Если я умру

      — Ты будешь помнить меня, если я умру?        Нерадостные мысли, словно сгустившие воздух в комнате, выплеснулись первой же фразой и мрачным маревом застыли в воздухе. Гнетущая тишина была нарушена, и звуки полились в комнату рекой. За окном ночную тишину разбавлял шелест дождя и тихие отголоски грома, но в цитадели все еще было необыкновенно тихо.       — Ну разве я смогу тебя забыть? — Виноватая, немного грустная улыбка девушки не сумела скрыть неприятия самой мысли о таком исходе. Но раз за разом сталкиваясь со смертью тех, кто некогда был близок, было сложно поверить что впредь потерь можно будет избежать.       — Он ведь знал, что так будет. Что этот удар будет последним… — И без того тихий голос срывается в шёпот, а после замирает, не в силах противостоять вновь навалившемуся горю.       — Он был готов на это пойти. И все мы готовы. Ради сохранения временного потока. — Слова, которые ранее казались такими весомыми аргументами, сейчас ощущались пустой, бессмысленной вереницей звуков. Прикосновения помогали больше, ощущать чужое тепло боком было уже не капризом, а необходимостью.        Поёрзав, один из участников диалога склоняет голову на плечо другому. В прочем, так и не отведя взгляда от предмета на столе, навевающего ужас. Хотя им было видно не так много, но в этом мече всё равно сквозила неправильность. От лезвия некогда прекрасного клинка остался лишь обломок от силы в три пальца длиной. Для цитадели это само по себе являлось трагедией, но были те, для кого потеря меча становилась потерей практически брата…       — Иногда это кажется мне глупым. — Вдруг признаётся девушка, осторожно перебирая волосы собеседника. Тот покорно вздыхает — и терпит, вместе с тем понимая, что от этого тоже становится чуточку легче. — Рисковать вами, заставлять вас страдать… Но если изменится прошлое…       — Мы все знаем, за что боремся. Но он так и не признал, что ты не хуже Окиты. До последнего сомневался даже в моих словах…        Тихий, грустный смешок гармонично вплелся в атмосферу печали, и смягчил ее. Эти сомнения стояли стеной не только между санивой и ушедшим, но и между напарниками. Ведь в пику все еще сомневавшемуся, второй практически мгновенно проникся к покровительнице теплыми чувствами. Внезапно раздавшийся за окном раскат грома, неожиданно громкий, заставил девушку вздрогнуть и прижаться к собеседнику, вызвав смех уже у него.       — Останешься без нового лака. — Мстительное ворчание вызвало еще один приступ смеха, более громкий и искренний. Гроза, казалось, смутилась своего «неправильного» поведения и окончательно утихла, оставив за собой лишь затихающий дождь.       — И всё же он ошибся. Я не останусь страдать в одиночестве… — Алый взгляд, наконец, гаснет, отрываясь от прискорбной картины, глаза плавно закрываются, и собеседник ослабляет хватку, медленно погружаясь в дрёму. Девушка тихонько вздыхает — придется провести эту ночь не слишком удобно.       — Угу. Ты будешь заставлять страдать еще и меня… — Негромко и абсолютно беззлобно бормочет она, втихую радуясь, что всё обошлось не так плохо. Печаль останется — но она уже успела стать их постоянным спутником…