водой. Его лечение просто не может помочь Марио. Унд не сможет вылечить того, в ком жизнь поддерживает проклятое пламя. — Я люблю тебя, Денис, — тихо шепчет Марио.       А Черышев думает, что сделал только хуже. Что своим «лечением» он лишил их последних минут вместе. Потому что теперь Марио точно не успеют спасти. Он всё испортил. Как всегда. — Я тоже тебя люблю, — Денис касается холодных губ Марио нежным поцелуем.       И в этот момент он вдруг понимает. Понимает, что он должен сделать, чтобы спасти Фернандеса. — Поцелуй меня, — просит он.       Марио улыбается ему слабо, но из последних сил тянется к губам Дениса. Ничего не происходит. Ну, конечно. Они ведь целовались уже столько раз. Если бы каждый поцелуй Марио отнимал у Дениса жизнь, то он бы уже давно был мёртв. Значит, Фернандес должен пожелать этого. — Нет, не так. Поцелуй меня, как целуешь своих жертв.       В глазах у Марио он видит испуг. Не испуг даже, а дикий ужас. — Нет, нет, нет. — Марио, иначе ты умрёшь. Ты ведь можешь забрать у меня не всё. Я молод, полон сил, мне предстоит прожить ещё очень много. Возьми лишь немного. Излечи свои раны и останься со мной. Прошу, — он видит, что всё ещё не убедил Марио, и приводит последний аргумент: — Если я останусь без тебя, то убью себя.       У него нет времени на долгие споры. Он понимает, что Марио осталось недолго. Человек не продержался бы с такими ранами. Полуденный, недавно получивший силу от жертвы – да. Вот только Денис собственными руками лишил возлюбленного остатков сил и времени. — Прости меня, Денис. Прости, — снова шепчет Марио.       А после всё же целует его. И это самый пугающий поцелуй в жизни Дениса. Он чувствует невероятный холод, охватывающий всё его нутро. Чувствует ускользающую из тела жизнь. И невероятный ужас загнанного зверя. Зверя, готового биться за свою жизнь. Но… это же его Марио. Денис верит ему. Верит, что Марио не убьёт его. И поэтому он просто наслаждается этим поцелуем смерти.       Когда Марио отстраняется, Денис видит, что раны его затянулись, а на лице появился слабый румянец. Фернандес снова здоров. Черышев слабо улыбается. Он счастлив, несмотря на то, что у него самого кружится голова и больше всего сейчас хочется закрыть глаза и заснуть. Марио смотрит на него с болью в глазах. — Солнышко, улыбнись, — просит его Денис. — Всё же хорошо. Я жив, ты жив. Я люблю тебя. — Я тоже люблю тебя, — Марио выдавливает из себя улыбку, а потом вдруг всхлипывает: — У тебя волосы поседели.       Денис знает о том, что жертвы полуденных стареют. Скольких лет жизни он сегодня лишился? Десяти, двадцати? Ему наплевать. Главное, что с Марио теперь всё в порядке. — И что, я тебе такой не нравлюсь? Купим краску.       Марио снова всхлипывает, а потом прижимается к Денису. Черышев обнимает его и думает о том, что даже благодарен похитителям. Ведь если бы не они, то он бы просто сбежал. Оставил Марио и после жалел бы об этом всю свою жизнь.

***

      Двери им открывает хмурый темноволосый парень. Окидывает оценивающим взглядом, а потом молча отходит в сторону, пропуская Рому и Федю в квартиру. — Он на кухне.       Саша в самом деле обнаруживается на кухне. Он сидит за столом, обнимая руками огромную кружку с чем-то дымящимся. Головин поднимает взгляд на вновь прибывших, и Рома видит, что глаза у него красные, но уже сухие. И взгляд у него бесконечно уставший, но при этом по-прежнему упрямый. Зобнин молча подходит к парню и обнимает того. — Это я… если бы не я, если бы мы не пошли в Орден… — тихо шепчет парень. — Не ты, — обрывает его Рома. — Все жрецы, оставшиеся в Храме, скорее всего, мертвы. Так что если бы вы не пошли в Орден, то просто погибли бы оба.       Он понятия не имеет, что Саша забыл в Ордене. Но сейчас не время задавать вопросы. Сейчас нужно поддержать парня, потому что их осталось слишком мало, чтобы они могли потерять ещё одного из-за глупого чувства вины. — Значит, и Храм тоже? — задумчиво произносит кто-то за его спиной.       Рома оборачивается и вздрагивает. Этого мужчину он видел лишь однажды. Это было четыре года назад, во время одного из первых их с Ильей дежурств. Тогда они чуть не погибли от рук полуденной, и именно этот мужчина спас их. Спас, несмотря на то, что был охотником. Так что когда Рома узнал, что он стал новым главой Ордена, жрец был даже рад. Ведь думал, что с таким главой у Храма и Ордена есть шанс прийти к согласию. Вот только что глава Ордена делает здесь? — Тоже? — переспрашивает Чалов. — Орден уничтожен, — сухо информирует их Игорь. — Большинство живых охотников Москвы находятся сейчас в этой комнате.       Рома обводит комнату взглядом. В помещении всего семеро человек и это считая трех жрецов. И это – большинство? — Сколько всего вас осталось? — напряжённо спрашивает он. — Я думаю… я надеюсь, что нас осталось пятеро.       Игоря хорошо владеет своим лицом, а вот голос выдает его. Он вовсе не уверен, что их пятеро. Значит, не уверен, что тот пятый, который находится сейчас не здесь, жив. — Что с Храмом? — этот вопрос задает высокий мужчина, что стоит у окна. Его лицо кажется Роме знакомым. Кажется, он приходил в палату к Илье. — Я подозреваю, что все живые жрецы Москвы находятся в этой комнате, — угрюмо сообщает Рома и видит, как вздрагивает Саша. Кажется, до этих слов он не верил, что все мертвы.       А Зобнин думает о том, что раз даже Орден уничтожен, то не стоит и надеяться на то, что кто-то из Храма выжил. Так что их осталось двое. Он и Саша. А ещё Чалов, который не прошёл ритуал и не может считаться жрецом. — Что с Ильёй? — тихо спрашивает Саша, скорее, из вежливости. Он никогда не дружил с Кутеповым, и смерть какого-нибудь Алана должна восприниматься им острее. — Он… — Роме очень хочется сказать, что Илья мёртв. Так проще. Но он не может врать Саше. — Он предал нас.       Саша почему-то просто кивает. Совсем не удивляется, будто бы ждал такого ответа. А, может, у него уже просто не осталось сил хоть на какие-то эмоции. — Саша, — осторожно начинает Рома. — У тебя же были вещие сны? — Головин лишь молча кивает в ответ. — А как ты понимал, что это вещие сны? — Никак. Я не знал, вещие ли они, пока они не начали сбываться, — с печальной улыбкой на лице отвечает Саша. — Кажется… кажется у меня был вещий сон, — ответ Саши дает слишком мало. А ему нужна хоть какая-то помощь. — Я видел, как умирает Верховный. Может быть, это был просто кошмар. А если нет… вдруг он ещё жив?       Рома бросает взгляд за окно. На улице уже темно. А в его сне солнце только начинало садиться. Так что, если этот сон правда, то он уже сбылся. Но верить в это совсем не хочется. — Что ты видел в своем сне? — резко спрашивает Артём (Рома всё же вспоминает его имя). — Я видел сражение. Верховный использовал силы Богов, а у его противников был какой-то странный артефакт. Он позволял покорять воздух. — Ключ, — тихо подсказывает ему Саша. — Это был ключ. — Хорошо, — легко соглашается с ним Зобнин. — А ещё там был диббук. И он нанёс удар со спины, и Верховный не сумел защититься, и…       Закончить не получается, но все и так все понимают. — Где это было?       Рома вспоминает сон, пытается описать это место. Улица, заброшенный дом, какой-то парк поблизости. В памяти осталось не так уж много, но он старается. — Я знаю это место, — сообщает Игорь. — Оно совсем недалеко от Ордена. — Отлично, мы туда отправимся, — решительно заявляет Артём. — Ты ранен.       Только сейчас Рома замечает, что плечо у Артёма криво перевязано бинтом. Он медлит мгновение, а потом подходит к мужчине. Тихо спрашивает: «Можно?» и, получив разрешение, разматывает бинт. Краем глаза видит, как отворачивается Игорь. А потом начинает лечение. — Блин, круто, ты меня исцелил! — в голосе Артёма звучит восхищение, совсем неуместное в этой траурной атмосфере, что царит в этой квартире. — Значит, теперь я могу отправиться спасать Верховного. Кто со мной?       Это предложение звучит абсурдно. С чего бы охотнику идти спасать Верховного? Но Артём не шутит, он в самом деле готов идти. И Роме вдруг становится чуть легче. Они не одни. Пусть всё плохо, но рядом есть эти охотники, уставшие, отчаявшиеся, но готовые помочь. И почему они воевали столько лет? — Я готов, — парень, что открывал им дверь, делает шаг вперед. — Далер, это опасно, — возражает ему темноволосый мужчина, который до этого не произнёс ни слова. — Я же охотник. Наша работа вообще опасная, — пожимает плечами парень. — Андрей, больше ведь некому.       Рома снова обводит взглядом комнату. Ну да. Игорь выглядит так, будто сейчас упадёт прямо здесь. Сашу до сих пор трясёт. Андрей явно не боец. Больше действительно некому. — Я тоже с вами, — подаёт голос Чалов, о котором он за это время совсем забыл. — Нет, — отрезает Рома. — У тебя нет сил. Чем ты нам поможешь? — У них тоже нет сил, — Федя кивает в сторону охотников. — Дайте мне пистолет. Я умею стрелять.       Игорь молча протягивает ему оружие. Рома смотрит на него укоризненно. Как можно отправлять в бой ребёнка? Он хочет было сказать это, а потом понимает, что Феде уже двадцать. Охотники идут на первую свою охоту в восемнадцать. Для них это нормально. Они просто не поймут. — Ну что, вперёд, моя бравая команда по спасению мира! — преувеличенно бодро заявляет Артём. — Надерём зад плохим парням!