К2. Г6. Северный предел
18 сентября 2018 г. в 05:51
За северными горами, отделяющими Эттинсмур от Нарнии, если пройти еще пару тройку дней, начинается страна умных великанов, Харфанг. Земли у них не много, да и почти все время она покрыта льдом и снегом, но в летние несколько месяцев находиться там очень приятно. Великаны этой страны были чуть меньше обычных Эттинсмурских, но намного больше человеческих созданий. Жили они тихо, войны никакой не вели, в отличие от соседей, именно поэтому прозвали их умными. Эттинсмурские великаны очень любили пошвыряться чем-нибудь с гор, будь то камни и валуны или же деревья и живые существа. Потому-то Верховный король Нарнии в Золотой век не раз отправлялся войной, чтобы приструнить распоясавшихся соседей. В Харфанге же ценили спокойствие и некоторую неторопливость, особенно, во время ужина.
Границу их не отделяют никакие постройки ни от Эттинсмура, ни от пустоши. Хоть и умны эти великаны, но в сказания не верят. Историю своего народа они не учили, потому, как время это было бесполезным, им привычнее рубить деревья на дрова и обогревать свои жилища.
Привыкшие к почти круглогодичному холоду жители Харфанга не сразу заметили, что очень рано потемнело, и темнота эта обладала не доброй аурой. Словно пятно гуталина растеклась она по небу, заслонив зимнее солнце. Немногие великаны заметили, что происходит что-то очень странное, пока не раздался пронзительный клич, заставляющий уши болеть.
Огромный змей пролетел в небе над Харфангом, издавая неприятные слуху звуки. Каждое крыло его было таким же огромным по размеру, как и он сам, а морда заканчивалась не то клювом с зубами, не то просто вытянута была как у рыб. Страх он нагонял одним своим видом, не говоря уже о том, что паника посещала всех, кто видел огонь, выходящий из пасти этого чудовища.
Змей тут же получил название от великанов — Шаркань, потому что вспомнились сразу былины предков, где о змеях таких говорилось. Не вспомнились конечно детали, как убить или задобрить, но название прочно засело во всех умах.
Он пролетел весь путь от незащищенной границы до Харфанга, останавливаясь лишь за тем, чтобы съесть пару великанов, которые только в два с половиной раза были меньше его. Одного такого северного жителя хватило бы наесться, если бы не испытывал он постоянный неутолимый голод. Остановил свой путь совсем Шаркань, взобравшись на столичный замок. И раздался такой рев, что слышно его стало и в Эттинсмуре и в Дориате.
Вавилия видела происходящее с одной из восточных башен. Страх впервые окутал ее храброе сердце, ноги не слушали и не хотели идти, а руки дрожали. Зверь этот, пришедший из пустоши, казался страшным сном, что не посещали лоддроу уже очень много лет.
— Он так и не двигался? — на башне появился мужчина с огромной кружкой горячего отвара.
— Будто впал в спячку, — коротко отрапортовала Вавилия.
Мужчина, поднявшийся на дозорную башню, был сереберистоволосым, как и все лоддроу, но цвет его отдавал сединой, что придавало ему уважения. Лицо его казалось вечно недовольным, и было оно испещрено шрамами, что получил он во время войн. Имя его было таким же воительным, как и он сам, и звали его Ареам.
— Затишье перед бурей, — ответил мужчина, вглядываясь в сторону побежденного Харфанга.
Более недели уже сидел Шаркань на крыше замка и не двигался, а великаны все бежали за горы, в Эттинсмур. В Дориате было объявлено военное положение. Каждый из лоддроу, даже дети, стремились отправиться в поход немедля, но приказ военачальника не мог обсуждаться и тем более нарушаться. Дориат выбрал выжидательную позицию. А ждали они возвращения своих разведчиков, которые отсутствовали уже третьи сутки к ряду.
— Я слышала, Иссорин завел друзей в Нарнии? — изо рта девушки шел пар, как и от кружки с отваром трав, который ей приходилось пить, чтобы не околеть совершенно.
Лоддроу хоть и морозоустойчивые, но не совсем ледышки, чтобы не чувствовать холода вовсе. Их кровь не так горяча, как у людей, но тоже имеет свойство стыть в жилах. Да и никто в Дориате не желает смерти от мороза, так как это считается самой позорной смертью.
— Твой брат, вот у него и спрашивай. — Усмехнувшись, проговорил Ареам. — Ты зря к нему так относишься. В наше время не угадаешь, когда умрет тот или иной лоддроу.
Вавилия знала это и без отцовских наставлений её командира. Раньше свое отношение девушка обосновать могла назойливостью младшего брата, сейчас же — страхом. Она любила Иссорина больше всех в этой жизни, и страх, что стал таким ощутимым совсем недавно, заставляет ее сердце трепетать, потому она его отталкивает дальше. Чтобы он не страдал, когда и если её убьют. Или чтобы не страдала она, когда и если убьют его.
— Кажется, кто-то приближается, — проговорила быстро лоддроу, вглядываясь в двигающуюся тень.
Конь остановился нехотя, потревожив ночную тишину границы своим недовольным ржанием, в седле его лежал всадник, которого несколько дней назад отправили на разведку. Ареам тут же прощупал пульс прибывшего, чтобы убедиться, что он жив. Сердцебиение едва ощущалось, но парень был без сознания.
— Вави, вези его к херре, — тут же приказал военачальник армии Дориата. — Он остался в живых, потому что нам передали послание. Пусть лекари сделают все, что могут, но сохранят его жизнь. — Помогая усесться в седло позади разведчика, говорил Ареам. Взгляд его придавал уверенности девушки, что она без каких-либо слов принялась к исполнению. — Пускай тут же отправят орлов в Тельмар и Нарнию. Нам необходимо быть готовыми. Теперь, езжай!
Мужчина лихо хлопнул лошадь рукой, что она тут же поскакала галопом. Вавилия, одной рукой придерживая тело, другой управляла поводьями, мысленно молилась Таарэ, чтобы этот боец не умер на ее руках. За все время пока они скакали до столицы, разведчик ни разу не пришел в себя, более того, Вавилии казалось, что еще чуть-чуть, и он вообще перестанет дышать.
— Лекаря! — прокричала девушка, на ходу спрыгнув с лошади, и, схватив ее за уздцы, остановила.
Тут же сбежались несколько лоддроу, которые бережно сняли своего однополчанина с коня и поспешно отнесли в дом к лекарю. Всю ночь над ним жгли травы и прикладывали лед, пока сознание разведчика не прояснилось, и не пришел он в состояние, когда может произнести хотя бы пару слов.
— Он сказал что-нибудь? — поинтересовался пришедший херре Корнак у Вавилии, она лишь отрицательно покачала головой. — А что сказал целитель?
— Его отравили чем-то, что мы не в силах вылечить. — С грустью заметила девушка.
Каждая смерть лоддроу для нее была как личная утрата. Их народ не был многочисленным. Бог Таарэ дал в дар им долголетие и возможность заводить потомство лишь в случае, когда оба родителя считают себя в полной безопасности. Кто-то считал это действительно подарком, кто-то напротив — проклятьем. К сожалению, в мире достаточно зла, чтобы не было даже намека на безопасность, потому рождение нового лоддроу в Дориате это целое событие, сопровождаемое пирами и празднествами. А каждая смерть — тяжелая утрата для народа.
Целитель пригласил херре войти в комнату к разведчику. Вид его был совсем плох: кожа приобрела оттенок бледный, такой который бывает лишь у покойников, немного серый и холодный, а по глазам видно было, что жизнь утекает, будто песок сквозь пальцы. Корнак подошел к кровати больного, присел рядом с ним и по-отечески взял разведчика за руку. Слабая улыбка появилась на лице молодого лоддроу, после чего он собрал все оставшиеся силы и сказал.
— Ахриман, — прошептал умирающий, смотря в глаза своему херре. — Он назвал себя Ахриман.
— Хорошо, мой друг! — Корнак похлопал разведчика по руке легонько, — Твоя миссия выполнена, на душе твоей нет никакого пятна. Будь счастлив и спокоен.
Лицо разведчика озарилось новой улыбкой. Нет смерти позорнее для лоддроу, чем умереть от холода, нет смерти чище и благороднее, чем умереть на выполнении задания. Он посмотрел на своего вождя в последний раз, и взгляд его потух буквально за пару минут. Жизнь покинула его тело, потому как бороться больше было незачем.
Процессию похоронную организовали в тот же день, весь Дориат словно погрузился в пучину отчаяния, везде слышался песенный плач. Тело его обернули в теплые меха и предали его ледяным пещерным водам, чтобы отправился он прямо вниз по течению к горе, где спит Таарэ. Было у лоддроу поверье, что придет день, когда северный бог спустится со своей горы и воздаст по заслугам неверным, и пробудит воинов, что умерли смертью храбрых.
Траур по умершему длился больше недели, но, не смотря на это, все продолжали работать. Вавилия зашла в кабинет к великому херре дориатских земель и застала в окружении разных книг. Некоторые из них валялись на полу, а некоторые еще не были открыты. Сам Корнак выглядел полностью обезумевшим, он суетливо что-то искал, перебирал листы и раскидывался всем, что попадается под руку.
— Мой херре, вы звали меня? — поинтересовалась Вавилия, увернувшись от летящей в нее чернильницы.
— Да, садись, мне нужна помощь. — Торопливо ответил мужчина, указав на пустое кресло, обложенное бумагами, книгами и остальным мусором. — Он сказал Архиман, но я нигде не могу найти об этом Архимане ничего!
— Вы уверены, что это не просто имя? — со скептицизмом заметила Вавилия.
— Нет, это может быть и имя, но я уже слышал нечто похожее. Только вот где, не могу вспомнить.
Они потратили много часов, просматривая книги и свитки, которые остались от предков, пока не наткнулась Вавилия на одну очень интересную запись.
— А Вы уверены, что он сказал Архиман? — поинтересовалась девушка, пробегаясь взглядом по тексту.
Язык ей этот был знаком, и кое-что она понимала, но далеко не все. Единственное, что вычленила она несколько знакомых слов, которые и посеяли семя сомнения в её голове.
— Ahriya mainyus — прочитала Вавилия, привлекшая к себе внимание Корнака. — Весь свиток на языке эльфов. Я не могу понять, о чем тут ведется речь!
Девушка передала свиток вождю, он внимательно разглядывал его, но толку никакого не было. Никто ныне из лоддроу не знал эльфийского, лишь покойный вождь был последним, кто поддерживал отношения с Валинором.
— Позови своего брата ко мне. — Приказал тут же Корнак, а через несколько минут в его кабинете стоял Иссорин. — Ты говорил, что делегация из Валинора то же приезжала в Нарнию.
— Да, мой херре!
— Ты познакомился с их послом?
— Я познакомился с наследницей валинорского престола, принцессой Тиарет. — Отрапортовал Иссорин.
— Замечательно. — Корнак свернул два листа, перевязал голубой лентой и, запечатав, отдал послу в руки. — Дело государственной важности, враг на подступах. Езжай в Валинор через Нарнию, пусть король Каспиан выдвигает свои войска к Дориату. А это, — он указал на послание, — доставь в Валинор. Не думал, что когда-нибудь скажу это, но без помощи эльфов в этот раз нам не обойтись. Ступай!
Иссорин коротко поклонился, развернулся на пятках и покинул кабинет. Направился он прямиком в конюшню, чтобы не терять ни минуты, и у самого выхода наткнулся на Вавилию. Сестра его, обычно холоднее, чем снег, встревожено смотрела на него, но, не проронив ни слова, вручила ему лук и ушла.