***
— И ты уверена, что… что ты моя? И ничья больше? — спросил Фернандо, стараясь заглянуть ей в глаза. — Я родилась на два месяца раньше срока. У вас были отношения с моей мамой за семь месяцев до моего рождения. Это не может быть никто другой, — заверила Донна пожилого мужчину, положив свою руку ему на трясущиеся кулаки. Чувствуя как он дрожит, она крепко обняла его. — Я уже люблю вас, папа.***
— Мама! Мам, пожалуйста, открой дверь! — Софи была в отчаянии и напугана от того, что ее мама вновь закрыла дверь, чтобы поговорить с новым менеджером отеля. Софи знать не знала что происходит между ее матерью и Сеньором Сьенфуэгосом, но нынешняя ситуация определенно опережала все, что было до этого по важности. — Я здесь, я здесь, успокойся. В чем дело? — Донна открыла дверь, обеспокоенная внезапной паникой дочери и тем, как она тарабанила в дверь. Позади нее стоял Фернандо, явно встревоженный поведением внучки. Хотя изначально он сомневался в неожиданном заявлении своего работодателя, показанные ей фотографии были неоспоримы. Рядом с крошечным светловолосым ребенком, которым была когда-то Донна, была запечатлена женщина, которую он так хорошо помнил из того жаркого месяца, что они провели вместе в Мексике. Даже сценические костюмы были те же самые, все сразу же обретало смысл. Он был отцом Донны Марии Валентины Шеридан, которая в свою очередь была результатом короткой, но пылкой и ожесточенной любви между ним и по прежнему его любимой Руби. Всего через семь месяцев после того, как она сбежала, она родила дочь. — Это… она… — с трудом выговорила Софи, ее встревоженный взгляд встретился с матерью, которой она совершенно не знала как рассказать новость, — Бабушка здесь, — произнесла она, дрожа от страха, так как ожидала весьма бурной реакции от мамы. Не смотря на то, что они никогда не обсуждали всех деталей, Софи знала, что бабушка бросила ее мать, когда узнала, что та беременна и с тех пор они не общались друг с другом. Тем не менее, сейчас ее бабушка была здесь, в отеле, и желала поговорить с давно брошенной дочерью. К удивлению Софи, ее мать была не первой, кто отреагировал на это заявление. Вместо нее шокированно раскрыл глаза менеджер отеля. — Руби здесь? — уставился Феранадо на девушку, не в силах поверить в слова, что шли из ее уст. Донна четко дала понять, что она и ее мать были разобщены, и даже не смотря на все желание матери, Донна не желала с ней контактировать. И все же, у судьбы были явно другие планы, вместо того, чтобы хранить секреты. Так или иначе, все вышло наружу. — Она на улице. Ждет маму, — сказала Софи, смутившись от того, что менеджер отеля знает ее бабушку, тогда когда она сама ее почти не знала. — Я же просила ее оставить меня в покое, — застонала Донна, не веря, что день стал еще хуже и сложнее, чем был до этого, — Почему она не послушала меня?! — Ты общалась с ней? Как давно? Ты же говорила, что не контактируешь с ней! — Фернандо почувствовал обиду и предательство. Полчаса назад его дочь уверяла его в том, что она никак не связывается со своей матерью, и что он тоже не может, теперь же выясняется, что они разговаривали совсем недавно. Неожиданно он отвернулся, — Может быть Руби расскажет мне всю правду. Не дожидаясь от Донны дальнейших объяснений, Фернандо побежал по тропинке от обманывающей его дочери, навстречу к возлюбленной своей юности. — Фернандо, — нерешительно крикнула Донна, прежде чем побежать вслед за отцом. Она чувствовала, как ее сердце рвалось из груди от испуга, когда она поняла, что впервые за много лет ее отец спешит воссоединиться с ее матерью. Это должно было быть самым масштабным, пугающим и неловким воссоединением семьи, в десять раз хуже того случая, когда надо было разбираться с тремя отцами Софи средь свадебной церемонии. — Мам? В чем дело? — Софи в ужасе наблюдала за тем как менеджер отеля и мама выбежали из комнаты друг за другом и заинтересовано подумала, что неплохо было бы проследовать за ними. Она хотела это сделать, но там явно происходило много того, с чем она не имела ничего общего, и она боялась попасть в эпицентр событий, — О, что за чертовщина?! Мама! Отбросив беспокойства, Софи рванула вдогонку убежавшей матери.***
Когда Фернандо подбежал к балкону, он увидела там женщину. Не смотря на то, что она была повернута к нему спиной, и что прошло почти пять десятков лет, он узнал в ней свою Руби. На ней был серебристый блестящий костюм, а светлые кудри переливались с лучах закатного солнца. Тяжело дыша он наблюдал, как она обернулась. Ее большие темные глаза встретились с его, а после она заговорила. — Донна? Фернандо чувствовал себя прижатым к стенке, когда Донна пронеслась мимо его неподвижной фигуры, а полный отчаяния голос Руби позвал вместо него прибежавшую дочь. — Мама!