Пока смерть не обручит нас

Объятия сна были легки и уютны. Смутно понимая краем сознания, что он спит, Михаил упивался покоем. Ему впервые за долгое время не снилась работа — бесконечные строчки текстов, цифры, листки собственной записной книжки, сбоящие отштампованными в памяти фразами: «Здравствуйте, уважаемый имярек», «Спасибо за отклик, это очень для нас важно», «Редакция журнала «Мистериум», добрый день». Не снился и навеянный снотворным тягучий, сюрреалистический сумбур, после которого по утрам было муторно, как с похмелья. Не прорезала сон тревожными мыслями охота, не летели по несуществующим ступеньками ноги, оступаясь в самый неподходящий момент. Словно какая-то могущественная, милосердная рука накрыла его, отсекая всё, что могло его потревожить. Под этим куполом Михаил ощущал себя как в домике, который они с Ванькой строили в детстве. Темно, тепло и мягко. Белые подушки кажутся красноватыми из-за накинутого поверх стульев чёрно-красного покрывала с кисточками. Оно немного провисает посередине, но это ничего; бельевые прищепки прочно держат края. Главное двигаться очень осторожно, не толкнуть локтем или коленкой подушку. Иначе — глухой шлепок и слепяще яркий солнечный свет. Полундра, стена упала! Вскинувшись, Арбатов с изумлением уставился на окно. Не сомневаясь, что русалочьи поминки будут длиться по меньшей мере до понедельника, он оставил шторы незадёрнутыми. И теперь комнату наполняли солнечные лучи. «Недолго по тебе подружки горевали», — мысленно посочувствовал русалке Михаил. Взгляд упал на укушенную руку. Кровоподтёк за сутки выцвел, рассосался по краям. Глядишь, к понедельнику-вторнику останется лишь слабое желтоватое пятнышко. Ерунда. Арбатов встал, потянулся. По затёкшим мышцам прокатилось приятное чувство движения. «Поди ж ты, выспался», — удовлетворённо подумал он. — «Надо почаще гулять перед сном». За умыванием намерение оформилось в конкретный план: километр-другой в удобном темпе, потом душ, кружка чая — и в постель. «Надо будет Ване предложить после работы», — мазанув щётку зубной пастой, решил Михаил. — «Только нужно понять, когда я в парикмахерскую». Он взглянул на себя в зеркало. После спокойного сна волосы не дыбились, и лишняя длина не так сильно бросалась в глаза. Повременить со стрижкой, что ли?.. «А если там очередь? Нет, надо позвонить…» Позвонили ему. На экране высветилось «Глеб Григорьевич». Утренняя домашняя ленца спала, как не бывало. Они не договаривались созвониться в субботу. Всей душой чуя то, что коллеги-журналисты называли «факапом», а Ваня со вздохом именовал «накосяпетрили», Арбатов торопливо прополоскал рот и приложил мобильный к уху: — Да! — Здравствуйте, Михаил Иванович. — Добрый день, Глеб Григорьевич, — тщательно выговорил Михаил, урывая мгновения, чтобы собраться. — Не ожидал вашего звонка. — Я сам не ожидал, что буду звонить, — добродушно усмехнулся Глеб Григорьевич. Смешок у него был грубый, гэкающий. Почему-то вспомнилось, что Брагинский зовёт его за глаза «Г.Г.». Арбатов понизил уровень угрозы на полбалла. — Понимаете, какое дело, — продолжил Глеб Григорьевич. — Иван Александрович мне вчера обещал прислать материалы по проекту… «Какие ещё материалы?!» — мысленно ужаснулся Михаил. Умозрительные баллы резко пробили потолок. Ваня ему ничего не говорил. Переключив звонок на громкую связь, Арбатов принялся проверять подключённые к почтовому приложению ящики. — Но мне ничего не пришло, — донеслось тем временем из трубки. — Возможно, письмо не пропустил наш сервер. Я в этом не разбираюсь, знаю только, что там стоит какой-то фильтр на спам. При необходимости, конечно, можно это решить. Но пока я вызвоню нашего сисадмина, пока он обработает заявку… Сами понимаете, проще послать письмо ещё раз. «Да какое, чёрт возьми, письмо?!» — нервно подумал Михаил, не находя подсказки ни в ящике редакции, ни на почте, которую они с Брагинским завели специально для важных деловых вопросов и во избежание спама нигде в открытом доступе не размещали. Вслух он, задержав на секунду дыхание, понимающе выдохнул: — Ещё бы. Мы недавно три дня ждали, пока у нас снова заработает одна функция на сайте. Говоря, он вышел из аккаунта и занёс палец над пустым полем адреса. Оставался последний вариант — Ванина почта. Он заходил туда скачать документы из облачного хранилища, продиктовать Ваньке номер очередного тёть Аниного заказа, ради которого она не захотела заводить собственный ящик… Сотни раз. Но одно дело залезть в переписку друга по его же собственной просьбе и совсем другое — по своему почину. — Да, — кашлянул Глеб Григорьевич, — неудобно… Вот я, собственно, и подумал: зачем усложнять? Я вам пришлю смской свою личную почту, вы мне продублируете письмо… Все довольны. Только до Ивана Александровича не смог дозвониться. — Мы сегодня не работаем, — заметил Михаил. Палец отработанными движениями нащёлкал по буквам логин и пароль Брагинского. — Возможно, он ещё спит. — Ох, извините, — спохватился Глеб Григорьевич. — Мне почему-то казалось, что вы работаете по субботам. Вы же к нам тогда посылали курьера… — Официально не работаем, но часто бываем на месте, — пояснил Арбатов. На глаза наконец попалось нужное письмо. Он с замиранием сердца открыл его и вернул звонок в обычный режим. Внутри был довольно-таки стандартный список документов. — Я постараюсь связаться с Иваном Александровичем, — пообещал он. — А если не смогу… Что ж, придётся ехать в офис — у меня только часть пакета. Сколько у нас времени? — Я на месте до шести, — ответил Глеб Григорьевич. — Пришлёте до моего ухода — в понедельник всё согласуем и впишем в план. — Хорошо, — Михаил прижался бедром к стиральной машине. После вспышки адреналина накатило отупляющее облегчение, отдающееся ватой в ногах. — Я вам позвоню, когда решу вопрос. — Хорошо, спасибо. — Пожалуйста. До связи, — Арбатов, не дожидаясь ответа, отключил связь и выдохнул. В голосе Глеба Григорьевича под конец звучало удовлетворение — такое же, какое сквозило во время ужина в ресторане. Похоже, он тогда не ошибся: Г.Г. явно нравится его подход к делам. Но с документами, конечно, надо разобраться. Никакой симпатии Г.Г. не хватит, чтобы протащить проект в план на ближайшее полугодие без согласования. А сколько ради этого сделано… Столько встреч, столько пресловутого нетворкинга… Позорно будет вот так по-глупому слиться в самый последний момент. Михаил выпрямился и набрал номер Брагинского. Что ж Ваня ему ничего не сказал? Решил сам всё сделать? Так, а если сам сделал, почему не отправил? Телефон, задумчиво помолчав, выдал: «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети». Арбатов недовольно вздохнул. На зарядку, что ли, забыл поставить?.. «Ладно, некогда», — решил он. — «Потом будем разбираться». Торопливо одевшись, Михаил с сомнением посмотрел на пальто и выглянул в окно. Солнце светило, как умалишённое, но на горизонте ходили совсем не белоснежные облачка, а натуральные грозовые тучи. Такие в считанные минуты могут затянуть полнеба и зарядить ливень с громом, а то и градом. На всякий случай закрыв форточку, Арбатов перекинул пальто через руку и выскочил из квартиры. Через десять минут в разгорячённое энергичной ходьбой лицо пахнуло прохладным ветром из тоннеля метро.

***

Пётр тряхнул головой, прогоняя сонную одурь, и посмотрел на часы. Те, строго качая тёмным маятником, показывали, что он выпал из реальности на целых семь минут. Князь отвёл взгляд и снял с проигрывателя давно остановившуюся пластинку. Он провёл в библиотеке всю ночь. Лёжа в кресле, слушал старый винил и эманации наречённого. Сон стирал грань между реальным и умозрительным, связывал лишённые сознания желания и ощущения с лишённой контроля магической силой, и Михаил спал беспокойно. Всплески тёмной энергии окатывали его разум, как штормовые волны одинокий маяк. Тревожили. Будили забытые воспоминания. Приносили под видом забытого то, что он никогда не знал. Пётр успокаивал эти вспышки собственным спокойствием. Играючи, на подлёте, отгонял от Арбатова кошмары и видения. А потом, развеяв облака, показалось солнце. Теперь оно властвует над миром. Парализовывает. Тупит мысль. Тянет к земле. Оно поднялось внезапно. В считанные минуты превратило доброжелательный дождливый сумрак во взрыв враждебного света. Гигантским спрутом распустило лучи, которые жгучими кнутами охаживают разум. Раздирают в клочья эманации наречённого прежде, чем он успевает их прочитать и сполна осознать. Выжигают всякий ментальный импульс, что он посылает в ответ. С солнцем не поспоришь, не поборешься. Самый факт, что он всё ещё способен бодрствовать и стоять на ногах — уже исключительная милость мироздания. Бант на магическом даре. Князь устало потёр глава. Под веки будто насыпали песка. Это солнце. Солнце давило на него извне. А мысли пухли в голове, давя на виски и переносицу изнутри. Хотелось опуститься на постель, закрыться одеялом с головой и впасть в спасительное забытие, так приятно похожее на сон живых. Беспокойное чувство скребло душу, заставляя держаться. Пётр отнял руки от лица, мазанул взглядом по библиотеке. От контраста могущества здесь и бессилия там, под солнцем, тянуло завыть. Мелкие вещицы под прицелом его глаз задрожали, будто от землетрясения. Маятник раскачался сильнее. Князь, как заворожённый, смотрел, как тот с каждым махом оказывается всё ближе и ближе к стенке часов. Тух! Тух! Тух! Тяжёлый диск на длинной ручке взлетал вверх чем дальше, тем стремительней. Т-тух! Т-тух! Т-тух! Ему как воздух нужно было, чтобы этот день закончился.

***

Экран рабочего ноутбука Брагинского загорелся и потребовал пароль. Арбатов, занеся ладонь над клавиатурой, уверенно ткнул пальцем на двойку и Enter. Ноутбук, приветственно издав звук начала сеанса, открыл рабочий стол. Михаилу подумалось, что если кто-нибудь однажды решит взломать Ванькин ноутбук, он потратит на это битый час просто потому, что не додумается до такого элементарного пароля. Приподняв сидение Ваниного кресла повыше, он придвинулся ближе к столу и принялся собирать в отдельную папку нужные файлы. Сопроводительное письмо пришлось набросать самому — Ванино не нашёл. Впрочем, как говорил дядя Шура, долго ли умеючи. — Алло, Глеб Григорьевич? — Михаил запустил завершение сеанса. — Я отправил вам документы. — Замечательно, — одобрил Глеб Григорьевич. — Я сейчас ухожу на обед. Вернусь и как раз всё подготовлю на понедельник. — Хорошо, — Арбатов позволил себе, наконец, расслабиться. — Приятного аппетита. — Спасибо, спасибо… — польщённо откликнулся Г.Г. — Будем держать связь. — Обязательно. — До свидания. — До свидания. Михаил, откинувшись на спинку кресла, снова набрал Ване. «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети». «Где тебя носит?» — подумал он. — «Это начинает напрягать». Мобильный дяди Шуры в списке избранных номеров был следующим. Арбатов, проведя взглядом по строчке, заблокировал телефон и убрал в карман. Нечего разводить панику. Сначала нужно сходить к Ваньке домой. Убедиться, что всё в порядке. В сердцах высказать Ване всё, что он думает о его безалаберности. Позволить отпоить себя чаем — разумеется, с извинительными сладостями. Хотя, учитывая, что время уже обеденное, а он не завтракал, лучше с извинительным горячим. А уже потом набрать дяде Шуре и спросить, как дела. Позабавленный собственным планом, Михаил закрыл офис и вышел на улицу. На крыльце его обдало уже отнюдь не летним ветерком. Похоже, непогода возвращалась. «Перерыв у вас там был, что ли?» — мысленно проворчал Арбатов, надевая пальто, и поднял глаза на небо, жалея, что не взял с собой зонт. К его облегчению, сизоватые облака с размытой бахромой дождя толпились где-то очень далеко — за кольцом, а может, ещё южнее. Сунув руки в карманы, Михаил сошёл с крыльца на улицу и зашагал к метро.

***

Вода с растворённой морской солью терпко и успокоительно пахла лавандой. Варвара, превозмогая охвативший её странный озноб, стянула с себя одежду. Заколов волосы, расстегнула и откинула на стиральную машинку бюстгальтер. Тронутые холодом груди красиво приподнялись. Она взглянула на себя в зеркало. Случайно пропущенный локон, упавший на шею, три родинки на левой груди… Где-то там, под тремя родинками и рёбрами, болезненно кольнуло воспоминанием, как смотрел на неё в такие моменты Арбатов. Из-под полуопущенных век, томно, с виду только слегка заинтригованно. Но стоило ему наклонить голову набок, и его взгляд загорался, искрил. Она, опалённая этим пожаром, кривила губы: «Глаза твои бесстыжие». Михаил усмехался: «Ещё отвернуться попроси». Она кидала ему на голову футболку или блузку. Этот чёрт уклонялся, упав спиной на кровать. Всегда. Она никогда не давала ему встать. Варвара стянула трусики — единственное, что ещё удерживало её у зеркала — и медленно опустилась в воду. Сразу подогнула ноги, сползла. Погрузилась так, чтобы вода доходила до самого подбородка. Прикрыла глаза, желая раствориться в тепле и аромате лаванды. Озноб, вместо того чтобы исчезнуть, сгущался в душе.

***

Компания молодых людей недалеко от входа в метро бросалась в глаза издалека. Расхлябанный вид, несколько бутылок тёмного стекла, с показной благопристойностью завёрнутых в пакетик… Гогот и нецензурные словечки тоже раскатывались далеко, и Михаила совсем не удивило, что изящная блондинка, проходя мимо них, оглянулась на парней настороженно, почти испуганно. Те ей что-то говорили. Блондинка выпорхнула на тротуар и пошла вперёд, демонстративно глядя только перед собой. Вслед ей донёсся свист. Блондинка, прижав к боку сумочку, зашагала быстрее. Арбатов посмотрел на неё, нащупывая в кармане проездной. На мгновение их взгляды встретились, и женщина вдруг подошла прямо к нему. — Пожалуйста, проводите меня, — неожиданно низким, но чувственным голосом попросила она. — Они ко мне приставали, а улица в это время совершенно пустая. «Не пойдут же они за вами прямо средь бела дня», — подумал Михаил и тут же усомнился в собственных мыслях. Улицы в этом квартале в дневное время даже в будни будто вымершие. Где гарантия, что эти пацаны — только шпана, а не какие-нибудь отморозки? — Мне бы только по переулку, — добавила блондинка. — Я дальше пойду вдоль набережной, там людей много. Взгляд у неё был загнанный и виноватый. — Идёмте, — сказал Арбатов. В конце концов, лучше пройти туда-обратно лишних пятьсот метров, чем терзаться потом вечером, не поступил ли он как последняя скотина. Шли молча. Блондинка иногда поглядывала на него, будто не веря, что он согласился, но в основном смотрела себе под ноги. Михаил наблюдал, как приближается перекрёсток с кучей пешеходных переходов и светофоров, и думал, почему же Ваня не отвечает на звонки. Утопил телефон в аквариуме, как в тот раз? А почему файлы не отправил? Неужели банально забыл? У первого пешеходного перехода блондинка, повернувшись к нему, поблагодарила: — Спасибо вам большое. Я понимаю, это выглядело очень глупо, но я… — она запнулась. — Ничего, — оборвал Арбатов ненужные разъяснения. — Со всеми бывает. — Ну да… — вздохнула женщина. Подняла на него взгляд. И вдруг, шагнув ближе, коснулась губами его щеки. — Это было лишним, — сухо заметил Михаил. Блондинка улыбнулась — уже совсем другой, лишённой всякого стеснения улыбкой. — Зря ты убил мою сестру. Арбатов похолодел: — Что? Но женщины и след простыл, будто не было. Торопливо оглядевшись, он наощупь достал телефон и рассеянно набрал нужный номер. Варвара, как обычно, ответила далеко не сразу. Голос у неё был запыхавшийся и немного раздражённый. — Арбатов, если ты вытащил меня из ванной по какой-нибудь ерунде… — угрожающе начала она. В ушах зазвенело. — Варь, — умоляюще выдохнул он. Суворова резко смолкла. Михаил облизнул разом пересохшие губы, сжал трубку в пальцах сильнее: — Меня поцеловала русалка.