Ночь переговоров

      Алек не спеша шел по галерее Зоологического сообщества, высматривая графа Фольгера. С событий в «Паприке» прошло уже несколько дней, а подаренный наставником «Путеводитель» экс-принц владельцу еще не вернул. С этим намерением парень сейчас и искал графа, который будто знал, что его ищут, и никак не объявлялся. И юноша решил найти и спросить о нем доктора Барлоу, которая была в одной из Комнат фабрикатов, следила, чтобы новая тварюшка успешно появилась из пробирки на свет.       «Да где же его носит? — подумал Алек, но вдруг резко остановился. — Так, а вот это уже интересно».       Комната фабрикатов, возле которой юноша замер, предназначалась для тех экспериментов, которым требовалось большое количество солнечного света, поэтому часть помещения была застеклена. Алек быстро разглядел за стеклом сосредоточенную, проводившую исследования и записывающую результаты в блокнот, доктора Барлоу, ни капли этому не удивившись. Больше экс-принца озадачил искомый им граф, стоящий возле стенки и словно шпионящий за тем, что происходит по ту сторону, в помещении.       «Хотя почему словно, — с озорством и весельем подумал Алек, — он же и правда шпионит!»       Парень проследил за взглядом своего наставника.       «Да он же с леди Барлоу глаз не сводит, — экс-принц усмехнулся. — Неужели Фольгер правда влюбился в леди-ученую-дарвинистку?»       Хоть они с Дэрин уже и раньше обращали внимание на искру между этими двумя упрямцами, отмечая, что они просто идеальная пара, но такого открытого подтверждения еще не наблюдалось. До сей поры. Скорее всего, и сейчас это не должен был никто увидеть, но от осознания, что Алек застукал вечно язвительного и насмешливого наставника за «подглядыванием» привело его в по-детски озорной восторг.       Осторожно подкравшись, так, чтобы не быть замеченным раньше времени, Алек приблизился к мужчине. Фольгер с неким скрытым восхищением взирал на аккуратное, сосредоточенное лицо ученой леди.       — Я Вас везде ищу, граф, а Вы здесь, — слегка укоризненно произнес Алек, пытаясь скрыть хитрую улыбку, но не сдержавшись, рассмеялся, когда мужчина чуть ли не подпрыгнул от неожиданности.       Растерянное и испуганное лицо мужчины быстро сменилось привычной насмешливостью, стоило ему сфокусировать взгляд на экс-принце. Прищурившись, он совершенно спокойно произнес, вкладывая в голос как можно больше небрежности:       — А, Алек, доброе утро.       Парня такой расклад не устроил, поэтому с хитрой насмешкой он сказал:       — Могу ли я поинтересоваться, граф, что такого интересного Вы увидели за тем стеклом?       — Смотрел на этих тварей, которых здесь выращивают, — ни капли не стесняясь, лгал граф, по-прежнему с прищуром смотря на Алека.       — На фабрикатов? — парень ухмыльнулся еще шире.       — Именно.       Тут, к несчастью бывшего наставника, юноша заметил, что граф держит одну руку за спиной, явно что-то пытаясь там скрыть.       — И этот миленький букет цветов вы хотели отдать фабрикату? — ехидно спросил юноша, с самым невинным выражением лица. — И вчера вечером вы к лори леди Барлоу приходили? Граф, Ваш подозрительный интерес к фабрикатам кажется, как минимум, странным. Вы ведь вроде бы их ненавидите.       — Бывшее ясновельможество, вы так и не поделились вашими впечатлениями о недавнем задании. Понравилось ли вам в «Паприке»? — переводя тему, расплываясь в злорадной насмешке, спросил граф.       В другой ситуации, Алек бы слегка растерялся, но сейчас преимущество в злорадстве было явно на его стороне.       — Не знаю, граф, как-то не особо, — продолжая улыбаться, пожал плечами парень. — Вот как раз искал Вас, чтобы вернуть Вам это, — экс-принц протянул Фольгеру «Ночной путеводитель…», — там не нашлось ничего впечатляющего, — притворно разочарованным тоном протянул парень.       — Это потому что у вас, ваше бывшее ясновельможество, слишком странные вкусы, — ответил граф, явно намекая на Дэрин.       — Может быть, может быть, — Алек наслаждался тем, что поймал графа на проявлении симпатии к леди Барлоу. Когда еще такое было? Сколько себя помнил экс-принц, его наставник всегда был каменной, холодной глыбой, не выражавшей ничего, кроме сарказма. Видеть его взгляд, полный восхищения, благоговения и явной симпатии было безумно непривычно. Алек был искренне рад, что граф все-таки может испытывать другие эмоции, помимо злорадства, но и поиздеваться над тем, что он это все еще отчаянно и упрямо пытается скрыть — это было просто обязательно.       — Кстати, Алек, — начал «наступать» граф, — раз вы хотите вернуть каталог, то может вы и журналы тоже вернете? Это, знаете ли, редкие издания, — Фольгер многозначительно глянул на своего ученика.       «Черт! Я думал, он не заметил… Это же так давно было! Он вообще должен был уже об этом забыть». — Уши Алека выдали его с головой, и уж кто-кто, а граф знал, что высший признак смущения этого мальчишки — приобретение его ушей ярко-красного оттенка.       — Не понимаю, о чем Вы, — теперь уже Алек поспешил перевести тему. Вспомнив еще одну причину, ради которой он искал графа, парень ухватился за нее, как за спасительную соломинку. Ну, уж в этот раз он графа точно переязвит и засмущает.       — У меня есть для Вас подарок, — Алек полез в карман, — как увидел эту вещицу, сразу подумал, что Вам она непременно понравится.       Фольгер насторожился. Что-что, а подарок, тем более от принца, тем более с такой подозрительной улыбкой и озорными огоньками в глазах, его уже начал напрягать. Он слишком хорошо знал своего подопечного.       — Часы? — ошарашенно спросил граф, когда Алек вложил что-то в его руку (другая по-прежнему сжимала небольшой изящный букетик белых гардений* за спиной).       «Ваш букет выдал Вас целиком и полностью, граф», — с улыбкой подумал парень, отмечая, что, оказывается, его наставник тот еще романтик.       — Часы, но они очень редкие, — гордо и слишком подозрительно улыбнулся Алек, — не хотите ли их получше посмотреть?       Лучше бы граф не послушал своего бывшего ученика и открыл часы где-нибудь в своей комнате. Глаза мужчины расширились от удивления, когда он обнаружил, что перед ним часы-автоматоны* примерно восемнадцатого века, с большой красочной картинкой-вставкой с откровенно-эротическим содержанием. Покрутив их в руке, граф увидел, что картинок там несколько.       Сами часы были золотые, с синим рисунком на корпусе, выполненным эмалью, и, хоть и донельзя неприличными, но нельзя не отметить, с весьма искусно выполненными двумя эротическими сюжетами. Определенно к этим часам приложил руку настоящий мастер.       — Да, вещица занятная. Где вы достали сию прелесть? — усмехнувшись, но все же слегка смутившись (к радости Алека), поинтересовался граф. — Удивлен, весьма удивлен…       Алек мысленно торжествовал от своей победы. Неужели хоть когда-то последнее слово осталось за ним?       —…Удивлен, как это вы так решились купить такую неприличную вещицу? Подождите… вы, наверное, просто не видели, что они открываются, — усмехнувшись, произнес граф, наблюдая, как меняется лицо экс-принца и убирая при этом часы в карман. Продолжая буравить парня насмешливым взглядом, он добавил:        — Хотя, может я ошибаюсь на вас счет? В «Паприке» после вашего задания почему-то многие девушки просто мечтают с вами увидеться, — нарочито удивленным тоном сказал Фольгер.       — Интересно с чего бы это, — пробурчал юноша. Все торжество резко куда-то испарилось.       — Кажется, вы весьма впечатлили собой некую Жасмин, которая была в диком восторге от проведенной с вами ночи и с жаром поделилась этим со своими коллегами.       Подмигнув покрасневшему (теперь полностью) парню с отвисшей челюстью, рассмеявшись, граф Фольгер поспешил удалиться.