Кукла

http://cs408926.vk.me/v408926656/24b1/Djqcxfasoto.jpg Обложка, за которую огромное спасибо моему ручному и самому любимому Крокодильчику! Чеджу. Пожалуй, красивее места, чем этот живописный каменистый пляж, ты в своей жизни не видела. Оно похоже на снимки в географических альманахах. Дикое, но в то же время невероятно притягательное. Несмотря на многочисленный стафф, расставляющий на песке аппаратуру для съемок, все равно охватывает ощущение полной свободы. Это чувство заставляет тебя распахнуть объятья для довольно ощутимых порывов ветра. Так и стоишь на большом валуне, щурясь от ярких солнечных лучей и расставив в стороны руки. Полы расстегнутой куртки развеваются, а на губах застывает довольная улыбка. Действительно, иногда особенные места могут находиться гораздо ближе, нежели ты изначально думаешь. — Изображаешь памятник? — капризный голосок Дары заставляет тебя с разочарованием посмотреть вниз. Стоит, скривив губы в презрительной усмешке, и раздраженно постукивает ногой по мелким камням. Уже предвкушаешь, что плохое настроение Пак обрушится на тебя, как это обычно и случается, однако певица смотрит вовсе не в твою сторону. — Видела уже ее? Удивленно смотришь на Сандару сверху вниз. Пожимаешь плечами, недоуменно оглядываясь по сторонам. — Кого, онни? Певица фыркает. — Эту стерву Пак Ёнмин. Ощущение, что сердце сперва падает на мгновение куда-то вниз и там останавливается, а затем вновь на бешеной скорости возвращается на место, заставив всю кровь прилить от пяток к голове. Даже дышать трудно. Кажется, что только что все внутри спалили дотла. Разворачиваешься на валуне так резко, что левая нога соскальзывает вниз, и ты начинаешь падать вниз. В последний момент умудряешься каким-то чудом сгруппироваться и избежать особо плачевных последствий падения. Отделываешься лишь выбросом огромной дозы адреналина в кровь. Впрочем, тревожат тебя сейчас вовсе не возможные последствия, а появление на съемочной площадке Ёнмин. — Что Ёнмин-ши здесь делает? — выдыхаешь, наплевав на то, что обычно без особой надобности вообще не разговариваешь с Дарой. Впрочем, сильное волнение вкупе с нехорошими предчувствиями делают свое дело. Плевать, что ответит Сандара. Уже и сама догадываешься о причинах появления здесь бывшей зазнобы Джиёна. Однако по-прежнему не хочешь в это верить. — Ёнмин-ши будет сниматься с нами в одном выпуске? Дара смотрит на тебя, как на не особо далекого человека, однако сейчас этот взгляд, наполненный высокомерием, ничуть тебя не волнует. И без того ощущаешь себя полной идиоткой. Так какая разница, сколько человек считают так же? Почему ни твой менеджер, ни сам Квон ничего тебе не сказали? Долбанный-долбанный Квон, которого ты никак не можешь найти взглядом — в отличии от той самой, так «любимой» тобою, Пак Ёнмин. Стоит в стороне и мило болтает с ведущим «Спасибо» Чха Инпхё. При этом заливисто смеется, прикрыв рот тыльной стороной изящной ладони. Тут же чисто автоматически смотришь на свои пухлые пальцы и раздражаешься еще больше от столь нелепого сравнения. — Не собираетесь идти туда? — неожиданно за вашими спинами раздается голос Джиёна. Оборачиваешься, глядя на парня поверх плеча. Даже не пытаешься, как обычно, нацепить на себя вежливую улыбку. Сейчас ты невероятно зла буквально на всех вокруг, и на Квона — в первую очередь. Хотя понимаешь: между вами не такие отношения, чтобы молодой человек вообще сообщал тебе об участии в шоу своей бывшей любовницы. Однако все равно больше злишься на Джиёна нежели на Ёнмин, которая, к слову, уже заприметила вашу троицу и приветливо машет рукой, изображая небывалую радость и интерес. — Пойдем, — зовет Квон, неторопливо направившись в сторону Инпхё и Ёнмин. Так спокойно, словно недавно не на него снова вылили в сети ушат отборного дерьма из-за этой девицы. Абсолютно не понимаешь, что происходит, но в итоге все же следуешь за певицей и продюсером. Идешь чуть в стороне от них, исподлобья наблюдая за Ёнмин, не отводящей ни на мгновение взгляд от Джиёна. Улыбается как-то по-особому. И тебя медленно, капля за каплей, начинает отравлять ревность. Ведь и Джиён приветствует бывшую, словно старого друга. Особенного старого друга. — А это и есть малышка Ли Хаи? — глядя на тебя и ослепительно улыбаясь, произносит певица. Голос звучит так, словно она разговаривает с малолетним ребенком, сидящим в коляске. Так и кажется, что она вот-вот протянет руку и начнет агукать, касаясь пальцами твоего живота. В идеале хочется тюкнуть ее чем-то тяжелым по голове. Но вместо этого естественно вежливо кланяешься. А ещё натянуто и холодно улыбаешься. Впрочем, тебя как-то мало заботит, что Ёнмин подумает о тебе и твоем воспитании. — Она и вправду прелесть. Это все выглядит настолько гипертрофированно доброжелательно, что не веришь в искренность девушки ни на долю секунды. Искренне радуешься, когда Ёнмин наконец переключается на Дару, которая «еще больше расцвела с последней встречи». Некоторое время со скепсисом наблюдаешь за двумя певицами, которые сейчас, словно соревнуются между собой в том, кто сумеет отвесить коллеге более кошмарный в своей неискренности комплимент. Затем осторожно переводишь взгляд на Джиёна. На мгновение даже начинает казаться, что и он не в восторге от подобной компании. Однако то ли тебе действительно лишь показалось, то ли Квон мастерски умеет играть на публику. Через пару секунд на его губах вновь застывает благожелательная улыбка. Обреченно вздыхаешь, размышляя над тем, а не была ли эта передача идеей самого продюсера. Вдруг он до сих пор неровно дышит к Ёнмин? Страшная догадка бьет в солнечное сплетение огромным клубком боли. Вдруг все это для того, чтобы подготовить публику к «камбэку» этой сладкой парочки? Вспоминаешь недавнее совместное фото Джиёна и певицы в клубе и от злости сжимаешь кулаки. Если твоя догадка верна, то даже представить не можешь, как затем работать с Квоном. Ваше сотрудничество тогда станет твоим личным апокалипсисом. Начинаются съемки. Благо тебе в этом выпуске посвящено не так много эфирного времени — Чха Инпхё больше сосредоточен на Джиёне и Ёнмин. Задает им вопросы относительно давнишнего скандала, а ты упорно делаешь вид, что рассматриваешь чаек, парящих над раскинувшемся до горизонта морем. — Мы уже давно с Джиён-ши отпустили эту ситуацию. Конечно, нам бесконечно жаль, что мы разочаровали своими действиями многих наших поклонников. Но, поверьте, мы полностью осознали свои прошлые ошибки и теперь стараемся жить совсем по-другому, — вещает певица, опустив взгляд и манерно теребя платок в руках. Выглядит так, словно у нее кто-то умер. Даже завидуешь ее актерскому мастерству. Хотя, лично ты, ни на мгновение не веришь чуть не плачущей девушке. — У нас в сердце нет злости друг к другу. Мы по-прежнему остались хорошими друзьями. И очень близко общались по телефону, пока я записывала альбом в Соединенных Штатах. Джиён-ши очень помог мне своей поддержкой. Переводишь взгляд на Квона. Уже даже не злишься — реально хочется всех перекалечить. И начать как раз-таки с твоего продюсера. Потому что… Потому что про «близкое общение» между этими двумя ты даже не догадывалась. — И сейчас, когда наши поклонники понемногу простили нам этот некрасивый инцидент, хотим уверить всех тех, кто продолжал все это время хоть немного в нас верить, мы давно переросли тот возраст, когда люди совершаю подобные глупости, — по-деловому спокойно произносит Джиён. — Я хочу, чтобы все понимали, насколько тяжело нам с Ёнмин-ши было из-за бремени вины. Однако все же мы не превратились во врагов. И наши агентства, вопреки недавно распространившимся в интернете слухам, тоже не находятся в состоянии холодной войны. — Так значит, между вашими агентствами возможно сотрудничество? — с интересом смотрит на стоящих перед ним молодых людей Чха Инпхё. — Да, — соглашается Квон. — На самом деле сейчас ведутся переговоры о записи совместного сингла Ёнмин-ши и Пак Бом-ши. Приоткрываешь рот от удивления. Ты вообще не слышала ни о каких переговорах и сотрудничестве, хотя твоя соседка всегда снабжает тебя последними сплетнями YG. — Ты будешь автором песни? — с улыбкой спрашивает ведущий, в то время как ты сверлишь Джиёна тяжелым взглядом. Когда он снова кивает, едва удерживаешься от тяжелого вздоха. Тот факт, что Квон будет писать песню для Ёнмин, бесит тебя, пожалуй, гораздо больше, нежели все остальное. — Хаи, а ты бы не хотела спеть с Ёнмин? Вопрос ввергает тебя в легкий ступор, ведь ты совершенно не ожидала его услышать. Да еще и в свете твоих размышлений, с трудом удается хоть немного улыбнуться. — Бесспорно, это была бы огромная честь для любого начинающего исполнителя, спеть на одной сцене с такой звездой, как Ёнмин-ши, — говоришь, сама поражаясь собственной напускной восторженности. Ты и вправду всего пару месяцев назад посчитала бы подобную возможность за честь, однако теперь просто не можешь отбросить в сторону личную неприязнь. Ненавидишь себя за свое лицемерие, но таковы правила игры. Плевать, что творится внутри, вы всегда должны быть благожелательны на людях по отношению к другим артистам. — Но, боюсь, что я пока не настолько хорошо подготовлена. Это ложь. Уверена в себе на все сто процентов. Знаешь, что ничем не хуже по вокальным данным, чем Ёнмин. А может быть — в чем-то даже лучше. Однако, сама мысль о том, чтобы работать с ней, тебе претит. — Я думаю, что ты отлично подготовлена, Хаи, — неожиданно раздается голос Квона, и ты удивленно поворачиваешься к нему. Впрочем, внимание Чха Инпхё теперь тоже приковано к молодому человеку. — Я и вправду считаю Хаи одним из самых талантливых молодых исполнителей, дебютировавших за последние несколько лет. И дело вовсе не в том, что я являюсь ее продюсером. Думаю, любой, кто слышал живым звуком ее исполнение песни «Mercy», безоговорочно со мной согласится. Стоишь просто оглушенная. Приоткрыв рот, глупо хлопаешь ресницами. Никогда прежде Джиён не хвалил тебя так — как-то по-настоящему, что ли. Да и вообще он никогда прежде не упоминал эту самую песню, спетую тобой достаточно давно — во времена участия в шоу талантов. Ты все это время пыталась ему что-то доказать, а оказывается… Оказывается, все это время он и так считал тебя талантливой. Ты просто в шоке. То, с каким выражением лица и каким тоном молодой человек похвалил тебя, не дает ни малейшего повода усомниться в его честности. Во всяком случае, пока. — О да, — неожиданно включается в беседу Сандара, о которой на некоторой время все, похоже, забыли. В очередной раз поражаешься тому, зачем она год за годом изображает неразумного подростка. Если это забавляло публику раньше, то сейчас даже ты находишь ее кокетство и напускную детскую непосредственность попросту неуместными. — Хаи просто обалденно исполнила «Mercy»! Натянуто улыбаешься, не веря ни на мгновение, что певица так считает на самом деле. Прекрасно знаешь, что Дара терпеть тебя не может. Она всегда больше, чем на других, «отрывалась» именно на тебе. Все эти бесконечные «принеси-подай». Однако сейчас ее больше раздражает Ёнмин, посему ты вдруг превратилась в почти ее подружку. Иначе, чем еще можно объяснить внезапное желание Пак поболтать с тобой перед съемками или же эту хвалебную ремарку? Наверняка, ревнует к Ёнмин, так же, как и ты. А может, в меру раздутого самомнения, еще и больше. Едва дожидаешься, пока съемки именно в этом месте заканчиваются, и, как только режиссер произносит «стоп», тут же разворачиваешься и направляешься в сторону. Почти жизненно-необходимо привести мысли в порядок. Все как-то странно. Да еще и эта неожиданная реплика Джиёна по отношению к тебе отчего-то выбивает из колеи. Для чего он это сказал? То ли просто, чтобы поддержать тебя, то ли, чтобы компенсировать весь тот бред, что сейчас творится между ним и Ёнмин. Страшно хочется верить, что все же первое. Но ревность, сжигающая всю радость от подобной похвалы, вносит в твои размышления большие сомнения. Хмуро смотришь на Джиёна, с кем-то оживленно разговаривающего по телефону, пытаясь угадать его реальное настроение. Затем переводишь взгляд на Ёнмин, которая, как и прежде, не отводит от Квона взгляда ни на секунду, сидя на удобном переносном стульчике. Затем недолго наблюдаешь за Дарой, которая, в свою очередь, не отводит глаз от самой Ёнмин. Цокаешь от досады языком. Чертов Джиён и его бабы! Ну почему? Почему из всех знакомых парней, ты влюбилась именно в него? В молодого человека с репутацией прожженного бабника с целым шлейфом старых интрижек и романов. Которые неожиданно всплыли здесь — на Чеджу. Ты, впрочем, тоже из числа интрижек. Что, естественно, не может тебя не злить. Особенно в свете того, что ты в одном списке с так раздражающими тебя Сандарой и Ёнмин. Поднимаешь взгляд в небо и с досадой разглядываешь грозовые тучи, медленно приближающиеся к вам с севера. Похоже, что снова зарядит дождь. Режиссер тоже замечает перемены в погоде и предлагает переждать непогоду в небольшом ресторанчике, находящемся неподалеку. Все радостно соглашаются, ибо и вправду было бы здорово перекусить что-нибудь во время ожидания продолжения съемок. Шумной гурьбой вваливаетесь в помещение как раз перед тем, как крупные капли дождя начинают падать с затянутого серыми тучами небосклона на пыльный асфальт. Хозяин ресторанчика — тучный аджосси — конечно, слегка ошарашен появлением сразу стольких клиентов, однако через мгновение уже радушно рассаживает вас за низкие столики. Благо, большинство стаффа все же предпочло обедать в фургонах телеканала. Иначе вы бы попросту все не влезли в небольшой ресторанчик. Оказываешься, к великому разочарованию, за одним столиком с Дарой, Джиёном, Ёнмин и еще двумя членами съемочного процесса. С радостью предпочла бы сесть на любое другое место, лишь бы не чувствовать на себе сразу несколько изучающих взглядов. Чтобы отвлечься, включаешь выключенный до этого мобильник. Тут же слышишь трель, сообщающую о том, что пришла sms-ка. Открываешь сообщение и улыбаешься. Как и предполагала, она от Сынхо. «Как дела, пупс? Еще никого не убила?». Улыбаешься еще шире. Стилист даже не представляет, насколько он близок к истине. Парень еще не знает обо всех обстоятельствах, и ты решаешь незамедлительно, хотя бы вкратце рассказать о своей беде. «Тут Ёнмин. Снимаемся вместе. Так что…». Тут же приходит ответное сообщение. «Надеюсь, ты не расстроишь дядюшку Сынхо появлением в криминальных сводках?». Приходится закусить губу, чтобы не рассмеяться. Пожалуй, Сынхо — самый светлый человечек в твоей жизни. Лишь он один умеет поднимать тебе настроение практически с нуля. «Стараюсь из последних сил, оппа. Только ради тебя.» Отправив сообщение, ловишь на себе внимательный взгляд Джиёна. Прикрываешь смартфон ладонью, ощущая себя отличницей, не дающей списать соседу по парте. Квон же продолжает хмуро жевать кимчи, не сводя с тебя пытливого взора. Даже не по себе становится от такого назойливого внимания. Ко всему прочему, к щекам тут же приливает предательский румянец. Если ты заметила этот взгляд, то и остальные, наверняка, рано или поздно тоже обратят на него внимание. Посылаешь Квону мысленный посыл валить от тебя к черту и не «палить контору», однако похоже парню совершенно плевать на убийственные взгляды, которыми ты его одариваешь. Продолжает откровенно пялиться то на тебя, то на телефон в твоей руке. — У милашки Хаи, как посмотрю, поднялось настроение, — тянет Ён Мин, потягивая из чашки ароматный кофе и глядя на тебя из-под густых ресниц. — А я уж было подумала, что она всегда такая насупленная. Одарив влезающую не в свои дела певицу недовольным взглядом, тут же фальшиво улыбаешься ей от уха до уха. Вас не снимают — следовательно, можно хоть ненадолго прекратить притворяться. Ёнмин все понимает правильно, и на мгновение и с нее слетает маска доброжелательности. Взгляд становится колючим, а лицо без заученной улыбки кажется тебе уже не таким и красивым. Стойко выдерживаешь ее пристальный взгляд. В конце концов, именно ты первая бросила этой расфуфыренной девице вызов. Да и уверена, что такие лицемерные люди, как Ёнмин, никогда не пойдут на открытый конфликт. Ещё и на людях. Так и есть. Через некоторое время она сама отводит глаза. Снова цепляет на лицо притворную улыбку и поворачивается к Квону. Всем своим видом показывает тебе, что разговор окончен, но черта с два! Ведь ты-то еще ни черта не закончила. Уткнувшись взглядом в телефон, бурчишь под нос так, чтобы до певицы тоже долетели твои слова: — Абсолютно не вижу причин все время и всем улыбаться. В конце концов, я же не робот, чтобы так себя вести. Джиён удивленно смотрит на тебя, а его бывшая пассия вообще, кажется, находится в полном ступоре. Возмущенно открывает и закрывает рот, глядя то на тебя, то на твоего продюсера. Явно ищет его поддержки, однако Квон вдруг протестующе взмахивает руками. В глазах молодого человека успеваешь заметить искорки смеха, хотя лицо Джиёна по-прежнему сосредоточенное и серьезное. — Ёнмин, на меня даже не смотри. В этом вопросе я целиком и полностью солидарен с Хаи, — говорит, хватая палочками кусок тушенного мяса. — И вообще, я забочусь о мимических морщинах. Говорят, те, кто часто улыбается, хоть и живут дольше, но внешне стареют раньше. — Ну, в наш-то век, с прекрасно развитой пластической хирургией, оппа, тебе не стоит так об этом волноваться, — не сумев удержаться, с иронией тянешь ты и тут же прикусываешь язык. С каких это пор Квон снова стал оппой? Да и вообще, что это за «подколки», да еще и на глазах у всех. Решаешь побыстрее ретироваться с поля боя, ведь от Джиёна по-прежнему можно и схлопотать за такое поведение. — Эмм, пожалуй, я больше не хочу есть. Прошу меня простить. Встаешь из-за стола под пристальным колючим взглядом молодого человека. Спрятав телефон в карман, быстро направляешься к дверям ресторанчика. К счастью, дождь практически кончился. Лишь слегка накрапывает, однако не находишь в этом ничего для себя смертельного. Поэтому, надев обувь, резво направляешься к своему фургончику. Теперь хотя бы понятно, как Ёнмин вписывается в передачу об артистах YG. Ян Хёнсок, видимо, решил пойти ва-банк, дабы пресечь хотя бы часть кривотолков. Ёнмин — часть «тёмного прошлого» Квона, посему ее и пригласили. Только, как по тебе, так все впустую. Впрочем, время покажет. Твой приболевший менеджер после долгих уговоров с твоей стороны согласился все же остаться в теплом салоне, а не бегать за тобой под порывами ветра по всему побережью. Естественно, единственный, кто разворчался по этому поводу — Квон, но ты и его уговорила, объяснив, что вполне можешь справиться со всем и самостоятельно. Открыв дверцу, заглядываешь в салон. Вобин полулежит на сиденье с мокрым полотенцем на голове. Лицо действительно зеленовато-серое и страшно осунувшееся. Видно, насколько мужчина мучается. Понимаешь, что ему лучше было бы обратиться в больницу, однако не можешь самостоятельно принять такое важное решение. Уже распахиваешь рот, чтобы все-таки взять на себя ответственность, когда улавливаешь в воздухе знакомый аромат дорогого парфюма. Резко обернувшись, видишь всего в паре шагов от себя Квона. Заглянув в салон и оценив состояние Вобина, качает головой. — Ты была права, — тихо говорит тебе на ухо, прежде чем обратиться к мужчине. — Хён, реально, выглядишь крайне паршиво. Давай-ка я скажу шоферу, чтобы он отвез тебя в ближайшую больницу. Думаю, Хаи вполне справится и без тебя. Тут же согласно киваешь, а Вобин вымученно улыбается. — Пожалуй, отправлю для уверенности с вами своего менеджера, — задумчиво подытоживает Джиён. — В конце концов, у него имеется кое-какой опыт. Прощаешься с Вобином. Уверяешь мужчину, что все будет в порядке. Тем более, что помочь чем-либо в таком состоянии менеджер просто не в силах. В итоге, мужчина кое-как успокаивается и утомленно прикрывает глаза. С тоской смотришь на удаляющийся от вас фургон. Тяжело вздыхаешь, искренне переживая за состояние Вобина. — Так значит, Пупс, я похож на тех, кто посещает пластических хирургов? — неожиданно вторгается в твои размышления Квон, создающий вид, будто рассматривает свои коротко остриженные ногти. Порой даже удивляешься, как ему вообще удается настолько коротко их обрезать. Ну, или обгрызть. Выглядит молодой человек сердитым, однако тебя отчего-то забавляет его вопрос. Самоуверенный G-Dragon обиделся на слова какой-то девчонки? Не в силах сдержаться, усмехаешься. Лишь на какую-то долю секунды, но этого хватает, чтобы усмешка не ускользнула от Джиёна. Прищуривается. — Пупс, ты специально меня цепляешь? Пожимаешь плечами, отворачиваясь от него и направляясь к Чха Иннхё, разговаривающему о чем-то чуть в стороне с режиссером шоу. Квон легко тебя нагоняет. — Fuck, Пупс, почему с тобой так тяжело? Резко оборачиваешься. Снова злость на Джиёна поднимается откуда-то из глубин подсознания. — А мне кажется, Джиён-а, что со мной как раз-таки и было легко. Легче, чем мне самой хотелось бы, — шипишь едва-слышно, чтобы никто, кроме твоего собеседника, этого не услышал. — Но в любом случае… Раз тебе так трудно со мной, так иди к тем, с кем будет легко. Например, к Ёнмин, с которой вы очень «близко общались» по телефону и, подозреваю, не только по телефону. Выплевываешь свою тираду, предполагая, что на этом ваш разговор закончится. Однако чертов Квон определенно так не считает. Неожиданно тянет тебя на себя за ремень на джинсах. От удивления широко распахиваешь глаза, но таки подаешься назад, чтобы не привлекать к вам ненужного внимания. — Пупс, ты ревнуешь к Ёнмин? — удивленно спрашивает продюсер. Презрительно фыркаешь, развернувшись к нему лицом и пытаясь хотя бы взглядом обмануть Джиёна. Ведь парень, сам того не понимая, как всегда, попадает прямиком в цель. — Fuck, это реально смешно. Мне она на хер не сдалась. — Черт, Джиён! Вот зачем ты мне вообще это сейчас говоришь?! — цедишь сквозь зубы. Страшно хочется пнуть продюсера по голени. Вот взять и тюкнуть. Хорошенечко так — чтобы он затем долго еще прыгал на одной ноге. — Мне плевать! Вот правда! Просто плевать, смешно тебе или не смешно. На хер она тебе сдалась или не на хер. Плевать, слышишь меня, ты… Напыщенный павиан! — Напыщенный павиан? — повторяет твои слова Джиён, словно на полном автомате. — Блядь, Пупс, ну что за детский сад-то? Ну всё! Это последняя капля. Из вас двоих в последнее время именно Квон вел себя, как воспитанник детского сада, который не может решить, то ли ему покататься на качелях, то ли влезть в песочницу. Воровато оглядевшись по сторонам в поисках невольных свидетелей будущего преступления и убедившись в том, что их таки не будет, с садистским удовольствием все-таки пинаешь парня по голени. Не так, конечно, сильно, как в фантазиях, но вполне ощутимо. Так, что с губ Джиёна даже срывается стон боли. Молодой человек определенно пребывает в шоке от твоих действий, и ты, пользуясь его болью и замешательством, устремляешься, куда и собиралась — прямиком к ведущему шоу. Не оборачиваешься, даже когда слышишь зловещий шепот продюсера: «Отшлепать бы тебя хорошенько!». Ты, конечно, довольна своей маленькой местью, однако радость при этом все же омрачает осознание, что камеры когда-нибудь да выключатся. А вам с Квоном еще и вместе возвращаться в Сеул. Переезжаете чуть позже на другое место. Снимаетесь в краеведческом музее. Витаешь где-то в облаках все время съемок, дабы не накручивать себя чрезмерной благожелательностью Ёнмин к Джиёну. Размышляешь над тем, почему же Квон просто не может оставить тебя в покое? Зачем вообще полез к тебе со своими объяснениями? Да и для чего несколько раз за день встал на твою защиту? С учетом того, насколько никакие у вас в последнее время отношения, поведение Квона кажется тебе, мягко говоря, не до конца адекватным. — Хаи, а есть ли у тебя то, за что ты хотела бы сказать «спасибо»? — вкрадчивый голос Чха Инпхё моментально вырывает тебя из размышлений. — Ну, или кто-то, кому ты хотела бы сказать «спасибо»? Задумываешься на мгновение. С одной стороны страшно не хочется этого делать, но с другой стороны… Джиён хоть и оказался козлом, как парень, но все же, как наставник, он не был таким уж и плохим. А, если совсем уж начистоту, то очень и очень компетентным. Да и к тому же, в голове всплывают комментарии, хулящие Квона именно, как продюсера. Вновь испытываешь злость. Уже, впрочем, совсем не на Джиёна. Кто все те люди, которые судят о работе человека по способам провождения досуга? В конце концов, не убил же Джиён никого, не ограбил, не изнасиловал. Но нет же, уже какое-то время он в глазах общественности конченный подонок. Разве это справедливо? — Я хотела бы сказать «спасибо» в первую очередь нашему президенту — Ян Хенсоку-сонбэниму. Главным образом за то, что из всех сотрудников YG, он выбрал именно Джиён-ши для того, чтобы тот стал моим продюсером. Уверена, никто другой, при всех своих навыках, не смог бы меня настолько хорошо подготовить к дебюту, как Джиён-ши, — деловито рассказываешь ты, замечая, как в глазах продюсера постепенно начинает читаться искреннее удивление. Да и вообще, на мгновение кажется, будто Квон страшно смутился. — Поэтому, Джиён-ши — еще один человек, которому я хотела бы сказать искреннее «спасибо». Я действительно хотела бы научиться в дальнейшем, как и он, стойко переживать падения и неприятности, если они, не приведи Господь, вдруг случатся, и с высоко-поднятой головой подниматься на ноги, чтобы идти дальше, — повернувшись к наставнику, отвешиваешь низкий поклон. — Спасибо, Джиён-ши. Лишь на долю секунды поднимаешь на Квона взор, а затем сразу отводишь его в сторону. Молодой человек смотрит на тебя так, словно до глубины души поражен твоими словами. И тебя это даже немного злит. Ты-то считаешь свой поступок совершенно логичным для нормального человека. Почему ты должна переносить свое отношение к Джиёну-человеку на Джиёна-продюсера? Почему не можешь захотеть его защитить? Похвалить в то время, как другие ругают? Не видишь в этом ничего сверхъестественного и потому раздражаешься, размышляя над тем, кем же до этого тебя считал Квон, раз искренне изумился твоей благодарности. Да, вынужденной. Но от этого не ставшей менее искренней. Еще несколько вопросов, больше относящихся к остальным гостям походной студии, и наконец звучит долгожданное «всем спасибо, снято». Без помощи ассистентов снимаешь микрофон и вручаешь его одной из сотрудниц телеканала. Затем, толкнув дверь, выходишь на свежий воздух. Прохладный ветерок треплет твои распущенные волосы, пока ты, обхватив себя руками и кутаясь в куртку, направляешься вниз по мощенному деревом настилу. Жутко болит голова. От количества людей, с которыми сегодня пришлось общаться. От проклятого Квона, от которого, судя по всему, просто нет никакого спасения. От жуткой и какой-то абсолютно гипертрофированной ревности к Ёнмин, которая весь день одаривала Джиёна в перерывах такими взглядами, что у тебя аж уши краснели от возмущения. Эта жуткая по силе ревность вконец измучила тебя к концу съемочного дня, вымотала до предела. Оглядываешься, повинуясь какому-то странному порыву, и замираешь. Лишь на мгновение — на тот короткий миг, когда ладонь Ёнмин вскользь касается щеки Квона. Становится невыносимо больно. Настолько, что хочется орать до хрипоты. Или бежать. Бежать, куда угодно. Туда, где больше никогда не увидишь эту парочку. Срываешься с места в тот миг, когда Джиён находит тебя взглядом. И плевать, как все это выглядит в его глазах. Если ему покажется это бегством, то, черт возьми, он прав. Больше не хочется скрывать своей слабости. Все кончено. Теперь уже наверняка. Слезы застилают глаза, а ноги утопают в рыхлом после дождя песке, однако все равно продолжаешь бежать куда-то в сумерки. Бежишь до тех пор, пока обессиленная не спотыкаешься и не падаешь на колени. Захлебываешься слезами и жалостью к самой себе, когда внезапно кто-то с разбегу обхватывает тебя руками и силой притягивает к себе, утыкая при этом носом в макушку. И снова аромат дорого парфюма щекочет ноздри. И снова кажется, что тебя разорвет на части от близости с Джиёном. Однако ты больше не хочешь и не можешь позволять ему метаться то к тебе, то от тебя. Надоело это все до чертиков. Смертельно устала от всей той мыльной оперы, в которую превратилась твоя жизнь. Начинаешь вырываться, выдыхая сквозь рыдания проклятья в адрес Квона. Без разбору лупишь его локтями под ребра, пытаясь подняться на ноги. Однако он не позволяет тебе вырваться или встать. Молчит — даже не ойкает, получая очередной явно болезненный удар. Внезапно осознаешь, что бороться с ним просто бесполезно. И от этого страшного осознания опускаются руки. Устало оседаешь в его объятьях. Чувствуешь себя игрушкой, у которой только что села батарейка. — Я больше так не могу. Я больше так не хочу. Понимаешь это, бесчувственный ты болван? — безжизненно шепчешь, мотая головой. — Почему ты все портишь? Почему? Зачем ты побежал за мной? Зачем, Джиён-а? Сжимает тебя еще крепче в объятьях. — Потому что и я больше так не могу, — произносит практически одними губами. Так, что ты едва разбираешь слова. — Потому что и я так больше не хочу.