Солнце прошлого

Как следует выспавшись и изрядно протрезвев, Том, преисполненный решимости, направился в комнату Селены. Он уже не раз оттачивал в уме речь, заготовленную для Селли по возвращении домой. В ней не было ни драматичных клише-фраз, ни повторяющихся через слово монологических извинений, ни романтических объяснений. Он был готов сказать ей афористичную правду, которой, однако, не суждено было увидеть свет в тот день. Открыв дверь в комнату девушки, он не натолкнулся на разбросанные в хаотичном беспорядке вещи, наполовину распакованный чемодана на кровати, вешалки под ногами — как и должно быть в месте, куда только что вернулись из поездки. Помещение имело самый, что ни на есть, благопристойный вид. Ничего не изменилось с последнего визита Селены полтора месяца назад, разве что мебель была осыпана тонкой пыльной прослойкой. «Значит, она приехала лишь на день. Что ж, тем лучше для нее. Тем лучше для нас всех». — Да не надену я эту ошибку модной индустрии, — вопил Том. — Я в ней выгляжу, как наркобарон-гомосексуалист. Он откинул цветастую полосатую рубашку на кровать и принялся надевать излюбленную белую футболку без каких бы то ни было принтов. Хайди с громким вздохом закатила глаза и сложила руки на груди. — Из нас двоих модель я, и только мне известно, что сейчас в тренде. И эта рубашка вполне соответствует современным модным стандартам. Более того, она будто соединяет мой образ с твоим. Она разомкнула руки, демонстрируя свое пестрое платье-кюлот, покрытое геометрическими изображениями экзотических цветов. — Ты только посмотри на него. Таких в мире больше не найти, — Хайди не могла сдержать улыбку, разглядывая платье. Том же видел уникальность в простоте. «Еще бы! Производители догадывались, что второе такое сгниет на витрине бутика под сеточкой паутины». — Сладкий мой, ты должен надеть эту рубашку, — не унималась модель, но уже без лишних децибел в голосе. Она прильнула к парню и наманикюренным пальчиком начала вырисовывать узоры на его груди. — Хватит! — Том стряхнул с себя обвивавшие его руки женщины и сделал шаг назад. — Я — твой парень, а не покладистая игрушка. У меня тоже есть мнение, и будь добра — научись принимать его во внимание, хотя бы изредка. Я миллион раз тебе повторял, что чувствую себя неудобно в рубашках с вырезом до пупа. Нет, ты продолжаешь мне их навязывать. Что тебе важнее: мой комфорт или твои модные закидоны? — Тсс, не кричи так, — прошипела Хайди, — мы же не хотим, чтобы нас кто-то услышал. Я не удивлюсь, если в твоем доме папарацци уже понатыкали жучков. — Да плевать мне на твоих папарацци, я практически вырос с камерой на лбу. Мы сейчас выясняем отношения друг с другом, а не с журналистами. — Знаешь что? Когда начнешь вести себя как настоящий мужчина, тогда и я начну чувствовать себя настоящей женщиной. Она вылетела из комнаты, оставив разозленного, но оттого не менее озадаченного Тома одного. Огни Лос-Анджелеса мягко сливались на горизонте с золотистыми отблесками заходящего солнца. Глядя на это, Том ассоциировал конец этого дня с завершением периода в своей жизни — период отношений с Хайди. Постоянно находиться рядом с одной и той же девушкой для него было равносильно прочтению одной и той же книги. И чем более поверхностна девушка, тем тоньше книга. Встречаясь с супермоделью, он и тут остался приверженцем своих привычек, хотя с годами ему все больше казалось, что он их заложник. Он вздрогнул, когда чья-то рука неожиданно опустилась на его плечо, выводя из раздумий. — Извини, я не хотела тебя напугать, — сказала Селена, присоединяясь к Тому в его наблюдении за небом с высоты Голливудских холмов. — Я думал, ты уже уехала, — он перевел взгляд на лежащий у их ног город. — Что заставляет тебя думать, что я в скором времени уеду? Том провел обеими руками по волосам и раздраженно произнес: — Не знаю, не знаю, я уже ничего не знаю! Почему вы все дружно не можете оставить меня в покое? Я восприму это как подарок на Рождество. — Я не сделала ничего, чтобы вызвать такую реакцию. Том уже был готов выплеснуть на девушку съедающие его изнутри эмоции, но остановился и ответил уже более спокойным голосом: — Прости, просто, — он покачал головой, — не с тобой бы мне это стоило обсуждать, но я взорвусь, если не выговорюсь. В общем, я хочу расстаться с Хайди. Она сводит меня с ума. Во всех смыслах. Я чувствую себя рядом с ней декоративной собачкой, которую при каждом неверном движении дергают за поводок. Создается впечатление, будто не мы встречаемся друг с другом, а она встречается со мной и позволяет мне быть ее парнем. Это вроде привилегии, которую мне посчастливилось иметь. И так считает не только Хайди. Все, кто видит нас вместе, убеждены, что я в полночь на шабаше ведьм продал душу дьяволу, чтобы быть с ней. Да чего уж там, я сам первое время не верил, что она — моя девушка. Но сейчас мне надоело, что со мной обращаются так, будто я ей чем-то обязан. Он замолчал, и тишину на холмах, уже покрывшихся ночной тенью, нарушало лишь стрекотание кузнечиков. — Я понимаю, почему тебе было неловко делиться этим со мной, — ответила Селена голосом тише обычного, — но уверена, что в этом нет ничего плохого. Хайди, она — сильная женщина. И именно эта сила, которая бурлит внутри нее, и толкает ее занимать доминантную позицию в отношениях. Вдобавок, ваша разница в возрасте не смягчает положение. Чтобы там не говорили, возраст имеет значение. Тебе нужно было это учитывать, когда… — она прервалась, пытаясь подобрать нужные слова. — Подбивал к ней клинья? — вставил Том с легкой ухмылкой. — Именно. Надо думать, прежде чем делать — фраза стара как мир, но никто ей до сих пор не научился пользоваться. Да и я не вижу, в чем проблема. Хочешь расстаться — вперед. Он глубоко втянул свежий горный воздух и на выдохе произнес: — Все не так просто. Я всегда старался не афишировать отношения, но в этот раз я наплевал на все, и это вышло мне боком. Слишком много людей вовлечены во все это. Когда ты знаменитость, тебе приходится объяснять причину разрыва отношений не одному человеку, а нескольким миллионам, и не факт, что их всех удовлетворит твой ответ. Потом начнутся вопросы, осуждения, критика. Терпеть этого не могу. Быть в центре внимания, а тем более негативного, меня вообще не прельщает. — Понимаю. — Правда? Я думал, ты скажешь что-то вроде «Ты же с детства на сцене, как ты можешь не любить внимание?» Обычно люди так реагируют. — Бред. Среди знаменитостей много интровертов. Как-то же они существуют. — Ты изменилась, — не выдержал Том и озвучил мысли, крутившиеся у него в голове со дня возвращения Селены с виллы Джастина. Она на секунду замялась, не найдя, что ответить. — Хорошо, — сказала она после небольшой паузы, — если ты так думаешь, мне нечего сказать. Со стороны виднее, наверное. — Спасибо, — почти прошептал он. — За что? — За то, что выслушала и за то, что приехала. Это очень важно для меня. — Рада помочь, — пожала она плечами и, поежившись от горной прохлады, сложила руки на груди. — Пойдем обратно. Становится холоднее, — сказал он. — Ага. И Хайди будет нас искать. «Нас?» — мысленно спросил Том, но вслух ничего не произнес. Фиолетово-розовый небосвод над морскими волнами создавал картинку страны маленьких пони из мультфильма. Настолько сказочно выглядел закат в Сент-Винсенте и Гренадинах. Селена глубже зарылась ногами в песок, в надежде скрыть хоть какую-то часть тела от гуляющего по пляжу вечернего бриза. Через секунду и ее плечи накрыло теплом, когда Джастин, незаметно подойдя сзади, укутал ее в плед. Она не ожидала его прихода, однако даже не вздрогнула, когда почувствовала пару сильных рук, обнявших ее со спины. С ним она прониклась сознанием безопасности, не покидающим ее и в его отсутствие. — Не хочешь вернуться на виллу? Ветер с моря может ведь и простуду надуть, — сказал он. Селена отрицательно покачала головой, он продолжил: — Я кое-что хочу тебе сказать. В тот день, в феврале, когда мы проспали целые сутки — я пришел не просто так. Неделю до этого меня мучила бессонница. Мысли о тебе не давали мне уснуть. — В смысле?.. — она понимала, что он имеет в виду, но не могла в это поверить. — С того дня, как я увидел тебя в круизе, я не мог перестать думать о тебе. Когда я понял, что между вами с Томом что-то есть, меня это чуть ли не в апатию вогнало; но я не хотел быть последним эгоистом и тянуть тебя к себе насильно. Поэтому я подталкивал тебя к нему, считая, что поступаю правильно. После я пытался держаться от тебя подальше, но не смог. Я не жду от тебя ничего после этих слов, просто посчитал нужным сказать тебе это. — И зачем ты это делаешь сейчас? — спросила Селена. — Что? — Сдерживаешь себя, — говоря это, она слегка повернула голову в его сторону. Через мгновенье его теплые губы накрыли ее. Она развернулась к нему всем телом и обвела руками его шею. Джастин, потеряв над собой контроль, подался вперед, положив Селену на прибрежный песок. Она уже схватилась за край его футболки, собираясь потянуть вверх, как он отстранился от нее. — Нет, — сказал он сквозь сбивчивое дыхание, — не так и не здесь. Джастин поднялся с земли и подал руку Селене. Оставив на ее губах легкий поцелуй, он произнес: — Ты заслуживаешь большего. — Чего же? — улыбнулась она. — Уважения. *** Стопки бумаг, папки и байндеры вместо еды устилали обеденный стол Каулитцев в воскресное утро. Билл, подперев голову рукой, склонялся над всем этим бюрократическим безумием. Его черные волосы, растрепавшись, напоминали воронье гнездо. Закрывающиеся глаза были наполнены изнурением и фрустрацией. — Ты чего так рано встал? Еще семи нет, — раздался голос Тома, спускающегося по лестнице. — И к чему вся эта макулатура? — Он обвел рукой стол и опустился на стул подле брата. — Это наша головная боль на ближайшие несколько месяцев, если мы срочно что-нибудь не придумаем, — ответил Билл, не отводя глаз от бумаг. — В смысле? — слова брата и их мрачная окраска стряхнули с Каулитца старшего последние крупицы сна. Билл никогда не позволял мелким неприятностям портить ему настроение, а значит эта кипа документов — гораздо более весомая проблема, чем кажется на первый взгляд. — Был бы тут Георг, он бы сказал, что у нас критически низкий уровень оборотных средств группы. Том поморщился от переизбытка суточной нормы экономических терминов. — А что бы сказал Билл? — спросил он. — Билл бы сказал, что наша песенка спета, а если быть точнее, мы в конце года выпускаем альбом, так? — Так, — кивнул головой Том. — Выходит, что мы на него потратим последние доступные средства группы, и если он не окупится, то мы, считай, банкроты. — Что за бред ты несешь? — Том приподнялся со стула, разглядывая бумаги, в которых брат так ясно прочитал смертный приговор Tokio Hotel. — Я теперь понимаю, почему ты рано не встаешь — твои извилины раньше обеда не просыпаются. Как мы можем быть банкротами, если у нас с тобой счетов открыто, что в Германии, что в Америке на общую сумму, которой хватит еще правнукам безбедно жить. — Это на наших личных счетах, Том. На моем, на твоем. А на общем счету группы денег на выпуск альбома впритык. Поэтому нам нужно что-то срочно придумать, чтобы пластинка продавалась, понимаешь? Том успокоился и откинулся на спинку стула. — И что ты предлагаешь? Билл набрал воздух в легкие и, выдохнув, выпалил: — Сделай предложение Хайди. — Что? — подскочил с места Том. — Я с ней расстаться хотел сегодня, какое к черту предложение? — Тебе не при каких обстоятельствах нельзя с ней расставаться, — завопил Билл. — И я тебя не прошу на ней жениться. Помолвки будет достаточно. — А потом? — Ничего. В Мужской энциклопедии отношений с женщинами золотой рамочкой обведено — «так же верно, что геометрический луч не станет отрезком, пока не поставить на нем точку, так же и помолвка может длиться вечно, пока на пальцах обрученных нет колец». Том закатил глаза и сложил руки на груди. — А ты знаешь, что девушки читают не только женские журналы, но и мужские энциклопедии, — он сопроводил последнее слово воздушными кавычками. — И им тоже известно это правило. Именно поэтому, как только мужчина заикнется о предложении, они тут же назначают дату свадьбы и ставят точку на этом бесконечном луче помолвки. В этот раз не выдержал Билл. Он вскочил из-за стола и, размахивая руками, прокричал: — Ну, уж извини, что не могу дать гарантий на твое будущее холостяцкое счастье! Жизнь — это семьдесят процентов риска. Тебе, кстати, везет в этой лотерее жизни. Переспал с парой миллиардов баб, и ни разу не отец. Может, раз уж ты у нас на полосе удачи, испытаешь судьбу ради группы, а не ради получасового удовольствия? Или у тебя есть другие идеи? Том слушал брата с таким же выражением на лице, с которым безразличные подростки выслушивают отчитывающих их родителей. — В принципе, — начал он, когда Билл закончил, — ты можешь сделать каминг-аут . Если мне врать про свои чувства к Хайди не грешно, то и ты можешь приукрасить свою ориентацию радужными цветами. — Никто не удивится! — воскликнул Билл. — Некоторые уверены, что я давно в этом признался. Так что вся надежда на тебя. И тем более, это же Хайди Клум, а не какая-то бабуля из индийского племени с красным лицом. Том поднял глаза к небу, рассматривая потолок, как будто на нем магическим образом вырисуется ответ. — Я подумаю, — кинул он и вышел из комнаты. Без сомнения, помолвка с Хайди не стояла у Тома ни в списке дел на день, ни даже на эту жизнь, но после разговора с Биллом планы резко поменялись. Он уже не видел в этом обручении что-то далекое и невозможное. Напротив, семейная жизнь с Хайди виделась самым вероятным сценарием его будущности. Причем в голове он рисовал лишь его темную часть: ни вечеринок, ни флирта на публике, ни совместной жизни с Биллом (далеко от брата он бы не уехал, но собственный дом приобрести бы стоило), ни детей. Безусловно, Том задумывался о детях и порой ловил себя на мысли, что это одна из его главных жизненных целей где-то после тридцати лет. Но Хайди уже почти сорок пять, а шансы родить после сорока резко снижаются до трех процентов. Конечно, современные научные разработки позволяли завести детей и в шестьдесят, но в этом вопросе Том был сторонником естественного способа стать родителями. Он и предположить боялся, что случится с его личной свободой после свадьбы, в вероятности которой он не сомневался. Сейчас Хайди, казалось, ничего не имела против пачки сигарет и трех бутылок пива, что он потреблял за день, но он был свидетелем нескольких примеров того, как кольцо на пальце развязывает женщинам руки и язык. Все эти думки ввели гитариста в уныние. Он сам не заметил, что дошел до дома Хайди, который она купила, чтобы быть поближе к возлюбленному. «А ведь она купила этот дом, даже не арендовала. Как будто знала, что мне еще с ней не один год куковать. Ну, и на кой черт я пришел сюда? Я не специалист, но для помолвки как минимум нужно кольцо. А в идеале надо бы романтический ужин организовать. На пляже было бы неплохо. Может, меня смоет волной и не придется жениться». Только он развернулся, чтобы продолжить свой мысленный парад, посвященный беспросветности его будущего, как дверь дома открылась, и на пороге показалась Селена. Том засомневался, к чьему дому его привели ноги: Хайди или Джастина, что было бы не удивительно: их дома стояли на одной улице. Но адресом он не ошибся. — Ты что тут делаешь? — спросил он, опуская приветствия. — Живу, — просто ответила девушка. Секунд пятнадцать он пытался сформировать мысли в слова, но выходили лишь бессвязные отрывки. Наконец к нему вернулась способность строить внятные предложения: — Почему ты живешь у Хайди? Как это вообще случилось? — Очень просто. Хайди предложила и я согласилась. — Но зачем? — Так удобнее. Противоречие в словах Селены подрывало всякое самообладание Тома. Но сказать ему было нечего. В голове крутилось множество вопросов, но эмоции так затуманили его разум, что он, решив отложить допрос до следующей встречи, молча последовал в сторону своего дома. Ветер с шумом прибивал волны к берегу. Полукруглый диск солнца виднелся на горизонте, глубже погружаясь в морскую синеву. Том и Хайди сидели на берегу за небольшим столиком, который вмещал в себя не больше, чем вазочку с розой, два бокала шампанского и два блюдца с нежными кусочками тирамису. Хайди не ела на ночь, но от тирамису не отказалась бы и три часа ночи. Это единственное блюдо, которое в тот вечер украшало их стол. «Как надолго может затянуться предложение руки и сердца? Ровно на один десерт. Больше я не выдержу». — Ни капельки не жалею, что, несмотря на предостережения моих друзей, я доверилась тебе, — говорила она, поглощая итальянское лакомство. — Из таких вечеров, как этот, и складывается счастье. Ты так не думаешь? В голове у Тома что-то щелкнуло, и он, до этого погруженный в свои мысли, моргнул пару раз, понимая, что вопрос был адресован ему. — Да, прекрасный вечер. И это не удивительно: с тобой любой вечер — просто сказка, — он взял руку Хайди в свою, а другой потянулся в карман брюк. — У меня для тебя еще кое-что есть. Он присел на одно колено подле нее и протянул черный коробок, внутри которого в лучах солнца переливался бриллиант. — Ты выйдешь за меня? — он едва сумел проглотить ком в горле, чтобы произнести эти слова. Раньше он не хотел даже в мыслях это представлять, но теперь у него не осталось иного выбора, кроме как воплотить свой страх в жизнь. Надежда на то, что Хайди скажет «нет», угасла, как только он увидел ее горящие счастьем глаза и услышал незамедлительное: — Да, да, да! Дальше все происходило как в лучших традициях Голливуда: громко смеясь, она притянула его к себе, поцеловала, и он кружил ее, словно в танце, с трудом подавляя желание бросить все и сбежать.