Кукла

Наверное, стоило бы отказаться от его помощи — вызвать такси или добраться на том же автобусе до общежития. Однако из-за пережитой обиды ты не в состоянии спорить, и поэтому соглашаешься на предложение парня. Стараешься абстрагироваться от того, что это Чжи Ён сидит сейчас за рулем белоснежного «Бэнтли» и везет тебя домой. Парень молчит — лишь изредка покашливает, закрывая рот кулаком. Впрочем, теперь тебе его ни капли не жалко. Подумать только, а ведь ты, как дурочка, еще испытывала какие-то там угрызения совести, мучилась из-за этого эмоционального насильника. Закрыв глаза, прислоняешься щекой к прохладному стеклу и скрещиваешь перед собой руки. Слава всем Богам, ты прекратила рыдать, однако видок у тебя, наверняка, тот еще. — Хочешь, отвезу тебя к родителям? — неожиданно подает голос Квон. — С чего это вдруг? — парируешь, не скрывая сарказма. — Боишься, что в агентстве не поймут мой видок? — мрачно усмехаешься, когда он поворачивает к тебе голову. — Так и родители не поймут. Или предлагаешь с порога сообщить маме и папе, из-за чего я ревела? Безумно хочется задеть Чжи Ёна за больное, компенсировать себе хоть чем-то весь тот негатив, который ты из-за него успела пережить, но, когда он молча кивает и отводит взгляд, что-то сжимается внутри. Ты ведь не такая. Не мстительная, не язвительная, не хладнокровная стерва. И чувствуешь ты себя сейчас совсем херово. Даже из-за того, что пытаешься вести себя так, как парень вел себя с тобой раньше. Вся правда в том, что, как бы ты его сейчас не наказывала, это не изменит ни прошлого, ни будущего. В прошлом так и останутся очень и очень плохие отношения с собственным продюсером. А в будущем… В будущем вас тоже не ждет никаких светлых перспектив. Все стало еще хуже из-за открывшейся правды. Теперь ты знаешь точно, что он презирает тебя и, скорее всего, ненавидит. При всем при этом вам предстоит не один год совместной работы — от этого никуда не деться. Несколько лет обоюдных мучений, потому что и ты теперь презираешь его. Наверное, презираешь. Должна презирать и точка! Квон опять начинает приглушенно кашлять. Недовольно поворачиваешься к нему и поджимаешь от досады губы. Как можно быть такой бестолочью в свои двадцать пять? Напялил на домашние шмотки только тонкую трикотажную кофту. Неудивительно, что самочувствие тут же ухудшилось. — Сонбэним, тебе бы потеплей одеться. И чаю бы не мешало с медом выпить, -произносишь на автомате и тут же прикусываешь язык. За каким чертом теперь-то волноваться о его здоровье?! Тебя вообще это больше заботить не должно. — Впрочем, делай, что хочешь. — Мне уже лучше, — сухо произносит парень. Такое ощущение, что он испытывает неловкость из-за твоего общества. Однако отбрасываешь такое предположение. Квон и неудобство? Да этот парень и в абажуре на голове на люди выйти сможет. Плевать он давно хотел на мнение других людей. Отсюда и никакого неудобства испытывать не в состоянии. — Но, в любом случае, спасибо. «Спасибо, » — передразниваешь его мысленно, отворачиваясь к окну. Еще не хватало, чтобы Чжи Ён начал думать, что ты о нем заботишься. И снова неловкое молчание. Оно не гнетет тебя, но дает время подумать. Через несколько минут нехотя спрашиваешь: — Сонбэним, ты завтра планируешь выйти на работу? — Ты хочешь выходной? — переспрашивает тут же так, словно брать по желанию отгул — привычная для вас практика. Аж не удерживаешься и поворачиваешься к нему. Может, у Квона реально снова поднялась температура? Иначе тебе просто нечем больше объяснить то, что он так спокойно воспринял вопрос. — Если хочешь, то можешь завтра отдохнуть. Страшные догадки тут же возникают в голове. Уж не думает ли парень, что ты теперь будешь пользоваться своей ролью жертвы? Ты его, конечно, ненавидишь, но такие действия уж слишком непрофессиональны и мелочны. И не собираешься даже извлекать выгоду за счет него. Пусть так поступают его раскрашенные профурсетки. — Я просто спросила. Не хочу, чтобы ты теперь вел себя так… — Как «так»? — недоумевает молодой человек, вопросительно вскидывая бровь. Пожимаешь плечами, пытаясь правильно сформулировать то, что хочешь до него донести. — Словно истец, которому присудили компенсировать потерпевшему его потери. За все время мои выходные можно по пальцам перечесть, а сейчас ты так легко вдруг: «Можешь отдохнуть». Квон неожиданно притормаживает у тротуара. Затем поворачивается к тебе, пристально глядя в глаза тем самым взглядом-детектором лжи, который всегда будто сканирует все твои мысли. Понимаешь, что, как бы ты не хорохорилась, однако все еще побаиваешься Чжи Ёна. А если уж совсем начистоту, весьма ощутимо боишься. Не каких-то физических воздействий, а именно слов, которые порой настолько больно хлещут, что пробирает практически до костей. — Блядь, Ха И! — восклицает, сжимая ладони на руле так, словно хочет его оторвать к чертям. — Что вот ты сейчас хочешь от меня услышать?! Что мне не жаль, что я вывалил на тебя все то дерьмо, которое меня съедает изнутри уже долгое время?! Что я реально не хочу хоть как-то, хотя бы сегодня, сделать для тебя что-то мало-мальски хорошее, хотя и понимаю, что этим ничего не исправить?! Мать твою, пупс, что ты хочешь услышать?! Ты же хочешь этот гребанный выходной? — сердится, глядя на тебя так, что тут же киваешь, опасаясь, как бы он не вцепился руками уже не в руль, а в твою шею. — Так просто скажи «спасибо», и все — проехали эту тему! Куда тебя везти? К родителям? Снова киваешь, опасливо косясь на разворачивающего автомобиль молодого человека. Ну вот и вернулся привычный тебе Чжи Ён. Сама ведь этого хотела. Но почему-то как-то не особо радуешься этому камбэку. Понимаешь, что вообще перестала понимать саму себя. Чего ты вообще хочешь? Ладно, от него. А от себя? Едете молча. Тишину нарушает лишь кашель парня, который становится все интенсивнее. Сжимаешь зубы, осознавая, что ты, видимо, конченная дура, да еще и мазохист. Когда Квон паркует «Бэнтли» на подъездной дорожке дома твоих родителей, тихо предлагаешь: — Пойдем, напою тебя чаем и дам какую-то кофту. У Чжи Ёна выражение лица, словно с ним немой заговорил. «Черт, знаю! Я и сама в шоке, что приглашаю такого козла, как ты, к себе!» — огрызаешься мысленно. — Чжи Ён-ши, не волнуйся. Яды моя мать после семи вечера запирает в сейфе, да и Сын Хо, как я и говорила, по пятницам трупы не закапывает. Так что, в твоей кружке окажется только чай, лимон, мед да кипяток. Во всяком случае, именно сегодня окажутся только они. Не знаешь, почему вообще несешь эту ахинею. Наверное, потому что уже жалеешь о своем благородном порыве. Даже мечтаешь, чтобы Квон отказался от приглашения, но не судьба. Непривычно для него покорно кивает, выключает мотор и выходит из чертова автомобиля. Роешься в кармане в поисках ключа. Слава Богам, ты не оставила его в общежитии. Родителей явно нет дома — ни в одном окне не горит свет. Что же, «прекрасно», вы наедине с Чжи Ёном. С Чжи Ёном, который явно пришел в себя. Более, чем пришел. — Пупс, могу я доверять данному тобой слову? — интересуется насмешливо, следуя за тобой. — Ты точно не станешь меня травить? Вставляешь ключ в замочную скважину и сердито проворачиваешь его. Толкаешь дверь, щелкаешь выключателем и проходишь в дом. Бросив сумочку на комод в прихожей, оборачиваешься и ехидно улыбаешься. — Травить точно не стану, но кухонные тесаки еще никто не отменял. Молодой человек посмеивается над твоими словами, и это злит. Вся ситуация напоминает разговор старых приятелей, а это не так. Хочется расставить все точки над «i» в ваших отношениях.  — Сонбэним, надеюсь, ты понимаешь, что это ровным счетом ничего не значит. Все это, — объясняешь, потряхивая чайником перед его носом. — Я просто не хочу, чтобы ты на обратной дороге скончался. В конце концов, нового продюсера найти не так легко — все в YG сейчас заняты. А ты, надо признать, не так уж и плох. — Чжи Ён тут же с интересом смотрит на тебя, расплываясь в самоуверенной ухмылке. Хочется огреть его чайником. — Если, конечно, отбросить такие качества, как самовлюбленность, мстительность, деспотичность, похотливость… — Айгу, Ха И! — восклицает Квон, театрально падая лицом на свои руки, лежащие на столешнице. — Черт, если бы я только знал, что это именно такое чаепитие, то нажал бы на педаль газа, не дожидаясь, пока ты захлопнешь дверцу. Сжимаешь зубы. Ну вот! Стоило только проявить слабость, и все возвращается на круги свои. Ведет себя так, словно ничего не произошло. Да еще так панибратски. Бродит по кухне, рассматривая фотографии на холодильнике. И тебя это бесит до скрежета зубов. — Твоя мама была красивой, — заявляет, в то время, как ты испепеляешь его уничижительным взором. — Да и что там скрывать, она до сих пор красива. Цокаешь языком. Ну вот и дождались. Сперва выходной, теперь лицемерные комплименты. Устремляешься к молодому человеку и, вырвав из рук Квона магнитик со старой фотографией родителей, возвращаешь его на место. — Чай готов! — цедишь сквозь сжатые зубы и в доказательство тут же с грохотом ставишь кружку на стол. При этом часть содержимого оказывается на столешнице. Чжи Ён скептически глядит на лужицу горячего чая, растекшуюся перед ним. Похож сейчас на породистого кота, которому предложили перекусить несвежим мясом. Хочется убить сперва его, а потом и себя, однако все же берешь в руки чертову тряпку и вытираешь лужицу. — Теперь доволен? Кивает, делая глоток. — Более чем. Садишься напротив него. Обхватываешь ладонями кружку, задумчиво глядя на стенку за спиной Квона. Интересно, куда ушли родители, и вообще, когда они будут. Не особо хочется, чтобы они застали здесь твоего продюсера. Пережить очередные их сюсюканья с Чжи Ёном будет практически невозможно. Тем более теперь, когда ты окончательно убедилась, что он конченный гад. Заметив, что в кружке парня практически ничего не осталось, уже радостно предвкушаешь, как Квон наконец уберется из твоего дома. Однако не успеваешь и рта открыть, как Чжи Ён невозмутимо заявляет: — Ты завариваешь отменный чай, пупс. Еще одну кружечку? Хлопаешь глазами, даже не зная, что на это ответить. У тебя легкий шок, иначе чем еще объяснить тот факт, что ты послушно, на полном автомате, бредешь к плите и снова завариваешь парню чертов чай. Знала бы, что все так выйдет, напихала бы ему в прошлую порцию какой-нибудь гадости. — У тебя, что, дел других нет? — ворчишь, поставив перед продюсером наполненную кружку. Игнорирует твое недовольство чуть больше, чем полностью. Отпивает чай, чуть ли не щурясь от удовольствия. И это безумно злит. Вот почему все так? Если бы кто-то другой похвалил заваренный тобою чай, то ты бы радовалась, но все, что говорит и делает Квон, нереально раздражает. — Я же болею, пупс, — отвечает через какое-то время. — Какие у меня могут быть дела? Обреченно опускаешься на стул. Подперев кулаком подбородок, демонстративно поглядываешь то на молодого человека, то на часы, висящие на стене. Однако Чжи Ён не пробиваем — спокойно поглощает чай, не обращая на тебя никакого внимания. И главное делает это мучительно-медленно, словно прекрасно понимает, насколько тебя это бесит. И ты накручиваешь себя, накручиваешь, накручиваешь. Уже нетерпеливо постукиваешь пальцами по столешнице, ерзаешь на стуле, когда Квон наконец-то отставляет кружку в сторону и, откинувшись на спинку стула, закидывает руки за голову. — Знаешь, мне кажется, мы можем подружиться. Такое ощущение, что тебя только что долбанули головой обо что-то тяжелое. Глядишь на своего гостя, вновь испытывая желание измерить ему температуру. На хрена Квону дружить с тобой? На хрена вообще он ведет себя сейчас так, что у тебя появляются даже еретические мысли, будто парень может быть нормальным человеком. Естественно, когда этого сам хочет. Однако его уверенность и расслабленность тут же рассеивают нелепое предположение. — Как ты себе это представляешь? — бурчишь себе под нос, глядя на него исподлобья. Пожимает плечами. — Ну, можем попытаться не цепляться друг к другу. Или хотя бы сделать вид, что в датском королевстве все в порядке. С одной стороны, разумное предположение — так будет легче работать. А с другой… Не ты докапывалась до него все это время из-за собственных же ошибок. Не ты чуть не заключила пари на то, переспит ли Квон с тобой. Конечно, ты вовремя их остановила с Су Хеком, но ведь… Воспоминания о пари заставляет тебя напрячься. С подозрением рассматриваешь парня. А вдруг эти гады все-таки поспорили, и ты теперь в эпицентре чудовищного аморального плана Квон Чжи Ёна? Может, поэтому он сейчас такой нормальный и непривычно добренький? — Эй, ты чего это на меня так странно посматриваешь? — настораживается молодой человек, заметив перемену в твоем настроении. — Пупс, твою же ты мать, что ты там опять себе напридумывала-то? — С чего ты вдруг стал такой нормальный, сонбэним? — с подозрением интересуешься, поднимаясь со стула. — Где «принеси, подай, не мешай»? Выражения лица Чжи Ёна воистину бесценно. Сперва аж рот приоткрывается от удивления, но затем сталкиваешься с совершенно другими эмоциями молодого человека. Взгляд тот самый — из недавнего прошлого — холодный и цепкий. И снова сжатые кулаки и ходящие ходуном желваки. — Пупс, ты хоть сама понимаешь, насколько с тобой сложно общаться? — спрашивает, четко выговаривая каждое слово, словно ты недееспособная. Затем поднимается на ноги. — Даже не нормально общаться, а просто общаться. Абсолютно не представляю, что я опять сделал не так, но хотелось бы все же узнать, что творится в твоей твердолобой голове, — чеканит, обхватив себя руками. Неожиданно выражение лица молодого человека меняется. Хитро прищуривается, склоняя голову вбок. — Что значит «вдруг стал такой нормальный»?! — То и значит. Сидишь тут, пьешь чай, словно мы старые друзья. Отвешиваешь комплименты моей матери. И, наверное, тебе даже кажется, что я из-за этого тут же забуду обо всем, что было, — заявляешь, с вызовом глядя ему в глаза. — Только знаешь, сонбэним, трудно забыть твое отношение. И еще сложнее забыть ваш разговор с Су Хеком! — С Су Хеком? — изумляется Чжи Ён. Выглядит так, словно реально не понимает, о чем речь. Лишь спустя пару мгновений широко распахивает глаза. — Твою мать, ты же не думаешь, что я сейчас общаюсь с тобой из-за пари? Которое мы, к слову, не заключили. Ха И, твою мать, скажи, что я ошибаюсь? Иначе… — возмущается так искренне, что румянец начинает заливать твои щеки. Отводишь взгляд, делая вид, что рассматриваешь свои ногти. — Fuck, пупс, ты смерти моей хочешь?! Ну, или довести до греха?! — вопрошает так громко, что зажмуриваешься. — Потому что реально мне сейчас хочется открутить твою голову за ненадобностью! — А что мне нужно было думать? — пытаешься оправдаться, хотя и сама теперь ощущаешь себя полной идиоткой. — Да что угодно! — взмахивает руками Квон. — Что я ебнулся головой и реально хочу хотя бы временного перемирия между нами! Но не то, что я решил затащить тебя в кровать! Тебя! Мать твою, Ха И, да я скорее дрочить до конца своих дней… Резко смолкает, отводя взгляд, но слишком поздно. Окончание фразы ты уже додумала сама. Сжимается все внутри от этих слов. Естественно, и ты бы никогда не переспала с Чжи Ёном, будь он даже последним мужчиной на земле. Однако осознавать, что он считает тебя вот такой вот никчемной почему-то чертовски больно и обидно. Хочется разреветься, но ты и так уже вдоволь наплакалась сегодня. Хватит. Расправляешь плечи и улыбаешься. Правда, улыбка получается какой-то жалкой. Смотришь парню в глаза, и все внутри сжимается. В его взгляде сожаление, и от этого еще хуже. Только и не хватает сейчас жалости Квона. — Прекрасно. Рада, что ошиблась, — развернувшись, шагаешь в сторону своей спальни. — Я принесу тебе какой-нибудь свитер. — Ха И, послушай. Я имел в виду, что скорее дрочил бы до конца дней, чем пошел бы на это пари! — кричит Квон из гостиной, пока ты роешься в шкафу. Не веришь ему ни на грамм. Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты. А у продюсера все друзья козлы. Ну, кроме, разве что, Сын Хо. — Надеюсь, что ты там не додумала все по-своему, как обычно? — Конечно, нет, — бурчишь, вернувшись в гостиную. — В этот раз я все поняла правильно. Квон поджимает губы, принимая из твоих рук свитер. Вопреки твоим ожиданиям, без колебаний напяливает его на себя. — Ага, то-то я и вижу, по этому великолепию цвета детской неожиданности, испещренному розовыми сердечками, как ты все правильно поняла. Главное, чтобы люди на улице теперь меня правильно поняли, — ворчит, поправляет ворот свитера. Придирчиво осмотрев свое отражение в зеркале, висящем в прихожей, скептически качает головой. — Но, если тебе станет от этого прям невъебически легче, то… До свидания, Ха И. — До свидания, сонбэним, — едва сдерживая злорадное хихиканье, тихо произносишь ты. Чжи Ён оборачивается, глядя на тебя поверх плеча. — За то, что я сейчас переживаю, ты, как минимум, должна вернуться к обращению «оппа». Резко захлопываешь дверь перед его носом, так как реально не можешь больше сдерживаться. Хохочешь, как одержимая. А затем, чуть отодвинув штору, осторожно выглядываешь в окно. Квон в этот момент как раз открывает дверцу автомобиля. Перехватив твой взгляд, салютует двумя пальцами. Лицо при этом настолько недовольное, что закрываешь рот ладонями, чтобы не выдать себя с потрохами. — Спокойной ночи, оппа, — срывается с губ сквозь тихий смех.